Джад привязал лодку к толстому обветренному шесту у берега и спрыгнул в воду. Теплое море шелестело у его ног, а солнце начинало клониться к закату. Наступало то загадочное время, когда день уже не день, а ночь еще не ночь. Мягкий свет поблескивал на водной ряби, а чайки кричали где-то вдалеке о чем-то своем.

Улов сегодня был хорошим. Джад вытащил из лодки сетку с добычей: три морских окуня и два судака. Отличнейшая уха и жареная рыба на второе. Джад сглотнул слюну. В животе у него заурчало. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз, но ему казалось, что прошла уже целая вечность.

На холме неподалеку стояла маленькая, но добротная хижина, вокруг которой виднелось несколько хозяйственных построек для зерна и скота. Айтаны дома не было. Джад прекрасно знал, что ее нет, но почему-то никак не мог вспомнить, куда она ушла. То ли в соседнюю деревню на недельный рынок, то ли куда-то с подружками. Джаду казалось, что он непременно должен знать, но, как ни старался, не мог этого вспомнить.

Вдруг что-то горячее обожгло его ногу. Джад вскрикнул от боли и бросил рыбу на землю. Сетка раскрылась, и рыба высыпалась на песок. Один из окуней отчаянно запрыгал по берегу, пытаясь вновь ускользнуть в воду. Джад дернул ногой, но она не двигалась с места. Море, которое только что было таким спокойным и мирным, вдруг сделалось иссиня-черным, а пена превратилась в кипящее варево.

Джад хотел опустить руки в воду, чтобы понять, что удерживает его, но вдруг длинные розовые щупальца выстрелили из воды и обвили его запястья. Джад попытался вырваться, но щупальца лишь сильнее сжали его руки и стали тянуть вниз. Внезапно все вокруг затряслось. Солнце вдруг начало раздуваться в размерах, и по его поверхности заплясали огненные всполохи.

Щупальца потащили Джада под воду. Когда его лицо уже почти коснулось воды, солнечный шар вдруг взорвался и разлетелся в разные стороны с оглушающим грохотом.

Джад попытался увернуться от летящих в его сторону горящих осколков и резко дернул головой в сторону. Его голова описала длинную дугу и остановилась на груди. Джад дернулся и открыл глаза. Несколько счастливых секунд он не мог понять, что происходит и где он находится, но осознание реальности очень быстро вернулось к нему.

Вокруг была все та же комната со столом и двумя стульями. Он был все так же прикован к одному из них за руки и ноги. Его правая нога, обожженная магической вспышкой во время нападения на Арар, была неприятно черного цвета. Она постоянно горела где-то внутри невидимым пламенем и была покрыта маленькими, дурно пахнущими пузырьками. Мокрая гангрена, подумал Джад с безразличием обреченного. Похоже, мне суждено сдохнуть здесь одному.

Вот уже больше суток никто не появлялся, и Джад решил, что там, снаружи, произошло что-то такое, отчего про него просто-напросто забыли. По крайней мере, пытать не будут. Не успеют, даже если опомнятся.

Джад вдруг вспомнил про какой-то оглушительный звук, который донесся откуда-то очень издалека и вывел его из состояния полудремы, в которой он пребывал в последнее время. Не успел он для себя решить, что могло быть его причиной, как его веки вдруг опять потяжелели и медленно закрылись.

Солнце вновь было на месте, а сетка с рыбой по-прежнему была у него в руке. Джад вышел из воды на берег. Причудится же такое. Его нога продолжала гореть от объятий несуществующего осьминога. Джад зашагал по направлению к дому. И все-таки куда же сегодня ушла Айтана? И когда вернется? Уж больно есть хочется.

Айтана в очередной раз попыталась закрыть глаза, но они не реагировали. Она прекрасно знала, что у нее не получится, но все равно каждый раз пробовала. Безрезультатно.

Полное отсутствие контроля над собственным телом было ужасно. Айтана решила, что, наверное, так и должен выглядеть ад. Там нет ни горячих сковородок, ни чертей, ни огня, а просто пустынные улицы Арара и ветер, солнце и песчаная пыль. Шарк-шарк, нога за ногой, вперед, вперед и вперед. Еда в поле зрения – в рот, даже если это помои, испражнения – на ходу, зачем останавливаться. Шарк-шарк, нога за ногой, день за днем.

