13
Полковник Иванов занимался странным делом: склонившись над картой, закрашивал отдельные участки ее зеленым маркером. Работал старательно: наклонял голову в сторону, чтобы определить ровно ли лег цвет, острым кончиком маркера обводил контуры цветовых пятен. В эту минуту он походил на старательно ученика, выполняющего домашнее задание. Для более полного впечатления не хватало только высунутого от усердия кончика языка и очков-блюдечек на носу. В этой старательности было нечто неестественное, будто прилежного школьника с непонятной целью искусственно состарили, оставив ему прежнее сознание, при этом забыли занять делом, соответствующим новому возрасту.
Закончив работу, полковник отодвинул карту и еще некоторое время смотрел на нее, любуясь проделанной работой. Сидевший напротив Егорычев не выдержал и заулыбался.
— Нечему радоваться! — буркнул Иванов, не поднимая взгляда (улыбку товарища он заприметил боковым зрением). — Прочесали весь север и северо-восток Палестины. Результат — ноль.
— Ты уверен, что прочесали тщательно? — отозвался Егорычев. — Тут такая территория, что эскадрилья нужна.
— Это в нашем времени. Разветвленная сеть дорог, плотная застройка городов, наличие дачных и коттеджных участков. Здесь — пустыня. Селения редки, дороги присутствуют чуть ли не в единственном числе, лесов и рощ мало. Проверить территорию легко и просто, что и было сделано. Но результата нет.
— Исследователи ушли в другом направлении?
— Нечего им там делать! — полковник в сердцах швырнул маркер на карту. — Понимаешь, нечего! Это против всякой логики.
— А если…
Егорычев не договорил.
— Живы! — успокоил Иванов. — Утром сообщили, что жена Ноздрина, применив свое чародейство, видела мужа.
— Горюет?
— Велела передать муженьку при случае, чтоб домой не возвращался. Проще говоря, послала нах.
— Что так? — заинтересовался Егорычев.
— Подругу Аким завел. Молодую, красивую и блондинку вдобавок. Живет он с ней, по рассказам жены, в каком-то замке, где эта блондинка главная: то ли графиня, то ли баронесса. А наш друг-исследователь при ней в сердечных друзьях.
— Парень время зря не теряет! — завистливо вздохнул Егорычев. — Не то, что мы… Тут и брюнетка сгодилась бы, даже не слишком молодая. Может, съездим в Аскалон? Деньги есть.
— Отставить, майор! — рявкнул Иванов. — Не хватало мне блядства в воинском подразделении!.. Наемникам каждый день по два литра вина даем, они за бабу глотки резать станут.
— Так мы ее сюда не повезем, — робко продолжил Егорычев, но полковник не поддержал разговора. Оба смолкли. Пауза затянулась, и ее прервал появившийся на пороге оператор Костя с ноутбуком под мышкой. Он нерешительно потоптался у входа, видимо, ожидая, что его пригласят войти, но, не дождавшись, вошел сам.
— Самолет-разведчик прислал сигнал? — поднял голову полковник.
— Нет! — отрапортовал Костя.
— Тогда в чем дело?
— Есть информация. Любопытная.
— Показывай.
Константин прошел к столу и включил ноутбук. Развернул его экраном к офицерам, и, поелозив пальцем по тачпаду, остановил курсор на одной из иконок.
— Было задание искать небольшую группу всадников, не обращая внимания на крупные скопления войск, — сказал Константин, кашлянув. — Поскольку скопления слишком многочисленны, чтобы быстро определить среди них необходимый объект. Появление в их составе исследователей маловероятно к тому же нежелательно, чтобы «шмель» видели многие…
— Я помню, что приказывал… — прервал его Иванов.
— Четыре дня назад, когда «шмель» возвращался с патрулирования, он заметил в одной из горных расщелин большое скопление людей. Камера дала сигнал, ноутбук включился…
— И?
— Там шла битва. Сначала я думал, что сарацин с сарацинами, лишь позже рассмотрел, что среди воинов есть христиане.
— И ты, конечно же, не удержался от того, чтобы повернуть самолет! — вздохнул Иванов. — Присылают детей, в игрушки не доигравших…
— Понимаете!.. — Константин облизал губы. — Я много раз видел битвы в кино. Копья, мечи, луки и стрелы… Очень хотелось знать, как по-настоящему…
— Узнал?
