8. Лор-пилек
Коруннаи бросились вперед, не дожидаясь приземления Вэстора. Они рассеялись меж балаваев и начали широкими резкими движениями вращать щитами-капельками, наклонив их, словно собирались резать их кромками…
И щиты резали.
Их жужжащие края прогрызали бластеры со сводящим зубы скрежетом. Сквозь плоть они проходили с хлюпаньем. И кровь на них превращалась в туман. Красные облака окружали металл, словно дым. Мейс увидел, как кого-то разрезало пополам, а щит вышел с другой стороны по-прежнему блестящим, словно ультрахромное зеркало.
Блестящим, словно вибротопор.
Вэстор приземлился в центре поселения и, ни на секунду не замедляясь, вышел перекатом из падения. Он с невероятной скоростью ринулся к вездеходу, на котором лежал Мейс. Бегущий Вэстор внезапно нырнул под машину и приземлился на спину под днищем меж гусениц.
Броня под руками джедая задрожала, и к хору ревущих щитов добавился пронзительный металлический визг. Винду с трудом удержался, чтобы не выругаться одним из словечек, которое подхватил от Ника.
Вэстор прорезал себе дорогу сквозь днище вездехода.
Неужели он украл это темное видение прямо из головы Мейса?
Джедай вскочил на ноги, и световые мечи загудели в его руках. Он чувствовал Кара сквозь Силу: факел, горящий тьмой. Он уже почти пробился сквозь дно. Оказавшись внутри, он затеряется меж раненых. Сила показала Мейсу, что раненые мужчины и женщины внутри уже отодвинулись от блестящих лезвий, постепенно пробивающихся снизу.
Мейс решил, что настало время представиться лор-пилеку.
Он подпрыгнул в воздух, высоко перескочив турель, и приземлился на броне центральной части вездехода ровно над Вэстором. Легкий всплеск Силы развернул рукояти мечей так, чтобы они смотрели вниз. Затем Мейс упал на колени, вращаясь так, чтобы мечи описали вокруг него окружность.
Не только виброщит способен прорезать броню машины.
Диск брони со светящимися от нагрева мечом краями вместе Мейсом, сидящим посередине, упал вниз, словно сорвавшийся турболифт.
Из-под него успело вырваться ругательство, после которого Мейс на диске из брони придавил Кара Вэстора, как автоматический пресс.
Салон вездехода был буквально забит ранеными мужчинами и женщинами. У одного из них оказался тяжелый бластер. Одним движением меча Мейс разрезал оружие надвое.
— Никакой стрельбы, — сказал он, и Сила превратила его слова в команду, после которой из рук выпало еще несколько бластеров.
Слегка оглушенный Вэстор лежал ничком на полу.
Джедай наклонился к его уху:
— Кар Вэстор, меня зовут Мейс Винду. Успокойся. Это приказ.
Всплеск в Силе стал единственным предупреждением, но для Мейса этого было более чем достаточно. Он сделал обратное сальто за четверть секунды до того, как диск из брони взмыл вверх, с оглушающим грохотом ударившись о потолок. Не успел он упасть обратно, а Вэстор уже стоял на ногах. Когда диск начал лететь вниз, ультрахромное пламя лизнуло его, разрезав напополам.
Куски свалились вниз, сквозь дыру, которую Вэстор проделал в днище.
Кар стоял с противоположного края дыры и смотрел на Мейса. В Силе пульсировала тьма, но на лице лор-пилека читалась не ярость, а нечеловеческая сосредоточенность: природная жестокость крайт-дракона, которого застали врасплох над трупом банты.
То, как он стряхнул Мейса, разрезание диска брони — демонстрация превосходства, принятая у хищников.
Он поднял руки со щитами в приветственном жесте и громко сказал что-то на языке, который Мейс не узнал. Это вообще не было похоже на язык — скорее набор рыков и криков зверей джунглей.
Но пока Вэстор произносил слова, какая-то его способность раскрывала их значение прямо в голове Мейса.
— Мейс Винду, — сказал лор-пилек. — Я почтен. Почему ты вмешиваешься в мою охоту?
— Охоты не будет, — ответил Мейс. — Понятно? Никакой охоты. Больше никаких убийств.
Улыбка Вэстора стала недоверчивой.
— Нет? А что же ты предлагаешь? Сложить оружие? — Он сделал приглашающий жест одним из щитов. — Ты первый.
Звуки отражаемых бластерных зарядов и рев турелей паровых вездеходов были прекрасно слышны сквозь дыры в броне.