И даже кричать от безысходности никак. Только в собственной голове. Но там и не слышит никто, кроме тебя самого. А тебе и так достаточно плохо и тошно, чтобы нервировать себя еще и криками. Шарк-шарк, мы будем сегодня молчать и вспоминать счастливое детство. Или, еще лучше, ни о чем не будем думать. Пустая голова – вот он, залог хорошего самочувствия и успешного дня.

За прошедшие дни Айтане начало казаться, что она потихоньку сходит с ума. Единственное, что убеждало ее в обратном, – эта самая мысль. Она решила для себя, что, когда ей начнет казаться, что с ней все в порядке, – и тогда-то уже ничто не сможет ей помочь.

Теперь она бежала вперед. Представление с открытием двери в мир демонов было закончено, или, может быть, наоборот, только начиналось.

Ей было страшно. Сегодня в ее голове больше не царила исцеляющая пустота. Сегодня в ее голове был кто-то еще. Она ясно ощущала постороннее присутствие, но не могла точно сформулировать, в чем оно заключалось. Оно было похоже на какую-то мысль, которая вот-вот должна была обрести форму и слететь с языка, но так упорно и оставалась бесформенным предчувствием. Кто-то был рядом с ней, он неуловимо прикасался к затылку, дышал в спину. Кто-то невидимый. Кто-то страшный. Кто-то, кто контролировал каждое ее движение. Кто-то, кому все равно. Кто-то, кто не остановится.

Мимо Айтаны пронеслась огромная повозка, на крыше которой находилось какое-то орудие. Из него вылетали толстые лучи яркого света. Вокруг нее такие же несчастные, как и она сама, падали на землю, как трава на сенокосе. Ей повезло, лучи ее не задели. Или не повезло.

Но вот со стороны появилась черная фигура одного из монстров. Один взмах топора, и повозка разлетелась на части. Айтана увидела, как огромное лезвие прошло сквозь нескольких безумных, оказавшихся рядом. В одном из несчастных она узнала Пареса. Чудище издало довольный рев и принялось молотить топором по остаткам повозки.

Тело Айтаны вдруг резко дернулось в обратную сторону. Ее глаза увидели другую такую же повозку, которая быстро ехала в сторону портала. В отличие от первой у этой на крыше орудие отсутствовало, и повозка двигалась на большой скорости сквозь толпу безумных, разбрасывая их тела по сторонам.

Повозка двигалась прямо на нее. Тогда невидимый кто-то в ее голове дал приказ ее телу отпрыгнуть в сторону и сесть на землю. Огромные колеса приближающейся повозки были грязно-красного цвета. Машина летела напролом, перемалывая тела своим огромным железным каркасом.

Айтана в очередной раз упрямо попыталась зажмуриться. У нее вновь ничего не получилось. А вообще, если он меня сейчас переедет, будет только лучше, пронеслось у нее в голове. Только, Алатфарушка, пожалуйста, пусть это будет быстро и без боли.

Тело Айтаны прыгнуло вперед. Она никогда не думала, что в принципе способна на подобный прыжок. Она подлетела в воздух за доли секунды до приближения повозки и, оттолкнувшись ногами от передней части машины, оказалась на крыше. Ее руки ухватились за какие-то неровные острые железяки, торчащие наверху. По всей видимости, за них раньше крепилось самострельное орудие.

Айтана заметила, как из ее ладоней брызнула кровь. Повозка мчалась на полной скорости по направлению к порталу, и руки Айтаны начали ослаблять хватку. Тогда одна ее рука вывернулась и обхватила железяку у локтя, а вторая схватилась за первую в двойном зажиме. Железо больно врезалось в предплечье, и Айтане стало казаться, что рука вот-вот сломается.

Повозка подъехала к порталу совсем близко, локтей на пятнадцать, и резко остановилась. Айтану бросило вперед. Она перекувырнулась через голову и оказалась на земле. Айтана быстро юркнула под машину. Дверь повозки приоткрылась, и оттуда появился легионер, держащий в руках лазерный пистолет, точно такой же, как у солдат. Ксермет! Ксермет! Айтане захотелось крикнуть его имя, но вместо этого из ее груди донеслось низкое урчание.

Со всех сторон начали стягиваться безумные. Ксермет принялся стрелять по ним из пистолета, не давая подойти ближе. Машина медленно поехала вперед, прикрывая его с другой стороны. Боковое окно приоткрылось, и оттуда высунулась чья-то рука с пистолетом. Незнакомец тоже принялся стрелять.