Константин кивнул.
— А если б они твой «шмель» стрелой или копьем?
— Самолет не могли видеть. Они дрались! Кони ржут, люди кричат, мечи звенят…
— Проще говоря, — вмешался Егорычев, — ты развернул «шмель» и несколько раз прогнал его над битвой, записывая картинку на камеру. Я правильно понял?
Константин снова кивнул.
— Хорошо получилось?
— Не совсем, — вздохнул Константин. — Съемка шла с верхней точки, ракурс поменять было сложно. В кино, конечно, битвы показывают лучше. Есть динамика, крупный план, рубятся красиво. Здесь просто люди стоят и тычут друг в друга копьями или из луков стреляют.
— Тем не менее, ты решил, что нам это интересно, — продолжил Егорычев. — Почему?
— Понимаете!.. — Константин снова облизал губы. — Я боялся, что вы будете ругать меня за эту запись, поэтому смотрел ее тайком, вечерами. Не сразу догадался использовать программу распознавания лиц. Предположить было сложно, что исследователи здесь…
— Так! — Иванов вскочил и приник к экрану. — Включай!
Константин щелкнул пальцем по тачпаду. На экране возникла толчея из людских голов в шлемах. Константин нажал клавишу, и маленькая квадратная рамка побежала наискосок по экрану и замерла, выхватив из толпы лицо одного из воинов. Рамка раздвинулась, заняв треть изображения на экране; вместе с ней укрупнилось захваченное рамкой лицо. От большого увеличения черты его выглядели нерезкими.
— Трудно разобрать, — прокомментировал полковник.
— Я обработал фото, — сказал Константин и нажал следующую клавишу.
По увеличенному снимку словно пробежала рябь, постепенно стали исчезать крупные точки, составлявшие изображение, фон становился однородным, а линии — четкими. Процесс шел медленно, и оба офицера от нетерпения стали ерзать на скамье.
— Это запасной ноутбук, — извиняющим тоном произнес Константин. — Здесь процессор медленный.
— Готового снимка нет? — раздраженно спросил Егорычев.
— Есть, но я хотел, чтоб вы видели, где он взят.
Полковник Иванов только рукой махнул. Тем временем программа завершала работу; на трех мужчин с монитора смотрело суровое, бородатое лицо. Глаза у воина были прищурены, рот перекошен в застывшем крике.
— Ноздрин? — не то вопросительно, не то утвердительно сказал полковник.
— Он! — подтвердил Егорычев.
— Другие фотографии есть? — спросил Иванов.
Константин покачал головой:
— Только эта.
— Покажи весь сюжет.
Константин пробежался пальцами по клавиатуре, и на экране возникла долина у подножия невысокой горной гряды. Съемка шла с высоты птичьего полета: самолет-разведчик скользил над дорогой, петлявшей вдоль холмов и круч. Дорога исчезла между скал, здесь самолет взмыл вверх и пошел над горами.
Иванов с Егорычевым не сразу сообразили, что это за тени копошатся на дне ущелье — картинка промелькнула слишком быстро. Теперь в объективе видеокамеры были только горы. Но тут «шмель», видимо, получил команду от оператора: самолет развернулся и полетел обратно. Нырнув в ущелье, снизил скорость и прошел над горной дорогой к долине.
Константин щелкнул клавишей. Скорость передачи изображения замедлилась; теперь самолет-разведчик словно плыл над дорогой. Сначала офицеры увидели табун коней под присмотром нескольких воинов, затем в кадре возникло поле битвы. Это походило на кошмарный сон: люди внизу медленно тыкали в противников копьями, медленно поднимались вверх мечи, и даже стрелы с тетивы луков срывались медленно — так, что был отчетливо заметен их полет. Лиц воинов рассмотреть было невозможно: они не глядели вверх, но и без того физически ощущалась ярость и накал сражения.
«Шмель» выскочил из ущелья, развернулся над долиной (эти кадры Константин промотал быстро) и снова поплыл над битвой. В этот раз картинка была иной: самолет разведчик опустился ниже, накренился, и шел у самого края ущелья, едва не задевая горный склон брюхом. Видеокамера, повернув объектив, снимала панораму ущелья.
— Перешел на ручное управление, изменяя угол съемки, — пояснил Константин. — Хотелось видеть лица. Когда самолет прямо над людьми, их не разглядеть.
И вновь офицеры увидели медленно-яростную схватку, только в этот раз картинка была иной. Те воины, в которых на предыдущих кадрах летели стрелы, теперь лежали на земле, как и другие, в которых несколько минут назад тыкали копьями или рубили их мечами. Константин нажал клавишу и кадр замер.
— С этой точки камера увидела Ноздрина.
— Приблизь! — велел Иванов.
Константин повиновался. Офицеры увидели двух воинов, прижавших спинами к склону. Их обступили со всех сторон враги. Ноздрин (теперь уже все знали, что это он), закрывшись щитом, хлестал нападавших кистенем. Рыцарь, стоявший плечом к плечу к исследователю, отбивался мечом.
— Это не Телюк? — спросил полковник.
— Нет! — уверенно ответил Константин. — Сейчас сами увидите!
Картинка вновь обрела движение, и неизвестный рыцарь на мгновение поднял голову, глянул прямо.
— Кажется, он увидел самолет! — сказал Егорычев.
— И не один раз! — подтвердил Константин.
Когда «шмель», развернувшись над дальним концом ущелья, вновь поплыл над полем битвы, офицеры убедились сами. Рыцарь теперь стоял на коленях, закрываясь щитом. Голова его была запрокинута, взор устремлен в небо.
— «Шмель» сверху красный для лучшего поиска в случае аварии, — задумчиво произнес Егорычев, — снизу покрыт серебристой краской. Не знаю, как сейчас, но в первый раз, когда самолет полз брюхом по склону, не заметить его было нельзя.
— Судя по последней картинке, рыцарь вряд ли выжил в этой бойне, — вздохнул Константин.
— Все равно внеси его фото в поисковую программу, — велел Иванов. — Поскольку здесь он рядом с Ноздриным, значит, они вместе.
Константин кивнул.
— Чем кончилась битва? — спросил Егорычев.
— Не знаю, — пожал плечами Константин. — Это последний сюжет. Над долиной я поднял «шмель» и повел его сюда. Горючее кончалось.
Иванов отодвинул ноутбук и склонился над картой.
— Где это произошло?
— Примерно здесь! — показал пальцем Константин.
— А точнее?
Константин склонился над картой, пытаясь рассмотреть детали на закрытых маркером участках. Полковник вздохнул и достал из сумки новый, не закрашенный лист. Константин, поводив глазами, уверенно указал место на карте.
— Когда была битва?
— Четыре дня назад.
— Вчера мы получили сведения, что Ноздрин жив, находится в замке и ему вроде как там неплохо, — сказал полковник. — В километрах пятидесяти от места сражения есть какой-либо замок?
— Почему пятидесяти? — удивился Егорычев.
— Потому что в тот день они дрались, потом зализывали раны. Ночь провели там же. Тронулись в путь поздно утром: предстояло устроить перевозку раненых (раненые у них были — это железно!). Из-за тех же раненых двигались медленнее обычного. Кроме того, Ноздрину понадобился хотя бы день, чтобы охмурить эту баронессу или графиню…
— Можно и быстрее! — засомневался Егорычев.
— Когда имеешь дело с блядью из подворотни. Это ж главная в замке дама, ей хоть для приличия поломаться нужно. Итого мы имеем два дня пути. Пятьдесят километров, не больше.
Егорычев достал другую карту и стал сверять рисунок местности с тем, что был на карте полковника.
— Этих замков в двенадцатом веке здесь было как мушиных какашек на портрете моей теще, — бормотал он, скользя пальцем по листу. — От многих даже кирпича не осталось. Найди тут!
Внезапно палец майора замер. Он несколько раз перевел взгляд с одной карты на другую и удовлетворенно кивнул:
— Есть! Замок Азни, центр одноименной баронии. До нашего времени дошли развалины. Пустынная горная местность, в стороне от туристических маршрутов. Никто не пытался восстанавливать замок. Исторические сведения о нем скудны.
— Других замков поблизости нет?
— Может, и были. Сведений нет.
