48
В телефоне надолго замолчали.
– Простите, кто это звонит?
– Можешь сказать ему, что это София и что я не положу трубку, пока не поговорю с ним.
– София, это, вероятно, какая-то ошибка, он…
– Это не ошибка. Я знаю, что он здесь. И хочу поговорить с ним.
Не сдавайся! Стой на своем!
– Но ты ведь знаешь…
– Если он не поговорит со мной, я позвоню Освальду и скажу, что он жив. Так ему и передай.
– Прекрати, черт возьми! – Милый голос преобразился и стал по-настоящему злым.
– Но я не отступлюсь, вот в чем дело, – проговорила София, добавив в трубку немного отчаяния. – Понимаешь, мне требуется его помощь.
– Подожди…
Опять наступила тишина. Чересчур надолго. Сперва она подумала, что Ванья просто сбросила звонок, но тут на заднем плане послышалось слабое бормотание.
Казалось, прошла целая вечность. Рот начал заполняться неприятным привкусом желчи, в теле все трепетало и рвалось.
– София…
Голос принадлежал ему, но звучал в телефоне по-другому казался тонким и слабым. София думала, что у нее остановится сердце: это действительно его голос.
– София, ты меня слышишь?
– Черт тебя побери! Ты жив!
– Всё не так, как ты думаешь…
– Нет, на этот раз именно так я и думала! Послушай меня и не клади трубку. Ты предал меня, когда мы собирались бежать, а теперь ты предоставляешь всем думать… Черт, возьми, какая же ты лживая скотина!
Он опять замолчал. Откашлялся.
– Другого выхода не было. Я поступил так, как требовалось. Речь ведь шла о моей жизни, София.
– Покойником ты мне нравился больше.
– Не говори так.
– Это правда.
Снова тишина. Долго.
– Я читал газеты. Что ты сделала? Где ты? – произнес он наконец.
– Знаешь, сейчас дело действительно обстоит совсем не так, как ты думаешь.
– Но ты должна пойти в полицию, вернуть вещи Франца…
– Идите вы оба в жопу.
– Кончай ругаться.
– Беньямин, он убийца! Он держит Эльвиру на чердаке и душит ее ремнем.
– Что?.. Ты бредишь!
– Нет, отнюдь. У меня так много… Я не могу всего рассказать по телефону. Ты должен приехать сюда, я нуждаюсь в помощи.
– Где ты находишься?
– Если ты предашь меня еще раз…
– Не предам.
– Когда ты собирался перестать разыгрывать покойника? – Когда на Туманном острове со всем разберутся. Я собирался отсидеться, пока там не произойдет какая-то перемена.
– Почему ты не мог просто сбежать? Ты ежедневно имел такую возможность.
– Было нельзя. Он приехал бы за мной. Я слишком много знаю. Это довольно сложно, София…
– Не произноси мое имя так, будто мы друзья.
– Прости. Я приеду и помогу тебе. Где ты? Я возьму напрокат машину.
– Как это можно сделать, если человека не существует?
– Эх… придется взять машину сестры. София, я приеду, но обещай не ругаться. Мы такие разные… Когда мне больше невмоготу, я просто ухожу, а ты злишься и борешься.
– Освальд знает, что ты жив?
– Нет, черт возьми.
– Значит, он помогал с твоими похоронами и прочим?
– Можно и так сказать.
– Настоящие похороны, с гостями и прочим?
– Еще нет. Он дал нам денег. Сестра собиралась немного подождать…
София не смогла удержаться от смеха. Ощутила некоторую теплоту и беззаботность.
– Покойник и разыскиваемая беглянка… Мы, пожалуй, справимся.
Он тоже засмеялся.
– Говори, где ты, и я сразу вскочу в машину.
– Тебе это не понравится.
– Почему?
– Потому что на дорогу сюда потребуется часов пятнадцать-двадцать.
– София, мне так безумно не хватало тебя…
– Мне тоже, пока я не поняла, что ты не умер.