Аран был вне себя. На его глазах происходило что-то непредсказуемое, и он не мог понять, что именно. Он был готов к любому повороту событий, вернее, думал, что был готов. Появления роверов из собственного корабля, управляемых непонятно кем, он не ожидал.

Кроме этого, его не покидало неприятное чувство. Что им (кому?) могло понадобиться в вентиляционной шахте? Почему им важно было там оказаться? Ответа на этот вопрос он не знал, но был уверен, что ответ ему не понравится.

Роверы кружили по равнине вокруг «Альзирра» без какой бы то ни было явной тактики. Такое ощущение, что они ехали наобум, каждый сам по себе, и вовсе даже не пытались прикрывать друг друга.

Большого беспокойства на их счет Аран не испытывал. Безумные и тархонты делали свое дело, и атака должна была быть подавлена в ближайшее время. Нужно было только подождать и не соваться в самое пекло.

По-настоящему неприятным оказалось то, что проход был практически открыт и Эль-Нат вот-вот должен войти в этот мир со своими чудовищами. Что он подумает об этом? С точки зрения Арана это вопиющее проявление непрофессионализма. В такой важный момент не удержать ситуацию под контролем. А все из-за чего? Из-за десятка своих же роверов. Своих же… в этом-то все и дело, что еще и за своими же роверами не уследил. А что там в главном зале произошло? По всей видимости, там совсем все плохо. Эх, черт же дернул расслабиться! Тысячи лет не позволял себе ни малейшего промаха, а именно сегодня, в такой важный момент, и все пустил на самотек!

Один из роверов опасно приблизился. Он пронесся мимо Арана, сбивая на ходу безумных. Аран хотел было куда-нибудь спрятаться, но увидел, что пулемета на крыше ровера нет. Вместо него на крыше висела хрупкого телосложения девушка. Аран одобрительно посмотрел на наездников. Он не знал, кто именно управляет ею, но был рад, что хоть у кого-то в этой неразберихе был конкретный план.

Ровер резко остановился. Девушка слетела с крыши вперед и быстро заползла под днище машины. Дверь ровера открылась, и оттуда появился человек в форме легиона, который начал стрелять вокруг из лучевого пистолета. Аран многое бы сейчас отдал за то, чтобы узнать, как это оружие оказалось в руках дикаря и кто научил его им пользоваться.

Ровер стал медленно двигаться в сторону портала. Тут до Арана дошло. Они хотят достать сферы. Слишком уж большая осведомленность. Но недостаточная. Достать им их не удастся. Тут окно ровера открылось, и оттуда появилось дуло пистолета. Аран отпрыгнул в сторону. Он даже не попытался оказать сопротивление. Сегодня это было ни к чему. Пусть другие делают свою работу.

В его голове заговорил коммуникатор. Голос принадлежал Аваки.

– Мы их нашли, за вентиляционной шахтой, за главной. Они там одного в вентилятор засунули, и он остановился. Какой-то машинный отсек. Отстреливаются.

– Сколько их?

– Как минимум двое. Одного мы сразу вырубили. Он как раз через отверстие в вентиляции обратно пытался пролезть, когда мы подоспели. Пытаемся вытащить второго, он в какой-то комнате забаррикадировался. Туда разве что собака без проблем пролезет в такую дверь.

Отсек за вентиляцией… Какой еще там машинный отсек? Думай, Аран, думай.

– Как первый выглядит?

– Это, пожалуй, тот, которого мы со сферами взяли.

На заднем плане слышались выстрелы и крики.

– Докладывай о ситуации. Взять второго живым или мертвым. Отбой.

Аран остановился и огляделся по сторонам. Вокруг царил полный хаос. Почти все роверы были остановлены, но они успели выкосить больше половины безумных. Тархонты, само собой, были целы.

Теперь всеобщее внимание сконцентрировалось на ровере у портала. Девчонка вдруг выскочила из-под машины и кинулась на легионера. Он схватил ее обеими руками, пытаясь оторвать от себя. Его пистолет отлетел в сторону. В конце концов он оступился и завалился обратно в машину вместе с извивающейся девчонкой. Сейчас она тебе глотку-то перегрызет, злорадно подумал Аран.