— Значит, Азни! — решительно сказал Иванов. — Гони «шмель» сюда! — повернулся он к Константину. — Пусть самолет оближет замок сверху до низу! Неважно, увидит кто «шмель» или нет. Включай программу распознавания лиц параллельно с записью, как только захватит любого из тех, кто в поиске, немедленно ко мне.
Константин кивнул и потянулся за ноутбуком.
— Оставь! Мы с майором посмотрим еще раз.
Когда Константин ушел, Иванов включил воспроизведение, и они с Егорычевым молча просмотрели сюжет заново. Когда видеозапись кончилась, Иванов закрыл ноутбук и отодвинул его подальше. Насупился.
— Пострашнее отрезанных голов заложников, — кашлянув, сказал Егорычев. — Поганое дело — холодное оружие. В кино это выглядит красиво, а на деле… Не позавидуешь ребятам!
— Не на прогулку шли! — хмуро сказал полковник.
— Резня тоже не планировалась.
Иванов встал и, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате.
— Скажи Диме, что выступаем завтра на рассвете, — сказал, остановившись у стола. — Пусть собираются!
— Вдруг исследователей там нет?
— Найдем в другом месте. Направление известно — впервые за три месяца. Надо спешить. Еще одна такая мясорубка, и экспедицию можно сворачивать. Не понимаю, как они в этой выжили.
— Расскажут! — улыбнулся майор.
Иванов вздохнул и вышел.
* * *
Маленький серебристый самолетик выскочил из-за пологого холма, заложил вираж над береговой линией и направился к масличной роще. Миновав ее, стал описывать круги невдалеке от поместья из нескольких каменных зданий и высокой, квадратной башни. Внезапно шум мотора смолк, винт, создававший впереди «шмеля» блестящий нимб, замер, и самолет камнем пошел к земле. Почти сразу же над ним выпорхнуло маленькое белое облачко, раздался негромкий хлопок, и самолетик, покачиваясь на стропах, стал медленно спускаться на парашюте.
Два всадника выехали из ворот поместья и галопом помчались к предполагаемому месту приземления. Они успели вовремя: «шмель» мягко упал в траву прямо перед мордами коней. Животные, испугавшись, прянули назад. Всадники успокоили лошадей; один из них спрыгнул на землю и быстро сложил круглый парашют из белого шелка в открытый отсек самолета-разведчика. Затем поднял сам аппарат и приторочил его ремнями к седлу.
— Достань карты памяти! — сказал Иванов, который все это время оставался в седле, оглядываясь по сторонам.
— Может, лучше Костя сделает, Игорь Иванович? — спросил Колбин, нерешительно поглядывая на полковника.
— Пока он с башни спустится! — махнул рукой Иванов. — Не терпится посмотреть.
Колбин пожал плечами и извлек из седельной сумки отвертку. Отвернув на брюхе самолета-разведчика четыре винта, он снял крышку и вытащил пять маленьких прямоугольных карточек. Отдал их полковнику, а сам прикрутил крышку на место. Едва Колбин вскочил в седло, как из масличной рощи выскочил отряд всадников. Пригнувшись к шеям коней, они на полном скаку помчались к офицерам.
— Оп-па! — Колбин потащил из ножен саблю.
— Оставь! — приказал Иванов, привставая на стременах. — Их с десяток и с копьями. Сабля против копья — дурость! Махнуть не успеешь, как из тебя дуршлаг сделают.
Всадники на ходу перестроились полумесяцем и, подскакав ближе, взяли офицеров в полукольцо. Осадив коней, они не опустили копий. Широкие, остро отточенные наконечники грозно колыхались на расстоянии лошадиного прыжка, метя в горло незнакомцам. Из строя нападавших выехал сарацин в блестящем панцире и шлеме с крашенным конским хвостом на шишаке.
— Мы видели, здесь упала птица с красной спиной и серебряным брюхом, — сказал он надменно. — Ты знаешь, где она?
Иванов не ответил, насмешливо поглядывая на сарацина. Тот заерзал в седле, глянул на Колбина и заметил притороченный к седлу капитана самолет.
— Ты подобрал ее! — сказал сарацин радостно. — Она мертва? Отдай птицу!
— Почему я должен отдать тебе то, что принадлежит мне? — спросил Иванов.
— Я Али, сотник эмира Асколона, — сердито сказал сарацин. — Все, что упало с неба на земли эмира, принадлежит ему.
— Это моя земля, я купил ее у законного владельца, — ответил Иванов. — Все, что падает на эту землю, принадлежит мне по древнему праву. Скажи это эмиру.
Али смешался.
— Мы не раз видели в Аскалоне эту странную птицу, — сказал он, нахмурясь. — Она всегда появляется с этой стороны и возвращается сюда же. Птица странно гудит, не машет крыльями, спина у нее красная, как кровь, а брюхо будто сделано из серебра. Многобожники говорят, что это крест, посланных их богами как знамение. Эти разговоры смущают правоверных. Эмир считает, что это все козни многобожников, которые посылают птицу, мстя нам за потерянные города. Мне велено найти злоумышленников и доставить к эмиру. Ты говоришь, что птица твоя. Может, ты посылаешь ее в небо? Тебе придется поехать со мной.
— Я не поеду с тобой, сотник Али, — улыбнулся Иванов.
— Я велю привести тебя силой.
— Не получится!
Полковник привстал на стременах, заглядывая за спину сарацину. Али невольно обернулся и сдавленно вскрикнул. Из ворот поместья вылетел конный отряд. На поле он лихо развернулся в лаву и с копьями наперевес помчался на врага. Сарацины смешались, завертелись, не зная, продолжать ли им угрожать копьями двум наглым франкам или обратить их против более грозного противника. Али, наконец, пришел в себя и прокричал команду — сарацины стали разворачиваться лицом к поместью. Воспользовавшись суматохой, Иванов и Колбин выскочили из окружения и поскакали к своим. На середине поля они соединились и уже вместе двинулись на обидчиков.
Всадник в малиновом халате, возглавлявший атаку, поднял вверх копье с вымпелом, и конный строй лавы сдвоился. Передняя шеренга осталась с копьями наперевес, вторая натянула луки. Конные лучники следовали за передней шеренгой, чуть поотстав и целясь в разрывы между спинами копейщиков. В двух лошадиных прыжках от противника воины разом осадили коней. Полковник Иванов выехал вперед.
— Сотник Али! Я беру в плен тебя и твоих воинов!
— Мы будем сражаться! — крикнул Али, обнажая кривой меч.
— У меня лучников по одному на твоего воина и столько же копейщиков. Если кто из вас пошевелится, то получит стрелу в горло. Копейщики добьют раненых. Зачем вам бесславная смерть?
— Эмир отомстит за нас.
— Ты этого не увидишь.
— Мы не будем сдаваться, франк! Я знаю, как вы обращаетесь с пленными. Ты бросишь нас в подвал и прикуешь цепью к стене. Мы будем голодать и мерзнуть. Потом ты продашь нас на галеры пиратам, где мы и умрем. Лучше погибнуть в сражении.
— Мне не нужны пленные, Али! Мне нужно уходить отсюда, а пленные будут мешать. Завтра вы будете свободны и вернетесь в свои дома живыми и здоровыми.
— Когда мы придем в Аскалон, эмир вышлет погоню. Тебя и твоих воинов поймают. Их продадут в рабство, а тебе отрежут голову за то, что посмел восстать против воинов Аллаха, — злорадно сказал Али.
— Когда б я боялся эмира, то не посмел бы на вас напасть, — засмеялся полковник. — Сдавайся, Али! Вам ничего не грозит. Мы отведем вас в подвал, там бочки с вином и соленое мясо. Вы весело проведете ночь, а завтра отправитесь в Аскалон. Это лучше, чем лежать в поле со стрелой в глотке.
Али оглянулся на своих мамлюков. Они слышали речь седого франка, и по лицам воинов было видно, что слова возымели действие. Сотник вздохнул и бросил меч в ножны.
Наемники сноровисто разоружили Али и его мамлюков, связали им руки и пешими погнали к поместью. Колбин командовал впереди, а Иванов и Егорычев в малиновом халате замыкали процессию.
— Мы заметили их с башни, — сказал майор по-русски, сдерживая поводьями горячившегося коня. — Вас предупреждать было поздно, поэтому сыграл тревогу. Как атака? Заметил, как перестроились? Неделю прием отрабатывали!