— Никаких бессмысленных убийств, — поправился Мейс. — Больше никаких массовых убийств.
Вэстор ответил с животной прямотой — четко и просто:
— Массовые убийства необходимы, дошало.
— Мы с тобой не дошалаи. — Винду скрестил перед собой мечи в защитной стойке. — Ты мне не брат по клану.
Вэстор пожал плечами:
— Где Беш и Мел?
— В бункере.
Джедай ответил, не подумав: его разум по-прежнему был занят мыслями о возможной необходимости массовых убийств.
Лор-пилек окинул раненых мужчин и женщин высокомерным взглядом.
— Они подождут, дошало. Им не сбежать. Следуй за мной.
С помощью Силы он выпрыгнул прямо сквозь дыру, прорезанную Мейсом.
Тот же самый рывок Силы дернул волю Мейса, принуждая его без раздумий последовать за лор-пилеком. Но Винду уже понимал мощь этого места и мощь самого Вэстора.
— Тебе придется придумать что-нибудь получше, — пробормотал джедай.
Он переключил свое внимание на перепуганных балаваев. Винду сделал жест рукой, и все упавшие бластеры взмыли с пола в воздух. Одним взмахом меча Мейс разрезал их на части и выбросил сквозь дыру в полу.
— Послушайте меня. Вы должны сдаться. Это ваша единственная надежда.
— Надежда на что? — грустно спросил один из мужчин, с посеревшим лицом, бакта-пластырем на груди и куском спрей-повязки, зажимающим обрубок кисти. — Мы знаем, что с нами сделают, если схватят.
— Не в этот раз, — сказал Мейс. — Если вы будете сражаться, они убьют вас. Если вы сдадитесь, у меня появится возможность спасти ваши жизни. И я их спасу.
— Нам что, просто поверить тебе на слово?
— Я мастер-джедай.
Мужчина сплюнул кровью:
— Мы знаем, чего это стоит.
— Похоже, что нет.
Сквозь Силу Мейс почувствовал, как темное пламя лор-пилека прорывается с боем в сторону бункера. В какой-то момент Винду был даже благодарен: он бы с удовольствием передал защиту Мел и Беша в руки Вэстора — но потом он вспомнил о детях. Дети все еще были внутри.
Там, куда направлялся Вэстор.
«Массовые убийства необходимы».
— Но спорить я не буду. — Мейс встал на краю дыры, что вырезал Вэстор, и посмотрел вверх, на дыру, что сделал он сам, оценивая позицию. — Сражайтесь — и наверняка умрете. Или сдайтесь с надеждой выжить. Выбирать вам, — сказал он и выпрыгнул в горящую ночь.
* * *
Поселение пылало: удушающий черный дым кружил над полыхающими озерами огнеметного топлива. Лучи бластеров прилетали со всех сторон, их выстрелы задавали аритмичный барабанный ритм для воющего хора коруннайских боевых щитов. Вэстор зигзагами двигался вверх по склону, щиты его мелькали, отражая заряды, разрезая металл, разрубая плоть.
Мейс прыгнул вперед с крыши вездехода, развернулся в воздухе и, приземлившись, сразу же побежал. Его лезвия стали зелено-фиолетовой пеленой, отражающей выстрелы в небо.
Группа балаваев стояла на коленях в нескольких метрах левее пути Мейса. Руки сцеплены на затылках, глаза закрыты от ужаса. Они молили о милосердии запятнанного кровью коруна, на лице которого не было ничего человеческого. Корун поднял визжащие щиты над головой и с ревом темного ликования опустил их на беззащитные шеи…
Но до того, как удар достиг цели, подошва сапога впечаталась в его позвоночник так сильно, что мужчина перевернулся в воздухе и упал головой вниз.
Невредимый корун в бешенстве вскочил на ноги:
— Пнул меня? Умрешь ты! Умрешь…
И замер, потому что, сдвинувшись еще хоть на сантиметр, он бы воткнулся носом в неподвижное фиолетовое лезвие светового меча, направленного ему в лицо. На другом конце лезвия стоял Мейс Винду.
— Да, умру, — ответил Мейс. — Но не сегодня.
Корун скривился, словно съел что-то горькое.
— Должно быть, джедай Винду ты, — сказал он на коруннайском. — Пращур Депы.
Одно слово причинило Мейсу боль: на местном наречии «пращур» использовался для обозначения «учителя»… или «отца». Или обоих. На своем подзабытом коруннайском он произнес:
— Не убиваешь не-бойцов ты. Убей не-бойца, и умрешь ты.
Корун хмыкнул.
- Как балавай, говоришь ты, — буквально выплюнул он на общегалактическом. — Не подчиняюсь приказам твоим я.
Мейс качнул мечом. Корун моргнул. Винду тоже снова перешел на общегалактический:
— Если хочешь жить, поверь тому, что я говорю: ты разделишь их судьбу.
— Скажи это Кару Вэстору ты, — фыркнул корун.
— Как раз собираюсь. — Не дожидаясь ответа, джедай резко развернулся и рванул к двери бункера.
Мейс не отвлекался на то, что заставляло Вэстора перемещаться зигзагообразной молнией: он бросился к остаткам двери так, словно им выстрелили из пушки. И добежал всего парой мгновений позже здоровенного лор-пилека.
И замер.
Замер, несмотря на визг каплеобразных щитов, от которого по коже бежали мурашки, несмотря на бурлящее рычание Вэстора, напоминающее покашливание голодной лозовой кошки во время охоты. Замер, несмотря на то, что его буквально обволакивал звук, который он никак не мог игнорировать, несмотря на вопли кричащих в ужасе детей.
Пожар в поселении внизу освещал потолок бункера мерцающим цветом крови, отбрасывал огромную тень Мейса, постоянно меняющую очертания, но не свой глубокий черный цвет, — тень, что закрыла собой все внутри помещения. Единственное, что разрывало эту тень, была неестественная смесь зеленого и фиолетового отблесков от световых мечей джедая.
Вэстор стоял внутри. Скрючившись, словно гандарк, он занес правую руку для удара. Террел, свисая на зажатых в левой руке лор-пилека волосах, дрыгал ногами над землей и без остановки всхлипывал, твердя: «Все вы, вонючие корно, должны сдохнуть!»
— Вэстор, стой! — Мейс полностью открыл себя для потока Силы и ударил им по воле лор-пилека. — Не делай этого, Кар. Опусти мальчика.
Можно было и не пытаться. Ответный рык Вэстора трансформировался в голове Мейса в слова:
— Как только закончу с ним. — Щит, прикрепленный к левой руке, превратился в зеркальный ореол над головой Террела, но другой теперь указывал в сторону Беша и Мел. — Посмотри туда, и ты поймешь, что за существо я держу.
— Он не существо, — ответил Мейс с неосознанной уверенностью. — Он мальчик. Его зовут… зовут… — Голос Винду сорвался, когда его разум наконец осознал, на что указал Кар. — Террел…
Беш и Мел лежали на каменном полу между Вэстором, держащим Террела, и съежившимися Килой, Пелл и двумя мальчиками. Одежда погруженных в танатизиновый сон коруннаев непонятно почему казалась мятой, даже порванной, а на уровне их груди она блестела скользкой чернотой. Прошло не меньше секунды, прежде чем Мейс сообразил, что свет от его лезвий крадет цвет этих разводов. Он все понял по запаху, достаточно мощному, чтобы пробиться сквозь вонь горящего внизу поселения.
Это был запах крови.
Кто-то неумело, но с невероятным энтузиазмом порезал двух беспомощных коруннаев.
Порезал двоих, кого Мейс поклялся защитить.
Порезал грустного Беша, который не мог говорить. Который только вчера потерял брата.
Порезал яростную Мел, девушку, ставшую достаточно сильной, чтобы пережить все, что угодно. Не все.
Они легли на холодный пол бункера и впустили в свои вены лекарство, что погрузило их в мнимую смерть, поверив, что мастер-джедай присмотрит за ними, не даст им умереть по-настоящему.
На полу под болтающимися ногами Террела лежал короткий обрубок ножа, покрытый той же самой темной кровью. Лезвие длиной около пяти сантиметров с острым прямым срезом на конце…
Нож Террела. Тот, что джедай рассек пополам на склоне снаружи.
Ноги Мейса подкосились.
— О, Террел, — сказал он, и лезвия световых мечей исчезли. — Террел, что же ты наделал?
— Не волнуйся, — клокочуще прорычал Вэстор, — больше он такого не повторит.
Винду с помощью Силы прыгнул вперед, снова включая оба клинка и пытаясь прорваться сквозь темноту к спине лор-пилека… За одно мгновение он вновь увидел себя спорящим с Ником на дороге, отдающим приказы внутри этого разрушенного бункера, увидел паровой вездеход, зависший с детьми на самом краю обрыва, увидел Рэнкина, вступающего в круг света, вновь встал в забитой ранеными машине лицом к лицу с Вэстором. Он не увидел ничего, что следовало бы сделать иначе, ничего, что он мог сделать иначе, оставшись при этом джедаем, и оказаться в другой ситуации. Он уже знал, что в этот раз он опоздал, что он слишком медлителен, слишком стар, слишком устал и надломлен непостижимыми жестокостями войны в джунглях…
Слишком беспомощен, чтобы спасти жизнь одного-единственного ребенка.
