Первое жизнеописание певца

Первое жизнеописание певца вызывает много вопросов и замечаний. Начать можно прямо с обложки. Ну, «Голос» – понятно: на волне популярности понятно какого телешоу. Но зачем The? Есть, правда, объяснение: якобы артикль указывает на то, что Градский один такой. Уникум. Гений, как называет его автор. Так-то оно так, но одно из предыдущих творений Евгения Додолева называется «The Взгляд»… И в нем, как, кстати, и в «Голосе», автор почему-то совершенно не к месту везде вместо союза «и» использует амперсанд.

Ну, ладно, отнесем это к выпендрежу и закроем на него глаза. А вот закрыть глаза на явный восторг автора по отношению к своему герою – до лести – невозможно. Возвращаясь к названию: сначала для книги планировался заголовок «Насравший в вечность». Чудно и, кстати, вполне в стиле не сильно деликатничающего Градского… Я бы, впрочем, назвал ее словами недавнего суперхита всея Руси «О боже, какой мужчина». Потому что Градский в ней выведен Идеалом. Эталоном. Гением.

«Ну почему древняя аксиома “О мертвых – только хорошо” трансформировалась сегодня в металлическую теорему “Хорошо – только о мертвых”?» – так восклицает автор, а дальше следует по пути опровержения этой металлической теоремы. Он подсвечивает своего героя всегда с таких сторон, что его недостатки выглядят как продолжения достоинств, как грани таланта, Гения (это слово у Додолева – неизменно с заглавной буквы). И от такого подхода начинаешь уставать очень скоро.

Впрочем, спасает богатая фактура. Про Градского ведь по определению есть что рассказать – и это помогает мириться с тоном книги. Повествование разбито по годам, приправлено статьями и интервью героя разных лет… Но самое интересное в нем – это, пожалуй, заметки самого певца на полях: перед отправкой книги в печать он пробежался по тексту глазами и сделал некоторые ремарки. Они немного снижают общий уровень пафоса, и в итоге становится жаль, что их не так много. Было бы любопытно почитать автобиографию. Отмечу в скобках, что одно свое жизнеописание Градский все-таки уже написал: уместил свою жизнь в пятиминутную песню. Может, сподобится и на книжку?

Boatman, LiveLib.ru

Не «Голоса» ради… а ради голоса. О казанском концерте Александра Градского

«Честно говоря, мне не очень понравилось. Темы такие… серьезные», – говорил в телефон парень лет двадцати пяти. Мы толпой выходили с концерта Александра Градского: он выступал в казанском развлекательном центре «Пирамида».

Темы действительно не так чтобы праздничные: «Вы как-то напряглись, пора расслабиться. Мне-то нормально, а вы устали», – заявил Градский где-то в середине двух с половиной часового представления. Лукавит, что ли? Смешки в зале. Объясняет: «Я-то связками работаю, а вы – головой».

Прекрасный комплимент, причем он приятен своей правдивостью: и связки у Градского в полном порядке (легкие, кстати, тоже), и мозгам весь вечер пришлось поскрипывать изрядно.

В самом начале певец отбыл обязательную вахту – «Как молоды мы были», парочка арий, неаполитанская песня, романсы – вот это все; а уж после позволил себе развернуться и презентовал последнюю на сегодня пластинку «Неформат». Название говорит само за себя.

Кому как, а мне все-таки концерт показался… веселым. Ну правда – ничего более оптимистичного я не слушал уже достаточно долгое время. Дело тут не в музыкальной части (она как раз по большей части была пессимистического толка, а за «расслабление», кстати, стоит благодарить, наверное, не Градского даже, а скорее Роберта Бернса, на чьи стихи были исполнены самые легкие песни за весь вечер), а в самом артисте, который одинаково виртуозно и пел, и общался с залом. При этом вроде и ничего экстраординарного не сообщал, но речь, манеры, жесты… Иных людей просто приятно слушать, что бы они ни говорили.

