Глава восьмая
Фойе было облицовано черным мрамором. Лифт с ореховыми панелями поднял меня на седьмой этаж. Я нашел табличку с фамилией и нажал перламутровую кнопку звонка. Пришлось позвонить три раза, прежде чем дверь открылась.
Мужчина, открывший дверь, был одет как для прогулки на яхте. Легкие туфли, светло-голубые брюки, синяя рубашка-поло. Его волосам, бровям и коже не хватало окраски. Типичный альбинос. В его глазах мелькнуло узнавание.
— Мистер Цицерон? — спросил я.
Он улыбнулся, по крайней мере, мускулы губ растянулись, но улыбка была механической.
— А кто хочет его видеть?
— Скотт Джордан.
— Я Эдди Майлс, его секретарь. Заходите.
Я был почти уверен, что меня ждали.
Мистер Цицерон, который прошлой ночью встречался с Линдой Романофф, читал, должно быть, все газетные сообщения.
Ковер под ногами был зеленым, как трава, и таким же мягким. Эдди Майлс указал на стул и сказал:
— Мистер Цицерон сейчас занят, присядьте. Он скоро придет.
Я сел и смотрел, как он уходит. Дверь открылась и закрылась, послышались голоса. Шло время. Я полюбовался Матиссом на стене, потом встал и посмотрел поближе. Это не было копией. Прекрасный экземпляр раннего периода. У Цицерона был вкус, да и деньги тоже.
Постепенно я стал различать невнятный шум. То ли у меня улучшился слух, то ли говорящие перешли на повышенные тона. Явно слышался пронзительный рассерженный голос. Я пересек холл и подошел к дверям. Не было нужды скрываться, толстый ковер глушил все звуки. Голоса были слышны отчетливо, но слова не удавалось распознать. Тут я понял, что говорят на иностранном языке, скорее всего, испанском.
Вот мне и пригодились мои убогие познания в испанском. Я мог понимать кое-какие фразы. Похоже было, что обсуждаются проблемы с клиентом. «Экспорт инкорпорейтед» опять опоздала с доставкой. Пронзительный голос обещал свернуть кому-то шею, если не будут приняты меры.
Я услышал движение и заспешил назад. Открылась дверь, я услышал мягкий басок:
— Доверьтесь мне, сеньор Салазар. Я сделаю все возможное.
Появились двое мужчин. Один был худощав и темноволос, со шрамом на левой щеке от уха до рта. Он был в черном костюме и шляпе. Увидев меня, он замолчал, но продолжал идти к двери. Второй мужчина распахнул ее и улыбнулся.
— Вы услышите обо мне, Хуан, я обещаю. — Он закрыл дверь и, все еще улыбаясь, повернулся ко мне:
— Мистер Джордан?
Я кивнул:
— Мистер Цицерон?
Он тоже кивнул и протянул мне руку. Это был мужчина идеального сложения, но только в ширину. При росте не больше пяти футов плюс полдюйма он весил не меньше трехсот фунтов. На его луноподобном лице играла приветливая улыбка. Он носил бархатный смокинг, на который ушло несколько ярдов материи, и белую рубашку. Но лайковые ботинки казались маленькими и изящными.
Он мягко рокотал:
— Очень приятно. Мне знакома Ваша фамилия, мистер Джордан. Сюда, пожалуйста, там нам будет удобнее.
Он взял меня за локоть и почти стащил со стула. Длинный холл вел в круглую, богато обставленную комнату. На окнах висели драпировки. Под потолком горела круглая лампа. В углу Эдди Майлс ставил на поднос бокалы.
Цицерон пригласил меня сесть в кресло и сел в другое.
— Свежий лед, Эдди, — велел он. — Напитки для мистера Джордана.
Майлс удалился.
Интересно, сколько еще на лице Цицерона будет держаться эта улыбка. Он сидел и сиял. Избыток гормонов или еды сделал его внешне добродушным, но все же в нем чувствовалась твердость. Человек с греческим именем, с лицом сефарда и дикцией англичанина.
— Скажите, мистер Джордан, — начал он, — чему я обязан удовольствием Вас видеть?
Я улыбнулся в ответ.
— Вряд ли Вы сочтете это удовольствием, когда узнаете цель моего визита.
