Глава пятая
Я попал на сафари.
По жилам ночного Бродвея пульсировала неоновая жизнь. Этакая раздувшаяся толпа с неутолимым голодом на удовольствия. Окошечки касс заглатывали длинные очереди, в ушах стоял оглушительный рев транспорта. Электрические блики нервно хлестали по бесчисленным лицам, на 52 Стрит из такси рекой вытекали клиенты и вливались в роскошные ночные клубы, по сути обыкновенные притоны для отъема денег.
Нолан мотнул головой:
— Кажется, деньги есть у любого, кроме копов.
— Кроме честных копов, — поправил я.
Поиски Боба Камбро пока не увенчались успехом. Метрдотель в «Копа» сказал, что он здесь был, но ушел. Мы заглянули в задрипанные забегаловки на Шестой авеню, в «Грик» и в «О’Мелли», в пару тихих бистро у реки, куда он обычно забивался во время серьезных запоев, но его не обнаружили. Тогда мы забрались в дежурную машину и направились к Виледж.
Удача улыбнулась нам в первой же грязной подворотне.
Я обратился с вопросом к полногрудой смуглолицей женщине за прилавком у «Мамы Люсии» — это заведение в подвале старого здания, где подают выпивку и спагетти. Она печально кивнула и махнула рукой в сторону задней комнаты.
Крохотная каморка была отгорожена зелеными занавесками. Обстановку составляли четыре жестких стула и квадратный стол, покрытый скатертью в красную клетку. Вдоль стола, обнимая пустую бутылку «Наполеона», раскинулись две толстые ручищи, а на них покоилась большая рыжая голова Боба Камбро.
Выглядел он ужасно. Открытые красные глаза на опухшем багрово-синем лице были так же бессмысленны и пусты, как бутылка «Наполеона». На подбородке пробивалась двухдневная щетина. Он упился до состояния паралича, что, впрочем, не было для него в диковинку.
Я потряс его за плечо:
— Боб… Боб…
Я звал его, но не мог докричаться. Тогда я схватил его за волосы, запрокинул голову и отвесил пощечину.
Ни малейшей реакции. Он и бровью не повел.
Нолан сказал:
— Надо влить в него черный кофе.
Мы трудились над ним больше часа. Сначала черный кофе, потом прогулка по кварталу взад-вперед, волоча его под руки. Через какое-то время он начал постанывать, потом добрался до обочины и его вывернуло. Теперь он был просто слаб. Мы довели его обратно до «Мамы Люсии» и усадили в маленькой кабинке.
Он приветствовал меня с горестной усмешкой.
— Хай, Скотт, старина, — сказал он басом. — Что стряслось?
— Да порядочно, — угрюмо буркнул я. — Ты в порядке, Боб? Способен меня слушать? И думать логически?
Он не воспринял мольбы в моем голосе и уставился на стол.
— Где он? Кто высосал мой «Наполеон»?
— Никто. Ты сам.
— Один? — он был польщен. — Не разучился, значит. Давай закажем еще.
— Позже, — возразил я. — Сначала поговорим.
— Поговорим? — он с таким любопытством воззрился на лейтенанта, что, казалось, заметил его впервые.
— Познакомься с моим другом, — сказал я. — Джон Нолан.
Нолан важно принял неуклюжую пятерню Боба.
— Друг Скотта, — сказал тот, — друг Боба Камбро. Хочешь выпить? — он ударил по столу. — Давайте позовем официанта. Эй…
Занесенный кулак замер в воздухе, и теперь он с одурелым лицом и выпученными глазами пялился на меня.
— Мать моя женщина! — прошептал он. — Должно быть, я надрался. Мне начинает мерещиться. Тебя здесь нет, Скотт. Ты мираж. Ты во Флориде. Мне надо завязывать пить.
Я зловеще пробубнил:
— Это я, Боб. Я действительно здесь. Вернулся нынче вечером.
— Почему? Ты должен был там оставаться до…
— Знаю, — перебил я. — Но мне не понравилось.
Он тупо заморгал, брови сошлись вместе в диком усилии сосредоточиться. До него медленно доходило. Вдруг его черты неприятно перекосились, и он сел.
— Господи! Какой сегодня день?
— Четверг.
Стул отлетел назад и перевернулся, так резко он вскочил.
— Я… у меня свидание, — решительно заявил он. — Оставайся здесь, Скотт. Просто побудь здесь.
Я схватил его за руку.
— Не имеет смысла, Боб. Слишком поздно.
Он замер, не сводя с меня глаз и беззвучно шевеля губами.
— Ты… ты уже побывал дома.
Я кивнул.
— Она там была?
— Она там была, — тихо сказал я, — но теперь ушла.
Он поднял стул и медленно упал на него с крайне побитым видом. Потом положил красное лицо на руки и с шумом втянул воздух.
Бобу безумно везло: он унаследовал громадное состояние и каким-то образом умудрился не поддаться его влиянию, но все же я немного сожалел о былом Бобе. В школе он был большим, добродушным, мускулистым атлетом, но слишком много спиртного плюс слишком много женщин, плюс слишком много денег — и вот он превратился в мягкого, изнеженного гуляку Чарли, который сам роет себе могилу своей ненасытностью. Его вдруг затрясло, я с любопытством уставился на него. Когда он отнял руки, я увидел, что он покатывается со смеху. Задыхаясь, он спросил:
— Господи Боже! Ты что же, позабавился с ней, Скотти?
Нолан с живейшим интересом подался вперед.
— Да, — ответил я, — я с ней позабавился.
И вдруг без всякого перехода рассвирепел. Раскалился докрасна.