Но ей не хватало его именно сейчас. До боли в груди. Она не знала, как ей дождаться его приезда. Одна мысль, что он окажется здесь, что у нее будет с кем разговаривать, вызывала у нее головокружение.
– Твоя сестра… Она никому не скажет?
– Ни за что. Но, знаешь, я не смогу одолжить у нее мобильный телефон, поэтому тебе придется просто ждать, пока я приеду.
– Ты еще не обзавелся телефоном? Что же ты делал все это время?
– Скрывался. Я должен кое-что тебе рассказать… Но мы обсудим это, когда я приеду.
Закончив разговор, София подумала, что ей следовало бы ненавидеть Беньямина за его поступок. Однако ненависть отсутствовала. Одно то, что он жив, казалось чудесным и абсолютно достаточным. От него требовалось лишь, чтобы он продолжал жить и приехал сюда. Сейчас она хотела только, чтобы он поторопился. Ей еще никогда ничего так не хотелось…
В домике наступила полная тишина. Даже черный дрозд перестал петь за приоткрытым окном. Софии хотелось выйти на остров. Погулять и посмотреть на людей в кемпинге. Поговорить с кем-нибудь. Сходить на пляж и окунуться перед сном.
Однако, не будучи дурой, она решила лучше включить телевизор. До приезда Беньямина он оставался ее единственной связью с людьми. София нажала на кнопку, но экран не загорелся. Обнаружив, что выдернут шнур, она вставила его и получила картинку. Нашла новостной канал.
Сюжет появился почти сразу. И начался он с ее фотографии. Исчезнувшая сектантка, которую, кроме того, подозревают в причастности к некоей краже.
Потом пошла съемка из какого-то муниципального учреждения, и там внезапно оказался Освальд, у которого, как бы на ходу по пути куда-то, брали интервью.
– Мы просто хотим найти Софию. Мы за нее так волнуемся… Понимаете, она же часть нашей большой семьи…
Вид у него озабоченный. Честный. В глазах – искреннее беспокойство. Но самое ужасное, что он так красив, что вся Швеция наверняка тотчас ему поверит. В костюме, свежевыбритый, загорелый… Камера приблизила его руки, спокойно лежавшие сцепленными поверх пиджака.
Врун! Говнюк!
– А о чем ваш роман?
– Без комментариев, – ответил Освальд, слегка и таинственно улыбаясь. Развернулся и исчез.
Тут картинка сменилась. В студии на диване сидел Магнус Стрид. Он выглядел в точности таким, как София его запомнила. Полноватый и небрежно одетый – в футболке и чересчур коротких брюках, открывающих носки и довольно большой кусок ног. Камера приблизила его лицо.
– А что ты думаешь об этом, Магнус? Ты ведь побывал там и писал о секте, – проговорила интервьюирующая его женщина.
– Я думаю, здесь что-то не так. Во время своего пребывания там я встречался с Софией Бауман. Она была по-хорошему амбициозной, приятной и казалась психически стабильной. Думаю, у нее есть веская причина скрываться. Или что она даже находится в опасности там, на Туманном острове. Вполне возможно, что кто-то из секты выдумал, что она похитила эти вещи…
– Значит, это – секта?
– Безусловно. Она отвечает всем критериям.
Они немного пообсуждали этот вопрос. Стрид воспользовался случаем и упомянул, что планирует написать о «Виа Терра» книгу, своего рода большой репортаж.
– Итак, Магнус, если София смотрит эту программу, что бы ты хотел ей сказать?
Журналист посмотрел прямо в камеру.
– София, свяжись со мной, и мы со всем этим разберемся. Я обещаю тебе помочь.
Первым ее импульсом было схватить рюкзак, отыскать карточку с номером Стрида и позвонить ему. Однако потом она подумала, что все не так просто, поскольку он ничего не знает о диктофоне, Эльвире и Эстлинге. Журналист и она против всего полицейского корпуса – что из этого получится? Лучше дождаться приезда Беньямина. Но тут ей пришло в голову, что Беньямин, возможно, устроил ей ловушку и привезет на хвосте Освальда и весь полицейский корпус… Она не знала, что делать; ей лишь хотелось как можно скорее положить конец всем этим блуждающим мыслям.
