Глава 9

Сам Выдра не нашел бы Зубастого никогда. Сперва путь покалеченного деграданта отмечали сломанные ветки и пятна крови, но скоро они кончились – следы словно в воду канули. Возможно, Зубастый нашел-таки силы вскарабкаться на дерево и уйти по верхам. Возможно… Это не имело значения, потому что у Выдры был надежный поводырь, не дающий ему сбиться с пути – командный голос Джона Нортона в ушах.

Все передвижения Зубастого отслеживались телекамерами и немедленно становились известны Нортону. Нортон вел Выдру по лесу, уточняя направление по мере необходимости. Выдра не слишком спешил, да и не мог он спешить – на пути его сплошь шел густой тропический подлесок, и он уже с ностальгией вспоминал мрачный, но легкопроходимый участок, с которого начался путь на острове. Выдра старался держаться троп, проложенных свиньями и тапирами, но на высоте полутора метров над ними смыкались ветви, поэтому постоянно приходилось брести согнувшись. По информации Нортона, Зубастый за полчаса отмахал около двух километров и залег в убежище под корнями упавшего дерева. У Выдры ушло на этот же путь почти два часа, и вымотался он более чем изрядно. Один раз он сделал привал, когда обнаружил кустарник со «сметанными яблоками» – колючими плодами анноны, съедобными, хотя и довольно кислыми по сравнению со своей окультуренной разновидностью. Сперва Нортон не подгонял его, но потом сердито заявил, что скоро наступят сумерки, и тогда у Выдры появится отличный шанс ночевать голодным и в кромешной темноте. Это придало Выдре энергии, и через некоторое время он все-таки выбрался на болотистый участок, лишенный кустов.

Теперь его отделяло от Зубастого две сотни метров. Выдра устал до такой степени, что разозлился на зверя – из-за него пришлось переться так далеко, а ведь предстояло еще возвращаться на свой участок, где ждали еда и вода.

Зубастый забился в пещерку, образовавшуюся под разлапистыми корнями трухлявой кастильи, сверкал оттуда глазами и жалобно свистел. Трели его раздражали Выдру – в них присутствовала явная мольба о пощаде, и это было слишком по-человечески, разрушало образ дикого и необузданного животного, а Выдра настроился на то, что будет убивать не людей, а зверей. Выдра не стал раздумывать и терзаться сомнениями – сломал толстый сухой побег бамбука, придал одному из его концов относительную остроту и, таким образом, обзавелся вполне приличным двухметровым копьем. Понятно, что владение копьем выходило за рамки деградантского поведения, но Выдра уже получил от Клопски своего рода лицензию на использование камней, и теперь без спроса расширил арсенал. Пусть Клопски сам выкручивается, объясняет зрителям, что Молот поумнел еще больше. Это его дело – выкручиваться, в этом деле он мастак.

И все же Выдра сделал уступку для шоу – постарался изобразить дикаря, владеющего копьем с обезьяньей неловкостью. Он тыкал в Зубастого коряво и неумело, вместо того, чтобы продырявить его насквозь. Впрочем, и это сработало – в конце концов Зубастый схватился за древко и Выдра выдернул его из убежища. Будь свистун в хорошей форме, трюк не прошел бы, но Зубастый обессилел и едва шевелился. Он снова попытался удрать, но Выдра не позволил. Едва Зубастый повернулся спиной, Выдра бросился на него, оседлал и зажал шею правой рукой в борцовском захвате. Они повалились на землю. Свистун отчаянно дрыгал ногами, драл когтями кожу Выдры, пытаясь высвободиться из смертельных тисков. Выдра прикладывал все силы, чтобы свернуть голову деграданта, сломать его шейные позвонки. Не получалось – не особо толстая шея Зубастого обладала мощной, просто-таки железной мускулатурой. И все же шансов у деграданта не было – Выдра перекрыл ему кислород. Зубастый сипел, пытаясь сделать вдох, движения его становились слабее с каждой секундой, он обмочился и обгадился. Через полминуты он дернулся в последний раз и затих.

Выдра лежал на земле, в луже остро пахнущей звериной мочи, сжимал в объятиях мертвого голого деграданта, и никак не мог заставить себя расслабиться – ему казалось, что свистун снова может ожить. Со стороны, должно быть, зрелище было эффектное. Клопски, наверное, на седьмом небе от счастья.

Выдра осторожно убрал руку с шеи Зубастого. Вскользь, словно ненароком, дотронулся до его запястья. Пульса не было. Деградант умер. Умер первый из деградантов, осталось еще семь. Еще семь зверей предстоит убить – по одному в день. Хотя… Если бой с каждым будет проходить так же тяжело, то гораздо меньше, чем семь – потому что больше, чем на троих-четверых, у Выдры сил не хватит. Четвертый или пятый деградант сам прикончит Выдру.

Выдра поднялся на ноги и побрел по лесу, с трудом понимая, куда идет. Саднили раны на коже, дьявольски хотелось пить, есть не хотелось совсем, но от этого было ничуть не легче – на смену голоду пришла тошнота. Короткие тропические сумерки опустились на сельву, и это означало, что через пятнадцать минут наступит кромешная темнота – даже звезды не будут видны, закрытые пологом деревьев.

– Трансляция закончена, – четко произнес голос Нортона. – Сейчас тебя не показывают, поэтому можешь говорить.

Выдра не ответил – язык его высох как деревяшка и с трудом ворочался во рту. Выдра спешил вернуться на свой участок, хотя понимал, что шансов добраться мало. Дойти хотя бы до найденных «сметанных яблок», утолить жажду плодами, там же и заночевать, прямо на земле. Будем надеяться, что ночные хищники побрезгуют нападать на столь вонючую добычу…

– Ты молодец, парень, – продолжил Нортон. – Сработал вполне прилично. Конечно, бамбуковый шест – слишком смелая импровизация, но старина Клопски выкрутился, наговорил что-то насчет твоих изобретательских способностей. Однако предупреждаю: на этом тебе следует остановиться. Если завтра ты вдруг продолжишь свою научно-техническую революцию и изобретешь лук, это нельзя будет оправдать уже ничем. Понял?

Выдра кивнул.

– Пить, небось, хочешь?

– Не то слово… – пробормотал Выдра. – Я не дойду до вашей закладки. Сегодня не дойду.

– Ладно, не дадим тебе помереть. Остановись. Видишь справа лежит ствол пальмы? Садись на него и жди.

– Чего жди?

– Через полчаса доставим тебе питье, и ужин, и все что положено.

– Как доставите?

– Увидишь. Привет тебе, кстати, от твоих приятелей Никласа и Марко. Они от тебя в восторге. Говорят, что не зря с тобой столько провозились, что ты идеальная модель для шоу. И от Клопски поздравления. Он свяжется с тобой через час, сейчас он занят под завязку, в тотализаторе началась вакханалия после твоего удачного дебюта. Кстати, посмотри видео – запустим тебе повтор схватки.

– Не надо…

– Надо, надо. Посмотришь, как выглядишь со стороны. Думаю, будешь приятно удивлен, герой дня.

– Да уж, герой…

Вряд ли Выдра рассмотрел бы в маленьком экранчике на предплечье подробности сражения. Но экран оказался голографическим проектором и Выдра смог насладиться объемным изображением размером в метр, повисшим в воздухе. Наслаждение небольшое, не слишком приятно смотреть, как тебя избивают, как дерут в клочья твою кожу, и все же Выдра вынужден был признать: телевизионщики сделали из двух его драк потрясающее зрелище. Из быстротечных схваток извлекли все, что можно, растянули каждую из них минут на десять – с замедлением кадров, повтором эпизодов с различных ракурсов и применением крупных планов. И, само собой, добавили то, чего не хватало – щедро, не стесняясь. Выдра не узнавал ни себя, ни противника, ни сам ход боя. Анимация и компьютерные эффекты составили более половины времени сражения, но, не будь Выдра непосредственным участником схватки, он не заметил бы их, настолько все выглядело реально. Субтильный Выдра и ненамного более крупный Зубастый смотрелись как огромные, по центнеру, мускулистые самцы. Расстрелу камнями предшествовало нападение Выдры на Зубастого – он влез на соседнее дерево и совершил шикарный трехметровый прыжок на врага, но был сшиблен на землю. Драка в папоротниках продолжалась минут пять, и представляла собой достойный пример жесточайшей грызни озверевших мутантов. Хорошо, что ее не было на самом деле – Выдра вряд ли выдержал бы столь сокрушительные удары. Венцом всему стал финал сражения – Выдра насадил Зубастого на бамбуковый шест, пронзил его насквозь, кровь забила фонтаном, но Зубастый героически вырвал копье из живота, долго избивал им Молота, однако и Молот оказался не лыком шит – почти поверженный, собрался с силами, совершил двойное сальто в воздухе, оседлал врага, придушил, перегрыз горло, а в довершение вытащил кишки из распоротого чрева убитого соперника и живописно раскидал их по поляне.

