Глава восемнадцатая
В шесть я забрал Дульси и отвез ее в аэропорт встречать брата, который ненадолго заскочил по дороге на восток. Гил Винсент оказался высоким добродушным малым, работавшим над каким-то проектом в Южной Калифорнии. После обычных бестолковых приветствий мы сразу сделались друзьями. Не выпуская его из объятий, Дульси сказала:
— Тебе лучше с ним познакомиться, Гил. Он будет твоим зятем.
Гил Винсент изумленно посмотрел на нас:
— Когда это все случилось?
— Очень, очень давно, — сказал я, — но вы не поймете.
Он сжал мою руку.
— Предупреждаю вас, Скотт, она всегда была бедовым ребенком.
Мы немножко поперешучивались, потом я извинился и отправился в управление «Сазерн Эйруэйс», но вызнал не более того, что уже сообщил мне Нолан. Жанет Росс уволилась без всяких объяснений и исчезла из виду.
После ужина я подумал, что Дульси с Гилом захотят поговорить наедине, поэтому оставил их. Было почти восемь, а так как планов у меня не было, я решил заскочить в офис и доделать кое-какую бумажную работу.
На окраине Манхэттена улицы были темны и пустынны, пронизывающий ветер кружил между зданиями. Я вошел в вестибюль. От стены отделились два копа и направились мне навстречу.
Это были солидных размеров парни с жесткими, но далеко не тупыми взглядами. Один выделялся маленькими недоброжелательными глазками и багровым цветом лица.
— Куда направляетесь?
— В офис, — ответил я.
— Ваша фамилия?
— Джордан.
Копы переглянулись.
— Проводи его, — сказал недружелюбный тип напарнику.
Мы вошли в лифт. Ночной лифтер нервно покосился на меня, его кадык дважды дернулся, и он отвел глаза. Да не надо меня просвечивать! Что-то не так, и в желудке засосало.
Наверху было столько полиции, сколько не найти нигде, разве что на параде. В моем офисе горел свет. И центр всеобщей суматохи явно располагался там.
Коп кивнул, и я вошел.
Джон Нолан стоял у стола Кэссиди. Лицо его было искажено, рот беспощадно сжат. Его темные неподвижные глаза угрожающе давили на меня.
Я подошел ближе, вопросительно глядя на него.
— Это случилось, — напряженно выдавил он. — Я тебя предупреждал. Еще одно убийство.
Я понял, какое чувство испытываешь в падающем лифте. Внутренности сжались в кулак.
— Господи! Не Кэссиди, Нолан?
Он не ответил, повернулся и быстро прошел в мой кабинет. Я — за ним.
На полу перед моим столом, оскалив зубы в смертельной гримасе и невидящими остекленелыми глазами пялясь в потолок, лежало тело Боба Камбро. Его лицо цвета цементного раствора ничего не выражало. На груди белой рубашки расползлось темное пятно. Рядом на корточках присел человек.
Я стоял и смотрел на него, разинув рот. Я чувствовал себя опустошенным. Тупая, пульсирующая боль как будто стальным обручем сжимала мозг, пытаясь выдавить из него остатки сознания.
Рука Нолана тяжело легла на плечо. Казалось, помогло.
— Когда мы получили донесение, я думал, это ты.
Человек рядом с телом хмыкнул, разогнулся и поднял беспокойные глаза на лейтенанта.
— Ну, док?
— Два выстрела, — ответил тот. — Обе пули, на первый взгляд, пробили сердце. Он умер раньше, чем упал. По виду ран, стреляли с близкого расстояния. Но никаких следов пороха. Пули, несомненно, прошли через стеклянную дверь.
— Калибр, док? Мы хоть будем знать, что искать.
— Сложно сказать наверняка. Смогу сказать определенно, когда мы их вытащим. Возможно, 32-й калибр с очень высокой начальной скоростью.
Он поднял черную сумку, кивнул и заспешил прочь.
Я посмотрел на стеклянную дверь за моим столом. И увидел две аккуратные дырочки, матово-белые по ободу и с разбегающимися трещинками. Нолан взял меня за руку и вывел в приемную. У меня дрожали колени.