Мейс лишь зарычал от бессилия, когда Вэстор нанес удар. Виброщит глубоко вошел в тело Террела. И когда лор-пилек вырвал жизнь из мальчика, кровавая лихорадка подсказала джедаю, что ему следовало сделать иначе.
Следовало убить Кара Вэстора.
Террела уже не спасти, но в бункере оставались еще четыре балавайских ребенка, до которых Вэстор мог добраться одним прыжком.
Все еще в полете, Мейс развернул оба меча и нанес ими вертикальный удар, абсолютно серьезно собираясь разрезать Вэстора на кусочки столь малые, что потребуется биосканер, чтобы понять, что это вообще был человек.
Лор-пилек отбросил тело мальчика одним легким движением мощной кисти и развернулся, подставив под нисходящий удар Мейса отражающие свет клинков щиты. Джедай Силой направил лезвия: он собирался прорезать щиты, обе руки Вэстора и врубиться глубоко в его грудь, туда, где мечи смогут выжечь сердце…
Но щиты выстояли и не пропустили лезвия.
Их поющий вой передался ладоням Мейса, его рукам, вызвал дрожь в груди и вибрацию в зубах.
И тогда Винду пролетел, переворачиваясь, над головой Кара. Кила, Пелл и двое мальчишек вздрогнули и прижались друг к другу, не поднимаясь с колен, но пытаясь убраться с пути Винду. Он приземлился и развернулся в сторону лор-пилека, скрестив лезвия для защиты.
Вэстор, неподвижно замерев в низкой боевой стойке, смотрел на Мейса. Его глаза блестели, из груди вырвался рык:
— Нам стоило немалых трудов доставить тебя сюда, дошало. Мне теперь тебя убить?
— Я уже говорил. — Рычание Винду было похоже на рык Вэстора. — Я тебе не дошало.
— Депа очень расстроится, увидев твой труп. Отойди.
Все тело Мейса дрожало от желания нанести удар, желания окунуться в ваапад и позволить его темному шторму вести лезвия. Кровавая лихорадка пела в его венах, а черная мигрень молотом стучала в голове. Ему было просто необходимо ударить Вэстора, причинить ему боль. Наказать его.
Но джедайская дисциплина, которой он учился всю свою жизнь, удержала Винду. Джедаи не мстят. Джедаи не наказывают.
Джедаи защищают.
Мейс сжал зубы и проговорил сквозь них:
— Уходи, Кар Вэстор. Я не позволю тебе причинить вред этим детям.
Лор-пилек поднял щиты, по-прежнему блестевшие словно зеркала, — световые мечи не оставили на них ни царапины. Кровавая лихорадка рвалась из сердца Мейса наружу. Вэстор начал надвигаться, источая мощную угрозу, словно голодный ранкор.
— Я вижу в твоих глазах пламя, джедай Мейс Винду: зелень джунглей и фиолетовые грозовые тучи. Я слышу грохот крови в твоих ушах. — Он свел вместе закругленные концы вибрирующих щитов, вызывая оглушительный визг, от которого по спине Мейса побежали мурашки. Затем Кар хищно улыбнулся, продемонстрировав свои острые, как у лозовой кошки, зубы. — Ты решил отнять мою жизнь.
— Я не позволю тебе причинить вред этим детям, — повторил Мейс.
Вэстор медленно, усмехаясь, потряс головой:
— Мне они неинтересны. Я не воюю с детьми.
Вместо ответа джедай устремил молчаливый тяжелый взгляд на тело Террела.
— Он был достаточно взрослым, чтобы убить, — словно оправдываясь, прорычал лор-пилек. — Он был достаточно взрослым, чтобы умереть. То, что он сделал, было не войной, а убийством. Как мне следовало поступить? Оглянись, дошало. Ты что, видел в джунглях тюрьму?
— Если бы видел, — процедил Мейс сквозь зубы, — я бы тебя туда засадил.
— Но вместо этого ты стоишь здесь и сочишься надеждой и страхом.
— Джедаи не боятся, — ответил ему Винду. — Надежду же я оставил на Корусанте.
— Ты надеешься, что я стану угрожать детям. Ты боишься, что я не стану этого делать. Ты надеешься, что я дам тебе повод убить меня. Ты боишься просто взять и убить.
Мейс молча смотрел на Вэстора.
В отражении гудящих щитов лор-пилека он увидел себя так, словно взглянул на собственную уязвимую точку.
То, что Кар сказал, было правдой.
От начала и до конца.
Его снедала кровавая лихорадка, боль, требующая убить лор-пилека точно так же, как он убил Террела. И по той же причине. Встав меж Вэстором и детьми, он не пытался защитить невинные жизни.
Он искал оправдание для убийства.
Чисто джедайского убийства.
Словно пригоршня ледяной воды, эта мысль выдернула его из сна: впервые освещенный пламенем бункер выглядел реальным. Лор-пилек внезапно превратился в простого человека, мужчину, могущественного, конечно, но никак не тянущего на воплощение тьмы джунглей. Террел был мальчиком, почти ребенком, но мальчиком, чьи мертвые руки по локоть были омыты кровью Мел и Беша.
До сих пор Мейс смотрел на них всех, на весь этот мир глазами джедая: он видел абстрактные узоры мощи в кружащейся игре света и тени в Силе, прерывистый ритм добра и зла. Его взгляд джедая выделил лишь то, что он и так искал.
Не задумываясь об этом, он искал врага. Того, с кем он мог бы сразиться. Того, кто был бы воплощением всей этой войны.
Того, кого он смог бы обвинить в ней.
Того, кого бы он смог убить.
А теперь…
Он впервые смотрел на Вэстора по-настоящему незамутненным взором.
Вэстор пристально смотрел в ответ. Через мгновение лор-пилек, выдохнув, расслабился и опустил оружие.
— Ты решил оставить меня в живых, — говорило его бессловесное ворчание, — пока.
— Я прошу прощения, — ответил джедай.
— За что? — Кар, видимо, был озадачен. Когда Мейс ничего не ответил, он пожал плечами. — Теперь, когда я могу спокойно повернуться к тебе спиной, я уйду. Битва окончена. Я должен разобраться с пленными.
Он повернулся к двери бункера. Винду бросил вслед:
— Я не позволю тебе убивать пленных.
Лор-пилек остановился и оглянулся через плечо:
— Кто-то заикнулся об убийстве пленных? Один из моих бойцов? — Из-за света от клинков Мейса его глаза заблестели, как у хищника. — Не важно. Я знаю, кто это был. Оставь его мне.
Не сказав более ни слова, Вэстор нырнул в озаряемую пожаром ночь.
Винду стоял в мерцающей тьме, и свет исходил лишь от его мечей.
Наконец его ладони надавили на кнопки выключения, и лезвия исчезли.
Теперь единственным источником света осталось кровавое свечение на потолке бункера, отбрасываемое пожарами снаружи.
Мейс мимоходом заметил, что раны Беша и Мел привели к не слишком большой кровопотере. Из-за танатизина, предположил джедай.
Тихое всхлипывание за спиной напомнило ему о детях. Он развернулся и посмотрел на них сверху вниз. Ребятня сбилась в кучку, так крепко обнимая друг друга, что он не мог понять, где начинается один ребенок и заканчивается другой. Никто из них не смотрел на него. Сквозь Силу Мейс чувствовал их ужас: они боялись встретиться с ним взглядом.
Он хотел сказать, что им ничего не угрожает, но это была бы ложь. Он хотел сказать, что он никому не позволит их тронуть. Но это была бы еще одна ложь: он уже позволил. Они навсегда запомнят, как корун на их глазах убил их друга.
Они навсегда запомнят, как затем джедай позволил этому коруну уйти.
Ему надо было сказать так много, но он не мог вымолвить ни слова. Ему надо было сделать так много, но он мог лишь стоять на месте, держа выключенные мечи.
«Когда выбор любой неверным кажется, самообладание выбери».
И он стоял, не шелохнувшись.
— Мастер Винду? — Голос показался знакомым, но он как будто доносился откуда-то издалека. Возможно, из глубин памяти. — Мастер Винду!
Джедай стоял, уставившись в невидимые дали, пока сильные пальцы не схватили его за руку.
— Эй, Мейс!
Он вздохнул:
— Ник. Чего ты хочешь?
— Скоро рассветет. Штурмовые корабли взлетят, как только станет светло. Они мигом сюда доберутся. Пора ехать… — Голос Росту оборвался, словно он поперхнулся. — Чтоб меня разорвало! Что ты… в смысле, они… Кто это сделал?.. Как?..
Его голос стих. Мейс наконец обернулся к молодому коруну. Ник безмолвно уставился на окровавленные тела Беша и Мел.
— Танатизин замедлил скорость циркуляции их крови, — мягко произнес Мейс. — Кто-нибудь, умеющий пользоваться тканевым перевязчиком из медпакета, наверняка сможет спасти их жизни.
— А… а… а… неужели эти дети?..
— Как видишь, не все балаваи оставляют их в городах.
— Что эти дети здесь делают? Что с ними случилось?
Винду отвел взгляд.
— Я спас их жизни. — Его плечи на вздохе поднялись и резко опустились. — На какое-то время.
Ник хмыкнул:
— Хех. Как всегда.
Мейс вновь посмотрел на Росту.
— Когда спасаешь чью-то жизнь, — Ник дернул головой, что у коруннаев было равнозначно пожатию плечами, — то всегда лишь на время, не так ли?
Мейс побрел к разбитому дверному проему бункера.
— Наверное. Никогда не думал об этом с такой точки зрения.
— Эй, погоди! Куда это ты собираешься?
— Родители этих детей по-прежнему снаружи. Может быть, они все еще живы.
— А Беш и Мел, — настаивал Ник. — Что будет с Бешем и Мел? Ты не можешь просто уйти и оставить их здесь…
— Они теперь под твоей опекой. Я не смог их защитить. — Уходя, джедай опустил голову. И голос его стал тише. — Я не смог защитить даже самого себя.
— Но, Мейс… Мастер Винду… — позвал его Ник. — Мейс!
Джедай остановился и оглянулся. Ник стоял в черном входном проеме бункера, изогнутые пластины дюрастали окружали его, словно зубы.
— А как же дети? Что мне с ними делать?
— Представь, что они твои собственные, — ответил Мейс и отвернулся.
В поселении было полно вооруженных коруннаев, которые обыскивали тела с той же уверенной эффективностью, которую джедай уже видел в переулке Пилек-Боу в исполнении Ника, Мел, Беша и Леша. Одежда коруннаев казалась сшитой из одних заплаток. Большинство партизан были так или иначе ранены, а у многих уже были заметны признаки недоедания. Лишь оружие было в полном порядке.
О бластерах они явно заботились лучше, чем о самих себе.
Пока Мейс шел по лагерю, новая реальность мира усиливалась и дополнялась: он улавливал поток сверхреалистичных деталей, из которых пока не получалось составить единую картину.
Яркую, словно кошмарный сон.
Оторванная кисть с предплечьем лежала на границе бассейна из горящего топлива и медленно сжималась в кулак по мере поджаривания.
Черная лужица, что никак не хотела гореть, возможно, была водой. Или кровью.
Наполовину опустошенный газовый контейнер для бластера треснул и начал бешено скакать по земле, выплевывая струю яркого зеленого пламени.
Пара подростков-коруннаев бешено танцевала, словно сумасшедшие ковакианские обезьящеры, пытаясь схватить выпадающие из люка дымящегося вездехода пищевые рационы и не угодить при этом под языки огня.
Небо горело рассветом, будто облака вобрали в себя огонь.
Двенадцать акков стояли, окружив пару десятков дрожащих балаваев. Пленники сбились в кучу, прижались друг к другу и смотрели на партизан глазами, в которых читался лишь ужас и не было места надежде.
Корун, которого пнул Мейс, сидел на скошенной броне парового вездехода вне кольца акков и смотрел, как джедай медленно приближается. Щиты коруна были сдвинуты на предплечья, освобождая таким образом ладони, которыми он массировал здоровенный синяк под правым глазом. Кожа под раной разошлась, и половина его лица была залита текущей кровью, что соединялась со струйкой из еще одной раны возле рта.
Интуиция помогла свести воедино взгляд коруна, повреждения на его лице и слова лор-пилека, которые тот сказал Мейсу, прежде чем выйти из бункера.
Судя по всему, у Вэстора был мощнейший хук слева.
— Чего надо тебе? — прорычал корун. Он встал, вновь стряхнул щиты на кисти, и они, ожив, загудели. — Чего надо?
— Отвали, — абсолютно ровным тоном произнес Винду. И прошел мимо здоровяка. — Я сейчас могу кого-нибудь убить. Не вынуждай меня остановить свой выбор на тебе.
Ему не пришлось представляться акк-псам, что охраняли пленников: стая, словно инстинктивно его узнав, расступилась, когда джедай подошел к ним. Спросив первого же пленного, он узнал, где отец двоих мальчиков. Когда Мейс рассказал ему, что Урно и Никл живы и им грозила опасность не больше, чем присутствующим балаваям, мужчина разразился слезами.