Уф-ф… Выдра осталось только обалдело хлопать глазами.

Вопрос первый: когда успели изготовить это кошмарное великолепие? Сразу же, по ходу схватки? Вряд ли. Никто не ставит под сомнение быстродействие и совершенство компьютерной графики, но… Скорее всего, трансляция была не совсем прямой, а точнее, совсем не прямой. В конце концов, никто не стоит с секундомером здесь, на острове Унисина, рядом с дерущимися деградантами, и не засекает реальное время. Есть возможность задержать любое событие минут на пять-десять и доработать его до кондиции.

«Битва деградантов» оказалась сплошным обманом, и у Выдры это не вызывало ни малейшего удивления. Но сразу же возник второй вопрос: зачем вообще Выдра понадобился на острове? Не проще ли было обойтись без подставного человека, заменить его анимированным симулятором? Если они могут за считанные минуты нарисовать все что угодно, зачем им несчастный бывший элиминатор? Чтобы поиздеваться над ним?

Через двадцать минут стемнело напрочь. Выдра сидел на поваленном дереве и трясся от озноба. Болела голова – досталось по ней сегодня преизрядно. Рваная рана на пояснице, оставленная когтями Зубастого, полыхала огнем. Выдре не помешала бы сейчас хорошая доза антибиотиков – можно ручаться, что в рану занесена инфекция. Но больше всего хотелось пить. Пожалуй, Выдра рискнул бы сейчас напиться из лужи, но сил двигаться не было. Где обещанный ужин, где?

Ужин прилетел тогда, когда Выдра уже начал засыпать, клевать носом. Раздалось жужжание, тьму осветил луч прожектора, и в воздухе появился автоматический геликоптер, похожий на камеру-стрекозу, только крупнее, в метр длиной. Вертолет скинул сверток прямо в руки Выдры и сразу отчалил. Выдра вцепился в пакет дрожащими пальцами, разорвал оболочку, нащупал пластиковую бутылку, свинтил крышку и припал к живительной влаге. Не лимонад, не сок, но и не просто вода – что-то кисловатое, с привкусом витаминов и какой-то химии. Не хотят, стало быть, чтобы Выдра ослабел раньше времени. Что у нас тут еще? Ага, металлический фонарь – воистину роскошный подарок. Коробки из толстой фольги – ну, это понятно что, еда в саморазогревающейся упаковке, только вот есть так и не захотелось, плохой почему-то сегодня аппетит. Бактерицидный пластырь телесного цвета, гель для обработки ран – более чем кстати. Выдра прилепил пластырь на поясницу – конечно, заметно со стороны, но это не его проблема – они там и не такое отретушировать могут, телекудесники чертовы. Обработал руки и ноги пенистым гелем из баллона – царапины защипало, из глаз покатились слезы… ладно, никто их не видит, этих слез. Осветил разворошенный пакет в поисках еще чего-нибудь действительно полезного. Ничего, даже ножика перочинного. Ну да кто ему даст нож, счастье уже, что фонарик разрешили. Ни палатки, ни спального мешка, ни средства от насекомых. Насекомые, следует отметить, и так не трогают Выдру – москиты жужжат вокруг, но ни один не делает попытки укусить. Вероятно, состав, который втерли в кожу Выдры, включает в себя репеллент. Спасибо, ребятки, позаботились. Может, эта штука еще и змей отпугивает? Было бы очень кстати…

Выдра поздравил себя с окончанием первого рабочего дня. Отхлебнул еще глоток воды – боже, вот оно тихое блаженство. Вырыл руками яму, завернул еду и бутылку в пластиковую оболочку, положил на дно, закидал землей, насыпал листьев и улегся сверху. Ужин не получился – глядишь, будет с утра завтрак. Спокойной ночи, Томас…

Выдра заснул и снова увидел отца. Отец сидел у костра и курил трубку, морщинистое лицо его выражало спокойствие и отрешенность.

– Я знаю, что ты мне всего лишь снишься, – сказал Выдра. – Ты понятия не имеешь, в какую передрягу я попал. Но я верю, что ты можешь мне помочь. Приноси жертвы духам мертвых, приноси каждый день, и они спасут меня, накажут моих врагов.

Старый йатири медленно повернулся к Выдре, выпустил клуб сизого дыма и печально покачал головой.

– Ты уже принес жертву ачачилас, – сказал он. – Ты провел обряд, и духи услышали тебя, но их помощь – это не то, что тебе нужно. Когда ты полностью полагаешься на защиту ачачилас, то теряешь бдительность и впадаешь в самообман. Не сваливай на духов ответственность: если ты совершаешь бесчестные поступки, то отвечать за них придется тебе. Это твои страхи, твои беды, твоя судьба. Более того, это твой выбор, и никто не сделает его за тебя. Когда-то ты выбрал работу убийцы, хотя я был против. Ты не послушался меня и ушел из дома. Ты заработал много денег, но не обрел счастья. Ты много раз возвращался, ты пытался умилостивить духов, пытался доказать мне, что жизнь твоя не так плоха, и ты занимаешься нужным и честным делом – караешь преступников, приговоренных законом к смерти. Ты договорился с духами, жадными к жертвам, купил их благоволение. Ты дождался моего прощения, потому что я не мог не простить тебя, своего сына. Ты выжил на своей страшной службе, дожил до ее окончания и ушел с нее, чтобы дальше жить как обычный добрый человек. Но судьбу не обманешь – ни подкуп, ни жалость на нее не действуют. То, что происходит с тобой сейчас, является следствием поступков, совершенных тобою в жизни. Подумай над этим, Томас. Подумай о своем выборе.

– Я уже сделал выбор, отец.

– Ты не сделал его.

– Ты не знаешь, отец. Когда я проводил Айта в Эль-Параисо, я просил духов, чтобы они…

– Не надо об этом! – Хорхе прервал Выдру, гневно махнул рукой. – Ты опять повторяешь свою ошибку. Духи могут простить тебя, могут помочь тебе, но если ты не простишь сам себя, что толку в их помощи?

– Я сделал выбор, я давно определился, просто так складываются обстоятельства…

– Опять ложь. Перед кем ты оправдываешься – передо мной? Сделай так, что не надо будет оправдываться, и все пойдет правильно. Не иди на поводу обстоятельств, отвечай за себя, делай то, что тебе должно делать.

– Но тогда меня убьют! Я и так держусь на последней грани.

– Ты боишься смерти? – казалось, что старик удивился. – Ты забыл, что смерть – это лишь врата, за которыми открываются величайшие тайны? Забыл то, о чем я тебя учил? О чем мне тогда говорить с тобой, сын?

– Я все помню, отец. Я хочу справедливости и добьюсь ее. Мне только лишь нужно перетерпеть, дождаться своего часа, вырваться с этого проклятого острова…

– Ты можешь уйти с острова по имени Зависть, но не убежишь от своих страхов. Никогда не убежишь – они будут гнаться за тобой, сменять друг друга, пока ты не научишься не бояться. Так будет всегда, пока ты не поймешь себя, не станешь самим собой.

Выдра опустил голову, понуро уставился в землю. Он знал, о чем говорил отец, он уже не раз слышал все это. Говорить так было несложно, но как трудно, почти невозможно выполнить то, о чем говорится…

И все-таки старый йатири был прав. Выбор – вот в чем дело. Выбор.

– Я понял, отец, – Томас приложил руку к сердцу. – Говорю тебе спасибо, я все понял…

Трубка Хорхе Уанапаку погасла. Он достал из мешочка, висевшего на поясе, длинную спичку, чиркнул ей о подошву и прикурил снова. Бросил спичку в костер.

– Я не могу тебе помочь, Томас, – тихо произнес он. – Но помощь тебе будет, пусть и не от меня. Постарайся увидеть, что тебе предлагают помощь, и не отказаться от нее. Придет человек и даст тебе что-то, чего ты не ждешь. Не убей этого человека, Томас, потому что в этом случае ничто и никто не спасет тебя.

– Спасибо тебе, – повторил Выдра. – Да, отец, еще я хочу спросить тебя…

Поляна словно взорвалась – цветные сполохи ярко вспыхнули в воздухе, оглушительная музыка спугнула ящериц, пригревшихся около Выдры. Выдра вскочил как ошпаренный и рефлекторно принял боевую стойку.

Урия Клопски, сверкающий во всей своей пижонской красе в центре голографической проекции, громко расхохотался.

– Я смотрю, ты всегда начеку, парень! – заявил он. – Ты всегда готов набить кому-нибудь морду. Это правильно, Выдра, для этого тебя сюда и привезли. Вот видишь, я нашел время лично навестить тебя, подбодрить, сказать тебе, насколько ты хорош. Хотя это было непросто – найти для тебя время. Знаешь ли, люди в Солнечной системе словно с ума посходили – все немедленно хотят поставить денежки на тебя, ужасный и жестокий деградант Молот! Едва успеваем принимать ставки. Такие вот дела.

