Представление окончено

Я не несу никакой ответственности за то, что случилось с носом Сиднея Лорда. Когда, в три часа ночи, я разглядел его, он напоминал перезревший раздавленный помидор, из которого обильно тек сок. Причем Сид обвинял в этом меня.

Я не помню, как все произошло, но если это и моих рук дело, то он сам виноват. Во-первых, он ворвался в мою квартиру поздно ночью. Во-вторых, он разбудил меня самым варварским способом — выкрикивая одни и те же слова: «Проснитесь! Проснитесь же, Скотт!». Мало того. Эта скотина поднесла к моему уху будильник, который я держу специально для гостей.

Но, честное слово, бить его по носу я не собирался. Все вышло само собой: я как ужаленный подскочил и замахал руками… А кто его просил совать свой нос ко мне среди ночи? Но вид у него был еще тот!

Когда я наконец протер глаза и сумел рассмотреть его физиономию, она походила на рожу побежденного турка, с длинными красными усами, свисающими по обе стороны рта. Ничего не понимая, я смотрел на него, стараясь сообразить, что делает Сидней Лорд, крупнейший бродвейский продюсер, у меня в спальне в такое время.

Он молча буравил меня пронзительными светлыми глазами, и мне очень не понравилось выражение его лица.

— Вы пьяны? — Спросил я, усаживаясь на кровати поудобнее. — В таком случае вам лучше отправиться обратно на праздник.

Для праздника у Лорда были все основания. Пару часов тому назад я оставил его в «Шарди», где, в компании двадцати или больше бездельников, он наливался шампанским, отмечая успешную премьеру своей новой постановки. «Заказчик всегда прав» была действительно довольно миленькая комедия, и премьера прошла на ура. Я успел перекинуться несколькими словами с репортерами «Таймс» и «Трибьюн» и знал, что хвалебные отзывы в прессе гарантированы. Большинство актерской братии осталось догуливать в «Шарди», но мне пришлось их оставить — наутро у меня было назначено слушание дела в Большом Жюри, и я отправился домой — нужно было постараться выспаться, чтобы не клевать носом перед присяжными.

Голос Лорда звучал глухо из-за платка, который он прижимал к носу.

— Вы всегда просыпаетесь так… э-э… стремительно? Глотаете перед сном секонал? Сколько?

— Полторы таблетки. А что?

— Я пытался к Вам дозвониться в течение двадцати минут, прежде чем отправиться сюда. У нас проблема… Хуже! Катастрофа? А Вы… позволяете себе… — он обиженно шмыгнул разбитым носом. Потом схватил мои брюки, швырнул на кровать. — Одевайтесь!

— Зачем? Вы знаете, который час?

— При чем здесь время? — он отчаянно затряс головой. — У Вас контракт, по которому Вы получаете деньги, и немалые. Извольте одеться и заняться делом.

— Очень сожалею, но ничего у Вас не выйдет, сэр. — Я взял брюки, сложил их и снова повесил на стул. — Я — адвокат, а не врач, и в моем контракте нет пункта, обязывающего меня работать двадцать четыре часа в сутки. А теперь, если Вы не против, я хотел бы снова лечь.

— Я!..

— А вы возвращайтесь к гостям и продолжайте праздновать.

— Праздновать? — он покачал головой. — Праздник, увы, кончился. Тоби Хаммонд в тюрьме!

— Что?!

— Да, да! Тоби в каталажке! Арестован! Понятно?

Я ошалело таращился на него. Тоби Хаммонд был звездой, принесшей успех последней постановке Лорда. Довольно смазливый болван, постоянно ошивавшийся в ночных барах Бродвея и накачивающийся виски. Если кому-то удавалось встретить Тоби трезвого, то разговоры об этом событии не утихали неделю. Кино и телевиденье сделали этому придурку грандиозную рекламу, расхваливая на все лады его комический талант, но Голливуд не спешил приглашать Тоби к себе, принимая во внимание его неуравновешенный характер.

Наконец-то я пришел в себя.

— За что его арестовали?