Другие безумные начали стекаться в их направлении. Кто бы ни находился внутри, одного пистолета было мало, чтобы сдержать их натиск. Несколько тархонтов тоже направились к последнему уцелевшему роверу. Нервы у водителя сдали, и ровер сорвался с места, уносясь прочь. Беги, беги, все равно мы тебя найдем рано или поздно.

И тут через тоннель прошел первый тархонт. Сначала он осторожно пощупал невидимую преграду, разделяющую миры. Преграды на месте больше не оказалось. Тархонт медленно переставил ногу через порог и неуверенно шагнул вперед, как будто боясь, что проход в любой момент может вновь закрыться и его нога улетит через миллионы световых лет на другую планету.

Когда перешел на другую сторону и убедился, что с ним ничего не случилось, он поднял руки и издал радостный клич. Тысячи его собратьев ответили оглушительным ревом. Вместе с тархонтом сквозь портал ворвался жаркий пустынный ветер. Аран увидел, как Эль-Нат довольно улыбнулся и двинулся вперед.

Свершилось. И тут Арана осенило. Через главную шахту можно попасть к боевым орудиям корабля. Черт бы тебя побрал, Макхэкв!

Аран быстро обернулся и посмотрел на стволы корабельных орудий. Они терялись на огромном корпусе «Альзирра», и их вряд ли можно было увидеть, если не знать, куда именно надо смотреть. Аран знал.

Семь крошечных дул примостились в нижней части корпуса. Несмотря на скромный размер, эти орудия способны были уничтожить корабль, сопоставимый размерами с самим «Альзирром». Шесть дул смотрели куда-то вниз, параллельно друг другу. Седьмое было поднято и направлено прямиком на него. Аран побелел. У него возникло непреодолимое желание осенить себя звездным знамением и попросить Алатфара о помощи.

– Аран, сколько лет, – донесся издалека знакомый, но давно забытый голос.

Все та же вечная издевка, все то же высокомерие.

В комнате стало нестерпимо жарко. Мигело вытер со лба пот рукавом и вновь направил пистолет на крошечное отверстие, в которое вот уже несколько минут пытались безуспешно проникнуть солдаты.

Судя по их крикам, Макхэкву не удалось уйти далеко. Мигело не знал, жив он или нет, но на его помощь рассчитывать ему явно больше не приходилось. Мигело уложил выстрелами в упор двух солдат, которые попытались пробраться в отверстие. Теперь оставшиеся солдаты о чем-то совещались друг с другом снаружи, пытаясь выработать более приемлемую тактику.

Мигело искренне надеялся, что у них не окажется при себе одной из тех страшных капсул, которые они с Макхэквом сами использовали для атаки на главный зал.

Сквозь проход пролетело несколько вялых выстрелов, явно выпущенных наудачу. Лазерные лучи исчезли в стене, издавая злобное шипение.

Крупная капля пота быстро скатилась по лбу, ненадолго задержалась в брови и попала Мигело прямо в глаз. В глазу неприятно защипало, и Мигело начал энергично протирать его рукой. Такой жары он еще никогда в своей жизни не испытывал. Разве что однажды, в те далекие времена, когда война была чем-то понятным.

Когда Цефейское княжество оказалось под полным контролем акамарских войск, Мигело несколько дней провел в захваченном дворце Лигуло. Так как он особо отличился в этой войне и внес прямой вклад в пленение князя, он был на особом положении.

Однажды вечером несколько высокопоставленных генералов, которые хотели услышать детали сражения, позвали его с собой в баню. Цефейский князь явно был поклонником этого восточного изобретения и отстроил у себя во дворце целый банный комплекс. Это был первый и последний раз, когда Мигело так потел, как сегодня. С той значимой разницей, что в прошлый раз ему это доставило удовольствие.

Тогда вместе с генералами они разогрели баню до такой степени, что им трудно было дышать. Они лежали на деревянных лавках в приятной расслабленности. Разговор о военных подвигах был на время позабыт, как, впрочем, и военные чины и связанные с ними формальности. Тогда Мигело подумал, что все эти высокопоставленные армейские чины были обычными людьми. Но еще больше его тогда поразила мысль о том, что он сам, наверное, казался таким же недосягаемым и страшным для обычных солдат в своем подразделении.