Выдра опустил руки и проморгался. Эта жирная тварь опять помешала ему – спугнула сон. Да, всего лишь сон, но он не успел услышать нечто важное…

– Зачем вы меня сюда привезли? – спросил он. – Я видел трансляцию боя с Зубастым, там все сплошь нарисовано. Зачем я вам нужен, если вы можете нарисовать все, что хотите, в считанные минуты?

– Это ты зря! – Клопски перекинул тросточку в левую руку и погрозил Выдре пальцем. – Нарисовать мы, конечно, можем, но для этого нужен подходящий субстрат. И этот субстрат – ты, крутой сукин сын Томас Уанапаку!

– То есть, если рисовать на пустом месте, получается дороже? Нужен какой-нибудь движущийся носитель, чтобы лепить на нем графику? Вы экономите время и деньги, да?

– Мне нравится твоя любознательность, дружок, – Клопски разразился улыбкой, настолько ослепительной, что Выдра готов был ручаться, что и к ней приложили руки компьютерные дизайнеры. – Ценю твою въедливость и желание разобраться в любой проблеме. Ладно, скажу тебе. Дело не в деньгах – сам понимаешь, люди мы не бедные. Дело в достоверности и во вдохновении – именно так. Причем от вдохновения зависит достоверность. Понимаешь, о чем я веду речь, дружок? – Клопски покрутил пальцем у виска.

– Приблизительно…

– Ничего ты не понимаешь, потому что ты не художник, а всего лишь лесоруб, натасканный на убийства, – надменно заявил Клопски. – Мы используем лучшие в мире, самые быстрые графические программы, но точно такие же работают еще у двух тысяч телекомпаний – наших конкурентов. Насколько я знаю, Томас, ты крайне редко смотришь волшебное устройство, называемое телевизором, поэтому не в курсе событий. Компания «Солар Тревел ТВ» опережает по рейтингу своего ближайшего конкурента, американскую «N666OB», в два раза. В два, Выдра, в два! – Урия вытянул вверх два пальца, и это означало одновременно и «два», и «victory», то есть победу. – Это означает, что они в жопе! Уже полтора года мы самый сильный, самый рейтинговый канал в Солнечной Системе, и только один закрытый от внешнего мира человек этого не знает – ты, Томас, мать твою, Уанапаку! И вот ты здесь, в самой гуще событий, в самом центре внимания. В этом можно найти ироническое совпадение, но я клянусь, что искать его не стоит, потому что это не совпадение, а закономерность! Это больше, чем закономерность! Ты спрятался от нашего мира, но мы нашли тебя, Томас Уанапаку, и выдернули – больно, за волосы, за яйца, выдернули тебя и поместили в центр мироздания, чтобы ты стал суперзвездой за несколько часов, маленький заносчивый индеец! Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что ты слишком болтлив, – спокойно произнес Выдра. – Я просил тебя дать ответ на обычный вопрос, а тебя несет в приступе словесной диареи, жидкие слова льются из тебя, как разведенное мочой дерьмо из канализационной трубы. Меня интересует технология изготовления вашего реалити-шоу. Ты что-то говорил о вдохновении и достоверности. Не мог бы ты любезно вернуться к этим ключевым словам, жирный педик?

Урия Клопски смотрел на Выдру целую минуту молча, сжимая кулаки и разевая рот в попытке что-то сказать. Наконец выдавил:

– Ты, того-этого, не хами. Ты тут не больше чем клоп. Будешь кусаться – враз тебя раздавлю. Понял?

– Понял.

Выдра усмехнулся. Похоже, господину Клопски не часто приходится видеть реакцию, отличную от хвалебной, на свою манеру обливать людей потоками ничего не значащих слов. Что ж, пойдет ему на пользу.

То, как великий Урия стерпел беспардонное хамство Выдры, говорило не только о том, что он в самом деле педик, но также о том, что Выдра нужен ему сейчас куда больше, чем сам Клопски – Выдре.

Выдра не любил хамить, ему давно вбили в голову, что в интересах собственной безопасности лучше быть вежливым и незаметным. Но, в конце концов, он больше не лесоруб, не правда ли? Он здесь, на острове, он унижен и лишен свободы. Почему бы ему не огрызнуться – хуже, чем есть, кажется, уже не будет. Или, во всяком случае, ПОКА не будет.

– Чего ты там говорил про вдохновение? – недовольно буркнул Клопски.

