Войдя в квартиру, я едва успел скинуть пиджак, как задребезжал телефон. Сначала я решил ни в коем случае не снимать трубку — пусть думают, что меня еще нет, но после пятого звонка сдался.

— Слушаю.

— Наконец-то! — закричала в трубку Кэссиди. — Если Вы собираетесь и дальше так работать — я увольняюсь! С такой работой, кроме язвы, ничего больше не заработаешь!

— Ну-ка, потише! — рявкнул я. — В чем дело?

— Это же просто сумасшедший дом! — пожаловалась она. — Вы не представляете, что здесь творится! В следующий раз извольте сообщать хотя бы время своего возвращения!

— Я пришлю Вам пакет молока и крекеры. Что случилось?

— Он еще спрашивает! — фыркнула Кэссиди. — Вашего клиента арестовали!

— Которого?

— Грауфорда!

— Мэтью Грауфорда?

— Его.

— За что?

— Ему предъявлено обвинение в убийстве Тоби Хаммонда.

— Бог мой! Они что, с ума посходили? Какие у них доказательства?

— Нашли оружие.

— Что за оружие? — Я почувствовал внутри неприятный холодок и крепче сжал трубку.

— Вас что, марка интересует? — съязвила Кэссиди. — Какой-то молодой детектив решил еще раз осмотреть автомобиль Грауфорда. Под задним сидением он нашел револьвер. Провели экспертизу — оказалось — тот самый. Они тут же нацепили на Грауфорда наручники и засадили в камеру. Мистер Мэтью потребовал встречи с Вами, а Вас не было.

— Идиоты!

— Что Вы сказали?

— К Вам это не относится. Кэссиди, послушайте, я немедленно выезжаю!

Я бросил трубку, наспех оделся и кинулся к машине. Выруливая со стоянки, я решил сразу же ехать в здание суда, но потом передумал и остановился на 20-й Западной.

Джон Нолан сидел в своем кабинете, с головой зарывшись в разбросанные на столе бумаги. При моем появлении, а влетел я в кабинет достаточно стремительно, он слегка откинулся на стуле и, взглянув на меня, проворчал:

— Опаздываете, адвокат. Мы ожидали Вас вчера.

— Вчера меня не было в городе, Джон. Я только что вернулся и сразу же услышал об этой нелепице. Расскажите-ка мне, как вы до такого додумались?

— Вы его видели?

— Еще нет. — Он опустил голову и слегка покачал ей из стороны в сторону. — На этот раз Вам придется туго. Полагаю, Вы уже знаете про оружие?

— Только то, что ваши люди нашли какой-то револьвер.

— Я тут совершенно не при чем. До вчерашнего дня я вообще понятия не имел об этом автомобиле.

— Как же тогда…

— Помолчите! — оборвал он меня. — Какая-то газета напечатала фотографию Грауфорда, а через некоторое время нам позвонил один из жильцов того самого дома, где было обнаружено тело Хаммонда, и заявил, что видел в доме Грауфорда, причем на том самом этаже, где расположена квартира мисс Гран.

— Когда видел?

— За день до того, как нашли Тоби. Мы пригласили Грауфорда, сами понимаете — у нас возникли вопросы. Но он отказался что-либо говорить. Просидел молча несколько часов. Тогда у одного из моих парней возникла идея — проверить его машину. И вот результат: нашли смит-вессон 32 калибра, полицейская модель. Дальше все как обычно: провели экспертизу и предъявили револьвер Грауфорду. Должен сказать — на него это произвело довольно сильное впечатление, это было заметно, но говорить он отказался — требовал Вас.

— Вы уверены в экспертизе?

— Конечно.

— Отпечатки пальцев?

— Никаких, но это ни о чем не говорит — он мог быть в перчатках.

— Вы проверили, откуда взялось оружие?

— Пробовали.

— Как это понимать?

— Так и понимать! — огрызнулся он. — Понимать это следует так: револьвер был выпущен на одном из заводов в Новом Орлеане. Затем всю партию переправили в Бостон для продажи через сеть магазинов. Восемь лет назад один из магазинов ограбили, похитили множество оружия, в том числе и этот револьвер. Потом — кто его знает. За это время он мог сменить дюжину владельцев. Вот и все.

