Ножовка в руках Андрея начала предательски подрагивать. Зубцы пилы изрядно затупились, и процесс сильно замедлился. Видимо, этот инструмент был все-таки рассчитан исключительно на человеческие кости.

Рука Андрея онемела и легко подрагивала от прилагаемых усилий. Андрей не останавливался и продолжал водить ножовкой из стороны в сторону с фанатичным остервенением. Руки Макхэква и одна нога уже были свободны. Оставался один-единственный винт, которым кандалы на его левой ноге крепились к ножке стула, и, как это обычно бывает, последний винт отказывался сдаваться.

Андрей видел глубокую прорезь в его металлической поверхности, но вот уже несколько минут эта прорезь не становилась глубже. Андрей вытащил ножовку и посмотрел на лезвие. Большинство зубцов превратились из острых пиков Гималаев в пологие склоны Уральских гор, и Андрей с горечью отметил, что теперь этой ножовкой можно с успехом распилить разве что масло.

Макхэкв беспомощно наблюдал за происходящим с высоты своего места. Это бездействие давалось ему едва ли не с бо́льшим трудом, чем Андрею его механический труд.

После секундной паузы Андрей надавил на ножовку с новыми силами. Она громко взвизгнула и вылетела из паза со стороны ручки. Андрей и Макхэкв издали разочарованные возгласы, состоящие практически из одних ругательств. Несмотря на то что смысл сказанного был очевиден для них обоих и без перевода, Полиглот-5000 услужливо продублировал сказанное.

Андрей и Макхэкв посмотрели друг на друга. Андрей начал прилаживать лезвие ножовки на место, но болт, который держал его, начал прокручиваться на месте. Резьба была сорвана. Взгляд Макхэква упал на увесистый молоток, который Андрей оставил лежать в проходе.

– Андрей, немного осталось, попробуй молотом этот штырь доломать.

Андрей неуверенно взял в руки тяжелую кувалду.

– Так можно и полноги разнести.

– А ты бей аккуратнее, прицельно. От синяка на ноге еще никто не умирал. У нас есть проблемы поважнее.

Андрей взял молот в обе руки и начал медленно намечать траекторию удара, пытаясь прицелиться получше и довести движение до автоматизма. Ударная поверхность молота была размером с кулак, и было непросто рассчитать удар так, чтобы он пришелся исключительно по металлической поверхности кандалов, не задев ноги Макхэква.

В конце концов Андрей набрался смелости, глубоко вдохнул и со всей силы опустил молот вниз. Макхэкв взвыл от боли, и в следующую секунду он оказался на коленях на полу. Макхэкв обхватил ногу руками и принялся тихо покачиваться из стороны в сторону, прикрыв глаза и медленно шевеля губами.

Андрей испуганно смотрел на него.

– Ты как?

– В порядке, – выдавил из себя Макхэкв.

Он медленно поднялся на ноги, опираясь рукой о стол. Затем осторожно пощупал ушибленной ногой пол и наконец решился опереться на нее полностью. Сделал несколько шагов, дергая верхней губой от боли.

– Нормально, идти могу. Давай выбираться отсюда.

Ксермет оглядел свою новоиспеченную армию. Некий ехидный голос внутри подсказывал ему, что с такими солдатами это будет его последний военный поход. История всех пленников, которых ему удалось освободить из заточения, была одной и той же. Люди в черном появились в их деревне (как правило, удаленной) на повозке без лошадей, убили несколько человек с помощью какой-то магии на расстоянии, согнали всех жителей в кучу, угрожая им дальнейшей расправой, а потом затолкали в повозку столько народу, сколько туда могло войти, особенно не разбираясь, кого взять с собой, а кого оставить.

Затем было несколько дней в дороге, в полной темноте. По прибытии в Арар их всех приводили сюда, в эту комнату, распихивали по странным лежачим камерам, которые были отделены от коридора прозрачными дверцами. Каждый день люди в черном возвращались, забирали человек десять и куда-то уводили. Никто из пленников никогда не возвращался обратно.

Зал, в котором находились камеры, был огромен. В общей сложности здесь было девятнадцать рядов с ячейками, разделенных узкими коридорами. Каждый такой стеллаж был около двухсот локтей в длину. Таким образом, по приблизительным оценкам Ксермета, здесь можно было держать в одиночном заточении целый легион королевской армии. Большинство ячеек были маленькими, но имелось также несколько ячеек побольше и две совсем большие, размером с целую комнату. Видимо, для простых солдат? Общая камера?

Когда Ксермет и его спутники обнаружили, что в некоторых камерах находятся пленники, их первым импульсом было попробовать разбить прозрачные двери. Однако материал, который казался таким хрупким, никакому физическому воздействию не поддавался.

Тогда Ксермет вспомнил про то, как странный треугольный предмет в арсенале убитого им солдата без труда смог открыть узлы в нити, которая связывала их за шеи. Тогда Ксермет начал по очереди подносить к прозрачной двери другие вещи, которые он нашел в карманах солдата, пытаясь найти какое-нибудь отверстие, хоть отдаленно напоминающее замочную скважину.

Когда он прижал к двери маленький черный предмет округлой формы, гладкая поверхность перед ним вдруг на секунду вспыхнула синим светом и отъехала в сторону. Лысеющий мужчина средних лет, который находился внутри, уставился на Ксермета испуганными глазами, очевидно не в силах понять, что ему стоит ожидать от подобного развития событий.

– Свои, расслабься, – сказал Ксермет и протянул ему руку, помогая выбраться из камеры.

– Слава Алатфару, – прошептал мужчина, однако продолжил недоверчиво оглядываться по сторонам.

В общей сложности в камерах оказалось около полусотни пленников.

– Я – дедж Ксермет, – обратился он к своей аудитории.

Ксермет впервые за долгие годы назвал свое имя вместе с титулом отца, сам того от себя не ожидая. Он никогда не был излишне скромен, но и не старался обычно произвести впечатление. Однако именно в этот момент ему показалось очень важным дать этим людям всю уверенность, которая только возможна. Король был мертв, Аниго тоже, и скрывать свое родство не имело больше никакого смысла.

– Сын деджа Зандра, правителя Саифии. И командир объединенных сил гакрукской и акамарской армий.

О том, сколько именно человек оставалось под его командованием, он предпочел не упоминать.

По толпе разнесся оживленный ропот, как будто дворянские и военные титулы Ксермета сами по себе делали его неуязвимым сверхчеловеком, рядом с которым ничего уже было не страшно.

– Наша родина лежит в руинах, а враг наш силен и безжалостен. И сегодня пришло время решающей битвы. Темные маги собираются открыть врата в преисподнюю, чтобы выпустить демонов из нижних миров. Аран, советник нашего короля, виновный в гибели большей части нашей армии и в разрушении наших городов и сел, стоит за всем этим. За образом мудрого помощника все эти годы скрывалась личина темного мага и злодея, напустившего орды безумных на наши земли. Еще минуту назад вы были его пленниками. Теперь вы – воины. Каждый из вас. Только вы способны остановить его. И главное наше преимущество – это внезапность, ведь мы находимся в самом сердце этого заколдованного замка.

– И каков наш план? – послышался возглас из толпы.

Ксермет был застигнут врасплох. Кроме пламенной речи, реального плана в его арсенале не было.

– Мы сначала выбираться отсюда, – донесся хриплый голос откуда-то сзади.

Все глаза устремились к входу в зал. Пока Ксермет произносил свою речь, никто не заметил, как в проходе появился рослый кочевник. С ним рядом стоял странного вида юноша с очень светлой кожей, одетый в синие штаны непривычного покроя и серую рубаху с надписями на неизвестном языке на груди.

Ксермет вовремя справился с замешательством и продолжил, как будто он все это время ожидал их появления.