— Какого черта, Боб! Я дал тебе ключ от квартиры, чтобы ты там спал, а не превращал в дом свиданий с каждой шлюхой, которую подберешь на улице. Возможно, у меня раздутое самомнение, но это мой дом, а не дешевые курсы верховой езды.
Боб перестал улыбаться. Он был подавлен.
— Ты неправ, Скотт. Признаюсь, я хотел воспользоваться твоей квартирой, но не для того, что ты подумал. Дьявол, я даже не знаю, кто эта девушка. Я ее никогда не видел.
Я был поражен. Я сел и выпучился на него:
— Но у тебя с ней свидание.
— Ну, — согласился он, — можно называть это свиданием, но…
Взгляд его нерешительно переместился на Нолана.
— Можешь говорить, — подтолкнул его я. — Он свой.
Боб пожал плечами.
— Думаю, это не секрет. Ты знаешь, мы с Вивиан не ладили, и пару недель назад разошлись. Видит Бог, я не подарок, но и Вивиан не ангел. Наверно, нам вообще не следовало жениться. Как бы то ни было, когда ты уехал на юг, страсти закипели. Мы оба хотели развода. Ее адвокат связался со мной и… ну, ты знаешь единственное основание для развода в Нью-Йорке.
— Неверность, — кивнул я.
— Да. Мы обговорили это и…
— Об остальном догадываюсь, — язвительно хмыкнул я.
— Этот юридический девственник предложил тебе совершить благородный поступок. Позволить себя скомпрометировать. Позволить Вивиан обнаружить тебя в номере отеля с молодой незнакомкой, очень кстати раздетой.
Боб слабо улыбнулся и кивнул.
— Ну естественно, — сказал я. — А потом Вивиан подаст иск, ее свидетели торжественно заявят о твоей измене, и судья вынесет решение. В нужное время все придет к нужному финалу. Все шито-крыто и концы в воду. А могу я спросить, насколько похудел твой банковский счет на этот раз?
— На много. Вивиан по мелочам не играет.
— А молодая незнакомка, услужливо рискующая своей репутацией? О ней ты ничего не знаешь?
— Ничегошеньки. Моим вкладом была квартира. А адвокат Вивиан нанимал подсадную утку и свидетелей.
— Твоим вкладом, — горько сказал я, — была моя квартира.
— Да перестань, Скотт. Я был в ловушке. Все было назначено на этот вечер. Я нигде не мог найти комнату. Что было делать? В конце концов, ничего дурного не случилось.
— Если бы я тебя знал, было бы много чего дурного.
— Святой Петр! Давай не будем, — раздраженно фыркнул он. — Не надо лекций о морали и нравственности, пожалуйста.
Он, улыбаясь, потер лицо:
— И в конце концов, если что-то и случилось, все будет зависеть от того, как выглядела девушка. Какая она, Скотт?
— Недурна, — ответил я. — Но тебе не удастся к ней подобраться.
— Почему? Каждая женщина имеет цену, начиная от простой симпатии к тебе и заканчивая парой бриллиантовых серег.
Я печально покачал головой:
— Ты пресытился. Мы уходим от темы. Как девушка попала в квартиру?
— Я с утра отпер дверь.
— Но она называла меня по фамилии.
Он захихикал:
— Возможно, она подумала на тебя. Адвокат просто велел ей быть в квартире Джордана, 7Е, Драммонд.
Я повернулся к Нолану:
— Так вот почему девушка ждала меня, раздевшись до трусов. Когда я явился, она решила, что я будущий обвиняемый. А когда позвонил швейцар, была уверена, что пришли свидетели. Точно по инструкции она вскочила мне на колени и принялась целоваться. Чтобы наши объятия могли привести к разводу.
Боб Камбро язвительно поинтересовался:
— А на что ты жалуешься? Обнаженная девушка сидит у тебя на коленях и целует тебя. Вот я разве жалуюсь? Вовсе нет. Но я вынужден сидеть здесь и наливаться спиртным.
Нолан сбросил маску и принялся за Боба.
— Кто был адвокатом вашей жены, Камбро?
— Малый по имени Флойд Дилон.
Нолан кинул взгляд на меня:
— Знаешь его?
— Слегка. И насколько я помню, он не занимается бракоразводными процессами. У него смешанная практика, большей частью гражданская, но берется за все, за что платят.
— Думаю, нам лучше поговорить с Дилоном.
— Минутку, — вмешался Боб. — Где сейчас девушка?
— Забудь о ней, — бросил я. — Эта женщина уже никогда на тебя не взглянет.
— Чепуха. У меня рекомендации от лучших дебютанток года.
— Несомненно. Но для нее это не имеет ни малейшего значения.
Он дотронулся до моей руки:
— Давай, сынок, выкладывай. Не будь эгоистом. В одних трусах, и прыгает тебе на колени, да? Ну и как тебе? Скажи, где я могу ее найти?
— В морге, — отрезал я.
Он уронил руку и подозрительно отпрянул.
— Вот именно, — повторил я. — В морге. Она мертва.
Он закашлялся и побледнел.
— Ты надо мной издеваешься.
— Да, черт возьми, — грубо оборвал я, — я что, непонятно выражаюсь? Это лейтенант Нолан из отдела убийств.
До него постепенно доходило, он начинал верить и с ужасом повернулся к Нолану.
— Как… как это случилось?
— Яд, — ответил я. — В бутылке бренди. Ты оставлял бутылку бренди у меня в квартире, Боб?
У него отвисла челюсть. Непослушные пальцы скребли по столу, язык медленно прошелся по пересохшим губам. Он хрипло прошептал:
— Господи, конечно, нет! Моей ноги с утра там и близко не было. Господи Иисусе! Вот будет скандал!
Лицо его выражало крайнюю степень растерянности, и я подумал, что если он лжет, то играет сейчас лучше любой голливудской звезды.