— Вы говорили с Грауфордом, Джон? Какое он произвел на Вас впечатление?

— Гм… Мне не платят за впечатления, Джордан. Мое дело — улики, факты, доказательства. Впечатления — забота репортеров или присяжных.

— Ладно. Скажите, сами-то Вы удовлетворены? Будете продолжать расследование?

— Конечно. Мы не останавливаемся на полпути. Мы продолжаем работать до тех пор, пока дело не готово для передачи в суд.

— Удачи Вам, Джон! Хотя Вы чертовски правы: на этот раз мне действительно придется туго. Вернее, туго придется Мэтью Грауфорду.

Я вышел из здания полицейского управления, сел в машину и поехал в Окружной суд. Мэт выглядел паршиво: утомленное, измученное лицо, заросшее до бровей черной щетиной, темные круги под глазами, глубокие складки вокруг рта.

— Долго же Вы добирались сюда, — горько хмыкнул он, усаживаясь на стул.

— Разве вам не сказали, Мэт? Меня не было в городе. Я приехал, как только узнал, что случилось.

Он подался вперед и впился в меня глазами:

— Можете вытащить меня отсюда, Джордан?

— Сомневаюсь, — я покачал головой. — Боюсь, при таких обстоятельствах это невозможно.

Его кулак с грохотом обрушился на стол. Раз, другой…

— Черт возьми! Меня подставили! Понимаете? Этот Мэгоуэн… Я не убивал Хаммонда! Да, я был в этом проклятом доме, но я не убивал!

— А оружие? Оружие ведь нашли в Вашей машине.

— Проклятье! Я его в глаза никогда не видел! Бог ведает, откуда он взялся, этот револьвер! Говорю Вам: меня подставили! Кому-то нужен козел отпущения, вот и выбрали меня!

— Нет, Мэт, — я покачал головой. — Если они докажут Вашу вину, то отправят Вас прямехонько в ад, но не раньше. Сейчас они ищут улики.

— И долго они собираются их искать? Сколько мне еще торчать в этом клоповнике?

— До тех пор, пока дело не будет передано в суд, или не обнаружится что-то такое, что позволит Вас освободить.

— Залог?

— Не тот случай, Мэт. Ни один судья не возьмет на себя ответственность выпустить на свободу человека, подозреваемого в умышленном убийстве. Слишком многое в этом деле против Вас.

Он протянул руку через стол и сжал мое запястье. Глаза лихорадочно блестели.

— Разберитесь в этой истории, Джордан! Меня не интересует, сколько это будет стоить. Я готов влезть в долги до конца моих дней, только бы выяснить, что произошло, а главное — кому это нужно!

— Конечно, Мэт, — успокоил его я. — Можете не сомневаться — я сделаю все от меня зависящее! Но и Вы постарайтесь вести себя разумно…

— Разумно! — фыркнул он. — Вам хорошо говорить! Как, по-вашему, должен себя вести человек в моем положении?

— Во-первых — не психовать. Поберегите нервы — они Вам еще пригодятся. Во-вторых — постарайтесь расслабиться. В-третьих — следите за собой. Вы же мужчина, черт возьми! И последнее, Мэт, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Мне необходимо знать правду. Вы не убивали?

Его глаза налились бешенством.

— Какого черта!.. — заорал он, но тут же постарался взять себя в руки. — Видите, Джордан, даже Вы мне не верите. Может быть, мне поискать другого адвоката?

— Прекратите, Грауфорд, — поморщился я. — Что за чушь Вы городите? У них есть свидетель, понимаете Вы это? Свидетель, который утверждает, что видел Вас в доме за несколько часов до того, как нашли тело Тоби. Скажите, Вы там были?

— Был.

— Зачем?

Он как-то сник, понурил голову, плечи ссутулились, голос прозвучал глухо, как из бочки.

— Это действительно трудно объяснить, Джордан. Еще труднее в это поверить…

— И все же?

