Глава четырнадцатая
Офис встретил меня треском пишущей машинки и хриплым голосом Кэссиди, которая с кем-то ругалась. Я остановился у двери и прислушался. Оказывается, Кэссиди отчаянно отбивалась от пары настырных репортеров, которые требовали у нее какой-то информации. Я слышал их возмущенные возгласы, прерываемые короткими, злыми очередями, исторгаемыми нашим старым «ундервудом» (мне до сих пор непонятно отношение Кэссиди к этому уродливому куску железа и ее категорический отказ приобрести современную электрическую машинку. Как утверждала моя секретарша: «ундервуд» — машинка более солидная.)
Осторожно приоткрыв дверь, я, кроме репортеров, обнаружил в кабинете Сиднея Лорда — тот сидел в моем кресле и с отсутствующим видом смотрел в окно, Оги Спилвина и хмурого детектива из ведомства районного прокурора.
— Здравствуйте, господа, — сказал я, входя в кабинет.
Все заговорили разом.
— Тихо! — заорал я. — Попрошу по порядку!
Постепенно они успокоились, я прогнал Лорда со своего места, сел, слегка ослабил узел галстука и сказал:
— Я вас слушаю.
Первыми на меня набросились репортеры. Вопросы сыпались из них, как горох:
— Удалось ли мне найти Тоби Хаммонда?
— Получал ли я известия от него самого или от третьих лиц?
— Правда ли, что он скрывается? — и так далее.
На все вопросы я последовательно отвечал односложным «нет». Но отделаться от них при помощи такого примитивного приема нечего было и думать.
— Были ли у Тоби серьезные причины для неявки в суд и если были, то какие?
— Все, что касается моего клиента, является профессиональной тайной, — отрезал я. — Я не уполномочен вести подобные переговоры.
Но это были тертые ребята, закаленные в схватках за получение информации, и в ответ на мое заявление они только криво усмехнулись.
— Можно ли расценить Ваш ответ в том смысле, что Тоби не надеялся на успешный исход дела в суде и потому удрал? — спросил один из них и нахально уставился на меня.
— Расценивайте, как хотите! — зарычал я. — Но если хоть одно слово в вашей газетенке выйдет со ссылкой на мои заявления — я вас по судам затаскаю! Понятно? А теперь разрешите с вами распрощаться — у меня масса дел.
Недовольно ворча, они ушли, на прощание намекнув мне, что ссориться с прессой — что мочиться против ветра.
После них на меня насел Оги. Все его попытки хоть что-нибудь узнать кончились ничем. Правда, одного Тоби им удалось разыскать, но он оказался матросом на корабле, направляющимся с грузом бананов на Север, причем мертвым матросом. Капитан собирался вышвырнуть тело за борт, как только судно выйдет в океан.
— Человек не может исчезнуть бесследно, Оги, — сказал я, — даже в таком большом городе, как Нью-Йорк. Нужно искать!
— Вам легко говорить, — затянул он свою песню, — это ведь не Ваши денежки. Искать! Интересно где?
— Мы найдем его, Оги, обещаю. Прекратите скулить и помогите.
— Человек прекращает волноваться только на небесах. А благодаря Вам я очень скоро там окажусь.
— Да Вы всех нас переживете, — успокоил я его и, осторожно поддерживая под руку, подвел к двери, взяв обещание ни в коем случае не прекращать поисков. Он посмотрел на меня, как смотрит больная собака на злого хозяина, и шагнул в лифт. Вернувшись, я спросил у детектива:
— Вам, собственно, кто нужен? Я или мистер Хаммонд?
— Оба.
— Я Вас слушаю.
— Где Тоби Хаммонд?
— Вы плохо слышите? Я битый час объяснял всем, что понятия не имею, где он!
— В таком случае, — заявил этот тип, — я остаюсь здесь и вместе с Вами буду дожидаться новых вестей.
— Это Ваше дело. Я же, в таком случае, Вас покину.
Я знаком предложил Лорду следовать за мной и открыл дверь в соседнюю комнату. Когда он вошел, я прямо с порога накинулся на него:
— Как это понимать, черт возьми?
— Что? — он выглядел растерянным.
— Вы мне сказали, что Викки отправилась в Джерси?
— Да, верно.
— Я только что оттуда.
— Как она?
— Ее там нет! Нет и не было!
Он отвел взгляд и тихо сказал:
— Я знаю.
У меня перехватило дыхание.
— Как это — «знаю»?
— Подождите, Скотт. Не волнуйтесь! Позвольте мне объяснить.
— Да уж! Объясните мне, пожалуйста, зачем Вам пришло в голову гонять меня к черту на кулички, когда Викки и не думала туда ездить?
— Все было не совсем так, Скотт. Выслушайте меня. Дело в том, что Викки ездила в Джерси, но вернулась.
— Вот как?
— Да. Вчера вечером, по дороге домой, ей пришло в голову, что репортеры смогут добраться до нее и там. В конце концов, если Вам пришла в голову такая мысль, почему до нее не мог бы додуматься кто-нибудь еще? Короче говоря, Викки остановилась в мотеле.
— А потом?
— А сегодня утром она решила, что прятаться неразумно. Зачем? Человек — не страус. Да еще эта передача об исчезновении Тоби! Одним словом, она быстренько собрала вещи и вернулась.
Я молча набрал номер конторы Лорда. В трубке раздавались длинные гудки.
— Ее там нет.
— Наверное, еще не успела добраться, — сказал Лорд, взглянув на часы. — И я не понимаю Вашего беспокойства в связи с ее поездкой. Человек поехал и вернулся. Передумал! В конце концов, это и ее дом тоже! Она может ездить туда, когда захочет!
— У нее нет дома.
— Как это — нет?
— Очень просто. Был, а теперь нет!
— Что Вы говорите, Скотт? У Викки дом в Джерси, вернее сказать — дом принадлежит ее отцу…
— Принадлежал. Теперь уже не принадлежит.
— Объясните толком! — рассердился он. — Я ничего не понимаю!
— Дом сгорел.
— Как?
— Как все горит — в огне.
— Господи, когда это произошло?
— Прошлой ночью.
Он на минуту задумался, потирая лоб длинными пальцами. Потом спросил:
— Какое отношение это может иметь к Викки? Пожар, насколько я понимаю, случился после ее отъезда?
— Именно.
— Что Вы хотите сказать?
— Это не я хочу. Это сказал мне начальник пожарной команды Вествила.
— Что такое Вествил?
— Крохотный городок у автострады номер тринадцать. Именно там у Джона Грана был дом. Кстати, тот же самый пожарный рассказал мне много интересного. Например, что отец Викки сдавал помещения в наем.
— Ну и что?
— Да нет, ничего. Только с бизнесом этим у него шло не все гладко. Еще, я думаю, дом был застрахован.
— Вы хотите сказать…
— Я ничего не хочу сказать. Только повторяю то, что мне удалось узнать.
— Продолжайте.
— Тот же пожарный высказал интересную мысль о том, что у Джона Грана были серьезные затруднения финансового плана. И что дом сгорел как нельзя кстати.
— Он сумасшедший?
— Вначале я тоже так решил, а потом задумался.
— Над чем?
— Над тем, что мне сказал этот парень — Холлис.
— А что он сказал?
— Он сказал, что от этого пожара здорово воняет. Что не мог крепкий дом сгореть так быстро. Еще он сказал, что нашел кое-что на месте пожара.
— Что?
— Этого он не сказал, но заметил, что, по его убеждению, без бензина не обошлось.
— Поджог?
— Скорее всего.
В этот момент зазвонил телефон, и я снял трубку.
— Слушаю.
— Привет.
— Это Вы, Викки?
— Да, — голос доносился как будто издалека и звучал глухо, совсем не похоже на обыкновенное щебетание Викки.
— Рад тебя слышать. Я тут с ног сбился, тебя разыскивая. Ты дома?
— Да. Скотт… я… мне необходимо с Вами встретиться.
— Я у себя.
— Нет! Лучше, если Вы приедете ко мне, — она почти кричала.
— Что случилось?
— Потом, Скотт, потом. Вы приедете? Пожалуйста!
— Только один вопрос, Викки. Это как-то связано с Тоби?
— Да. — Она произнесла это едва слышно.
— Он у Вас?
— Да, — еще тише.
— Ладно. Я немедленно выезжаю. Скажите Тоби, чтобы обязательно меня дождался! Вы слышите? Через десять минут буду.
Я повернулся к Лорду:
— Вы все слышали? Оставайтесь здесь и присматривайте за этим типом, — я кивнул на дверь, за которой сидел детектив. — Не хочу, чтобы этот парень за мной увязался. Никто не должен ничего знать, пока я сам не разберусь, что происходит.
