Глава третья
Я очнулся. Сознание явно не желало возвращаться. Меня трясли за плечо. Тяжелой рукой.
Далекий голос произнес:
— Пациент скорее жив. Слишком теплый для мертвеца.
Я вскочил. Вряд ли я проспал больше двух часов.
Голова чугунная, в глаза как песку насыпали, мышцы онемели и застыли. Распухший язык на вкус казался сухой тряпкой.
— Вшедело? — попытался я выплюнуть натолканный в рот пух.
Тощая морда с темными навыкате глазами расплывалась в фокусе. Я еще не знал этого лица, но мне предстояло запомнить его надолго.
— Джордан? — спросило лицо.
— Да, — моргнул я.
— Ладно, парень, вставай. Вылезай из постели, — он не собирался идти на компромиссы.
Я спустил ногу на пол, поднял голову и застонал. Я был абсолютно разбит. Я чувствовал себя отвратительно. Даже хуже, чем если бы совсем не спал. Подняв глаза, я заметил в комнате еще двоих мужчин. У одного были волосы цвета ржавчины, холодные глаза и лицо выразительное, как чемодан. Формы на нем не было, но все выдавало в нем копа. Рядом стоял старик-лифтер грузового лифта.
Плосколицый оглянулся на него и ткнул в меня большим пальцем:
— Эта пташка?
Старик закивал.
— Да, сэр. Это он, все верно. По-моему, его зовут Джордан. Я не знаю постояльцев по именам, но это он спускал даму в моей кабине. Он ее нес, думаю, она была пьяна. Я так думаю. Она очень похоже дышала. Я не сказал ни слова. Это не мое дело. Я просто лифтер и…
— Как она выглядела?
— Желтые волосы. Более желтых волос вы не встретите. Симпатичная. Не надо ей столько пить.
Я уже совершенно пришел в себя.
— Эй! — сказал я. — В чем дело? Что происходит?
Плосколицый сверкнул золотой бляхой, пришпиленной к кожаной книжечке.
— Лейтенант Джон Нолан, — негромко представился он. — Отдел убийств.
— Убийств?
— Успокойся, парень. Не трать силы попусту. Нам много о чем надо поговорить.
У меня похолодело внутри и засосало под ложечкой.
— Поговорить? — спросил я. — О чем?
Он не ответил и обернулся к рыжеволосому:
— Давай сюда задержанного, Верник.
Верник вышел, а Нолан принялся критически меня разглядывать. В темных глазах светился ум. Линия челюсти решительная, однако не агрессивная и не высокомерная. Вернулся Верник. Вместе с таксистом с помятым лицом.
Тот был напуган и нервно вцепился пальцами в воротничок. Бегающие глаза наткнулись на меня, и он затряс пальцем, дрожа от ярости.
— Это он! — проблеял он. — Сукин сын, который взвалил на меня девку. Он сказал, что она пьяна. Велел повозить ее, пока не протрезвеет. Когда я обернулся к ней, она валялась на полу машины мертвая, как камень.
Я вскочил. Мгновение я не мог говорить, глотку перехватило. Конечно, я это уже подозревал, но все же меня потрясло. Шумно выдохнув, я уставился на него.
— Ты! — вопил он. — Впихнул мне в машину мертвую девку и сунул вшивую десятку, чтобы от нее избавиться.
Я сглотнул.
— А сколько ты хотел — пятнадцать? — я пытался хохмить. Просто ничего другого не смог придумать.
Он рубанул ладонью воздух:
— Вот видите, он признает! Он знал, что она откинет копыта. Грязный сукин…
— Ладно, — оборвал Нолан. — Уведи его, Верник.
Верник вывел его вон.
Я посмотрел на лейтенанта:
— Я не понимаю. Она действительно мертва?
— Мертвее не бывает, — он и глазом не моргнул.
— Но как, когда…
— Ты не знаешь? — спросил он, бросив взгляд искоса.
Я развел руками:
— Откуда мне знать? Она была жива, когда я волок ее к такси. Я думал, она пьяна. Что ее убило?
— Яд. Возможно, в спиртном, которого она налакалась. Результаты мы получим вечером. Что она пила?
— Бренди, — ответил я.
— Это? — он вытащил из кармана бутылку.
Я медленно кивнул.
— Думаю, да.
— Твой?