— Перестроились лихо, — хмуро отозвался Иванов. — Но еще лучше, что мамлюки сдались без боя. Не дай бог сотник Али заупрямился бы! Это тебе не кино, рубить пришлось бы по-настоящему.
— Принес же их черт! — вздохнул майор.
— Не черт! Самолет отследили. Я знал, что это случится, но не ждал, что так быстро. Люди здесь смотрят в небо чаще. Средневековье… Ни проводов, ни самолетов. Только птички летают. И одна из них — с красной спиной. Провалились, как последние дилетанты! Трудно было «шмель» перекрасить?
— Что теперь?
— База спалена, Леша! Уходим!
— Может, подержим мамлюков подольше?
— Что это даст? Их сегодня станут искать, а завтра войско эмира будет здесь. Сворачиваемся! На все не больше часа! Берем продукты, оружие и рации. Катапульту на башне демонтировать!
— Кто выпустит пленных?
— Свои. Те, что будут искать. Еще лучше — напоить их до поросячьего визга. Чтоб очнулись только к утру. Чтоб до полудня, выползали из подвала, похмельные.
— Поручим Колбину! — засмеялся Егорычев. — Такое задание ему в охотку.
— Ты отвезешь самолет, катапульту и компьютеры в пещеру, заберешь с собой Костю. Я с отрядом иду в Азни. Спасибо сотнику Али, что пригнал запасных коней, я как раз собирался купить.
— Почему ты не берешь меня, Игорь? — спросил майор после недолгого молчания.
— Мне нужен надежный человек в пещере. Знающий, опытный, способный в сложную минуту принять правильное решение, прикрыть мой тыл и обеспечить возвращение отряда. Знаешь другую кандидатуру?
Егорычев подумал и покачал головой.
— И вот еще… — добавил Иванов. — Из пещеры станете выходить только ночью, лишь для короткого сеанса связи. В остальное время сидите на своей стороне. Сарацины отследили «шмель», отследят и чужаков. Я не хочу пробиваться к вам через войско…
В приземистое каменное здание поместья Иванов зашел один. Во дворе шла суета, бегали люди: под присмотром Егорычева наемники и офицеры паковали вещи и вьючили лошадей. Полковник включил ноутбук, вставил в считывающее устройство одну из карт, извлеченных Колбиным из самолета-разведчика. Включил программу сканирования изображения, подождал результата и заменил карту. Затем проделал это еще и еще. Лишь на четвертой карте поиск сработал. Иванов включил медленный просмотр и некоторое время внимательно изучал запись. Затем щелкнул клавишей повтора…
Самолет-разведчик делал плавные круги над замком, камера тщательно фиксировала мельчайшие детали оборонительного сооружения. Полковник видел мощные стены на каменистом холме, единственные ворота, защищенные двумя низкими башнями, нависающими по обеим сторонам прохода в замок, высокую, квадратную башню-донжон в центре замкового двора. На стенах стояло несколько стражников, во дворе Азни шла обычная суета: спешили по своим делам слуги, конюхи выводили лошадей, двое сменившихся воинов точили мечи, вращая круглый камень, насаженный на кривую рукоять. И лишь один человек не участвовал в общей суматохе: стоял на площадке правой надвратной башни и внимательно следил за полетом «шмеля».
— Ты видишь нас! — прошептал Иванов. — Но не удивлен.
Полковник пробежался пальцами по клавишам. Картинка на экране монитора застыла, квадратная, белая рамка побежала по диагонали и, захватив лицо человека на башне, увеличилась в размере. Иванов с минуту разглядывал изображение. У человека, попавшего в объектив камеры, было худое изможденное лицо, глубоко запавшие глаза и борода с густой проседью. Он был немолод, но не дряхл; от лица и фигуры старого воина исходила явственно ощущаемая сила. Но Иванова поразило не это. Лицо незнакомца светилось радостью.
— Почему ты улыбаешься? — прошептал полковник. — Чему рад? Несколько дней назад в ущелье ты стоял на коленях рядом с Акимом, закрывшись щитом. Тебя там славно покалечили сарацины, возможно даже, чуть не убили. Ты и сейчас еле стоишь на ногах. Но улыбаешься. Почему?..