— Драка, — Лорд пожал плечами. — Как всегда. Неизвестный парень, Тоби его в глаза никогда не видел. Скотт, Вы должны вытащить его оттуда! Днем у нас спектакль, билеты распроданы за неделю… С меня снимут скальп, если Тоби не появится.

Бисеринки пота выступили у него на лбу.

— Скажу Вам больше: если пребывание Тоби в тюрьме затянется, нам конец! Вы знаете, сколько стоит аренда помещения? Публика желает видеть Тоби, и если его не будет, нам всем придется стоять на паперти с протянутой рукой…

— А его дублер? — перебил я его.

Лорд протянул мне экземпляр программки. Дублёром Тоби Хаммонда был никому не известный парень.

— Люди выкладывают деньги и желают за них видеть звезду, — Сидней вздохнул. — И я их понимаю. Наши проблемы — это наши проблемы — остальных они не интересуют. Без Тоби нам крышка!

— Я Вас предупреждал, помните? Стоит этому красавцу дорваться до рюмки — пиши пропало. Именно поэтому Голливуд отказался иметь с ним дело. Там крутятся очень большие деньги, и никто не станет рисковать. Но Вы не пожелали меня слушать…

Лорд едва заметно усмехнулся:

— Что это с Вами, Скоти? Вам надоело получать деньги? Или Вы их не любите?

— Отчего же, — я пожал плечами, — деньги — лучшее из всего, что есть в этом мире.

Но Лорд моей шутки не принял.

— По-моему, Вы кое-что забыли, — продолжал он, — в эту постановку Вы тоже вложили приличную сумму. Хотите все потерять?

Он попал в самую точку, крыть мне было нечем.

Сидней Лорд стал моим клиентом шесть месяцев назад. Ему нужно было подготовить несколько контрактов для своих постановок. Я прочитал сценарий — ничего особенного, но довольно смешно. Этакая сладенькая сказочка из жизни продавцов большого универмага, но публике эта белиберда нравится, и я принял предложение Лорда.

— Существенное замечание. Разумеется, я не хочу терять свои деньги. Завтра я посмотрю, что можно сделать.

Лорд застонал:

— А дневной спектакль?

— Утром у меня слушание в Большом Жюри.

— Позвоните.

— Не паникуйте, Сидней, давайте дождемся утра.

— Скотт, ради всего святого! Я прошу Вас! Вы не можете так поступить! Тоби — актер, он не может столько времени находиться за решеткой. Не дай Бог, пронюхает пресса… Вы представляете, какой разразится скандал? Наконец подумайте о Тоби — он получит душевную травму! Он не сможет играть!

— Вы полагаете, у этого носорога есть душа? — спросил я. — Я что-то не замечал. Хотите уверить меня, что Хаммонд никогда раньше не попадал в кутузку?

— Ну-у, — Лорд покрутил головой. — Я не помню… Что-то такое было, кажется… управление автомобилем в нетрезвом виде, но какое же это преступление?

— Это Вы спросите у того, кто попал под машину, управляемую таким пьяным Тоби, думаю, у него на этот счет иное мнение. И если мне не изменяет память, в контракте у Тоби есть пункт, исключающий употребление спиртных напитков во время работы.

— Скотт, Тоби не был пьян! Он вообще не пил! Можете мне поверить. Ну, разве что пару банок пива в перерыве между репетициями.

— Ну да, а потом от нечего делать набил морду совершенно незнакомому человеку. Наверное, его артистической душе претил цвет волос этого парня?

— Все было совсем не так! — запротестовал Лорд. — Вы же знаете Викки?

Я кивнул.

— Тоби оставался в зале, а когда она вышла, увязался за ней.

Викки Гран была помощником Лорда, кроме того, она была секретарем, посыльным, горничной и черт знает чем еще. Это была своеобразная «Пятница» Сиднея Лорда и кроме того, она была чертовски мила. Я вынашивал далеко идущие планы относительно Викки — и не без основания. Несколько раз мы с ней танцевали, а однажды я пригласил ее на пляж, и Викки согласилась. У нее была восхитительная фигурка, огромные яркие глаза, крупный чувственный рот и живой ум. Одним словом, она была потрясающая девушка, и мне доставляло удовольствие наблюдать, как в ее присутствии мужчины начинали распускать хвосты.

Тоби Хаммонд заметил ее во время репетиций и положил на Викки глаз. Наверное, она произвела на этого придурка сильное впечатление. Она же относилась к нему как к обыкновенной знаменитости, но не более того. Может быть, внимание Тоби слегка ей льстило. Однако Лорд решил, что присутствие Викки оказывает благотворное влияние на поведение Тоби и уговорил девушку приглядывать за знаменитостью. Он почему-то считал, что из этого будет толк. А поскольку Викки была человеком ответственным, она принялась исполнять это идиотское поручение с присущей ей энергией и аккуратностью. Это давало выигрыш театру, но значительно снижало мои шансы. Причем все мои попытки как-то изменить ситуацию Викки решительно пресекала. Одним словом — выигрывая в устройстве жизни театральной, я крепко проигрывал в личном плане.

— Скотти, ты говоришь глупости, — смеялась Викки, — Тоби — большой, капризный ребенок, приглядывать за ним — моя обязанность — от этого бизнес только выигрывает. И перестань указывать мне, что я должна делать, а что — нет. Ты ни черта в этом не смыслишь.

— Не смыслю, — вздохнул я.

— Вот и не суйся! — Она посмотрела на меня как на неизлечимо больного и, сердито повернувшись на каблуках, направилась к сцене. Вот такой у нас состоялся разговор.

— Тоби — весьма привлекательный парень, — продолжал Лорд, — и вы это знаете, а Викки — очаровательное существо. Не удивительно, что Тоби так изменился.

— Он изменится еще больше, если не оставит ее в покое, — пробурчал я, но Лорд не обратил на мою реплику внимания.

— Тоби дождался, пока Викки освободится, — продолжал он, — и вместе со всеми отправился в «Шарди». Кстати, Вы же там были, но почему-то очень рано ушли. Вам не понравилось?

Я не стал объяснять ему причину моего ухода — все, что не касалось театра, для Лорда просто не существовало.

— Когда Викки ушла я не видел. Ребята сказали, что Тоби ушел вслед за ней. Наверное у нее было назначено свидание в этом чертовом кабаке на восьмой улице.

— Что за кабак?

— Называется «У О’Малли», отвратительное место.

— Вы сказали, у нее было там свидание?

— Ну да? Во всяком случае, этот парень ее ожидал.

— Какой парень?! — завопил я, теряя терпение.

— Ну, Пол Грауфорд. Тот, который теперь в больнице Святого Джона.

— Слушайте, Лорд! — взорвался я. — Если хотите чтобы я хоть что-то понял — извольте говорить яснее.

— Я и так выражаюсь достаточно ясно, — огрызнулся Сидней. — В общем, Тоби ворвался в кабак, когда Викки с этим парнем сидели за столом. Он бросился к ней, Вы же знаете буйный характер Тоби.

— Знаю, — кивнул я. — Что дальше?

— Тоби потребовал, чтобы Викки немедленно ушла с ним. Викки отказалась, тогда ее парень посоветовал Тоби оставить девушку в покое и поучиться манерам. Тоби врезал ему по физиономии, да так неудачно, что тот рухнул на стойку и разбил себе голову. Когда приехала машина скорой помощи, он еще не приходил в сознание. Его отвезли в больницу. Как только я узнал об этом, сразу же позвонил в приемный покой. Дежурная медсестра сказала, что Грауфорд находится в тяжелом состоянии: разбит череп, сотрясение мозга и черт знает какие еще неприятности! — Лорд тяжело вздохнул. — Что скажете?

— Скажу, что, похоже, у Тоби серьезные проблемы.

— Но это же просто несчастный случай! Не свались этот идиот так неловко на стойку — ничего не было бы.

— О’кей! Расскажете об этом коронеру. Пусть он предъявит стойке обвинение в нападении. Если он сумеет ее упечь в каталажку, я с Вами соглашусь.

— Вы шутите, а мне не до шуток! Если Тоби не появится на дневном спектакле, я не знаю, что стану делать. Может быть, Вы сумели бы добиться его освобождения под залог?

— Мне нужно навести кое-какие справки. Днем я этим займусь.

— Но почему днем? Почему не сейчас? Вы понимаете, что поставлена на карту моя репутация? Если сорвется спектакль… — он в отчаянии махнул рукой и забегал по комнате, время от времени хватаясь за голову и бормоча под нос проклятия.

Я подождал, пока он немного успокоится, и сказал:

— Лорд, Вы просто не представляете всех тонкостей процедуры освобождения под залог. Сначала мне нужно познакомиться с материалами полицейского расследования. Затем нужно составить апелляцию на имя Верховного судьи штата. Сейчас четыре часа утра, я знаком с некоторыми судьями и сомневаюсь, что они отнесутся благосклонно к моей просьбе выслушать их немедленно. Затем мне нужно будет убедить судью в том, что Тоби совершенно необходимо находиться на свободе, что само по себе дело далеко не простое. Если я со всем этим заявлюсь к нему немедленно, он просто спустит меня с лестницы и будет, между прочим, абсолютно прав. Не говоря о том, что после этого я вряд ли смогу заниматься своим делом в этом городе. Они меня просто прикончат. Поверьте — я знаю, что говорю.

— Но…

— Ничего с Вашим драгоценным Тоби не случится! Пусть немного поостынет. Кстати, пусть молит Господа Бога, чтобы с тем парнем все было в порядке, иначе я ему не завидую. Разбойное нападение с нанесением тяжких телесных повреждений, повлекшее, может быть, потерю трудоспособности — за это придется отвечать по всей строгости закона.

Лорд запустил руку в волосы и сильно дернул:

— Когда Вы займетесь этим делом?

— Я же объяснил Вам — после утреннего слушания.

— Сколько Вам понадобится времени?

— Трудно сказать, это зависит по меньшей мере от трех факторов.

— Каких?

— Во-первых, от желания коронера. Во-вторых, от позиции судьи и наконец, как я уже говорил — от самочувствия пострадавшего.

— Что это значит?

— Это значит, что они могут держать Тоби до тех пор, пока в этом вопросе не наступит ясность.

Он смерил меня холодным взглядом:

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что если, не дай Господь, с этим, как его?

— Грауфорд.

— Да, да. Если с этим Грауфордом что-нибудь случится…

— Договаривайте. Если он умрет?

— Да.

— И что тогда?

— Тоби будет предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве, а это совсем другое дело. Убийц суды не жалуют.

Он задумался, протянул руку к бутылке, налил три четверти стакана виски и одним духом выпил:

— Что Вы думаете о дневном спектакле? Мы сможем его провести?

— Что я Вам могу сказать? — я пожал плечами. — Если Тоби осудят, Вы увидите его года через два, больше, я думаю, ему не дадут.

— Давайте, давайте, — горько вздохнул он, — издевайтесь. Если Тоби не сможет участвовать в этом спектакле — мне конец.

— Подключите дублера. Для чего-то же Вы его держите.

— Нет, — Лорд покачал головой, — ему не справиться.

— Господи! В мире полно безработных актеров! Найдите такого, который справится. Обратитесь в агентство! Позвоните на побережье.

Он усмехнулся.

— Умеете Вы успокоить человека.

— Расслабьтесь, Сид. Отправляйтесь лучше домой и постарайтесь уснуть. Хотите, дам Вам секонал?

— Идите к черту, — вяло огрызнулся он. — Какой сон?!

— Нам предстоит трудный день, нужно быть в форме.

— Неужели Вы сможете заснуть?

— Без сомнения.

— Завидую. — Он что-то пробормотал на прощание и неохотно отправился домой.

Я плеснул себе виски на палец и сел звонить Викки. После долгих безуспешных попыток мне ответила телефонистка со станции.

— Номер, по которому Вы звоните, не отвечает, — противным голосом сообщила она.

— А в чем дело?

— Абонент сменил номер.

— Когда?

— Недавно. Несколько дней назад.

«Странно», — подумал я, опуская трубку на рычаг. Неделю назад я ей звонил, и Викки ни словом не обмолвилась о том, что собирается сменить номер телефона. Зачем она это сделала? Что за причуды? Ладно, выясню потом.

Потом я завел будильник и лег в постель.