Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
На радио Mediametrics у меня есть программа – «Мимонот». Каждую среду в 14:00 в гости приходят ветераны шоу-биза поговорить о главном. Первым (скажу так: премьерным) гостем (еще в 2015 году) проекта стал Владимир Матецкий.
– Есть такая точка зрения, что музыка появляется тогда, когда человек словами не может сказать что-то, и поэтому у него получается сочинить какую-то мелодию или симфонию (у кого что). Как у вас получилось? Где вы нащупали эту тонкую творческую нитку, за которую можно зацепиться и начинать творить в музыке?
– Как там у Ахматовой? «Из какого сора»? Да. Интересная и широкая тема. Дело в том, что существует огромное количество подтем в этой теме, и люди, которые приходят к вам или еще придут, каждый будет рассказывать свою историю. Кто-то играет, что-то изображает, кто-то – правду говорит. Это я к тому, что разные есть люди и разные истории. Вот я, например, сразу вспоминаю одного известного нашего музыканта, на которого я смотрю всегда с огромным пиететом, симпатией, но и, в то же время, с каким-то удивлением: он все время играет… Он отвечает: «А вы знаете, мне это всегда сверху приходит». И он имеет полное право так отвечать, и это может быть правдой! Но только он играет, и я ему не верю: просто в его песнях видны куски из каких-то западных песен… На самом деле you never know, говоря по-русски. Ты никогда не знаешь. Зацепкой может быть любая история: вот я смотрю на ваш стол – ребристый, местами не чистый… И вдруг появляется какая-то мелодия: «Ребри-и-и-стый, местами не чи-и-и-стый…» И вдруг все поехало, ожило, зазвучало, стало выпуклым. Непонятно, что триггерировало, запустило это движение. Чем не магия?
– Все-таки мы говорим о факторе вдохновения, а не о ремесленнической какой-то истории, когда садишься за этот стол и думаешь: «Мне надо к 19:00 выдать на-гора продукт».
– Вдохновение существует, конечно же, его никто не отменял! Но вот вам еще один интересный угол взгляда на эту тему: есть английское слово whatever. «Что бы ни» – по-русски переводится так. Поясню: творческим стимулом может быть что угодно. Расскажу вам одну историю, тем более я просто уверен, что среди слушателей наверняка есть люди, кому интересны истории про песни и их авторов.
Так вот, откройте Интернет и найдите имя Дайан Уоррен. И вы увидите, что Дайан Уоррен – автор, сочинившая огромное количество хитовых песен. Я с ней знаком, мы с ней тоже обсуждали вопросы вдохновения и заказухи. Так вот, она сочиняет песни только стоя, только на не включенной электрогитаре и только в своем офисе, причем тут же рядом работают люди.
– То есть она не пишет ноты?
– Она не пишет ноты. Я сейчас говорю о нашем с ней общении, которое было довольно давно, в 90-е. Я ее спросил: «Почему в офисе?», она говорит: «Мне так нравится».
Что это, ремесленничество? Или, наоборот, вдохновение? Я не могу дать ответ! Жень, вот ты скажи, что это такое? Это психоз?
– Я вообще не понимаю, как может прийти в голову мелодия, потому что это что-то божественное. А наш товарищ Градский говорит, что это все фигня, что это работа: ты сел и, условно говоря, «выдал». Я его считаю гением, а он себя позиционирует ремесленником, человеком, которому надо смастерить, выстругать…
– Я тебя перебью, извини: а может, он просто устал в этот момент? Или немного кокетничал? Ты сейчас дал экспресс-анализ его поведения, все это ты прекрасно видишь. Просто точки не хочешь расставлять, как я понимаю.
Послушай, это его жизнь. Он – успешный артист, и нам с тобой комментировать его modus operandi, скажем так, некорректно, потому что он наш товарищ.
Но ты правильно сказал – он и гений, и актер, который постоянно играет.
Он удивительная личность.
Когда меня спрашивают про Градского, я всегда говорю: «А вы можете себе представить, как бы вам было нелегко жить, когда вы бы вдруг поняли, что вас Господь наградил невероятным талантом? Вы вдруг получили чемодан без ручки в виде этого удивительного голоса!»
Саше действительно было непросто. Я с ним знаком с шестьдесят девятого года, и мы порой играли совместные концерты, я тогда был бас-гитаристом в группе «Удачное приобретение».
Мы тут как-то с ним вспоминали наши выступления на сейшенах. Кстати, у всех музыкантов того поколения сейчас пошла невероятная ностальгия по «золотым временам». Стали вспоминать – а он помнит партии баса каких-то песен, которые мы играли. Я не помню, а он помнит! А я помню, что он в микрофон говорил, слово в слово. Так общая картина и складывается.
Саша замечательный человек, интересный, начитанный. Но ему было очень непросто с этим вокальным талантом всю его жизнь. Представляешь, каково человеку было слушать какие-нибудь жалкие потуги на академическое пение? Хорошо, когда это было от кого-то серого, незаметного. А когда кто-то якобы значимый, осыпанный всякими званиями и привилегиями, изображал пение, то Градскому было очень тяжело молчать.
Вот он порой и не сдерживался…
С Державиным мы беседовали в студии проекта «Правда-24» еще в ту пору, когда он был музыкантом «Машины времени». Говорили и про «МВ», и про рок-авторитеты. И про то же «ремесленничество», которое мы с Матецким обсуждали в «Мимонот».
– Меня совершенно поразил Александр Борисович Градский. Заявил: если мне (ну, ему, стало быть, Градскому) приносили бы каждый день вот такую пачку денег – ну, сколько он, собственно, и зарабатывает – он не стал бы ни писать музыку, ни выходить на сцену. Мне кажется, это он немножко кокетничает, потому что вы же все начинали, в общем-то, по велению души. Ну, не могли просто не играть, не петь – верно?
– По поводу Градского… Ты знаешь, он сказал какую-то двоякую немножко вещь, на мой взгляд. Что под этим понимать? То есть он хочет сказать, что при таком раскладе он был бы, условно говоря, сыт, а сытый художник не может творить – наверное, что-то такое, да. С одной стороны, это так. А с другой стороны, за удовольствие выступать на сцене, за это счастье, я бы даже сказал, получается, что мы же сами и платили. Мы покупали, я не знаю, все, что можно. Даже в школе, я помню, копил деньги, чтобы купить какую-то педаль; ну, квакер, по-моему. На педаль, которая продавалась в магазине, у меня денег не хватало. Поэтому я попросил мастера, у нас был мастер такой – золотые руки, и он из каких-то коробочек смастерил квакер, который звучал лучше магазинного, а стоил дешевле.
<…>
– Какого рода ты сочинитель? Ты как Градский-ремесленник, говоришь: так, пятница, мне надо сделать материал. Или тебя осеняет, ты услышал что-то в голове, сел и записал.
– Я специально не умею, не люблю и не хочу.
По-моему, ни один человек в мире так не может.
– Александр Борисович говорит, что может, если я его правильно понял.
– Интересно. В общем, мне было бы интересно пообщаться с тем человеком, который так может. Я бы хотел научиться этому. Но думаю, что все-таки это невозможно, потому что бывали такие случаи, когда это приходит, например, в тот момент, когда рядом просто не то что инструмента нет, а ты можешь находиться где-нибудь на высоте десять тысяч метров – и вот оно пришло. И раньше я всегда носил с собой ручку, потому что надо было записать.
Войти с помощью соц. сетей: