Глава 10

Следующее утро началось тяжело. Выдру разбудил громкий бравурный марш, и голос Нортона скомандовал: «Подъем!» Выдра приподнялся на локте и обнаружил, что быстро вскочить на ноги не получится. Всю ночь лил холодный дождь и Выдра окоченел до полусмерти. Тело ломило, жжение в ране нисколько не стихло. Выдра чувствовал себя напрочь разбитым – не лучше, чем вчера, когда его доставили на Землю.

– Джон, – позвал он. – Мне снова нужна инъекция этого вашего кудесника-доктора. Я даже встать не могу.

– Можешь, – уверенно заявил Нортон. – Можешь, и встанешь. Не рассчитывай на стимуляторы – хватит тебе. Эта штука слишком забористая – если вкатить еще одну дозу, ты просто сгоришь, организм не вынесет. А ты нам нужен – куча деградантов ждет не дождется, пока ты придешь, открутишь им головы и выпустишь из них кишки.

– Это они мне голову открутят. Двигаться трудно, все болит…

– Ерунда, Томас, ты просто замерз. Коктейль, который тебе вчера влили, еще действует, и действовать будет не меньше недели. Встань, сделай зарядку, разогрейся – не мне тебя учить, элиминатор. Поешь, в конце концов – второй день голодный бегаешь. В общем, даю тебе на все полчаса. А дальше – работа. Чем быстрее ты ее выполнишь, тем быстрее обеспечим тебе нормальные условия.

– Мешок спальный дадите?

– Дадим, все дадим со временем. Только учти: то, что ты хочешь получить, нужно заработать. Знаю я вас, бездельников-индейцев: дай вам все, что просите, так вы целый день дрыхнуть будете, все дела забросите. У нас все честно, Выдра, все без обмана – ты нам, мы тебе.

Ну что тут поделать? Пришлось Выдре медленно, кряхтя от боли, подняться, походить по поляне, разогревая закоченевшие мышцы, а потом немного побегать, поприседать и поотжиматься. Помогло… всегда помогало. Конечно, Выдра был далеко не тем молоденьким Томасом, которого закинули в сельву семнадцать лет назад в спецкурсе на выживание. Но все же он был именно Выдрой – существом живучим и привыкшим ко многому. И значит, ему предстояло продолжать жить, пока оставалась такая возможность.

Завтрак добавил немалую лепту в оживление Выдры. Выдра приободрился и обнаружил, что может двигаться практически нормально. Он сел на лежащий ствол, и, ковыряя в зубах длинным когтем, начал продумывать план действий. Значит, так: сейчас его наведут на очередного деграданта. Выдра уже знает, что свистуны воспринимают его не как своего, а как человека, и поэтому боятся до дрожи. Выдра знает, что все, что он вытворит в ходе драки, будет разукрашено ушлыми аниматорами так, как им того хочется. А, значит, нечего комплексовать, нужно убить несчастную зверюгу как можно быстрее, и дело с концом. Клопски хочет скорости – он ее получит. Пусть дальше делает с этой скоростью все, что ему заблагорассудится. Главное, чтобы не зажал спальник. Ну и горячего чаю, конечно, хотелось бы. И не только чаю – Выдра имеет полное право на костер. Все разговоры Клопски о том, что на острове нельзя жечь костер, потому что это может попасть в кадр – чушь полная. Понятно, что в кадр попадает только то, что нужно.

– Эй, Выдра, – ожил в ушах Нортон. – Ты готов?

– Готов, – отозвался Выдра. – А деградант готов? Вкатили ему успокаивающее, как мы договаривались?

– Все ему вкатили, – заверил Нортон. – Вперед, Томас, хватит рассиживаться.

– Да, вот еще что: одного спальника мало, – сварливым тоном заявил Выдра. – Прежде чем пойду, я хочу, чтобы вы пообещали мне, что можно будет развести костер.

– Тебе же сказали, что костер нельзя. Ты на спальник сперва заработай.

– Костер! – крикнул Выдра. – Хочу костер!

– Ого, да ты действительно наглец, – заметил Нортон. – Меня предупреждали, что ты наглый и не слишком умный, но я не предполагал, что до такой степени. Вот что, кончай торговаться, и топай. Надерешь свистуну задницу – тогда поговорим.

– Костер, костер! – Выдра капризно надул губы. – Разрешаете мне костер – я убиваю вам деграданта. В конце концов, я делаю для вас самое важное, вы без меня как без рук. Урия сказал, что я – идеальный субстрат для графики. Вы должны беречь меня, заботиться обо мне. Неужели за то, что я делаю, нельзя мне позволить такую малость, как костер? Вот ты бы сам здесь полежал, на голой земле, в луже под дождем. Вот ты бы, Нортон, полежал здесь, посмотрел бы я, как бы тебя скрутило…

Выдра ныл и ныл, и не собирался прекращать нытье.

Зачем он затеял этот спектакль с выпрашиванием костра? Интуиция заставила. Выдре нужно было проверить кое-какие догадки.

– Вставай и иди работать, в последний раз тебе говорю. Последнее предупреждение.

– А если не пойду, то что? Накажете меня, изобьете? А я тогда точно не буду ничего делать! И плакало тогда ваше шоу!

– Ладно, ты допрыгался, – холодно констатировал Нортон. – Костра тебе точно не будет, да и спальника сегодня не дождешься. Я наказываю тебя, Выдра.

Выдра собрался было захохотать, глумливо задрыгать ногами – подумаешь, мол, наказали, да плевать мне на вас… Не смог. В ушах его прозвучала серия ритмичных щелчков, в голове загудело. Он обнаружил, что сидит в полном оцепенении и не может ни говорить, ни двигаться.

– Сейчас ты пойдешь работать, – ровным тоном произнес Нортон. – Даю приказ: иди и убей деграданта. Повторяю: иди и убей деграданта.

Выдра дернулся всем телом, поднялся на ноги и вытянул руки по швам.

– Куда идти? – спросил он.

– Повернись налево. Еще левее. Теперь иди прямо. Вот так, молодец.

Выдра пошел – не то что как робот, механистично – вполне нормально пошел. Он снова обрел свободу и естественность движений, но они были направлены на то, чтобы выполнить приказ, данный командиром.

– Сегодня ты убьешь свистуна по кличке Дикобраз, – инструктировал его на ходу Нортон. – Он находится не так близко, около четырех километров отсюда, но мы позаботились о том, чтобы ты не задерживался в пути, и еще вчера прорубили широкую тропу. Она приведет тебя на место обитания Дикобраза. В отличие от Зубастого, Дикобраз не любит лазить по деревьям, так что сшибать его камнями не придется. Там болотистый участок с высокими деревьями, кустов практически нет, местность просматривается хорошо, поэтому найти Дикобраза будет нетрудно. Найди его и убей. Понял?

– Понял.

Выдра топал вперед, по просеке, тянущейся вперед извилистой линией, и думал. Думать было о чем. Вот, значит, в чем их страховка: они могут его заставить. Как они сделали это – при помощи химии, что влили в его вену? Вряд ли. Более вероятно, что они послали некий сигнал, и транслировали его в мозг при помощи пластинок, что сидят на висках. Не то что полное подавление личности, вовсе нет, всего лишь единичная словесная формула, превратившаяся в подсознательную, но ясную директиву. До сих пор они не пользовались этим – видимо, нужды не было, Выдра вел себя достаточно послушно. Теперь воспользовались…

Выдра чувствовал немалое облегчение. Импульс, посланный в мозг, разрушил его сомнения, вымел прочь страхи и горечь. Ему больше не было совестно за то, что он убивает свистунов. Сейчас он точно знал, что это не люди, как бы они ни были похожи на людей. Выдра четко осознавал искусственность своих новых ощущений, но это не делало их хуже – напротив, не Выдра был их источником, и, значит, он не был виноват, и не нес ответственность за то, что делает.

Его заставили таким грубым образом, что он не смог отказаться. И никто не смог бы на его месте, это было выше человеческих возможностей. А значит, он чист перед богом и духами предков. Тем более чист перед законом, любой суд оправдает его…

Выдра мотнул головой и прогнал мысли, очистил сознание. Все так просто – нужно лишь убить деграданта. Убить большую человекообразную обезьяну.

– Нортон, – сказал он, – я предупреждаю, что снова сделаю оружие. Это мне разрешается?

– Какое оружие? Опять копье?

– Нет, на этот раз нечто вроде палицы. На вашей заставке изображен деградант с дубиной. Я хочу точно такую же, иначе мне не справиться со зверем – я еще не оправился после вчерашнего.

– Ладно. Хочешь – делай, – неожиданно легко согласился Нортон. – Вчера в релизе выступил наш профессор, он объяснил, что деграданты, оказывается, все-таки пользуются примитивными орудиями в бою. Так что делай себе дубину, если найдешь из чего.

Выдра набрел на искомое достаточно скоро. На тропе, по которой он шел, время от времени попадались крупные ветви, упавшие из верхнего яруса деревьев. Через полкилометра дорогу Выдре перегородил сук толщиной с руку человека. Выдра остановился, поднял его и внимательно осмотрел. Древесина казалась подходящей, сухой и твердой. Выдра обломил с сука мелкие ветки. Неплохо, неплохо… Правда, длина сука была в два раза больше, чем требовалось для дубины.

– Эй, Джон! – позвал Выдра. – Можно у тебя кое-что попросить?

– Что? Пулемет?

– Нет, пилу.

– А токарный станок не нужен?

– Кончай издеваться! Я же говорю – пилу. Вот, смотри, если эту палку распилить пополам, получится приличная дубина. Ваши зрители будут в восторге, когда я отлуплю ей деграданта до смерти.

– Ты думаешь? – в голосе Нортона появилось сомнение. – А что, без пилы никак не справишься? Ты же у нас специалист по работе в любых условиях.

– Теоретически такое возможно. Я найду более или менее открытый участок и начну рыть почву в поисках камней. Выкопаю несколько подходящих кремнистых камней – тут такие водятся. Дальше отыщу большой и твердый валун, расколю кремни на куски – технология каменного века, проверенная и надежная. Сделаю зарубки и засечки на суке в том месте, где хочу его сломать. Потом буду бить суком по какому-нибудь дереву до тех пор, пока он не сломается. Вот и все, дело сделано. Правда, есть небольшой нюанс: занять это может от часа до трех часов – как уж повезет. Не уверен, что вам понравится ждать столько времени. К тому же, древесина может расколоться не в том направлении, и тогда придется искать новый сухой сук и начинать все сначала…

Выдра слегка приврал: в любом случае он управился бы не больше, чем за полчаса. Но знать это Нортону было необязательно.

– Я понял, – прервал его Нортон. – Подожди, мне нужно посоветоваться.

Он исчез на пару минут, потом появился снова.

– Чтобы доставить тебе нормальную пилу, нужно ждать больше часа, – сообщил он. – Это слишком долго. Но через семь минут мы сможем передать тебе армейский нож. Умеешь им пользоваться?

– Спрашиваешь…

– Тогда сразу предупреждаю: не вздумай выкинуть очередной фокус. Сделаешь работу, вернешь нож, возьмешь дубину и пойдешь дальше.

– Обещаю, шеф, – произнес Выдра настолько убедительно, насколько мог.

– Ладно, жди.

Выдра кивнул головой и сел на землю – ждать.

Он был уверен, что нож доставит микровертолет. Он ошибся. К нему пожаловал самый настоящий человек.

Выдра услышал его приближение издалека, по треску кустов. Кто-то ломился через подлесок справа – большой и сильный. Выдра вскочил на ноги и схватил сук. Он не сомневался, что к нему двигается крупное животное, возможно даже деградант – кому еще шастать по сельве? Сейчас этот кто-то как следует получит по башке, кем бы он ни был…

– Спокойно, Выдра, – остудил его пыл Нортон. – Брось палку на землю и опусти руки. К тебе идет наш человек.

Человек раздвинул ветви и шагнул на тропу. Выдра не мог видеть его лицо, потому что тот был в шлеме с непрозрачным, почти черным стеклом. Тело человека закрывал комбинезон из толстой синей ткани, на ногах его были высокие герметичные ботинки, на руках – перчатки. Перед Выдрой стоял человек в форме ганимедского копа. Хотя нет – пожалуй, костюм слишком прочен и тяжел для полицейского. Ганимедский военный в скафандре средней степени защиты, способном выдержать полчаса в космосе – вот так точнее.

– Не жарко в таком прикиде, омбре? – спросил Выдра.

Глупый вопрос. Выдра знал, что в скафандре с терморегуляцией человек чувствует себя гораздо комфортнее, чем сам Выдра голышом.