Такое же впечатление, кстати, возникло при чтении совершенно помпезной биографии «The Голос», написанных Евгением Додолевым. В каждой строчке… нет, не точки – восхваление Гения, любование достоинствами и их продолжением – недостатками (впору было назвать этот труд «О боже, какой мужчина» – кажется, именно это и есть его главная мысль), – а самым ценным в книге все равно оказались саркастические заметки на полях, оставленные самим героем.

Впрочем, разговоры разговорами, а речь все-таки о песнях.

Главная претензия к Градскому вырастает из его же главного достоинства: такой голос – а петь нечего!

Действительно, дискография артиста похвастать хитами не может (даже единственный шлягер – приснопамятная «Как молоды мы были» – кажется, не выходил на номерных альбомах).

Судя по нескольким премьерам, претензия снята так и не будет: снова злые песни под гитару, теперь еще и сдобренные кое-где ненормативной лексикой. Впрочем, на этот счет сам Градский давно высказался в одной из песен вполне однозначно: «Ох, ребята, это мука – чтобы с голосом и слухом раздражать народу ухо, пробуждая дух и речь».

Судя по заполненному залу, народ раздражаться вполне согласен. Это радует. Хочется думать, что большинство пришли не на «Голос», а на… голос.

Юрий Нуреев, siapress.ru, 24 апреля 2013

Александр Градский о своих заработках

Музыкант, поэт и композитор Александр Градский еще в советское время стал живой легендой. При этом умудряясь никогда не смешиваться с толпой, будь она хоть трижды звездной, модной и прославленной. Известный журналист Евгений Додолев первым рискнул написать книгу о рок-одиночке, которого искренне считает гением. Называется она «The ГОЛОС», что особенно актуально после участия Александра Борисовича в суперпопулярном проекте Первого канала.

У книги Евгения Додолева есть шокирующий подзаголовок – «Насравший в вечность». О том, откуда он появился, мы попросили рассказать самого автора.

– В 2009 году, к своему 60-летию, Градский наконец-то презентовал оперу «Мастер и Маргарита», над которой трудился тридцать лет. После премьеры к нему подошел Коля Фоменко, который исполнял одну из партий (я в тот момент оказался рядом), и сказал: «Ну, Саша, поздравляю, ты насрал в вечность!» Градский с юмором отнесся к такому вольному обращению с вечностью. А потом даже выдал идею создать рок-группу с названием «Говно». И пусть говорят после этого: «А группа-то говно!» Будет совершенно не обидно.

– Но Градский как раз о себе очень высокого мнения, что следует из его высказываний, которые опубликованы в книжке.

– Да, в книге, помимо авторских наблюдений и эссе, собраны статьи и заметки Александра Борисовича, а также разномастные интервью, которые в течение десятилетий записывали друзья, родственники и так далее, в том числе я сам. Градский знает себе цену. Но он человек не системный. Система в целом его не любила никогда. Если бы не Кончаловский с Пахмутовой (засланные в систему «казачки» штучного мира), которые благословили Градского своими именами, ему было бы и того сложнее. Потом помогал он. Многим.

– Вы отметили кулинарные способности Александра Борисовича…

– Он сам ходит на рынок, сам готовит салат и великолепно делает котлеты. Так было при всех его женах – о них тоже написано в книге. Кстати, Градский-кулинар – доказательство тезиса, что важны не столько ингредиенты, сколько настроение, с которым готовишь. У него нет готовых рецептов. Ни в творчестве, ни на кухне.

Предлагаю вниманию уважаемых читателей отрывки из книги, где сам Александр Борисович рассказывает о своих любимых женщинах, отношениях с коллегами и многом другом.

О коллегах:

– Я считаю их всех дерьмом, но никогда не называю, конкретно кого. Поэтому каждый из них думает, что я это думаю про другого. И это всех устраивает. При этом они же меня считают человеком не их круга. И не говорят обо мне даже тогда, когда я делаю им что-то серьезное и хорошее. Агузарова в связи с началом карьеры вспоминает скорее Пугачеву, которая надела ей на концерте в «Олимпийском» идиотское голубое платье с белыми носками, в котором Жанна выглядела очень странно. Женя Хавтан, которого я направил на работу в Московскую областную филармонию, где приняли его программу, которую не должны были принять, тоже как-то предпочитает это не помнить… Вот и Пугачеву я на работу принимал в «Веселые ребята» – распевал ее, подыгрывая на пианино в гостинице у Илюши Резника… Такой вот у нас смешной нейтралитет: я их не трогаю, они – меня.