– Прошу любить и жаловать, это мой друг, Макхэкв, старейший шаман кочевых племен, который долгое время изучал темную магию.

По толпе пронеслись испуганные возгласы. Несколько человек начали энергично креститься, другие сделали шаг назад.

– Спокойствие, спокойствие, друзья мои, – повысил голос Ксермет, пытаясь вернуть себе внимание слушателей. – Досточтимый шаман ни разу не применял темную магию во вред и занимался ею исключительно с целью эффективно противодействовать черным магам. Он не раз доказал свою преданность королю и лично мне. Поэтому призываю вас уважать его и всячески ему содействовать! Это понятно?

Собравшиеся оправились от первоначального шока и утвердительно закивали.

– Вместе с ним Андрей. – Ксермет на секунду задумался, не зная, как бы посолиднее представить этого мальчишку, в полезных умениях которого у него были большие сомнения. – Он пришел из пятого мира, с Терры, чтобы помочь нам в нашей борьбе.

Толпа, еще не успевшая толком отойти от представления Макхэква, опять впала в ступор от неожиданности. Ксермет понял, что теперь они готовы на все, нужно только направить их энергию в нужное русло. Теперь они видели рядом с собой не просто людей, но главнокомандующего армией короля, всесильного шамана и пришельца из высшего мира. Теперь они были уверены, что у них есть шанс.

– Всем приготовиться, через несколько минут мы выдвигаемся!

Ксермет поднес руку к груди и вскинул ее в воздух.

– Да здравствует Гакруксия!

– Ура-а-а! – разнеслось по залу.

Никто особо не знал, как и к чему надо готовиться, но все сразу замельтешили, активно переговариваясь друг с другом и переходя с места на место с видом полного знания дела.

Ксермет подошел к Макхэкву и Андрею.

– Я очень надеюсь, что у тебя есть план, – сказал он Макхэкву без преамбулы, даже не пытаясь выяснить подробности их загадочного появления.

– Ты у нас быть великий оратор и организатор, не я, – сказал Макхэкв с кривой улыбкой.

Заметив легкую панику в глазах Ксермета, Макхэкв принял серьезный вид.

– Есть план, Ксермет, у меня есть. Мы находиться в отсеке звездолета, предназначенном для сбора образцов инопланетной фауны.

Ксермет непонимающе скривил лицо, как будто он ослышался. Макхэкв на секунду закрыл глаза и глубоко вздохнул. Полиглот-5000 тут же передал Андрею мысленный ответ Макхэква на его только в мыслях заданный вопрос. Нет, звездолет находится не на орбите и не в космосе. Он на земле и никуда лететь не собирается.

– Я иметь в виду, мы находиться в складских помещениях замка, – сказал он вслух, обращаясь преимущественно к Ксермету. – Эти ячейки, из которых ты освобождать пленников, изначально предназначаться для разведения животных. Верить ты мне или нет, но это своего рода ферма.

Это своего рода лаборатория, пронеслось в голове у Андрея дополнительное пояснение. Ячейки поддерживают нужную температуру для каждого неизвестного вида и обеспечивают животных пищей, полное самообеспечение. Таким образом можно было проводить эксперименты и в короткие сроки изучить образцы неизвестного животного мира.

– Большая дверь рядом вести на аналогичную растительную ферму. Двери поменьше – это временные комнаты обслуги.

Корабль способен сам контролировать все процессы, поэтому каюты обслуживающего персонала – это скорее формальность для редких внештатных ситуаций. Аран, как ты и сам знаешь, переоборудовал их под камеры для особо важных заключенных. Можешь гордиться.

– Ты наверняка проходить по пути сюда через большую круглую дверь. Она отделять фермы от других складских помещений на этом этаже. Она очень прочная, чтобы защищать закрома замка от проникновения. И она герметично закрыта. Предполагалось, что на колонизуемых планетах есть шанс встретить местных животных, пригодных для пищи. Однако животные должны были пройти определенный карантин. Эта дверь должна была изолировать отсек в случае нештатных ситуаций, которые могли потенциально быть спровоцированы плохо изученными инопланетными видами. Открыть ее у нас нет никаких шансов, так как засовы на ней защищать мощнейшая черная магия.