— И что это?
— «Экспортс инкорпорейтед».
Он кивнул:
— Я так и думал. Вы ведь присылали нам несколько писем от имени Вашего клиента сеньора Аллагаса.
— На которые Вы не ответили, — хмыкнул я. — И ничего не сделали.
— А как я мог, сэр? У нас просто не было товара, а как можно отгрузить то, чего нет?
— Вы же приняли заказ.
Он пожал могучими плечами:
— Мистер Джордан, обстоятельства изменились.
— Но мой клиент положился на Вас, Вы его подвели, и он потерял время и деньги.
— Мне очень жаль сеньора Аллагаса.
— Ему нужно больше, чем Ваша жалость. Ему нужна материальная компенсация.
— Это и привело Вас сюда, мистер Джордан?
— Как одна из причин.
— А другая?
— Я бы хотел знать, что произошло между Вами и Линдой Франкини-Романофф прошлой ночью, перед тем, как ее убили.
Теперь улыбка на его лице превратилась в нарисованный оскал. Он поерзал в кресле и посмотрел на меня.
Позади раздался шорох, я быстро обернулся. Эдди Майлс держал поднос со стаканами и кубиками льда. Казалось, он появился по телепатическому приказу. Он пересек комнату и поставил поднос на стол.
— Я сам справлюсь, — бросил ему Цицерон. Он встал, подошел к бюро красного дерева и достал оттуда бутылочку «Макниш» семилетней выдержки.
— Мне не надо, — предупредил я.
— Вы не пьете?
— Редко.
Хозяин знал, что я имел в виду. Я принял его приглашение присесть, но не собирался пить с ним, пока не определил его причастность к убийству. Он налил себе выпить и проглотил залпом, затем вернулся в кресло. Через некоторое время он возобновил разговор.
— Итак, мистер Джордан, Вы говорили…
— Что я хотел бы знать о происшествии в студии миссис Романофф прошлой ночью незадолго до ее убийства.
Он развел руками:
— Но откуда мне знать?
— Вы там были.
Он терпеливо улыбнулся:
— Вы, должно быть, ошибаетесь.
— Не стоит, бросьте притворяться, — сказал я.
Он продолжал смотреть на меня. Я подался вперед и сказал:
— Вы звонили ей в половине девятого. Она не расслышала Вашей фамилии, вы повторили ее и сказали, что звоните по поводу «Экспортс инкорпорейтед». Сначала она не хотела встречаться с Вами, но вы убедили ее, что это важно, и она согласилась. Вы поехали в ее студию, и Вы были последним, кто видел ее живой. Это неопровержимые факты, мистер Цицерон, и если я сообщу их копам, они добьются от Вас признания.
Его лицо блестело, но не от жары. Он энергично покачал головой.
— Последней ее видел убийца. Когда я уходил, она была в порядке.
— Так Вы признаете, что были там.
Мистер Цицерон понимал, что к нему подобрались вплотную, и ему это не нравилось. Он откинулся в кресле и попытался придать лицу добродушное выражение. Потом налил себе еще и поставил стакан на колено:
— Что Вам нужно, мистер Джордан?
— Факты.
— Но Вы не полицейский.
— Это правда, однако я адвокат и защищаю интересы клиента.
— Какого клиента?
— Клайда Данэма.
В его глазах мелькнуло понимание.
— Так это Данэм рассказал Вам про звонок!
— Вот именно. Он был там все время.
Цицерон пригубил напиток, и это придало его голосу бархатистость.
— А мне нравятся Ваши методы, мистер Джордан. Вы не тратите время зря. — Он лучезарно улыбнулся. — Вы здесь, а полиция там. Мне это нравится. Это говорит о Вашем доверии. Вам нужны факты, и я собираюсь Вам их изложить.
— Отлично, — кивнул я. — Давайте.
Он сложил руки на животе и умиротворенно посмотрел на меня.
— Так вот, сэр, я видел той ночью Линду Романофф. Но я не имею к ней никакого отношения. Я приехал в студию к девяти, и мы обсуждали дела около часа, потом я уехал. Когда я уходил, она была в полном порядке. Сюда я приехал в половине одиннадцатого. Эдди Майлс может подтвердить. Мои руки чисты, и я не боюсь полиции. И все же я не хотел бы, чтобы полиция вмешивалась в мои дела.
Он посмотрел на меня и обвел рукой комнату:
— Как Вы можете видеть, сэр, у меня есть средства. Если есть возможность, может, Вы… — Он поморгал. — Нет, думаю, Вы не станете…
— Не стану что, брать деньги?
— Вы несправедливы ко мне, мистер Джордан. У меня и в мыслях этого не было. Я хотел сказать — может, Вы смогли бы защищать меня, если мне понадобится адвокат? И принять оплату вперед?
— Оплату? — Я покачал головой. — Очень удобно придумано, мистер Цицерон. Нет, я не стану защищать Вас, у меня уже есть клиент. Если Ваши интересы не совпадут с его, мое положение будет сомнительным. Я не против денег, но я не продаюсь. Вы не хотите, чтобы я упоминал о Вас в полиции? Тогда откройтесь мне. Если мне понравится то, что вы скажете, я могу это скрыть.
— Договорились, сэр. — Он придвинулся ко мне. — Я знаю, что Вы будете держать мои слова в тайне.
— Вы не можете этого знать.
— Мне это нравится, — воскликнул он. — Вы редкий экземпляр, мистер Джордан. Как-нибудь мы еще поработаем вместе, поверьте моему слову. Я готов отвечать на Ваши вопросы.
Меня давно так не умасливали. Я спросил:
— Вы совсем не знали миссис Романофф?
— Я не встречал ее раньше.
— Но Вы знали ее дядю?
— Немного.
— Немного? Он вошел с вами в дело, организовал «Экспортс инкорпорейтед» и перевел свою долю на имя Линды.
— Да. Позвольте объяснить. Именно я предложил Малкольму Лейзингу организовать бизнес. Большую часть жизни я путешествовал — Европа, Ближний Восток, а также Южная Америка. В каждой поездке мне удавалось представлять за рубежом интересы сразу нескольких компаний. В результате у меня есть тесные контакты со многими влиятельными лицами. И идея экспортного бизнеса не пришла ко мне просто так, я давно ее обдумывал. В Южной Америке есть немало рынков, чьи возможности используются не полностью. Я решил воспользоваться связями и основать свою фирму. Вот тут и подвернулся Малкольм Лейзинг. Я убедил старика, что усиленная реклама может открыть новые рынки, и ему это понравилось.
Цицерон хихикнул:
— Он был замшелым индивидуалистом со страстью к расширению деятельности. Надеялся, что фирма может стать важным политическим и финансовым фактором в стране.
— Притормозите, — сказал я.
— Нет, Джордан, я серьезно. Посмотрите, какую власть приобрели такие промышленники, как Крупп.
— Ну да, — согласился я, — а Вы посмотрите, что с ними потом произошло.
— Это потому, что они слишком зарвались.
— Как и Наполеон. Но мы отвлеклись, мистер Цицерон. Вернемся к Малкольму Лейзингу. Ему понравилось ваше предложение?
— Очень понравилось. Он велел мне действовать и создать компанию, а половину акций положить на имя его племянницы. Он хотел, чтобы у нее был доход, а у него — поменьше налогов. Мы планировали начать с маленькой организации, продающей химикаты на южноамериканском рынке.
— Какие химикаты?
— Удобрения, инсектициды, промышленную взрывчатку.
— А кто это финансировал?
Он улыбнулся.
— Человек с моим положением всегда найдет деньги.
— А что у Вас за положение, мистер Цицерон?
Полагаю, он удивился. Он попытался найти нужные прилагательные и остановился на существительных.
— Можете называть меня импресарио, специалистом по идеям. Я беру идеи и работаю с ними до конкретного результата. В Америке полно возможностей, и любой человек с воображением и инициативой может превратить хорошую идею в деньги. Вот посмотрите на меня: от своих предков я унаследовал лишь мозги. — Он постучал себя по голове.
— Ладно, — сказал я, — перейдем к делу. С какой целью Вы посетили миссис Романофф прошлой ночью?