Солдаты за стеной о чем-то громко переговаривались друг с другом на незнакомом гортанном языке. Один из голосов часто срывался на крик и, видимо, принадлежал их начальнику. Учитывая то, что этот голос больше спрашивал, чем сам давал команды, их начальник не был человеком военным.

Металл, из которого была сделана пушка, накалился до такой степени, что стал красным. Дуло орудия тоже начало заниматься бледно-алым светом.

В проходе что-то зашевелилось. Мигело отошел к стене, в которой находилась дверца. Через несколько секунд в отверстии появился солдатский ботинок. Мигело выстрелил. Ботинок неестественно дернулся в сторону и отлетел в угол. Мигело понял свою ошибку слишком поздно. В проем высунулась рука с пистолетом. Не глядя, солдат открыл огонь в сторону Мигело. Мигело начал стрелять в ответ.

Лазерные лучи пролетели на опасном расстоянии от его головы, и Мигело почувствовал их тепло. Волосы у него на голове рассыпались в пыль, а затылок неприятно начало жечь. Наконец Мигело попал в цель, и лазерный пистолет с бряцанием отлетел куда-то в угол. Раздался последний неконтролируемый выстрел. И, как это обычно бывает на войне, именно он и оказался роковым. Лазерный луч прожег левое плечо Мигело. Его рука бессильно упала. Мигело вскрикнул. По другую сторону коридора начал кричать раненый солдат.

В глазах у Мигело потемнело. Его мозг лихорадочно заработал, пытаясь найти выход из этой мышеловки. Рациональная часть его сознания холодно заявила ему, что выхода нет. Наверное, именно так чувствовал себя Лигуло, когда мы окружили его в горном замке.

На полу лежали тела двух солдат, которых Мигело удалось убить во время первой атаки. Превозмогая боль, он опустился на колени и начал толкать одно из тел к проходу, пользуясь временным замешательством противника. Левая рука напрочь отказывалась его слушаться и издавала тошнотворный запах паленого мяса.

Наконец Мигело удалось сложить неповоротливое мертвое тело пополам. Изо всех сил он толкнул его в узкий низкий проход. Желаемый эффект был достигнут. Тело солдата заняло собой почти все отверстие. Мигело встал на ноги и со всей силы пнул по безжизненному телу, вбивая его глубже в узкую нишу.

С другой стороны вновь послышались голоса. В проходе замельтешили лучи фонарей. Солдаты, очевидно, поняли, что произошло, но момент был упущен.

Мигело бессильно опустился на пол. Пушка накалилась до такой степени, что ее корпус теперь был окружен колышущейся красной аурой. Мигело как завороженный уставился на корпус орудия. Красное марево гипнотизировало его. Мигело захотелось раствориться в нем и забыть все свои проблемы.

Перед его глазами возник образ маленькой деревни на скалистом острове. Холодный ветер свистел над крышами домов, качая в воздухе первые редкие снежинки. Цела ли моя родная деревня? Живы ли мои братья и сестра?

Мигело начал впадать в легкую дрему. Нестерпимый жар обнимал его все крепче и крепче, а его тело пыталось скрыться от боли в приятной неге забвения. Корпус пушки в нескольких местах накалился добела. Орудие издало жалобный скрип и начало медленно сдвигаться в сторону.

О мой Алатфар, портал! Мигело с силой ударил себя действующей рукой по лицу, чтобы прийти в чувство. Кто знает, насколько уже повернулось это злосчастное орудие. Мигело начал подниматься на ноги. Он приблизился к пушке и попытался заглянуть внутрь. От пушки исходила волна горячего воздуха, словно из раскаленной печи. Мигело захлопал глазами, пытаясь удержать их открытыми. Дуло пушки сдвинулось в сторону и смотрело теперь куда-то мимо врат Великого Тоннеля. Мигело издал отчаянный стон. Он отошел назад, не в силах больше выдерживать жар, пылающий ему в лицо.

Мигело начал оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы прикоснуться к пушке. Единственным предметом в комнате было тело второго солдата. Недолго думая Мигело направился к нему.

Одной рукой он обхватил мертвого солдата под мышки, словно умирающего боевого товарища, и дернул его вверх. Кряхтя и ругаясь, он потащил его к пушке. Пот катился по нему градом, и липкая одежда стала похожа на вторую кожу. У двери послышались толчки. Оставшиеся солдаты пытались вытолкать тело своего погибшего товарища внутрь и вновь открыть проход.