Лейтенант примостился на краю стола и сказал:
— Уборщица нашла его около семи. Она вошла, чуть не споткнулась об него и завизжала. Насколько я смог восстановить события, вот что произошло: Камбро был здесь, в твоем офисе — ты скажешь потом, почему. Убийца прошел через холл и постучался в стеклянную дверь. Камбро услышал и пошел открывать. Его отпечатки на ручке изнутри. Свет падал сзади, и тень была очень четкой. Убийца стоял с пистолетом наготове и ловко им воспользовался. В здании в это время было практически пусто, и потому никто не слышал выстрелов.
Я молчал.
Взгляд Нолана колол почти физически.
— Ты знаешь, конечно, за кем приходили.
Я кивнул, оцепенелый и безмолвный.
Нолан уточнил:
— Когда убийца увидел тень на стекле, он решил, это ты.
Я провел языком по спекшимся пересохшим губам.
Он яростным взмахом взъерошил волосы:
— У тебя была сегодня встреча с Камбро?
— Нет, — апатично отмахнулся я.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Что тебя привело сюда в такой час?
Я рассказал ему о запущенной бумажной работе.
— Что привело сюда Камбро?
— Не знаю, — тупо сказал я.
У Нолана заиграли желваки.
— А я знаю, — коротко бросил он. — Он пришел сюда, когда твоя секретарша еще не закрыла, и сказал, что ты просил его подождать тебя.
Я не понимал. Это было бессмысленно.
Нолан сдержанно продолжал:
— Нечто подобное обязательно должно было случиться, особенно после выстрела в парке. Эти парни делают дело, — он горько фыркнул. — А ты не хотел говорить нам, что у Гарри Дана был пистолет. Но он не единственный. Лео Арним предупреждал тебя, что пора выходить из игры. Эрик Квимби ненавидит тебя, потому что ты вышвырнул его из дома. Фрэнк Уолтер, которого освободили сегодня утром, может все еще думать, что ты отравил его девушку. И нельзя забывать о Флойде Дилоне, которому ты поломал все планы.
Он пожал плечами:
— И это только некоторые мотивы. Может, есть еще куча народу, желающих твоей смерти. Может…
Дверь резко распахнулась, и вошел Филип Лохман. Прокурор холодно взглянул на меня и проследовал в мой офис. Через минуту он вернулся, адресовал лейтенанту несколько вопросов и мрачно выслушал то, что я уже знал. Потом уставился на меня прищуренными глазами:
— Так все это связано с Вами, Джордан?
Я оставил глупый вопрос без комментария.
— Где Вы были между шестью и семью?
— Ужинал с друзьями, — тупо буркнул я.
Он дернул носом и посмотрел на Нолана.
— Кто дежурил в лифте? Ночной сторож?
— Не до семи. В любом случае, это ничего не значит. Тут есть лестница. Убийцу не видели.
— Баллистикам есть работа?
Нолан покачал головой:
— Еще нет. Возможно, стреляли из револьвера.
Брови Лохмана сошлись.
— Что вы хотите сказать?
— Гильз в холле мы не нашли.
Он кивнул так, будто для него это было привычным делом.
— Естественно. Вы обыскали здание?
— Мы над этим еще работаем: холлы, туалеты, мусоропроводы, воздуховоды…
— Хорошо. Отпечатки на ручке снаружи?
— Только Джордана. Могли там быть уже очень давно.
Лицо Лохмана заострилось, он повернулся ко мне с каменным лицом:
— Я берусь за дело лично, Джордан. И от Вас больше не допущу ни нарушений, ни помех, понятно? С этого момента действовать будем мы. Вы слишком необдуманно и безответственно размахивали руками. Мне такое отношение с самого начала не понравилось. Теперь с этим покончено. Вы будете говорить, говорить сейчас же, и все без утайки.
Неожиданно я взвился от гнева. Ярость бушевала во мне. Глаза горели.
— Черт подери, так не пойдет, — взорвался я. — Дьявол, с кем вы так разговариваете — с попрошайкой на паперти? Моего друга хладнокровно убили, и никакими словами вы меня не запугаете, не помешаете делать то, что я считаю нужным. Ни вы, ни ваши дружки-политики меня не остановят. Зарубите себе это на носу.