О деньгах:

– Когда-то давно мы с Левой Лещенко выпили неплохо, и он так по веселому настроению сказал: «Хорошо, Санечек, что тебя мало показывают». Я спросил: «Почему?» – и он ответил: «Если бы тебя много показывали, мы все должны были бы застрелиться». Меня дозировали со времен первого моего показа. Но могу объяснить, почему меня это мало волнует. Те, кому нужно, меня услышат. И потом, прошло тридцать шесть лет моей карьеры, мне все равно платят очень много: я зарабатываю больше других самых известных людей, которых все время показывают. Это для меня один из показателей: если я зарабатываю – значит, меня не мало.

О покупке первых «Жигулей»:

– Случайно купил, по записи. В 1975 году. Мне как раз тогда деньги заплатили за кино. Еду в троллейбусе от «Киевской» на «Мосфильм», вижу возле Окружного моста гигантскую очередь. Я тут же вышел, спрашиваю: что дают? Оказалось, за машинами запись идет. И стоит уже пять тысяч человек. Я махнул рукой и пошел обратно. Вдруг меня окликают: «Санек!» Оказалось, шестым или седьмым в этой очереди стоял мой знакомый – пловец, серебряный призер Олимпийских игр по плаванию. Он говорит мне: вставай передо мной, у нас тут один не пришел. Я и встал. Через час меня записали. А через две недели я уже на машине ездил. Третья модель. Семь с половиной тысяч рублей стоила. Красная. В двадцать шесть лет на своей машине!

Об отношениях с КГБ:

– Помню, после концерта в Челябинске и по следам отмененного Гребенщиковым концерта в ДК Русакова вызвали на Лубянку. В ходе беседы услышал вкрадчиво сформулированный вопрос: «Что у вас, товарищ Градский, за странная песня: "А вокруг от Ивановых содрогается земля"?» Говорю: «Это стихи Саши Черного. Изданы в СССР». Следователь не поверил, попросил принести книгу. «Знаете, – отвечаю, – закажите в Ленинке, прочтите и убедитесь, а я свою купил на черном рынке». Он мне: «Не все, что напечатано в нашей стране, можно петь». Тут уж я развел руками: ну пронумеруйте стихотворения, которым дозволено стать песнями, а каким – нет. Словом, странный разговор состоялся. В итоге меня отпустили, взяв письменное обещание впредь не исполнять незалитованных песен. А я их и не пел никогда. Вышел из здания КГБ, на крыльце стоят два молоденьких лейтенанта, курят и в мою сторону косятся. Потом один говорит: «Не бзди, Борисыч. Все будет путем. Начальник у нас малость с приветом, а мы тебя любим, в обиду не дадим». За что, спрашиваю, такая честь? Отвечает: «А ты корреспондента "Би-Би-Си" с лестницы спустил». За пару лет до того приходил англичанин, говорил гадости о России – и от меня требовал. Я терпел-терпел, а потом выставил этого козла вон. Ненавижу, когда мою страну паскудят.

О проекте «Голос» и певице Севаре:

– Никакой «ссоры» с Леней и Димой не было. Просто был с моей стороны слишком жесткий для этого проекта выпад, о котором я сожалел впоследствии, что и подтвердил в прямом эфире, ибо сам считал и считаю, что формат проекта по-любому прежде всего добрый и нарушать его кому-нибудь, да и мне самому, просто не стоит. А Севару Леня «отставил» неспроста – видно, потому что решил: лучше ей уйти на «пике» успеха, чем в оставшихся турах выглядеть хуже…

Михаил Панюков, «Экспресс-газета», 24 апреля 2013