Мигело пошатнулся. Жара давила ему на виски, и он начал бояться, что вот-вот потеряет сознание. Подойдя к пушке, он несколько раз быстро вздохнул и со всей силы дернул тело солдата вверх, пытаясь закинуть его на основание орудия. Против его самых смелых ожиданий, ему это удалось с первого раза.

Безжизненное тело повисло на раскаленном корпусе, и Мигело в нос ударил запах мяса на сковородке. Раздалось зловещее шипение, и тело солдата начало неприятно растекаться по горячей поверхности. Пушка слегка просела вбок и вниз.

Со стороны двери раздалось несколько ударов, и тело второго солдата вывалилось внутрь, словно пробка, выбитая из бутылки. На секунду все стихло. Солдаты готовились к новой атаке. Мигело пустил несколько предупредительных выстрелов в низкий проход. Затем он опять заглянул в дуло, чтобы сориентироваться. В лицо ему пахнуло таким жаром, что Мигело решил, что при следующей попытке его глаза вытекут наружу. К горлу подступила тошнота.

Мигело взялся за тело солдата, которое было уже плотно прижарено к поверхности, и попытался повернуть орудие в первоначальное положение. Его руки обдало горячим жаром, и кожа на ладонях тут же пошла пузырями.

Пушка начала вращаться с угрожающим скрежетом. В проходе появилась фигура солдата, который быстрым рывком втянул себя внутрь и тут же откатился в сторону, освобождая место следующему. Решили идти напролом. Взять количеством. Мигело стал стрелять без разбора.

Вдруг в пушке что-то загудело. Жар, казалось, сразу усилился в несколько раз. Кожа на лице мертвого солдата закипела и неприятно вздулась. Мигело закрыл глаза, не в силах больше смотреть. Он несколько раз выстрелил вслепую туда, где, по его ощущениям, должны были находиться солдаты противника. Внезапно закрытые веки окрасились в ярко-красный цвет. Мигело успел зафиксировать начало какого-то оглушительного звука.

А потом наступила тишина. Навсегда.

Около десятка тархонтов перешли через врата портала и встали живым коридором. Они приняли боевые стойки и начали оглядываться по сторонам, готовые в любой момент защитить своего хозяина и живого бога. Эль-Нат двинулся вперед в сопровождении других алиотов, своих старых и верных союзников еще со времен «Меча и пламени».

Аран отметил про себя, что тысячи лет эволюции не прошли даром для тархонтов. Он помнил их гораздо более дикими созданиями, которые вряд ли могли выполнять роль телохранителей. Авангард Эль-Ната производил совершенно иное впечатление. Они действовали согласованно и явно прошли какую-то подготовку. Это скорее похоже на спецподразделение, вроде спецотряда этого Макхэква. И как же ему все-таки удалось бежать?

Вдруг Аран заметил, что в руках тархонты держали никакие не топоры, а огромные пулеметы. Так, так, так. Значит, ты предпочел мне кое-чего не говорить. И послал мне сюда на подмогу этих клоунов с топорами. Что-то ты темнишь, мой дорогой друг.

Эль-Нат двигался вперед с надменной усмешкой на лице. На нем самом и на его товарищах были толстые черные плащи, и Аран вдруг понял, что они, видимо, тоже были сделаны из каладия. Эль-Нат был готов ко всему. Да только к чему? Какой у него план? Есть ли в этом плане место для меня?

Эль-Нат приблизился вплотную к границе между мирами и остановился, наслаждаясь моментом. Вдруг спокойное выражение слетело с его лица. Он с ужасом уставился куда-то вверх в сторону корабля и резким движением снял с пояса закрытый шлем и быстро надел его на голову. Его сопровождающие сделали то же самое. Тархонты подняли пулеметы в сторону корабля и быстро перегруппировались, закрывая собой своего господина. Аран увидел, как Эль-Нат сел на землю и накрылся своей черной накидкой из тонких каладиевых пластин, словно черная чешуйчатая черепаха.

Аран обернулся назад и посмотрел в сторону корабля. Бездарные идиоты. Некомпетентные болваны. Аваки, я тебя переоценил. А тебя, Макхэкв, недо… Незаконченная мысль так и повисла на полуслове у него в голове. Одно из противокосмических орудий корабля горело раскаленным красно-белым светом.

В следующую секунду вокруг него образовалось белое облако, такое яркое, что в действительности оно не было белым, оно вообще не имело цвета, являясь по своей сути чистой горячей энергией. Это облако зависло у дула на долю секунды и резко понеслось на Арана толстым горящим лучом. Сначала Арану показалось, что пушка была наведена не совсем точно и смертельный луч отклонится в сторону, но в следующий миг ослепляющая белизна накрыла его с ног до головы.

Тело Арана стало похоже на тень, которая случайно оказалась на пути чистого воплощения света. Черная тень стала серой, потом приобрела едва уловимый кремовый оттенок и исчезла, не оставив после себя ни пыли, ни даже кучки золы.

Мы проиграли. Мы проиграли. Мы проиграли. Эта мысль была похожа на круглый высокий барабан, который крутился у Ксермета в голове. Какой стороной он бы ни поворачивался к его сознанию, суть все время оставалась неизменной. Мы проиграли. Мы проиграли. Мы проиграли.

Ксермет сжимал руками Айтану, сам не зная зачем. Он прекрасно понимал, что перед ним больше не та милая девочка, которую они приютили в своем батальоне, а страшный монстр, одержимый демонами. И тем не менее он не мог заставить себя убить ее. По крайней мере пока.

Когда она появилась неизвестно откуда и кинулась на него, отбросив обратно в кабину ровера, Ксермет сумел вывернуться и прижать ее к сиденью. Едва он хотел довершить начатое и свернуть ей шею, как вдруг понял, кто находится перед ним.

Безумные начали сжимать кольцо вокруг них, а несколько тархонтов устремились к их роверу, и у хранителя сдали нервы. Андрей пустился в бегство, увозя Ксермета все дальше и дальше от портала, все дальше от сфер, все дальше от последней возможности спасти мир. Теперь уже было все равно. Возможность была упущена, эффект неожиданности сошел на нет, второй возможности уже не будет. Мы проиграли. Мы проиграли. Мы проиграли.

Ксермет надавил Айтане на шею. Она извивалась и рычала у него в объятиях, пытаясь вырваться, пытаясь подобраться к его горлу и разорвать его зубами в клочья.

Андрей повернул ровер в сторону, и Ксермет увидел в окно врата Великого Тоннеля. Былины и легенды оживали у него на глазах, но вместо сказаний о славных днях процветания разных миров перед ним разворачивалось представление апокалипсиса. Тоннель был открыт.

Наружу выбежало несколько тархонтов. Они остановились перед порталом, явно защищая кого-то от возможных неприятностей. Кого-то важного. Быть может, самого Эль-Ната. Теперь все равно кого. Мы проиграли. Мы проиграли. Мы проиграли.

Айтана в его руках почти перестала дергаться и лишь издавала какие-то плохо различимые звуки. Ксермет почувствовал непреодолимую усталость и безразличие к дальнейшему развитию событий. Он ослабил хватку на горле Айтаны, и она бессильно стекла на пол кабины. Она больше не сопротивлялась и не пыталась напасть на него. Было такое ощущение, что силы оставили ее тоже. Потому что теперь было уже все равно. Ничего уже не изменить. Мы проиграли. Мы проиграли. Мы проиграли.

На темном корпусе заколдованного замка, который долгие годы был погребен под землей и теперь неизвестно какими дьявольскими силами извергнут из ее недр на поверхность, вдруг загорелась вспышка нестерпимо яркого света. Она возникла посреди темной ночи из ниоткуда, как будто сам Алатфар не смог больше оставаться в стороне, нарушил свой собственный завет и вмешался наконец в дела людей.

Вспышка превратилась в длинный луч, который ударил во врата Великого Тоннеля прямо над порталом. За светом последовал оглушительный звук. Вся долина загорелась белым ослепительным светом. Ксермет увидел, как массивные фигуры тархонтов разлетелись в разные стороны, словно щепки под ударом топора.

Врата тоннеля накалились, словно кусок металла на наковальне. Они стали похожи на пламя огромной свечи. В следующий момент портал разлетелся на куски, словно стеклянный сосуд, брошенный в открытый огонь. Свет брызнул в разные стороны, сметая все на своем пути. Ксермет инстинктивно поднял руку к лицу. В следующую секунду свет оказался повсюду, и Ксермет почувствовал, как колеса ровера оторвались от земли.