Глава шестнадцатая
Та ночь закружила нас с Дульси в водовороте, в вихре танцев, болтовни, смеха и просто счастья, что мы нашли друг друга. Мы пошли на карнавал, а потом в Сток-клаб поглазеть на знаменитостей. Мы были очень веселы и, может быть, чуть пьяны. Каждый раз, когда я сжимал ее в объятиях, в моих венах что-то взрывалось и бурлило. Мы добрели до реки и любовались сверкающим ожерельем огней. Потом нашли двухместный экипаж и под мерный стук копыт поехали по городу. Стояла ночь кристальной чистоты, с хрустящим воздухом и небом цвета индиго. Мы сидели, укрыв колени пледом, и держались за руки.
— Великолепный вечер, милый.
— Иди сюда, — и я ее поцеловал.
— Умм, — она удовлетворенно вздохнула. — Мне обязательно идти домой, милый?
— Да. Дело идет к рассвету.
— А можно мне пойти с тобой?
— Осторожно. Ты меня соблазняешь.
— А почему бы нет, Скотт? Я достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочу. Я хочу тебя, Скотт, и не хочу ждать.
— Прекрати меня заводить, — сказал я неожиданно хрипло и чуть грубовато. — Я не каменный. Ты заставишь меня затащить тебя в кусты.
— Разве это будет не забавно?
Я сгреб ее, яростно поцеловал и оторвался, только когда экипаж остановился перед домом Вивиан. Потом довел Дульси до двери и после долгих прощаний неохотно вернулся.
Асфальт под ногами казался мягкой губкой, небо было темнее темного, от уличных фонарей возносилось золотое сияние. Жизнь обретала смысл, и я не чувствовал усталости. Я решил прогуляться через парк под морозным светом далеких звезд.
Перемахнув через стену, я срезал путь через подмерзший дерн. Снега не было несколько недель, земля высохла и промерзла насквозь. Я все еще чувствовал вкус губ Дульси. А когда я пересекал эстраду на Мол, это вдруг и случилось.
Тишину ночи разорвал выстрел. Пуля взвизгнула возле моего уха и злобно вгрызлась в стену за спиной.
Я рухнул, как пустой мешок. Чисто рефлекторно. Фонарь бросал круг света на участок бетона, с которого я только что отскочил. С каким-то мрачным отчаянием я нырнул в тень, туда, где стена уходила в землю. Когда я падал, что-то твердое больно ткнуло в бедро. Это был никелированный револьвер Гарри Дана. Пришлось его вытащить.
Я лежал на холодной земле, практически не заметный, и практически не дышал. Медленно и осторожно я отполз туда, где тьма была погуще, и поднялся на ноги, втянув голову и прислушиваясь. Ни звука, только поскрипывала ветка дерева да где-то в глубине парка урчала машина. Моего противника поглотили тени.
Столь жестокая неожиданность меня еще не подстерегала. Из-за поворота аллеи вылетела машина, и пронзительный свет фар хлынул на стену, поймав меня в сверкающий круг. Громадная гротескная тень метнулась в сторону.
Пучок света поймал меня, как паук муху. Превосходная мишень. Этакое гигантское «яблочко».
Громыхнул еще один выстрел. Меньше чем в пятидесяти ярдах я заметил вспышку пламени, огненный плевок в темноту из-за дерева. Я скорчился, завизжал, как испуганная лошадь, выкинул вперед руки и вновь рухнул на землю. Если водитель что-то и слышал, он не остановился.
Где-то пронзительно взвыла полицейская сирена. Я снова стоял на коленях, приклеившись взглядом к дереву. От него отделилась тень, неуверенно постояла, потом повернулась и побежала. Я положил револьвер на левый локоть, прицелился и аккуратно надавил курок.
Револьвер конвульсивно содрогнулся. Бегун застыл, пошатнулся, потом бросился дальше. Вокруг него сомкнулась тьма. Я послал вдогонку еще выстрел просто наудачу, потом вскочил на ноги и рванул за ним. Я промчался по бетонной дорожке и перемахнул через скамейку. Перепрыгнул-то я чисто, но не заметил за ней низкого проволочного заграждения. В нем увяз носок моей туфли, и я грохнулся на землю, нырнув туда «рыбкой».
Послышались торопливые тяжелые шаги. Меня ослепил узкий луч карманного фонаря, сверкнувший на револьвере в моей руке.
— Брось! — отрывисто скомандовал голос. — Бросай!
Я бросил. Это оказался огромный коп, слишком толстый для таких пробежек. Он сопел, как паровоз, и явно был готов пустить в действие огромный кулак.
— Отшвырни его, — приказал он.
Я послушался.
Он с натугой, кряхтя, поднял его. Потом перевел дух и обрел уверенность.
— Он убежал туда, — сказал я.
— Кто?
— Парень, который устроил на меня засаду.
— Ага, — скептически буркнул коп. — Вы все так говорите. У тебя есть лицензия на это железо?
— Нет.
— Ого! Этого вполне достаточно, братишка, — он шумно втянул воздух через ноздри. — В кого ты стрелял?
— В голубей, — я все еще не отошел от удара, и голова кружилась.
Подбородок копа дернулся вперед.
— Что?
— В голубей, — сказал я. — Я был голоден.
— Умничаешь, да? Как зовут?
Я тяжело вздохнул.
— Стамбул — Феликс Стамбул.
— Откуда ты?
— Из Турции.
Меня начало трясти. Было холодно, но моя спина взмокла от пота.
— Слушай, — прорычал я, — убийца на свободе и улепетывает, пока ты со мной лясы точишь. Будь я проклят! Делай что-нибудь. Пошли кого-то в ближайший участок.
Невдалеке раздались шаги и голос окликнул:
— Мерфи!
— Здесь.
Из темноты материализовались двое мужчин. Большой коп посветил на них фонарем. Я увидел второго копа и человека, которого он тащил за собой, и кожа на груди у меня натянулась.
— Ну-у, — протянул я. — Какие люди!
Он был высок и худ, в котелке и хлопающем по коленям френче. Блики отсвечивали от толстых линз на грибообразном носу. В этот самый нос я давеча погрузил свои костяшки, пока Вирна лежала в моей гостиной.
Второй коп сказал:
— Я слышал, как стреляли, Мерфи, и схватил его, когда он врезался аккурат в меня. Вижу, ты тоже одного поймал, да?
— Ага. У твоего оружие есть?
— Кольт 32-го калибра в плечевой кобуре. Утверждает, что есть лицензия. Говорит, он частный детектив.
Мерфи прохрипел:
— Один из них, да? Из пистолета стреляли?
— He-а. Вот он. Полный магазин, и порохом не пахнет.
Мерфи посмотрел на мужчину с носом картошкой:
— Ты убегал от этого парня? Он стрелял в тебя?
Мужчина покачал головой.
— Ладно, пошли, — буркнул Мерфи, разворачивая нас взмахом пистолета.
Дежурный сержант, коп с мясистым красным лицом, даже не встал и заставил меня повторить всю историю. Потом покачал на ладони револьвер:
— Где ты его достал?
— Взял у немецкого адмирала. Слушайте, позвоните лейтенанту Нолану из отдела убийств. Возможно, он дома. Он поручится за меня.
— В этот час? — фыркнул он. — Да меня в порошок сотрут.
— Позвоните ему. Или вытащите из постели инспектора Бойса.
Сержант подозрительно меня разглядывал.
— Может, ты и мэра знаешь.
— Он мой крестный отец, — подтвердил я.
Сержант мигнул и повернулся к носатому.
— Имя?
— Эммануэль Скалли.
— Частный сыщик, да? Посмотрим документы.
Скалли вытащил кожаный бумажник и водрузил его на стол. После краткого просмотра сержант все вернул.
— Дело расследуешь?
Скалли кивнул.
— О чем?
Мужчина выдавил улыбку.
— Вы же знаете, сержант. Во всяком случае, ничего общего с этой перестрелкой.
— Это ты так говоришь. Что за дело?
Рот Скалли сжался в тонкую линию, он покачал головой.
Сержант нахмурился.
— Что ты делал так поздно в парке?
— Шел домой.
— Ну да! Иди других дурачь! — фыркнул я. — Он за мной шел, сержант.
— Да-а? Для чего?
— Спроси его.
— Я тебя спрашиваю.
— Спрашивай его. Он же должен знать, что делал.
— Он частный детектив. Он не обязан говорить.
— Я юрист. Я тоже.
Подбородок сержанта упал на воротничок, лицо нахмурилось.
— Не могу сказать, чтобы я юристов любил больше частных детективов.
— Это очень плохо. Вот мне интересно, как бы громко ты вопил, если бы на тебя повесили ответственность за сбор налогов со всех окрестных заведений.
Поначалу мне казалось, его хватит апоплексический удар. Лицо его набрякло, он ощетинился, как дикобраз. Некоторое время он бессвязно брызгал слюной, потом сгреб трубку, узнал номер Нолана и набрал его. Я услышал, как он представился и сказал:
— У меня здесь юрист по фамилии Джордан. Вы его знаете, сэр?
Пауза.