– Не жарко, – гнусавым голосом ответил человек и протянул складной нож. В правой руке он держал электрошокер – плазменный, средней зоны действия, полицейского образца. Направлен был шокер, само собой, на Выдру. Дурацкая пушка, но приложить может будь здоров.

– Ты это, солдатик, не шарахни меня ненароком, – заявил Выдра. – Я сегодня мирный, поджаривать меня не надо.

Он взял нож и открыл его. Ага, нож тоже военного образца, намного длиннее и тяжелее чем стандартный земной, просто-таки огромный – понятно, на Ганимеде проблем с весом оружия куда меньше. А вот сталь дрянноватая, хрупкая, земной в подметки не годится. Тоже понятно: небольшая ганимедская армия существует только для проформы, воевать ей никогда не приходилось, не драли им еще задницу, вот и экономят, пользуются всякой гадостью местного производства. В ноже сразу две пилки с зубцами разной величины. Совсем отлично – будет чем работать. Пора приступать.

Работа заняла пять минут. Выдра сделал глубокие запилы с двух сторон, теперь он без труда мог переломить палку ударом о землю. Но предстояло сделать еще кое-что.

– Хреновый у тебя ножик, солдатик, – сказал он, подняв голову. – Таким только зубочистки строгать. Одна пила сейчас вот-вот сломается.

– Пили другой, – флегматично отозвался человек. – И давай быстрее.

Выдра низко склонился над суком, закрыв его от чужого взгляда, вставил ту пилу, что побольше, в паз, и быстрым движением сломал ее в двух местах.

– Ну вот, сломалась! – крикнул он. – Я ведь предупреждал…

– Меня не трахает, предупреждал ты или нет, – заявил человек, в голосе его появилось раздражение. – Ты доделал работу?

– Сейчас… Еще чуточку.

– Эй, эй, Выдра! – прорезался голос Нортона. – Ты чего там мухлюешь? Я же предупреждал: без фокусов!

Выдра сломал и вторую пилку – также в двух местах, и спешно выпрямился.

– Все нормально, шеф, – сообщил он. – Нож, конечно, некачественный, пилки сломались, но я все успел сделал. Вот, смотрите.

Он взял сук обеими руками, нажал на его середину коленом и сук с треском переломился пополам.

– Я понял, что ты успел! – рявкнул Нортон. – Мне другое непонятно – что ты с пилами сделал? Где они?

– Вот они, – Выдра поднял с земли обломки пил, положил на ладонь и продемонстрировал видеокамере. Все здесь, ничего никуда не делось.

– Отдай их охраннику. И нож отдай. Смотри у меня…

– А куда бы я их дел? – простодушно спросил Выдра. – В карман положил? Нет у меня кармана. За щеку засунул бы? Или в задницу? Да и зачем они мне нужны?

– Все, хватит болтать! – прервал его Нортон. – Ты доволен своей дубиной?

– Не то слово. Я счастлив.

– Иди дальше. До Дикобраза осталось полтора километра. Через пять минут включаем прямой эфир и начинаем трансляцию.

– Знаю я ваш прямой эфир…

– Заткнись, понял? Тебе дали время поболтать, теперь заткнись. Ни слова больше – можешь только свистеть. Ты снова деградант Молот, иди и делай свое дело.

Выдра сжал в обеих руках дубину, пару раз рассек ей воздух, и трусцой побежал вперед. Парень в скафандре остался на месте.

Вот, значит, как. Всего семь минут понадобилось, чтобы добраться до Выдры – и не автоматической стрекозе, а человеку, пришедшему пешком. Люди находятся в семи минутах ходьбы от Выдры. Лес совсем не так безлюден, как представлялось вначале. Вряд ли парень сидит в своем убежище один – опасно это. Скорее всего, в лесу имеется несколько форпостов, и в каждом – группа вооруженных людей… Знать бы, сколько и где. Да как узнаешь – Выдру пасут жестко, контролируют, водят лишь по заданному направлению.

Выдра оглянулся на стрекозу, планирующую в метре справа, нащупал пальцем бороздку в дубине, прикрытую корой. В бороздке плотно сидел обломок большей из пил, длиной в шесть сантиметров – для Выдры не составило труда спрятать его. Конечно, охранник унесет остальные обломки, но вряд ли кто-то будет рассматривать их и искать недостающий фрагмент. Парень просто выбросит их, когда вернется на свое место, вот и все дела. А Выдре этот кусочек зубчатой стали очень пригодится.

Зачем Томас сделал это? Он и сам не знал. Сделал не задумываясь, по элиминаторской привычке всегда иметь хоть какое-то оружие. Он не собирался нападать на кого-либо, кроме деградантов, и поэтому то, что он обзавелся куском пилы, нисколько не противоречило отданному Нортоном приказу, новой его доминанте. Просто с кусочком пилы Выдра чувствовал себя куда увереннее. Можно сказать, что кража была предпринята им для собственной психологической реабилитации. Пожалуй, именно так.

– Будь наготове, – сказал Нортон. – До Дикобраза сто метров. Не дай ему напасть первым. Ты еще не видишь его?

Выдра остановился и пригляделся, принюхался. Напасть первым… сказал тоже. Свистун не нападет первым, это понятно. Хотел бы – давно бы уже напал. Не случилось бы то же, что вчера: удерет скотинка, и гоняйся за ней с дубиной до вечера…

Выдра стоял на месте и крутил головой. Он определенно не видел ни свистуна, ни признаков его присутствия. А ведь деградант совсем недалеко, какой смысл Нортону врать. Нехорошо как-то все это, подозрительно. И ведь не спросишь Нортона – права на голос Выдру лишили…

Выдра шел вперед медленно, шаг за шагом, держа дубину наизготове. Он смотрел, слушал и обонял изо всех сил, и чувствовал, что деградант где-то рядом. Он понимал, что Дикобраз может оказаться круче Зубастого, что от него можно ожидать настоящих неприятностей.

И все же Выдра прошляпил момент. Наступил на тонкую лиану, спрятанную под ворохом листвы, нога его провалилась в яму, лиана натянулась и лопнула, в воздухе мелькнул зеленый хлыст, хлестнув листьями по лицу, и в следующий миг на Выдру обрушился ствол дерева.

Все произошло слишком быстро. Выдра успел кинуть дубину в сторону, вытянуть руки, смягчить силу удара, иначе его грудную клетку смяло бы в лепешку. Он сделал движение всем телом, уходя от прямого попадания. Его не убило сразу, но это была единственная хорошая новость. Он успел сделать что-то, чтобы не умереть, но оказался в ловушке.

По рукам шарахнуло так, что они потеряли чувствительность. Развилка ствола и большого сука прижала Выдру к земле, едва давая дышать. Выдра корчился от боли, пытался выползти из-под дерева и понимал, что быстро выползти не удастся.

Возможно, если бы у него было полчаса, он отлежался бы, пришел в себя и выбрался бы. Возможно. Но у него не было и нескольких секунд. Потому что спустя мгновение свист оглушил его, и он увидел жуткую морду деграданта у самого своего лица.

Выдра дернулся еще раз. Безрезультатно – дерево крепко держало его руки, он не смог бы дотянуться до деграданта при всем желании. Похоже, Выдре пришел конец – мучения его кончатся гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Дай только бог, чтобы смерть была не слишком болезненной.

Деградант сидел рядом с Выдрой на корточках и рассматривал поверженного врага. Вблизи он казался не таким страшным, как на экране – лицо его было почти человеческим, глаза вполне осмысленными и не жестокими, скорее, задумчивыми. Черные волосы стояли дыбом, и Выдра понял, почему его прозвали Дикобразом. Свистун жевал что-то – судя по сильному травяному запаху, пряное растение, и струйка желто-зеленой слюны стекала по его скошенному подбородку.

– Доволен, Дикобраз? – прошептал Выдра. – Кто построил эту ловушку? Неужто ты сам?

Дикобраз сделал молниеносный выпад рукой, и Выдра зажмурился, ожидая, что длинные когти вонзятся в глаза. Он ощутил острое прикосновение к коже – когти скользнули по лбу, по щекам, потрогали нос. Именно потрогали, даже не поцарапали – изучая, а не раня.

Выдра лежал с закрытыми глазами и ждал смерти. Смерть не приходила.

Откуда все-таки взялась эта ловушка? Неужели деградант сам смог соорудить ее, да еще и в одиночку? Устройство, в сущности, примитивное, похожее на то, какими пользуются индейцы Амазонки: ствол поваленного дерева поднимается над тропой и устанавливается в неустойчивом положении, подпирается несколькими тонкими лесинами. Затем бамбук или молодое деревце сгибается верхушкой книзу и привязывается веревкой, идущей через тропу. Выдра наступил на лиану, порвал ее, бамбук резко выпрямился, сшиб подпорки и ствол свалился на него – вот и все дела. По идее, Выдра должен был увидеть эту конструкцию, неплохо замаскированную, но все же вполне заметную. Он не обратил внимания на нее по одной простой причине – потому что никак не мог ожидать такого. От кого ожидать – от деграданта? Деграданты не умнее бабуинов, Выдра сам имел возможность убедиться в этом…

Они умнее бабуинов. Гораздо умнее – сейчас уже можно сделать такой вывод. А также умнее, чем шимпанзе… Трудно даже предположить, насколько они развиты на самом деле.

И сразу же вопрос: если западню построил именно Дикобраз, то как он умудрился проделать это втайне от устроителей шоу? От них, кажется, ничего не скроешь? Или все же они не вездесущи?

Вопросы, вопросы…

Минута проходила за минутой, а Выдра все еще был жив. Может, случилось чудо, и Дикобраз ушел? Выдра осторожно открыл глаза и снова увидел деграданта. Тот стоял рядом и обдирал ветви с тонкого, только что сломанного ствола. Он явно изготавливал орудие, и наверняка – орудие убийства. В самом деле, не так-то легко добраться до Выдры, почти целиком скрытого под ветвями дерева – только голова торчит. Будь Выдра на месте деграданта, он изготовил бы длинную дубину, а потом расшиб бы ей башку обездвиженного врага. Вероятно, именно это собирался сделать свистун.

– Джон, Джон! – прошептал Выдра. – Ты видишь, что творится, Джон? Он же добьет меня сейчас, Джон! Помоги, пожалуйста! Отгоните эту тварь и выньте меня отсюда!

Выдра звал и звал, но голос Нортона не отзывался. Что, помощь уже идет к Выдре? Вряд ли. Стрекозы-камеры сновали вокруг, снимая происходящее. Выдра нутром чувствовал, что люди по ту стороны камер с глядят на него с жадным любопытством, выжидают, чем кончится жуткое приключение, и какую пользу для шоу можно из этого извлечь.

Его бросили. Не только бросили, но и наверняка подставили. Они не могли не знать о происходящем. Они позволили Дикобразу построить западню, потом дали Выдре в эту западню попасть. Вполне вероятно, что Клопски и компания не сильно расстроятся, если деградант убьет Выдру. Проект продолжится, получит еще один эффектный эпизод – жалко терять такой, портить его, вызволяя Выдру из ловушки. Ну а что касается ценности Выдры как модели, его уникальности, распропагандированной Урией… Верить лжецам, подобным Клопски, способен только последний дурак – такой, как Томас Уанапаку. Лишившись Выдры, телевизионщики придумают что-нибудь новенькое, свеженькое, оригинальное, найдут способ, чтобы продолжить шоу. Они выкрутятся, а вот Выдра – нет. Он свое отбегал, отпрыгал, отвыпендривался.

Деградант закончил работу и снова направился к Выдре. Выдра болезненно застонал. Сейчас эта обезьяна размахнется и разнесет его череп. С первого раза не получится, бить придется долго… Томас почувствовал жгучую ненависть к зверю, оказавшемуся слишком умным.

Дикобраз опять присел на корточки, снова вытянул лапу и провел тыльной стороной пальцев по щеке Выдры – со странной нежностью. Может, он педик, этот Дикобраз? Почему гладит Выдру вместо того, чтобы начать экзекуцию? Хочет сперва изнасиловать его, и только потом убить?

Выдра вытянул губы трубочкой и засвистел. Издал трель, похожую на птичью – так же жалобно, как вчера свистел Зубастый.

Реакция Дикобраза была неожиданной – он улыбнулся самым настоящим, почти человеческим образом, и энергично закивал нечесаной башкой. А потом запустил пальцы себе в рот, вытащил оттуда большую щепоть травяной жвачки и запихнул в рот Выдре.

Выдру едва не стошнило – мерзкий вкус слюны мутанта, никогда не чистившего зубы, смешивался с болотным ароматом какого-то растения. Выдра, не думая, выплюнул предложенный дар, забрызгав морду свистуна. И сразу же получил мощнейший удар в скулу.