Лорд кивнул.
— Господи, — прошептал он, — Тоби! Слава Создателю! Теперь мы спасены!
— Даже думать об этом не стоит, Сид, — урезонил я его. — Как только ищейки пронюхают о том, где Тоби, на него сразу наденут наручники. И не вздумайте звонить куда-нибудь — с Вас станется. Предупреждаю еще раз: стоит кому-нибудь узнать, где Тоби, на него тут же насядет вся свора. Они его в клочки разорвут. Так что сидите здесь и помалкивайте.
— Ладно, ладно, Скотт! Я понимаю.
— Мне нужно время. Я ни черта не знаю и не понимаю, что происходит. Мне нужна информация.
— Но Вы вытащите его?
— Постараюсь.
Черным ходом я выбрался на лестницу и заторопился вниз.
Интересно, они не додумались взять под наблюдение мою машину? «Бьюик» стоял там, где я его оставил: в переулке у тротуара. Ничего подозрительного около него я не заметил, сел и поехал к Викки. Ее квартира находилась на пятой улице. Тихий район, много зелени и мало машин.
Я остановится у дома. Вошел в вестибюль, поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка.
Дверь открылась сразу, словно Викки стояла за ней в ожидании. Но Бог мой, что с ней сталось?! Я смотрел и не узнавал всегда веселую, жизнерадостную Викки. Осунувшееся, бледное лицо, темные круги под глазами, сами глаза красные, воспаленные — похоже, она недавно плакала. Но главное — взгляд! У Викки, которую я знал, он всегда светился, излучая добрый, ласковый свет. И это делало ее особенно привлекательной. Теперь на меня смотрели совершенно пустые, ничего не выражающие глаза. Она была словно под гипнозом: молча стояла в дверях, неестественно выпрямившись, и смотрела на меня пустым взглядом. Мне пришлось слегка отодвинуть ее в сторону, чтобы войти.
— Викки, что с тобой? — я прикрыл дверь и сделал шаг к ней. — Что произошло? Отчего у тебя такой странный вид?
Она ничего не ответила, только судорожно сглотнула и вдруг покачнулась.
Я подхватил ее в самый последний момент. Обнял и осторожно усадил на низкую тумбу в прихожей.
— Викки! Что с тобой?
Она снова покачала головой и ничего не сказала.
— Тоби здесь?
Она вздрогнула, хотела что-то сказать, но из горла вырвались лишь нечленораздельные, хриплые звуки. Из глаз полились слезы, она сидела, с ужасом глядя мимо меня — на закрытую дверь своей спальни.
Тоби Хаммонд лежал на кровати, уставившись в потолок невидящим взглядом. К сожалению, я повидал достаточно, чтобы понять: Тоби больше никогда не выйдет на сцену, не рассмеется, не станет буянить — он был мертв. Рубашка была расстегнута, и я увидел на груди аккуратную маленькую дырочку — место, куда вошла пуля убийцы. Я внимательно осмотрел комнату: костюм Тоби, аккуратно сложенный, висел на стуле, тут же стояли его ботинки. Мне хотелось подойти и закрыть ему глаза, но я знал — делать этого нельзя — полиция не одобряет вмешательства посторонних. Так что я осторожно дотронулся кончиками пальцев до его щеки.
Холодная. Восковая желтизна уже начала расползаться по телу, и я понял, что мертв он уже давно.
Я сел на стул, бессильно свесил руки и вытащил сигареты. Нужно было звонить в полицию, прокуратуру, больницу, нужно было сообщить Лорду — сказать, что я нашел, наконец, Тоби, но это не решает проблему, а, наоборот, создает новые. Но мне ничего не хотелось делать. Хотелось вот так, просто, сидеть на стуле и ни о чем не думать…
Смерть Тоби Хаммонда сняла множество проблем: я мог пойти к Мэгоуэну и посоветовать тому разорвать так тщательно подготовленное им обвинительное заключение, Оги Спилвин мог затребовать назад свои пять тысяч и получить их, Лорд должен был или дать официальное объявление о снятии спектакля, или принять решение о замене Тоби. Парень, который при жизни Хаммонда не мог даже надеяться, что когда-нибудь выйдет на сцену, теперь, по странной логике жизни и смерти, должен бы был плясать от радости, а Викки… Викки теперь могла бы… Господи! Как она? Как она смогла все это вынести?