Он поднял ладони вверх:
— Успех нашей фирмы зависел от намерений «Лейзинг индастриз». Они ведь снабжали нас товаром, который мы поставляли. Пока старик был жив, с нами обходились очень любезно, и товар поступал без задержек. Когда он умер, все переменилось. Наши поставки замедлились, а потом прекратились. Мы не могли выполнять обязательства, вот как случилось с Сиксто Аллагасом. Наши клиенты стали жаловаться. Джентльмен, который только что вышел, являет собой еще один пример. Что-то надо было делать. Я знал, что миссис Романофф собиралась унаследовать большой пакет акций в «Лейзинг индастриз», и это должно было дать ей некое влияние в компании. Я хотел попросить ее использовать это влияние в нашу пользу и решил обсудить с ней вопрос. Я звонил ей несколько раз, но дозвонился лишь вечером, и она пригласила меня домой.
Пока что его версия совпадала со сценарием.
— А что произошло, когда Вы туда пришли?
— Я объяснил ей ситуацию, и мы это обсудили.
— Какова была ее реакция?
— Нейтральная. В тот момент она ничего не могла сделать. Завещание еще не было утверждено, и акции пока не были переведены на ее имя.
— И Вы ушли?
— Да, сэр.
— А она была в хорошем настроении?
— Мне так показалось.
— Вы не знали, что тем днем она вышла замуж на Данэма?
— Нет, сэр, я прочел потом об этом в газетах. А кстати, где был ее муж?
— Она отослала его, чтобы поговорить с вами.
Цицерон приободрился, я уловил облегчение на его лице. Мне хотелось прикусить язык: надо было сказать, что Клайд сидел в соседней комнате и все слышал. Но поезд ушел.
И к тому же, зачем Цицерону ее убивать? Она нужна была ему живой, чтобы помочь компании.
Зазвонил телефон. Он снял трубку и смущенно улыбнулся мне.
— Слушаю, — сказал он. Пока он слушал, лицо его оставалось непроницаемым. — Да, я Вам звонил, но сейчас я занят. Скажем, через полчаса.
Он повесил трубку и терпеливо покачал головой:
— Я как-то поддержал одно изобретение, а теперь они продолжают звонить со своими нелепыми идеями.
— Спасибо, мистер Цицерон, — сказал я, — пока что ситуация мне ясна. Вы мне очень помогли.
— Вы уходите? Может, выпьем? За наше дальнейшее взаимопонимание.
На этот раз я решил не отказываться. Он налил мне и себе по порции «макниша». Никто из нас не произнес тоста, мы выпили молча. Это был хороший очищенный виски.
В фойе ждал Эдди Майлс с моей шляпой. Какая странная парочка — недокормленный альбинос и перекормленный хозяин!
Я кивнул и направился к лифту, но не стал вызывать его, а открыл дверь пожарного выхода, прошел туда и сел на ступеньку. Мне надо было подумать, а место казалось подходящим. Я выкурил полпачки сигарет, когда услышал, как открылась дверь лифта. Я встал и посмотрел в щелку.
Высокая личность в сером пальто направлялась к двери Цицерона. Когда личность повернулась в профиль, я увидел, кто это. Я так и знал, что Цицерон не зря разговаривал по телефону.
Интересно, что здесь делает Стивен Мур? Но я не мог пролезть в замочную скважину и подслушать, так что решил обдумать это попозже, и вышел на улицу.
Был славный денек для быстрой прогулки по Пятой авеню. Мне хотелось размяться, но я был далеко от офиса, и потому остановился позвонить. Кэссиди узнала мой голос:
— Привет, растяпа.
— Прошу прощения?
— Данэм был в твоих руках, а ты его упустил. — Голос ее звучал сурово. — Поторопись, кто-то ведь должен работать в офисе. А ты вечно где-то бродишь.
Она была права, и я не рассердился.
— Мне звонили?
— Трижды. Некий мистер Эдвард Сент-Джон Эвери. Очень хотел тебя видеть.
Имя было знакомым. Эвери был юристом, достаточно уважаемым и важным. Я помнил о нем, потому что он разгромил меня на одном процессе в прошлом году. К тому же, среди вещей Линды Романофф нашли его карточку.
— А два других? — спросил я.
— То же самое — все звонки от Эвери. Ты пользуешься успехом.
— Ты единственная, кто не поддается моим чарам, — сказал я и повесил трубку, прежде чем она придумала ответ.