Облегчения или ужаса, Мейс так и не понял.
Слезы есть слезы.
Винду не смог заставить себя почувствовать к мужчине симпатию. Он никак не мог забыть, что именно этот мужчина первым выстрелил по бункеру. Но не мог он и осудить его: Мейс не был уверен, что кто-то из ныне мертвых остался бы жив, если бы мужчина не выстрелил.
Рэнкина среди пленников не было. Матери девочек тоже.
Мейс знал, что ни тому ни другой сбежать не удалось.
Рэнкин… Хотя они с Мейсом и не могли доверять друг другу, в какой-то момент они были на одной стороне. Они оба пытались закончить все так, чтобы никто не умер.
Рэнкин уже поплатился за свою ошибку.
Возможно, Мейс тоже уже начал платить.
Еще один вопрос к следующему пленному, и акки вновь расступились перед ним.
Вэстор был поблизости: он рычал, лаял и ворчал, организуя коруннаев для отступления. Винду совершенно не удивился, что в нынешнем отключенном состоянии он не понимает речи лор-пилека. Речь Кара стала шумом джунглей, наполненным смыслом, но не поддающимся расшифровке. Нечеловеческим. Безличным.
Смертельным.
«Не потому, что джунгли убьют тебя, — сказал тогда Ник. — Просто потому, что все здесь такое, какое есть».
Мейс остановил Вэстора, когда тот проходил рядом:
— Как вы поступите с пленными?
Лор-пилек, не открывая рта, издал горловой рык, и понимание вновь наполнило разум Мейса:
— Они пойдут с нами.
— Вы можете позаботиться о пленных?
— Мы не будем о них заботиться. Мы отдадим их джунглям.
— Тэн пил'трокэл, — пробормотал Винду. «Правосудие джунглей».
Почему-то он отлично все понял. Он не одобрял, но почему-то понимал.
Вэстор кивнул и отвернулся, собираясь уйти.
— Таков наш путь.
— Чем он отличается от убийства? — Хотя джедай смотрел на лор-пилека, казалось, что он задает вопрос скорее самому себе. — Хоть один из них может выжить? В одиночку, без припасов, без оружия…
Рослый корун обернулся через плечо и хищно усмехнулся Мейсу, вновь показав свои острые, словно иглы, зубы.
— Я смог, — прорычал он и ушел.
— А дети?
Но Мейс говорил со спиной: Вэстор уже обращался к двум-трем оборванным молодым коруннаям. Мейс не понимал, что он им приказывает, — понимание речи Вэстора ушло вместе с его вниманием.
Мейс пошел в том направлении, куда ему указал последний пленник, с которым он говорил. Он остановился возле дымящейся лужи топлива из огнемета. Оно почти выгорело: черные завитки дыма взлетали от буквально нескольких пятен затухающего пламени.
В паре шагов от края лужи лежало тело.
Лежало на боку, приняв позу эмбриона, характерную для жертв огня. Одна рука тянулась в сторону края лужи, словно тело пыталось выползти из пламени.
Мейс даже не смог определить, мужчина это был или женщина.
Он присел на корточки на границе обожженного пространства, уставившись на труп. Затем сел и обнял руками колени. Больше он ничего не мог поделать.
Джедай спросил пленного о том, где тот в последний раз видел мать девочек.
Мейс не мог определить, было ли это действительно тело женщины, что подарила жизнь Пелл и Киле. Держала ли эта дымящаяся масса мертвой плоти их на руках и убирала ли поцелуями их детские слезы.
Разве это было важно?
Эти останки были чьим-то родителем, или братом, или сестрой. Чьим-то ребенком. Чьим-то другом.
А теперь они безымянные лежали в джунглях.
Мейс даже не мог сказать, был ли этот человек убит коруннайской пулей, или виброщитом, или бластерным выстрелом балавая. Или ему просто не повезло, и он оказался на пути потока огня из турели парового вездехода.
Возможно, сквозь Силу он бы смог найти ответы на некоторые вопросы. Но он сомневался, что знание окажется лучше неведения. А касаться Силы в этом темном месте было риском, на который он не готов был пойти.
Так что он просто сидел и думал о тьме.
Сидел, пока партизаны разбивались на группы и уходили вниз по склону. Сидел, когда мимо провели окруженных акк-псами пленников. Сидел, когда солнце взошло над парой пиков на северо-востоке и волна света озарила склон над ним.
Вэстор подходил к нему, рыча что-то о том, что надо уйти до того, как прилетят штурмовые корабли. Мейс даже не посмотрел в его сторону.