Когда радужные круги перестали расплываться в глазах, Выдра обнаружил, что ничего не изменилось – он по-прежнему лежит, прижатый к земле, а свистун сидит рядом. Дикобраз запихивал в пасть новую порцию того, что жевал непрестанно – на этот раз Выдра мог рассмотреть, что это такое: мелкие листья. Дикобраз нажал большим пальцем на подбородок Выдры, заставив его открыть рот, и положил туда порцию листьев. Выдра стерпел – непережеванные листья были не настолько противны. Дикобраз показал пальцем на свой рот – жуй, мол, как я. Выдра начал медленно, осторожно жевать. Что ему еще оставалось делать? Плюнуть еще раз и снова получить наказание?

Что этот дикарь делает? Начиняет Выдру специями перед тем, как сожрать? Ха-ха, очень смешно.

Выдре в самом деле стало весело, страх улетучился, словно его и не было. Язык онемел, голова наполнилась вязким туманом, зато мышцы расслабились и боль отступила. Появилась эйфория. Это можно было сравнить с выпитым стаканом крепкого вина; еще больше походило на эффект от жевания листьев коки. Старина Дикобраз сделал крутую ловушку, поймал Выдру, а теперь потчует его каким-то наркотическим растением. Зазвал, стало быть, в гости, а теперь угощает. Вот дела, ухохочешься! Выдра засмеялся, деградант осклабился и зашипел по-змеиному вместе с ним. Странно, должно быть, смотрелась эта парочка со стороны. Выдра готов был ручаться, что в прямом эфире их не показывают – кому, скажите, нужен добродушный мутант, не торопящийся разбить голову врага?

Аяваска , вот на что это отдаленно походило – не по действию, а по вкусу. Выдра никогда не был любителем наркотических веществ и расширителей сознания, но в свое время ему пришлось тесно общаться с перуанским курандеро по имени Сайре, и тот дал ему попробовать отвара аяваски. Совершенно мерзкое на вкус, зелье это напоминало малокачественный самогон, настоянный на травах. Приблизительно тот же вкус был и сейчас. Только аяваска ввергла Выдру в глубокий транс, тогда он увидел своих предков и общался с ними, и понял, что жизнь его неправильна и бесчестна, а потом его долго рвало – и от аяваски, и от отвращения к самому себе… Сейчас ему стало хорошо и весело.

Да и откуда аяваске взяться на острове Унисина, как, впрочем, и коке? Ни то, ни другое на островах Хуан-Фернандес не растет. Это какое-то местное растение, найденное Дикобразом. Замечательное растение, следует признать. С таким и умереть не страшно.

Выдра обнаружил, что ненависть к деграданту исчезла, словно кто-то выдернул гвоздь, вбитый в его голову Нортоном – металлический стержень, пронзивший мозг насквозь и пришпиливший табличку с надписью: «Иди и убей деграданта». Выдра осознавал, что деградант вполне может убить его самого, но не чувствовал обиды. Если такая смерть придет, он заслужил ее.

– Теперь и умереть не страшно, – сказал он Дикобразу. – Так ведь, дружище? Главное – я сделал свой выбор, теперь сделал. Говорю тебе спасибо, Дикобраз, ты помог мне. Теперь можешь убить меня, я умру спокойно.

Дикобраз склонил голову набок и внимательно слушал Выдру. Само собой, он ничего не понимал. А Выдра почему-то возжелал, чтобы мутант понял его. Ему мучительно захотелось, чтобы его поняло хоть одно существо на этом острове, пусть даже и не человек.

Выдра мог бы запеть, он любил это делать. Но зверь, который сидел сейчас рядом с ним, не понимал речи. И поэтому Выдра засвистел. Он вывел мотив из старой боливийской песни «Ты умер, мой милый», изобразил звуки флейты-пинкильи. А в уме напел слова песни:

Выдра не ожидал, что нехитрая песенка произведет такой эффект: лицо свистуна перекосилось в мучительной гримасе, губы его дрогнули, по морщинистому лицу потекли слезы. Деградант закрыл лицо, отвернулся и всхлипнул, плечи его затряслись. Со спины, когда не было видно его физиономии, обезображенной мутацией, он напоминал обычного человека. Он был похож на плачущего индейца.

Андские индейцы плачут не так уж и редко, в том числе и мужчины. Мир их внешне прост и прозрачен, в нем не принято врать и хитрить. Индейцы не скрывают своих чувств, показывают их открыто и естественно.

Предки того свистуна, что плакал сейчас рядом с Выдрой, были обычными людьми, индейцами кечуа и аймара. Они назвали свою планету «Новые Анды». Это было давно, сто пятьдесят лет назад, но, живи Томас в то время, вполне могло оказаться, что он был бы в числе колонистов. Он прекрасно понимал потомков инков, входивших в общество «Капак-куна». Они всего лишь хотели жить простой, естественной жизнью, не испорченной наслоениями современности. Кто мог знать, что колонизация Новых Анд закончится так печально?

– Ты хочешь убить меня? – сипло спросил Выдра.

Дикобраз резко обернулся, глаза его сверкнули желтым светом, но Выдра уже не чувствовал в этом взгляде ни ненависти, ни жестокости.

Выдра почувствовал неодолимое желание, чтобы Дикобраз понял то, что он говорит. Как он мог сделать это? В отличие от свистуна, он был лишен возможности жестикулировать.

«Ты хочешь убить меня?» – просвистел Выдра. Издал несложную трель, и при этом представил картину: Дикобраз разбивает его голову дубиной, перекусывает его горло, вспарывает живот.

Дикобраз возмущенно замычал, резко замотал головой, и в этом жесте было так много человеческого, что Выдра понял сразу, с облегчением, выступившим горячим потом на лице: нет, не хочет. Деградант определенно не хотел убивать его.

– Yuspagara, – прошептал Выдра. – Yuspagara, masi.

– Йуспаарамассси, – повторил Дикобраз.

Не проговорил, а прошипел, поскольку не мог говорить, но видно было, что он понял смысл фразы и старается повторить ее в меру своих артикуляционных возможностей.

– Именно так, дружище, – Выдра улыбнулся. – Именно так.

Деградант улыбнулся ему в ответ. А потом решительно встал, поднял с земли свою длинную крепкую палку и побрел вдоль поваленного дерева, примеряясь, куда удобнее ее воткнуть.