Ты должна думать, как он. Чувствовать, как он.
В новостном сюжете что-то было… Руки! У Освальда дрожал мизинец, совсем чуть-чуть, как всегда, когда он возмущался и ему приходилось сдерживаться. «Он переживает, – подумала София, – его действительно мучает вся эта ситуация».
Она принялась лихорадочно искать другой новостной канал. Нашла и с нетерпением ждала, пока снова пойдет этот сюжет. Вот он, крупный план рук. Мизинец, теребящий ткань пиджака…
Ей хотелось телепатически достичь Освальда. Выкрикнуть ему сообщение: «Никто не ненавидит тебя больше, чем я!»
В точности это же он давным-давно сказал Карин, перед тем как сбежать с острова.
Теперь оставалось только одно: успокоиться и ждать Беньямина. Тот поймет из всего этого больше.
На одном из каналов София нашла художественный фильм. Посмотрела его, нашла еще один. Заметила, что в домике стало прохладно, и натянула плед до подбородка. Выбрала третий фильм и смотрела его, пока не уснула перед телевизором. Посреди ночи проснулась и подумала, что рядом с ней возле дивана стоит бабушка. Поняла, что это сон, но, открыв глаза, увидела медленно исчезающую тень. И тут послышался звук. Упорное царапанье.
На крыше кто-то есть.
Звук был такой, будто кто-то процарапывал что-то в черепице или пытался проковырять дыру в потолке. София села на диване. Увидела, что окно по-прежнему приоткрыто. Не в состоянии понять, что происходит, встала и подкралась к окну. Попыталась посмотреть на крышу, но ничего не увидела. Звук тем временем усиливался. София проскользнула на кухню и схватила самый большой из висевших на стене ножей. Подошла к двери, отперла и приоткрыла ее, высунула голову и посмотрела на крышу.
Там сидела сорока, засунув клюв под черепицу.
– Как ты меня напугала! – воскликнула София и прогнала ее.
Снова заперла дверь и дотащилась обратно до дивана, по-прежнему с колотящимся сердцем. Полежала неподвижно. Засунула руки под футболку и провела ими по груди и животу. Вспомнила ощущения, когда Беньямин ласкал ее. Ощутила такую тоску по нему, что стало больно…
* * *
Когда она проснулась, солнце уже успело добраться через окно до ее ног и грело кожу. «Он скоро приедет!» – едва открыв глаза, подумала София.
В ожидании она загорала, разлегшись в саду; решила, что сквозь забор ее никто не увидит. Поначалу было приятно, но потом мимо пошли на пляж отдыхающие, и каждый раз, заслышав голоса, София думала, что это Беньямин – или же Освальд с командой полицейских. Под конец она обмоталась купальной простыней и зашла в дом.
Пообедав лапшой, включила новости, но ни об Освальде, ни о ней самой ничего не передавали. Время приближалось к трем часам. Беньямину уже следовало быть здесь…
А вдруг что-нибудь случилось? Что произойдет, если его остановит полиция и проверит по своим базам? Могут ли они обнаружить, что он мертв?
София зашла в ванную, посмотрелась в зеркало и обнаружила, что выглядит ужасно: по-весеннему бледная, с торчащими во все стороны волосами. Внезапно ей захотелось прихорошиться для него, хорошо пахнуть к его приезду… Она бросилась под душ и начала, напевая, мыться.
Как раз когда София сполоснула волосы и выключила воду, из сада донесся свист. Мягкий, напевный, который она поначалу приписала какой-то необычной птице.
Лихорадочно вытерев густые мокрые волосы, София обмоталась банным полотенцем, вышла в сад. И увидела Беньямина – с двумя большими пакетами еды в руках и с такой широкой улыбкой, словно ничего не произошло.