— Нет. Я не люблю бренди и никогда его не покупаю.
Он скептически скривился:
— Как оно сюда попало?
— Не знаю. Должно быть, принесла с собой.
Верник вернулся и наблюдал за мной, сунув руки в карманы. Нолан спросил:
— Как ее звали?
— Вирна, — ответил я.
— Вирна — как дальше?
— Не знаю. Я никогда ее раньше не видел. Это звучит чертовски глупо, знаю, но ничего не могу поделать. Я только этим вечером вернулся из деловой поездки, а она была здесь — сидела в моей гостиной с бутылкой бренди. И чувствовала себя как дома. Клянусь, я не знаю, кто она и как сюда попала.
Верник фыркнул.
Я свирепо посмотрел на него.
— Как насчет ее сумочки?
Нолан покачал головой.
— Ничего. Итак, ты нашел ее здесь. Что случилось?
— Она здорово набралась и повисла на мне. Потом потеряла сознание раньше, чем мне удалось ее расспросить.
— И ты отнес ее вниз и сунул в такси.
— Точно. Здесь она мне не нужна. Я решил, что она протрезвеет и скажет водителю, куда ее отвезти.
Нолан повернулся:
— Приведи швейцара, Верник.
Штатский дошел до двери и вернулся через мгновение с Джорджем. Бедняга Джордж! Он тяжело глотал слюну, лицо его блестело от пота.
Нолан спросил:
— Ты помнишь, что сказал нам, Джордж?
— Да, сэр.
— Повтори.
Джордж облизал губы.
— Ну, сэр, когда мистер Джордан вышел из такси с багажом, он попросил принести ему имбирного пива. Я купил в аптеке, как он просил, но когда я позвонил, никто не ответил. Я подумал, он, может быть, в ванной, толкнул дверь — она была не заперта. И я вошел, — он запнулся.
— Что ты увидел? — подгонял Нолан.
Джордж загнанно посмотрел на меня.
— Я ужасно извиняюсь, мистер Джордан.
Я пожал плечами.
— Все в порядке, Джордж.
— Что ты увидел? — повторил Нолан.
— Мистер Джордан сидел на стуле с девушкой, блондинкой, про которую сказали, что она мертва, и она сидела у него на коленях.
— Что они делали, Джордж?
Он с усилием сглотнул.
— Они целовались, сэр.
Верник склонил голову.
— Силен, дружище. Превосходно для парня, который никогда в жизни не видел свою гостью. Господи, хотел бы я видеть, что бы было, если бы ты знал ее неделю! — он скривил губы. — Это я называю роковым обаянием. Один взгляд — и она у тебя на коленях. Два взгляда — и она мертва.
Нолан кивнул.
— Ладно, Джордан. Одевайся. Едем в управление.
Я беспомощно смотрел на него.
— Не думаете же вы, что я как-то связан с…
— Просто одевайся, парень.
Я машинально оделся, пытаясь думать, но это было бесполезно. Мозги расплывались, будто их неправильно упаковали в черепе.
Мы гуськом вошли в гостиную. Нолан замер и острым взглядом окинул мебель. Потом опустился на колени и посмотрел под всеми шкафами. Он залез под диван, а когда выпрямился, на пальце покачивалась перчатка. Сиреневая женская перчатка.
— Это ее? — спросил он.
— Думаю, да, — кивнул я. — Раньше я ее не видел.
Верник с отвращением фыркнул. Мы вышли на улицу. У обочины ожидала дежурная машина с копом в форме за рулем. Я сел назад между Верником и Ноланом. Все непринужденно, никаких наручников. Но я себя непринужденно не ощущал. Я нервничал, как канарейка в качающейся клетке. В мозгу роились мысли. Я думал о том, что случилось и что происходит. Меня, адвоката, почти обвинили в убийстве, которого я не совершал, девушки, которой я никогда не знал.
Мимо проносились улицы. Светофор подмигнул красным, но визг сирены разбросал машины по сторонам, и мы протиснулись между ними против хода. Да, хорош шоферюга…
Я откинулся назад и прикрыл глаза. Я думал о девушке. Девушке с желтыми волосами, грубой, чуточку безвкусной, но живой и страстной. Помешанной на бренди и употребляющей слишком много косметики. Девушке, которая выливала на себя слишком много духов под названием «Бедствие».
Ну и названьице для духов!