Она сидела там же, где я ее оставил, по-прежнему окаменело глядя перед собой и сложив на коленях сжатые в кулак руки.
Я достал из бара бутылку ирландского виски, налил и молча протянул Викки. Она, словно сомнамбула, взяла, выпила, поперхнулась обжигающей жидкостью и в первый раз за все время посмотрела на меня осмысленно. Викки с удивлением взглянула на стакан, который держала в руке, понюхала, и гримаса отвращения исказила ее лицо.
— Это виски?
Голос звучал жалобно — словно маленькому ребенку вместо шоколадки подсунули гнилое яблоко.
— Тебе просто необходимо было выпить. Алкоголь снимет стресс.
— Да?
— Викки, я понимаю — не время и не место, но мне необходимо задать несколько вопросов.
— Что?
— Викки, постарайся взять себя в руки. Может быть, хочешь еще выпить?
Я понимал, что поступаю жестоко, но у меня не было выбора: в полиции непременно установят время моего прибытия сюда и станут задавать вопросы.
— Спрашивай.
— Расскажи мне все с самого начала.
— Что рассказать? Ты лучше спрашивай.
— О’кей. Ты вернулась из Вествила утром?
— Да.
— Сюда заходила?
— Нет. Сразу поехала в контору.
— Потом ты отправилась домой?
— Да. Вошла. И увидела… — голос ее сорвался, она всхлипнула. — Он… он лежал на кровати… вот так…
— Ты ничего не трогала?
— Нет… кажется, нет. Я растерялась… мне стало страшно, когда я поняла, что Тоби… Я стала сразу звонить к Лорду, мне нужно было найти тебя.
— Ты знаешь, как Тоби мог попасть сюда? Ты давала ему ключ?
Она покачала головой.
— Нет. Я не знаю… Не понимаю…
— Викки, вспомни! Может быть, Тоби мог сам его взять? Может, он недавно обращался к тебе с подобной просьбой?
— Нет… — Она попыталась сосредоточиться. — Подожди, Скотт, может быть?..
— Что?
— Я подумала про пожарную лестницу… Она проходит рядом с окном. Он мог… Однажды я оставила сумочку в конторе, возвращаться не хотелось, и Тоби залез в окно. Может быть…
Это походило на правду. Окно спальни выходило во двор. Двор маленький, со всех сторон стиснут домами — можно не опасаться, что тебя заметят. В конце концов, полиция установит, поднимался ли Тоби по лестнице или вошел через дверь.
— Викки, еще один вопрос: вчера ты ездила в Вествил…
— Да.
— Когда вернулась?
— Утром. Рано утром.
— Ты остановилась в мотеле, почему?
— Папа отключил в доме воду, а я не знала, как ее включить. И потом, дома было так пусто, тихо… Мне стало не по себе, и я перебралась в мотель.
— Ты знаешь, что там произошло?
— Что?
— Викки… был пожар и… Одним словом — дома больше нет.
— Как?
— Сгорел.
— Ты шутишь?
— К сожалению, нет.
— Не может быть!
— Викки, я был там и все видел.
— Господи!
— Я подумал… может, ты что-то знаешь?
— Откуда? Я уехала из Вествила через час с небольшим после приезда.
— Что за спешка?
— Не знаю. Мне показалось, что глупо где-то прятаться. От кого? И потом, у меня было очень неспокойно на душе.
— Как называется мотель, в котором ты останавливалась?
— По-моему, «Праздничный сад».
— Когда ты была в Нью-Йорке? Помнишь время?
— Утром.
— А точнее?
— Точнее? — она наморщила лоб. — Не помню. До полудня — это точно.
— И сразу отправилась в контору?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
Я не ответил. И она заговорила снова:
— Сначала я подумала, что он спит. Увидела на стуле его одежду и страшно разозлилась. Подошла, чтобы разбудить и… — она судорожно схватилась рукой за лицо. — Я поняла, что… — из глаз ее снова потекли слезы. Крупные. Горохами. — Я плохо помню, что было дальше. Стояла. Сколько? Не помню. Потом пошла куда-то, наткнулась на телефон, стала звонить… Ох, Скотт, что же мне делать?
— Нужно звонить в полицию.
Она выглядела испуганной, маленькой и жалкой.