Воткнуть не в Выдру. Воткнуть в землю, чтобы использовать в качестве рычага и приподнять ствол, обездвиживший Выдру. Теперь Томас был уверен, что палка предназначалась для этого с самого начала. Но сперва свистун должен был переговорить с Выдрой, убедить его в своих добрых намерениях. И ему удалось это в полной мере, несмотря на некоторые, скажем так, языковые различия.

Дикобраз боялся Выдру не меньше, чем Выдра Дикобраза. А может, и больше. У него были на это веские основания. Но он сумел преодолеть свой страх.

Дикобраз уперся рычагом в землю и налег на него, кряхтя от натуги, мышцы его натянулись как веревки. Ствол приподнялся. Выдра, извиваясь ужом, пополз на свободу. Ветви не пускали его, впивались в кожу, Выдра скрипел зубами и стонал, стараясь не закричать от боли, не испугать деграданта. Он успел вовремя – как только вытянул ноги из-под последнего сука, заревела сирена и раздался топот тяжелых армейских ботинок.

Деградант бросил свое орудие, в последний раз оглянулся на Выдру, сделал скачок в чащу и исчез, словно в воздухе растворился. Выдра лежал на спине, истекал кровью и не мог пошевелиться – сил больше не осталось. Пять охранников в комбинезонах окружили его, наставили на него стволы шокеров. Раздался шум мотора, и между деревьев вырулил вездеход. Открылась дверца, на землю спрыгнул Джон Нортон и пошел к Выдре бодрым пружинящим шагом. Наклонился над Выдрой, улыбнулся, продемонстрировав крепкие желтоватые зубы, и сказал:

– Ну, жив, герой? Везунчик ты, Выдра. Опоздай мы на минуту, и зверь прикончил бы тебя с гарантией. Считай, что второй раз родился.

– Спасибо, – прошептал Выдра. – Очень вам благодарен.

Он мог бы сказать, что за это время зверь мог прикончить его десять раз, и помощь могла придти в три раза быстрее, и что, соберись Дикобраз убивать Выдру на самом деле, никто бы и пальцем не шевельнул, и что приехали они лишь тогда, когда поняли, что ничего интересного больше не произойдет. Но какой смысл было говорить это? Цапаться с Нортоном не было никакого резона. Выдра настоятельно нуждался в медицинской помощи и совсем не был уверен, что ее предоставят безо всяких условий.

Нортон отошел к поваленному дереву и изумленно покачал головой.

– Да, интересную штуку учудил Дикобраз, – заявил он. – Только не думай, Томас, что мы о ней знали, и не предупредили тебя. Даже не думай так думать. Мы сами ничего не знали.

Выдра лишь кивнул головой.

Нортон сделал ему перевязку – смазал гелем, облепил пластырем, дал пару таблеток обезболивающего. Усадил Выдру на переднее сиденье, сел за руль и двинулся. На заднем сиденье торчал охранник с шокером. Ехали по лесу, машину болтало безжалостно, подкидывало на кочках так, что Выдра то и дело стукался макушкой о потолок кабины. Томас держался неплохо – насколько он подозревал, не столько из-за действия обезболивающего, сколько из-за наркотического действия растения, преподнесенного Дикобразом. На полу, под ногами, лежала дубина со спрятанной в ней пилкой – Выдра настоял на том, чтобы взять ее с собой.

– Куда мы едем? – спросил он. – В больницу?

– Нет, дружок, – ответил Нортон. – На больницу ты пока не заработал, да и нет у нас здесь, на острове, госпиталя. Так что лечиться будешь на месте. На том самом, где ночевал сегодня.

– Похоже, сегодня я ни на что не заработал, – невесело заметил Выдра. – Деграданта не убил, да еще и подставился, попал в ловушку, испортил вам все шоу. Чувствую, останусь я сегодня и без спальника, и без ужина. Опять всю ночь буду валяться в луже, под дождем, а к утру подхвачу воспаление легких. Тогда уж убейте меня сразу – чего мучаться?

– Будет тебе ужин, – заявил Нортон, – и спальный мешок будет, и даже палатка. На костер не рассчитывай, даже не надейся – не хватало только, чтобы ты нам лес подпалил. Но на все остальное ты все же заработал.

– Каким образом?

– Все, что сегодня произошло, пока не пошло в эфир – работы оказалось много, очень уж неожиданный материал получился. Но через час будет трансляция, мы ее тебе покажем, и все поймешь сам.

– Если бы вы наведались к Дикобразу, чтобы сделать ему инъекцию, вы бы увидели, что он построил ловушку, – заметил Выдра. – Может быть, даже застали его за работой. Вы ведь не сделали ему укол, да?

– Ну да, – признался Нортон, – не сделали. И ночью за ним не следили – какое нам дело до него ночью? И проворонили. Ночью, похоже, он свою конструкцию и сварганил.

– Вы же обещали, что вкатите ему транквилизатор!

– Идея про транквилизатор – выдумка Марко, – проворчал Нортон. – Ни я, ни Урия ответственности за этот бред не несем. Марко с Никласом наобещали тебе с три короба – вот пусть приезжают сами, и сами делают. Как ты это представляешь? «Эй, Зубастенький, подставь попочку, мы в нее укольчик сделаем, и будет тебе очень хорошо!» Так, что ли? Да чтобы поймать живьем свистуна, бегающего по сельве, целый взвод нужен! Можно, конечно, стрельнуть в него шприцом с лекарством, только зачем? Ни к чему это баловство.

– Ты что, хочешь сказать, что Зубастого тоже не транквилизировали? – мрачно спросил Выдра.

– Нет, конечно. И как видишь, никакой транквилизации не понадобилось – ты угробил его за милую душу. И Дикобраза убил бы без особых проблем, если бы он сюрприз не подкинул. Ты профессиональный боец, Уанапаку, нечего прибедняться и выпрашивать послабления. Если дать тебе в руки оружие, хотя бы ту же дубину, и разрешить применять боевые приемы, никакой свистун против тебя не устоит. А мы разрешаем тебе и оружие, и приемы – все для тебя, дорогой, только работай, а уж наши аниматоры сотворят с этим все, что им нужно. До завтра отдохнешь, подлечишься, а завтра, будь добр, дай нам новый материал.

– Что, Дикобраза буду добивать?

– Дикобраз уже убит.

– Вы застрелили его? – вскинулся Выдра. – Когда успели?

Вот уроды – видели же, что Дикобраз пощадил Выдру, более того – освободил его. Впрочем, наверное, именно за это и пристрелили – нечего своевольничать.