Он побледнел. И, задыхаясь, выдавил:
— Вы не можете бросить вызов власти, данной мне народом… Я…
— Что — я? Валяйте, выкладывайте.
— Я посажу Вас за решетку как недружественного свидетеля.
— Вздор! Я ничего об этом не знаю, и Вы не сможете доказать обратное.
Я закружил по комнате. И неожиданно зло врезал по шкафу с документами, желая почувствовать боль в кулаке. Потом повернулся к нему:
— Мы все делаем неправильно, Лохман. Дьявол, я не хочу с вами бороться. Я хочу помочь поймать убийцу. Если у вас есть вопросы, валяйте, я отвечу. — Он отступил, удивленный и ничуть не смягчившийся. В серых глазах мелькнула злоба.
— Думаю, вы увидите, Джордан, что со мной стоит сотрудничать. Я за многие вещи могу поджарить вам шкуру. Полицейский рапорт о стрельбе в Централ Парк гласит, что у Вас не было разрешения на оружие. Помогите нам, и мы это забудем. Между теми выстрелами и этим убийством должна быть связь. В парке вы ранили мужчину. Кто он?
— Я не знаю.
— Вы достаточно хорошо его видели, чтобы попасть.
— Мне повезло. Я стрелял по силуэту.
Он поправил пенсне и прищурился:
— Вы пытаетесь кого-то покрывать.
Я тихо сказал:
— Вы шутите, Лохман, правда? Это ведь несерьезно. Зачем мне кого-то покрывать?
— Потому что его опознание может подвергнуть риску ваши шансы на успех в деле Перно.
Я уставился на него и выдавил короткий, режущий смешок.
— Вы не можете в это верить, Лохман, ей-Богу, потому что если верите, то Вы даже больший дурак, чем я думал.
Его челюсть дернулась, зубы клацнули. Он приблизил свое лицо к моему и проскрипел натянутым, как струны мандолины, голосом:
— Вы ходите по лезвию бритвы, Джордан. А за Вами много всего числится. Вирна Форд явилась к Вам, явно что-то имея в виду, и кто-то пытался предотвратить ваш разговор. Я хочу знать, что это было. Я хочу знать, почему вы так заботились об освобождении из-под стражи ее приятеля. И как вы уговорили Карен Перно нанять вас своим адвокатом. Вы виновны в нарушении профессиональной этики, сокрытии важных улик, препятствии расследованию убийства и участии в вооруженной драке. А теперь вы будешь делать то, что вам скажут, или окажетесь за решеткой.
Он остановился, тяжело раздувая ноздри.
— Вы закончили? — ехидно поинтересовался я. — Тогда слушайте меня, Лохман. Вы напыщенный безмозглый надутый пузырь. Ваши дурацкие идеи — плод упрямого и бестолкового ума. Это доказывает, насколько небрежно относится общественность к выборам. А теперь я ухожу. Если полагаете, что сможете меня остановить, — валяйте.
Я взглянул на Нолана:
— Пока, лейтенант. Поговорим как-нибудь в другой раз.
Я открыл дверь и вышел в холл. Лохман молчал. Копы даже не пытались меня остановить. Я вышел на улицу и зашагал прочь. Я был взвинчен и зол, и немного напуган. Не помню, куда я шел и как далеко забрался, но когда я взглянул на часы, прошло почти два часа.
В десять я уже держал палец на звонке квартиры Боба Камбро. Дверь открыла Дульси. Лицо ее было бледно и измученно, глаза покраснели от рыданий. Она молча кивнула, сжала мою руку и провела меня в гостиную. Мрачной тенью там высился Гил. Флойд Дилон сидел на диване, обняв Вивиан за плечи.
Лицо Вивиан изнуренно осунулось. При виде меня по щекам опять заструились слезы. Напряженными пальцами она нервно терзала платок. Под глазами проступили темные круги.
— О, Скотт… — судорожно прошептала она.
Что тут скажешь? Разве могут слова умерить боль утраты? Конечно, они разошлись, и убит был не тот человек, которого она когда-то любила. Но они были женаты и долго жили вместе, эти годы хоть что-то да значили. А уйти так, как он — это тяжкий удар. Я никогда не считал Вивиан бесчувственной. Она подняла руки к лицу и очень тихо зарыдала.
— Вивиан, — твердо сказал Дилон. — Тебе надо самой держаться.
Через минуту она подняла ко мне мокрое лицо:
— Полиция сказала, что это ошибка.
— Похоже, что так, — рассудительно ответил я.
Дульси подбежала ко мне и с неистовой силой стиснула руку:
— О, Скотт, они приходили за тобой!
Я ничего не ответил.
Гил крепко сжал кулаки.
— Но кто? Почему?
— Не могу ответить на первый вопрос, — сказал я. — Второй кажется очевидным. Кто-то уверен, что я знаю то, чего знать не надо.
Дульси сказала:
— Мы уезжаем, дорогой. Мы уедем до тех пор, пока все не кончится.
— Ты уезжаешь в любом случае. Возвращаешься со мной в Калифорнию, — буркнул Гил.
Она покачала головой.
— Нет, Гил, прости, но я остаюсь со Скоттом. Пожалуйста, не настаивай.
Гил поджал губы, но не стал обострять ситуацию.
Дилон чуть улыбнулся.
— Ну, — сказал он, — в любом случае это решило проблему развода.
Дульси подскочила, пронзив его взглядом.
— Как можно говорить такие жестокие вещи!
Он пожал плечами:
— Я просто честен. Камбро мертв, и все это очень трагично, но Вивиан его больше не любит, и лицемерием было бы умирать от горя.
Дульси недоверчиво смотрела на него.
— Но у него было ради чего жить.
— Имеются в виду деньги? — поинтересовался Дилон.
— Я вполне могу представить, что через год он умер бы от алкоголизма. Факт остается фактом, я не любил Камбро живого и не вижу причины любить его теперь, когда он мертв. Я достаточно честен, чтобы сказать это, а не казаться ханжой.
— Пожалуйста, Флойд… — взмолилась Вивиан.
Я кипел. Но держал себя в руках, потому что не время и не место было разделаться с Дилоном так, как мне хотелось. Поэтому я повернулся к Вивиан:
— Как только отдадут тело, я перевезу Боба в церковь.
Она поблагодарила меня взглядом, но тут же встревожилась.
— Скотт, — заколебалась она, — то, что случилось этой ночью, имеет какое-то отношение к делу Перно?
Я пожал плечами:
— Возможно. Мы над этой версией работаем.
Она съежилась на диванчике и горько вскричала:
— Вы, мужчины! Неужели вы не можете остановить этот ужасный беспредел и положить конец насилию? Вокруг нет мира, нет покоя. В любой момент что-нибудь может случиться с тобой или с Флойдом. Вы нигде не будете в безопасности.
Дульси оказалась ее верной союзницей.
— Она права, Скотт. Брось все, и давай уедем.
Дилон казался безразличным. Лицо выражало не больше эмоций, чем закладной камень Сити Холла. Он знал, что я еще ничего не раскопал, чтобы изменить положение дел, и балом все еще правит он.
— Ну, Дилон, — тихо спросил я, — а как насчет тебя?
Он заморозил меня взглядом на расстоянии.
— Отзови претензии Квимби, — сказал я, — и я посоветую своей клиентке дать вам по сотне баксов каждому.
Он вскочил с кушетки. На щеках пылали яркие пятна. Со сдержанным бешенством он заявил:
— Я сыт по горло твоей клоунадой, Джордан. И этот случай с Квимби, вышвырнутым из его дома…
— Его дома! — перебил я. — Если бы Роланд Пейнтер не был старым дряхлым идиотом, он бы его вышвырнул в тот самый день, когда он въехал.
— Скотт! — потрясенно вскричала Дульси.
Я взглянул на нее и покачал головой. Боб был мертв, дамы вне себя от горя, а я здесь спорю с Дилоном! Я чувствовал себя мерзавцем.
— Простите, — сказал я. — Если понадобится моя помощь, Вивиан, просто позвони. Увидимся завтра, Дульси.
Я кивнул Гилу и вышел.