— Понимаете, в ту ночь, когда Пол умер, я поехал в театр. Я знал, что Хаммонд играет в спектакле… Не спрашивайте меня, зачем я это сделал. Я и сам не могу объяснить. Не знаю! Может, хотел опять набить ему физиономию — не знаю. В голове все перемешалось, я как в тумане был тогда… Увидел, как Тоби вышел после спектакля, как сел в такси… Поехал за ним. Он остановился у дома на 9-й улице и вошел. Я видел табличку на звонке, который он нажимал, там было написано: «Мисс Гран». Я позвонил, но мне никто не ответил. Позвонил еще — ничего. Молчание. Тогда я поднялся наверх и стал стучать в дверь, но мне никто не ответил… Потом я уехал. Вот и все. Наверное, именно тогда этот тип меня и заметил.

Я молчал. Дело обстояло куда хуже, чем можно было представить. У полиции не было свидетеля убийства, зато имелся свидетель, который видел подозреваемого в здании, где обнаружили труп, а у подозреваемого имелся мотив и возможность и, вдобавок, именно в его машине обнаружили орудие убийства. Любой суд сочтет такую массу косвенных улик достаточной для вынесения обвинительного заключения. Никакие ухищрения не помогут.

— Есть только один способ вывести Вас из-под удара, Мэт.

— Какой?

— Найти убийцу! В настоящее время я ничего не смогу для Вас сделать. Нужно время. Хотите что-нибудь передать на свободу? Есть какие-то распоряжения? Пожелания? Просьбы?

Он снова опустил голову. Передо мной сидел большой, некогда сильный и уверенный человек. Сейчас он выглядел вялым и апатичным — словно из воздушного шара выпустили воздух.

Я молча встал, взял его за руку и подвел к двери, за которой ждала охрана. Мэта увели. Я медленно спустился вниз и зашагал по улице.

В квартире, раздевшись и приняв душ, я вдруг понял, что не вижу вещей Викки.

Куда, черт подери, она девалась?

Я закурил, сел в кресло и принялся обдумывать ситуацию, но ничего путного придумать не мог. Голова у меня разболелась, я принял две таблетки аспирина и решил лечь, но сначала нужно было закончить еще одно дело. Я снял телефонную трубку и набрал номер детективного агентства Бартона Уилли.

— Это Джордан, — сказал я, когда на том конце сняли трубку.

— Добрый вечер, — отозвался Уилли.

— Все еще трудитесь?

— Я — живой человек, мистер Скотт, — рассмеялся он.

— Просто, учитывая специфический характер моей работы, я распорядился после шести вечера переключать все звонки на мой домашний телефон. Что у Вас?

— Скажите, у Вашего агентства есть надежные связи на западном побережье?

— Разумеется. Что Вас интересует? Сан-Франциско, Лос-Анжелес, Голливуд?

— Голливуд…

— Что именно?

— Все, что касается Тоби Хаммонда. Образ жизни, связи, в том числе и женщины, друзья, враги, обманутые мужья, брошенные любовницы…

— Кто платит?

— Я.

— Годится. Как срочно Вам нужна информация?

— Как можно скорее.

— Что-нибудь еще?

— Да. Адвокат Бени Саксонски. Сейчас он в голливудском кинобизнесе. Меня интересует, не пересекались ли когда-либо их пути.

— Это все?

— Все.

— Хорошо. Как только станут поступать материалы — я Вам позвоню.

— Благодарю. Счет пришлите мне в офис.

— Об этом можете не беспокоиться, — рассмеялся он.

— До свидания, Джордан.

— До свидания.

Мы одновременно положили трубки.

Все это могло оказаться пустышкой, но могло и дать какие-нибудь результаты. Во всяком случае, с чего-то следовало начинать. В этом деле нельзя было пренебрегать ничем. Кстати, это соображение натолкнуло меня на одну мысль. Я снова взялся за телефон и позвонил на межгород — попросил оператора разыскать для меня доктора Хеннига. Кларенса Хеннига, уточнил я, город Меноша, штат Висконсин.

Было уже довольно поздно. В это время телефонные линии не так загружены, и я надеялся, что ждать слишком долго не придется. После перелета, бессонной ночи и суматохи нынешнего дня глаза мои слипались. В ожидании звонка я налил себе две трети бокала джина, выжал туда половинку апельсина и сел в кресло, прихлебывая из стакана.

Через пять минут раздался звонок.

— Да?

— Минутку, сэр.

Я слышал, как где-то далеко женский голос повторял:

— Доктор Хенниг? Один момент. Телефонный разговор с Нью-Йорком. Говорите.