– Считай, что ты сам его убил, – холодно ответил Нортон. – Нет больше Дикобраза. Посмотришь трансляцию, сам увидишь. А завтра пришибешь очередного деграданта, послезавтра – еще одного, и так далее. Понятно, что такая работа тебе не нравится, и все-таки советую обходиться без сантиментов. У каждого из нас своя работа, Выдра. Мы делаем свою работу, нам платят за это деньги. Все в этом мире просто, только не надо халтурить, не любим мы халтуры…

Выдре действительно выдали презентов не скупясь – и отличную трехместную палатку, и надувной матрас, и спальник с терморегуляцией, и кучу еды-питья, и даже бутылку красной Риохи. Кроме того, лично приехал кудесник-доктор. Он обработал раны Выдры, зашил дыру на пояснице, а также вкатил пациенту изрядную порцию лекарств – не столь зубодробительных, как в прошлый раз, но нечто тоже весьма бодрящее. В общем, Выдра понял, что так просто с него не слезут – заставят доработать до конца. Потом все укатили и оставили Выдру в блаженном одиночестве. Он лежал на матрасе, попивал винцо, слушал, как барабанит по ткани палатки бесконечный дождь, и снова размышлял.

Обстоятельства изменились полностью, и вовсе не новообретенные бытовые удобства стали тому причиной. Произошло нечто гораздо более важное: пророческий сон начал сбываться. К Выдре пришел человек и предложил ему помощь – дал то, чего Выдра никак не ожидал, и помог Выдре сделать выбор.

Правда, этот человек оказался деградантом. Но это не меняло сути. Он дал Выдре листья некоего растения, Выдра пожевал их, и обнаружил удивительную вещь – приказ убивать деградантов, вбитый в его голову сегодня утром, перестал действовать. Выдра снова стал хозяином самому себе – настолько, насколько можно стать хозяином в столь рабских условиях.

И еще: он сделал выбор. Теперь действительно сделал.

Пусть отец не говорил с Выдрой этой ночью в действительности, пусть только приснился, но он озвучил то, что подсознательно терзало самого Выдру. Убивая свистунов, Выдра совершал бесчестные поступки, и отвечать за них мог только он сам. Да, Клопски и компания были виноваты, но это не уменьшало вину самого Выдры – вину перед богом, перед предками, перед самим собой. Убийство деградантов было в стократ худшим деянием, чем элиминация преступников, и пока Выдра занимался этим, никакой надежды на спасение у него не было.

Отец сказал, что ситуация, в которую попал Выдра, является следствием плохих поступков, совершенных им в жизни. Если задуматься, так оно и было: Выдра охотился на сотни людей и убил их, обретя навыки профессионального киллера. Именно поэтому, из-за его специфической профессии, открыли охоту на него самого, и охота эта увенчалась успехом, и вот теперь он вынужден убивать уже не преступников, а невинных. К тому же, по всему выходит, что нынешние жертвы Томаса – не животные, и даже не недочеловеки, а настоящие люди – пусть и необычные с точки зрения людей цивилизованных.

Выдра сделал выбор. И это означало то, что он больше не убьет ни одного деграданта, даже если отказ будет стоить ему жизни.

Мысли Томаса были прерваны насмерть надоевшим Клопски, появившимся в самом центре палатки. Началась трансляция, и Выдра снова стал вынужденным зрителем.

– Дамы и господа! – экзальтированно проорал Клопски, – начинаем очередное прямое включение с острова Унисина, с нашего лучшего в обитаемой и необитаемой Вселенной супер-реалити-шоу «Битва деградантов». Конечно же, вы следите за событиями, и знаете, что после некоторого затишья на острове возобновились схватки между животными – жуткими и свирепыми новоандскими свистунами. И нашим новым героем стал деградант по имени Молот! Вот он, красавчик!

Весь фон заняла гигантская оскаленная морда: низкий обезьяний лоб, вертикальные зрачки, суженные в нервные щели, губы в алой крови, по острым клыкам длиной в полпальца стекает то ли слюна, то ли слизь – голодный вампир, атакующий жертву, да и только. Деградант, словно Кинг-Конг, заграбастал Урию огромной лапой, поднес его к пасти, с хрустом откусил голову и выплюнул ее. Голова запрыгала по полу как бородатый мяч.

– Вы конечно, понимаете, что это была удачная шутка, дамы и господа! – крикнула голова, взлетела в воздух, совершила кульбит и вернулась на шею шоумена. – Деграданты не настолько огромны, чтобы есть людей как эскимо на палочке, но все же не рекомендую встречаться с ними на узкой дорожке – это неминуемо кончится для вас очень-очень плохо! – Урия взмахнул тростью, и деградант исчез с экрана. Появилось изображение острова с высоты птичьего полета – о высокий берег разбивались волны океана, сотни морских птиц кружили над мрачными серыми скалами, и, насколько хватало взгляда, шел сплошной зеленый полог тропического леса. – К счастью, вам нечего бояться, милые телезрители – деграданты никогда не смогут до вас добраться, потому что они живут на острове Унисина, и отделены от ближайшего материка пятью с половиной сотней километров. Напомню вам, что этот небольшой островок находится в архипелаге Хуан-Фернандес. Да-да, мои милые зрители, это тот самый архипелаг, на один из островов которого некогда выбросило моряка по имени Александр Селькирк. Он прожил на острове четыре года, а потом его спасли. Даниэль Дефо, узнав его историю, написал книгу, которую все знают с детства: «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». В архипелаге есть острова, которые так и называются: Александр Селькирк и Робинзон Крузо, и мы находимся совсем недалеко от них. Как видите, история повторяется: некогда отважный Крузо проводил свою робинзонаду именно в этом месте, и боролся за выживание, и сражался со страшными дикарями, и смог сделать приличным (или почти приличным, хе-хе) человеком своего друга, дикаря Пятницу. А теперь уже наши деграданты борются за выживание и за право стать людьми. Они, как робинзоны, спасены нами со своей планеты, ставшей для них местом заточения, но, увы, так непросто вернуть их в рамки нормального человеческого бытия. Однако мы, компания «Солар Тревел ТВ», можем сделать это! Спасем деградантов всем мировым сообществом…

Выдра отвлекся, перестал слушать, о чем вещает Клопски. Остров – вот что было ему действительно интересно. Вертолет облетал остров Унисина, камера показывала его пышную красоту, зеленое тропическое изобилие. Остров был гористым, неровным, ручьи и небольшие речки перерезали его во всех направлениях. Густой лес временами редел и уступал место полянам, залитым солнечным светом. Кроны кокосовых пальм колыхались под морским бризом, пестрые туканы перепархивали по ветвям, одичавшие козы щипали сочную изумрудную траву. Просто рай земной…

Это было совсем не то место, в котором находился Выдра.