– Это ты говорил. Напомню: ты сказал, что между достоверностью и вдохновением есть определенная связь. Ты разбудил меня, не даешь мне спать, хотя завтра мне предстоит трудная работа. Так пусть от твоего появления, Клопски, будет хоть какая-то польза. Объясни, зачем я нужен на этом острове. Если сумеешь объяснить это просто и доходчиво, завтра я буду сражаться яростнее и жестче, и принесу тебе еще пару-тройку миллиардов кредов. Пойдет?

– Мои специалисты действительно могут нарисовать что угодно на пустом месте. Но это не будет выглядеть живо – будет лишь анимированной мультяшкой, и зритель поймет это. Мои ребятки – не просто спецы по графике, они художники, им нужны чувства, грация, драйв. Они должны понять суть твоих движений, и не просто скопировать их, но усилить, превратить в нечто великолепное, вызывающее восторг и зависть. Ты – полуфабрикат, Выдра, сам по себе ты способен сниматься только в третьесортном шоу, но субстрат для графики из тебя получается на удивление качественный. Потому что ты быстр. Ты ведь элиминатор, у тебя особые мышцы и реакция. У обычных людей такого нет, как бы натренированы они ни были.

– Откуда ты это знаешь?

– Я много чего знаю. Знаю все, что хочу знать, и узнаю все, что захочу, чего бы это ни стоило. Заруби себе на носу: для таких людей, как я, нет недоступной информации. Так вот, Выдра, еще раз повторяю: то, что ты попал к нам – не случайность. Когда шоу затормозилось, я сразу сказал, что нам нужна подстава, и подставным бойцом должен быть элиминатор, и никто другой. Это была моя личная идея, мой креатив, и все вокруг сразу начали орать, что я сбрендил, что это невозможно, что элиминаторы – машины и перепрограммировать их невозможно. И вот, как видишь, все получилось. Ты здесь, на острове Унисина, и ты убиваешь зверей, и шоу продолжается. Более того, наше супершоу стало на порядок лучше, и в немалой степени благодаря тебе. Знаешь, пожалуй, я увеличу твой гонорар на миллион кредитов. Пока – на миллион. Но если ты будешь работать с деградантами так же убедительно, я буду добавлять тебе по лимону за каждого убитого свистуна. Я понимаю, что хорошая работа требует хорошего вознаграждения. Тебя вдохновляет такая перспектива?

– Yuspagara, lik’i jama, – громко ответил Выдра. – Jichha ikiw puritu, jakisiсkama!

– Чего-чего? – переспросил Клопски. – Это ты на каковском заговорил?

– Nayax Aymara parlt’awa.

– Ты, типа, на своем индейском разговариваешь? Нормальный язык забыл?

– Я забыл все языки, – сказал Выдра и картинно зевнул, похлопав по рту ладонью. – Спать мне пора. Кстати, не был бы ты столь любезен распорядиться, чтобы сюда доставили если не палатку, то хотя бы спальный мешок – герметический, армированный, с терморегуляцией. Я, знаешь ли, уже не настолько молод, чтобы спать на сырой земле, да и ядовитых тварей здесь полным-полно. Одна только суруруку чего стоит.

– Обойдешься! – заявил Клопски. – Сначала научись себя вести, обезьяна. К нему такие большие люди обращаются по-хорошему, можно сказать, со всей душой, а он хамит, на вопросы не отвечает, да еще по-чучмекски разговаривает – вроде как гордый и независимый. Будешь себя хорошо вести – все получишь: и мешок, и палатку, и свежую газету, и столовый сервиз. Все от тебя зависит, понял?

Выдра не ответил – молча лег на землю, положил руку под голову и закрыл глаза. Спать хотелось на самом деле. Клопски почти перестал его интересовать – если бы дал спальный мешок, тогда конечно, а так – пошел к чертям со своими миллионами кредов. Миллион хорош тогда, когда на него можно что-то купить.

– Эй, ты, – позвал его Клопски. – Ты что, уже совсем баиньки?

Молчание.

– Ну ладно, спи. Смотри, чтоб завтра хорошо работал, без фокусов.

Клопски исчез и Выдра остался в темноте, полной звуков. В джунглях кипела ночная жизнь, и Выдре оставалось только надеяться, что до утра по нему не пробежит тапир или стадо свиней, что не пригреется под боком ядовитая змея суруруку и не угостятся кровушкой летучие мыши из семейства вампиров.

Выдра пожелал себе спокойной ночи и заснул.