Потом в трубке возник мужской голос:

— Алло! Алло!

— Доктор Хенниг? — Я старался чтобы голос мой звучал построже.

— Да, это я! Говорите!

— Это доктор Сидней Брук из Нью-Йорка. Я звоню Вам по поводу одного из Ваших пациентов — мистера Роджера Маккея. Час назад он поступил в мою клинику в тяжелом состоянии. В его карточке написано, что Вы его семейный врач. Мне необходима Ваша консультация: состояние во время наблюдения, симптомы, диагноз, методика лечения, Ваши рекомендации.

— Конечно, коллега, конечно! Одну минутку!

По телефону доктор Хенниг общался с гораздо большей любезностью, нежели при личной встрече. Скорей всего, сейчас он просматривал свою картотеку. Через минуту в трубке раздался его голос:

— Вы меня слушаете, доктор? Сейчас, сейчас! У меня в руках его карта, здесь все-все записано! Мистер Маккей обратился ко мне восемь месяцев назад с жалобой на спонтанные боли в области грудной клетки. Мы провели всестороннее исследование — у мистера Маккея серьезная недостаточность коронарных сосудов. Мы применяли обычные для таких случаев меры. Через неделю я направил его в Медисон для более полного обследования. У нас, видите ли, небольшой город, и нет необходимого оборудования. Я — единственный врач на всю Меношу, столько забот, столько забот! Ни минуты свободной! После обследования был поставлен диагноз: атеросклероз коронарных сосудов. Я прописал пилюли нитроглицерина при болях и инъекции гепарина с дигиталисом. Ему это помогло — он почувствовал себя значительно лучше, но, Бог мой, в чем можно быть уверенным? В чем можно быть уверенным до конца, когда речь идет о болезни сердца? Человеческое сердце — очень сложный аппарат! Очень сложный! Я предложил ему поехать в Нью-Йорк и обратиться к специалисту-кардиологу.

— Именно потому он и уехал?

— Наверное. Скорей всего. Зачем же еще?

— Благодарю Вас, коллега.

— Что Вы! Что Вы! Какая может быть благодарность? Это мой прямой долг!

— Всего хорошего. Извините за столь поздний звонок!

— Ничего, ничего! Я привык. К тому же не так уж и поздно.

Только теперь я сообразил, что в Висконсине еще только ранний вечер.

— Еще раз благодарю Вас, доктор. До свидания. — Я положил трубку.

Теперь становилось понятным, почему Маккей завещал большую часть состояния Викки. Как и всякий человек, слабо разбирающийся в медицине, он решил, что находится при смерти. Он готовился к ней! А если он умрет — все достанется миссис Гарриет, а этого мистер Роджер Маккей допустить не хотел, справедливо подозревая жену в измене. Но как он мог спасти свое состояние? Жена имела законные права на эти деньги. Оставить все какому-нибудь фонду социального обеспечения или назначить университетскую стипендию? Все это достаточно зыбко. Причины? Мнимая неверность жены? Доказательства? Их нет. И тогда он нашел Викки. Ближайшая родственница, связанная с ним кровными узами! Здесь у миссис Гарриет практически не оставалось шансов. Во всяком случае, я бы за такое дело не взялся.

Я подошел к книжному шкафу, отыскал краткий медицинский справочник и нашел раздел «Сердечные болезни». Затем прочел все об атеросклерозе коронарных сосудов. Это оказалась довольно неприятная штука. Питающие непосредственно сердце сосуды, покрывались изнутри известковыми бляшками, которые могли в любой момент оторваться от стенок и закупорить артерию. Это называлось тромбозом. Как действенное лечение рекомендовалось применение гепарина, дигиталиса и некоторых других препаратов, чтобы усилить сердечную мышцу.

Сколько человек может прожить, постоянно форсируя работу сердца? Год, два, неделю? На этот вопрос справочник ответа не давал. Может быть долго, а может быть, и нет. Смотря как жить станет. Но Маккей по природе был человеком импульсивным, и менять своих привычек не собирался. Даже понимая, что его может ожидать. Так появилось на свет Божий завещание, составленное в пользу Викки Гран. К тому же дигиталис серьезно влияет на зрение.