— Да, у него неприятности. Масса неприятностей. Ношение оружия без разрешения. Стрельба в Сентрал парк… Нет, не пьян. Говорит, кто-то пытался его подстрелить. Мне не нравится, как он выглядит, лейтенант, и совсем не нравится, как он разговаривает. Он назвался патрульному Мерфи другой фамилией. Думаю, он знает куда больше, чем говорит. Но не хочет оказывать содействия. Придется отправить его в каталажку.
Должно быть, теперь заговорил Нолан, потому что сержант прижимал трубку к уху, зловеще сверкал на меня глазами, и где-то через тридцать секунд без единого комментария сунул трубку мне.
Я сказал:
— Привет, Нолан.
— Мне что, приставить к тебе охрану или няньку? — рявкнул Нолан. — Что случилось?
— Ничего особенного, — сказал я. — Я шел домой через парк. Кто-то, должно быть, был у меня на хвосте, потому что когда я попал в луч света, он выстрелил. Пуля прошла так близко, что я ее слышал. Я шлепнулся на землю и замер. Потом, едва я поднялся, меня осветили фары проезжающей машины, и он выстрелил еще раз. Я сделал вид, что он попал, заорал и упал. Это заставило его выйти из-за дерева, где он скрывался, и кинуться прочь. Освещение было отвратительным, но я послал в него пулю и, похоже, ранил, потому что он зашатался. Потом он скрылся, и я потерял его, когда споткнулся о забор. Кто-то пытался меня пристрелить, и сержант это знает, потому что копы слышали четыре выстрела, и только два их них — из моего револьвера.
— Где ты взял револьвер?
— У Гарри Дана.
— Ты говорил, он не был вооружен.
— Я солгал. Хотел дать ему шанс.
— Ах ты гад! — зарычал Нолан. — Да ты просто напрашиваешься на неприятности. Я предупреждал, что однажды темной ночью кто-то подкрадется к тебе и всадит перо в спину. А ты шататься по парку в три часа утра.
— Что ты мне предлагаешь делать? — спросил я. — Купить танк?
— Нет, гроб. Есть идеи, кто это был?
— Конечно. У меня куча идей, но не могу я их свести воедино. Это мог быть Дан, или Арним, или Джанейро, или Дилон, или Квимби, или любой из дюжины прочих граждан, которые меня очень не любят.
Он ожесточенно выругался и спросил:
— Думаешь, ты парня задел?
— Уверен, что да.
— Ладно. Мы объявим розыск Дана, а когда его возьмем, разденем и поищем рану.
— Если кто-то ранен, он должен лечиться. Разве доктора не должны докладывать о таких вещах?
— Конечно, должны. И что с того? Когда это у нас были честные доктора? Если бы я получал по десять центов за каждого парня, которого доктора залатали и не пикнули управлению, я бы… Ладно, к дьяволу все! Ты как? Есть прогресс?
— Некоторый. Расскажу тебе утром.
— Хорошо. Давай сержанта.
Я вернул трубку, и после небольшого диалога сержант раздраженно швырнул ее на рычажки, злой, как петух, которого согнали с забора. Он испепелил меня взглядом.
— Лейтенант сказал отпустить тебя, — он ткнул пальцем в Скалли. — Ты… Разберемся с тобой. Что тебя заставило бежать от выстрелов?
— Слушай, сержант, — холодно бросил Скалли, — не надо лаять на меня только потому, что он забрал твоего козла.
— Отвечай на вопрос, — прохрипел сержант.
Скалли пожал плечами.
— Поставь себя на мое место. Что бы ты сделал? Я не ищу проблем. Я услышал выстрелы и побежал. Не хотел быть замешанным в убийстве в парке.
— Ты сидел на хвосте у этого парня и никого больше не видел?
— Нет.
Сержант яростно махнул головой на дверь:
— Вон, убирайтесь, вы оба! Пусть лейтенант сам разбирается с инспектором.
Небо снаружи приобрело оттенок грязной замши. В занявшемся рассвете у города был очень блеклый вид. Морозный воздух остро покусывал за нос. На тротуаре я схватил Скалли за рукав и рывком развернул. Он казался нереальным. Распухший нос, открытый рот, толстые стекла, сверкающие, как маслины, в зеленом свете станционных фонарей.
— Я и не догадывался, что ты у меня на хвосте, Скалли. Мне это не нравится. Держись от меня подальше.
— А если нет?
— Ты будешь мечтать, чтобы да.
— Ты меня напугал, Джордан.
Он вырвал руку, сплюнул в мою сторону и поспешно зашагал прочь. Сзади взревел грузовик и осветил меня фарами. Инстинктивно я вскинул руки и стремглав отлетел в сторону. Когда восстановилась тишина, я закрыл рот и прошел три квартала пешком. А потом поймал такси и отправился домой.