— Полиция? Но они… У меня дома… Разве ты не можешь увезти его куда-нибудь?
— Нет, Викки! Нужно звонить в полицию… Не спорь! Произошло убийство, и мы не знаем — почему, кто, за что…
Губы ее мелко задрожали.
— Тогда хоть одень его.
— Нельзя. Ни к чему нельзя прикасаться.
— Скотт! — Голос ее сорвался. — Но ведь приедет полиция, репортеры… Газеты напишут… Я этого не перенесу…
— Викки, мне очень жаль, но я ничего не могу сделать.
— Почему? Ты представляешь, что напишут в газетах? «Знаменитый актер найден застреленным в спальне у секретарши!»
— Согласен. Все это довольно неприятно, но… — я вздохнул. — У Тоби неприятности куда более серьезные.
— Подожди, Скотт! По-моему, ты сказал, это убийство?
— А ты думаешь иначе?
— Ох! Я вообще ничего не думаю! Для меня все это, как какой-то кошмар. Но убийство? Но может быть, он сам?..
— Нет, самоубийством здесь и не пахнет. Во-первых — нет оружия. Во-вторых — обычно в таких случаях оставляют записку или что-нибудь в этом роде. И в-третьих — у Тоби не было причин для этого.
— А суд? Ты сам говорил…
— Конечно, говорил. В основном для того, чтобы напугать этого оболтуса! Нет, это — не причина. Из-за такой мелочи не стреляются.
— О, Боже! Только этого не хватало! И как такое могло случиться?
— Да, вопрос.
Я взялся за телефон. В полицейском участке трубку снял лейтенант Нолан. Джона Нолана я знал давно, у нас сложились довольно хорошие отношения. Настолько, насколько могут вообще сложиться отношения между детективом и адвокатом.
— Рад слышать Вас, Джордан, — прогудел он в трубку. — Читал в газетах, Вы становитесь знаменитостью, как и Ваш подопечный.
— Вы имеете в виду Хаммонда?
— Его самого. Кстати, не знаете, где он? Мои парни с ног сбились, разыскивая его по всему городу.
— Можете отзывать своих ребят, Джон.
— Вы его нашли? Парня ждут большие неприятности. У меня приказ на его арест.
— Да уж, неприятности. У Тоби Хаммонда случилась самая крупная из всех возможных неприятностей: он мертв!
— Что Вы сказали?
— Тоби Хаммонд мертв! Убит.
Некоторое время в трубке ничего не было слышно, потом Нолан спросил:
— Где Вы?
Я продиктовал ему адрес.
— Оставайтесь там, Скотт, мы сейчас приедем.
— Хорошо, — я опустил трубку на рычаг.
Викки сидела на стуле, рассеяно теребя прядь волос.
— Полиция? — тихо спросила она.
— Да. Лейтенант Нолан. Скажите, Викки, Вы последнее время чаще других общались с Тоби. Он ничего не говорил Вам о своих приятелях? Хоть что-нибудь, что могло навести на след.
— Ничего. — Она покачала головой. — Наши разговоры касались только театра. Знаете, как это бывает? Проблемы с реквизитом, репетиции, музыкальное оформление и прочее. Тоби все время шутил, подтрунивал над собой. Серьезно он говорил только о Голливуде. Мне показалось, что он здорово переживал отказ киностудии подписать с ним контракт. Помню, он сравнивал киношников с перепуганными зайцами, которые сидят на оторвавшейся льдине и не знают, что им дальше делать. Обзывал их иезуитами, говорил, что нельзя всего на свете опасаться и никому не верить.
— Тоби так говорил?
— Ну, за точность формулировок я не поручусь, но смысл был именно такой. Я редко видела его таким. Наверное, он возлагал большие надежды на Голливуд.
— Может быть. Во всяком случае, у него в мозгах было кое-что кроме рюмки и поклонниц. Викки, а он никогда не упоминал в разговорах кого-нибудь, кто был ему особенно неприятен?
— Я не помню.
— И все же…
— Нет. Тоби считал, что все его любят. Во всяком случае, я не знаю человека, который ненавидел бы его настолько, чтобы убить.
Я посмотрел на нее и ничего не сказал. Одного такого человека я знал: у Эдди Гропера было достаточно причин не любить Тоби. А еще существовал Мэт Грауфорд…
В дверь резко и настойчиво звонили.