Он думал о свете солнца и о том, как этот свет никогда не касается тьмы джунглей.
Ник остановился на выходе из лагеря. В одной руке он нес Урно, Никл спал, прислонившись к другому плечу, обняв маленькими ручонками шею коруна. Кила ковыляла следом, придерживая одной рукой спрей-повязку, закрывающую рану на голове, а другой ведя за собой маленькую Пелл. Ник, вероятно, что-то спросил, — по крайней мере, он остановился рядом с мастером-джедаем, словно ожидая ответа.
Но у Мейса не было ответов.
Оставшись без отклика, Росту пожал плечами и пошел дальше.
Винду думал о тьме. Еще никогда джедайская метафора «темная сторона Силы» не казалась ему столь подходящей. В ней говорилось не о тьме зла, но скорее о тьме ночи без звезд: там, где тебе мерещится лозовая кошка, оказывается куст, а то, что кажется деревом, может легко превратиться в замершего убийцу, ожидающего, что ты отвернешься.
Мейс читал в архивах Храма записи джедаев, что ушли во тьму и смогли вернуться. Эти записи часто упоминали, что темная сторона все делает четким и ясным. Теперь Винду понимал, что это было заблуждение. Ложь.
Правдой было в точности обратное.
Здесь было столько тьмы, что, даже ослепнув, он бы не почувствовал разницы.
Утреннее солнце осветило поселение и принесло «Турбоштормы»: шестерку, летящую парами со стороны обжигающего Аль'Хара, осветившего горы. Их строй раскрылся, словно цветок, когда они начали расходиться, занимая позиции, чтобы вести непрерывный перекрестный огонь.
Мейс по-прежнему не двигался.
«Даже ослепнув, я бы не почувствовал разницы», — подумал он. И возможно, повторил это вслух…
Потому что голос, раздавшийся сзади, ответил:
— Мудрейший человек из всех, что я знаю, сказал мне однажды: «Свет, которым мы являемся, ярче всего светит в самую темную ночь».
Голос женщины, надломленный из-за невероятной усталости и наполненный застарелой болью… И пожалуй, единственный голос, что мог зажечь факел во всеобъемлющей тьме Мейса. Только он смог заставить Мейса подняться на ноги, развернуться, почувствовать расцветающую надежду, стать почти счастливым…
Даже едва не улыбнуться…
Он обернулся, раскрыв объятия, его дыхание замерло, а с губ слетело лишь:
— Депа…
Но она не обняла его, и надежда внутри завяла и умерла. Его руки опустились. Ник пытался предупредить Винду, но он и близко не был готов к подобному.
Мастер-джедай Депа Биллаба стояла перед ним в рваных останках рыцарского плаща, покрытая грязью, кровью и соком джунглей. Ее волосы, те, что когда-то были пышной блестящей черной, словно сам космос, гривой, те, что она заплетала в математически точные косы, были спутанными, жирными, грязными и неровно обрезанными, словно она обкорнала их ножом. Лицо ее было бледным, наполненным усталостью и настолько исхудавшим, что скулы выпирали наподобие лезвий. Губы были крепко сжаты, а от краешка рта к кончику подбородка тянулся свежий ожог… Но худшим было не это.
Не это заставило Мейса замереть неподвижно и не пошевелиться, даже когда корабли пронеслись над его головой и залили поселение бластерным огнем.
В пылающем аду взрывов, меж разлетающихся осколков камня и грохочущей паутины плазмы Мейс стоял и смотрел на лоб Депы, туда, где когда-то был золотой бисер Великого знака просветления, символа чалактанских адептов. Знак просветления крепится к лобной кости черепа адепта мудрецами этой древней религии в качестве символа Несмыкаемого ока, которое является высшим выражением Чалактанского просветления. Депа с гордостью носила свой двадцать лет.
Теперь вместо Знака осталась лишь уродливая рана рваного шрама, словно тот же нож, что отрезал ее волосы, жестоко вырезал и символ религии ее предков прямо из кости.
А поверх глаз она, словно повязку, носила грязную тряпку, потрепанную непогодой, измазанную и такую же рваную, что и ее плащ.
Но она стояла так, словно прекрасно видела Мейса.
— Депа… — Винду пришлось повысить голос, чтобы расслышать себя сквозь рев репульсоров, лазерных пушек и взрывающейся вокруг грязи с камнями. — Депа, что случилось? Что с тобой произошло?
— Здравствуй, Мейс, — грустно ответила она. — Тебе не следовало приезжать.