Как только его привезли сюда, он заподозрил, что находится не на острове, а на материке. Местность, в которой он имел несчастье пребывать, была плоской, как тарелка, душной, как сауна, сырой и болотистой, залитой бесконечными дождями. Ни гор, ни морского ветра здесь не было и в помине. Выдра не раз пожалел, что вовремя не навел справки о флоре архипелага Хуан-Фернандес, но сейчас, кажется, необходимость в такой информации отпала. Потому что Выдра окончательно уверился, что находится где-то в окрестностях Амазонки, в дождевой сельве. Трудно сказать, в какой стране – вряд ли в Боливии или Перу, там все-таки посуше. Скорее всего, в Бразилии – обширных диких мест на ее территории более чем достаточно.

Ай да «Солар Тревел ТВ», ай да лжецы – даже в этом не удержались от обмана. Купили у Чили островок для отвода глаз, а сами снимают шоу в глухих бразильских джунглях. Какой в этом смысл? Смысл есть, резоны очевидны: во-первых, на территории любой из южноамериканских стран не введешь ганимедскую юрисдикцию, а на отдельном острове такое возможно – позволено Земным Кодексом. Во-вторых, судя по всему, Унисина слишком мала для устройства полноценного шоу, и слишком открыта – за всем, что там делается, можно без труда подглядывать хоть с воздуха, хоть из космоса. В амазонской же сельве места полным-полно, там можно разместить любые инфраструктуры, проворачивать любые противозаконные дела, и из космоса не рассмотришь ничего – все сплошь закрыто кронами сорокаметровых деревьев, а сейчас, в сезон дождей, еще и облачной завесой. А как же Унисина? Те же «зеленые» со свойственной им пронырливостью давно бы уже обнаружили, что там ничего не снимается. Значит, снимается – что-то мелкого масштаба, с парой-тройкой деградантов, для отвлекающего маневра. Основная же работа – здесь. И основной работник, стало быть, Выдра. Во всяком случае, именно на это рассчитывает Клопски.

– Так вот, вернемся к нашему доблестному Молоту, – Клопски закончил пустопорожний треп и перешел к делу. – Неутомимый красавчик-деградант продолжает нас удивлять: все раннее утро он посвятил весьма специфической подготовке к предстоящему поединку. Вот, посмотрите сами!

Выдра увидел самого себя в облике Молота. Молот обходил то место, где сегодня состоялась схватка, и на его безобразной физиономии читалось нечто вроде задумчивости. Он осматривал упавшее дерево. Дерево упало не до конца: зацепилось ветвями за ствол другого лесного исполина и едва держалось – достаточно было сильного рывка, чтобы оно обрушилось вниз. Совсем не та ловушка, в которую угодил Выдра – конструкция, созданная аниматорами, была куда примитивнее. Ну да, понятно: ни к чему показывать, что свистуны на самом деле вполне разумны, это разрушит всю концепцию шоу. А тут – случайная находка, добрая услуга матушки-природы. Заманить противника под дерево, дернуть за ветку, и дело сделано.

– Итак, наш не по-деградантски развитый Молот сообразил, что видит перед собой готовую западню, – прокомментировал Клопски. – Будь на его месте человек, он сделал бы просто – привязал к дереву веревку, замаскировал ее, вызвал противника на дуэль, назначил место дуэли под деревом и в нужный момент обрушил ствол на голову врага. Но, как вы сами понимаете, дорогие зрители, деграданты не знают ни веревок, ни вызовов на дуэль. Вероятность того, что какой-либо из деградантов сегодня вдруг снимется с насиженного места, чтобы опробовать свои зубки на Молоте, явится сюда и пройдет именно под этим деревом, равна, по расчетам наших специалистов, пяти сотым процента. Очень малая вероятность, скажу я вам. И все же чудеса случаются – одному из наших зверей надоело просиживать задницу и он двинулся на завоевание чужой территории!

Камера резко взмыла вверх, пролетела вдоль стволов-мачт, тянущихся к небу, ворвалась в зеленые облака крон, пробуравила их и помчалась над колышущимся растительным морем. Через несколько километров снова нырнула вниз, во влажный полумрак, спикировала к земле и показала деграданта, бредущего по сельве.

Грива черных волос, торчащих дыбом, дубина в руке, настороженный, рыскающий по сторонам взгляд. Деградант двигался тем маршрутом, по которому утром шел сам Выдра. Он нес с собой дубину, собственноручно сделанную Выдрой. И все же это был Дикобраз.

Выдра давно уже понял – сегодня все будет наоборот. В шоу покажут, как Молот загонит Дикобраза в ловушку, как пленит его. А дальше, само собой, Молот убьет Дикобраза. Выражаясь юридическим языком – suppositio materialis, подмена предмета. Молота и Дикобраза поменяли местами, все ясно, дальше можно не смотреть.

И все же Выдра пронаблюдал все зрелище от начала до конца – с отвращением, болезненно морщась от восторженных воплей Клопски, мучаясь от невозможности выключить трансляцию. Все произошло куда круче, чем Выдра мог вообразить – режиссер и аниматоры постарались на славу, не пожалели спецэффектов, добавили боевых действий. Вначале деграданты сражались – Дикобраз орудовал дубиной, Молот демонстрировал звериное у-шу, проявляя чудеса верткости. Через некоторое время перевес перешел на сторону Дикобраза – он едва не ухайдакал Молота своим сучковатым оружием. И, само собой, полуубитый Молот в последний момент вывернулся – заманил-таки врага в ловушку, дернул за ветку и обрушил на него дерево, а сам успел отпрыгнуть в сторону. Потом Молот выломал длинную палку, долго и с удовольствием выкалывал ей глаза плененного Дикобраза, а напоследок разнес его череп в кровавые осколки.

Трансляция закончилась так же внезапно, как и началась. Выдра вздохнул – не с облегчением даже, а в полном изнеможении. Выпил из горла оставшуюся половину бутылки – помянул покойного старину Дикобраза. Доза была немалой для Выдры, и мысли наконец-то разом покинули его, оставив место вязкой дремотной пустоте. Выдра залез в спальный мешок, повернулся на бок и заснул.