Дверь, по всей видимости, переведена в ручной режим и открывается только по команде из центральной рубки.

– Но я общаться с духами моих предков, и они открывать мне, где находится потайной ход, через который мы сможем выбираться на другую сторону.

Я до мельчайших деталей знаю план этого корабля, и здесь есть вентиляционная шахта. По ней мы сможем перебраться на другую сторону, а оттуда есть лифт на верхние ярусы.

– Когда выбираться на другую сторону, мы мочь оттуда подняться на верхние этажи замка. Я думать, что Аран сейчас начал открывать ворота Великого Тоннеля в мир демонов. Ему понадобится несколько часов, пока они быть готовы к воздействию заклинаний. Тогда он помещать все семь облачных сфер в ворота. Сферы усиливать заклинания, и проход открываться. Если мы не остановить его, то тархонты беспрепятственно проходить в этот мир. И тогда мы проиграть войну.

Аран сейчас развертывает модуль, который в состоянии пронзить пространственно-временной континуум. Облачные сферы – это мощнейшие источники энергии, известные нашей цивилизации. Это своего рода аккумуляторы, которые будут поддерживать проход открытым. В каждой сфере заключена первозданная галактика, которая настолько стара, что уже закончила свое расширение после большого взрыва и теперь сужается до состояния квантового нуля. В общем, это как ваша атомная электростанция, только в невообразимое количество раз мощнее.

– Как бы то ни было, нам сначала надо будет пробраться в оружейную комнату и завладеть дальнобойным оружием. Без него нам долго не продержаться.

Ксермет вытащил из кармана пистолет, который он забрал у убитого им солдата.

– Оно не работает, – сказал он с понурым видом.

Глаза Макхэква загорелись.

– А вот это уже лучше, чем ничего. Его нужно сначала разблокировать.

– В смысле?

– Ну это как достать меч из ножен.

Макхэкв взял пистолет в руку и провел большим пальцем сверху вниз по тыльной части рукоятки. Пистолет ответил легкой вибрацией.

– Теперь он готов к использованию. Чтобы не стрелять себе в ногу случайно, надо снова провести здесь пальцем, но вверх.

Макхэкв продемонстрировал сказанное.

– После того как мы завладевать оружием… Хотя этого нам еще надо достигать. За мной, веди свою армию.

Мигело устало сидел на железном полу, облокотившись спиной на стену. Толстый изгиб трубы больно упирался ему в спину, но он нарочно не обращал на него внимания. Он старался не шевелиться и даже громко не дышать, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Несмотря на это, все взоры были обращены на него. Никто из пленников, оказавшихся с ним в связке по эту сторону двери, не решался ничего сказать, хотя на лице каждого из них застыл невысказанный вопрос: что мы будем делать теперь?

Нож, которым Мигело убил их надзирателя, сгодился им лишь для того, чтобы разрезать веревку. На это у них ушло больше часа. После этого единственное оружие, которое было в их распоряжении, оказалось бесполезным. Привычных замков, которые при должной подготовке могли быть открыты при помощи лезвия, на дверях не было.

Коридор, в котором они оказались, никуда не вел. Он расходился в две стороны и с каждой стороны упирался в огромную круглую дверь. Одна из них закрылась у них перед самым носом, а вторая никогда и не открывалась.

Уже через пару минут Мигело стало ясно, что если эту дверь и можно было открыть силой, то для этого ему понадобилось бы по меньшей мере стенобитное орудие и порядка полусотни крепких солдат. Ни того, ни другого в его распоряжении не было. Положа руку на сердце, он сомневался в удачном исходе, даже если бы у него было и то, и другое.

Дверь, через которую они сюда спустились, оказалась ничуть не лучше. Она хоть и не выглядела так брутально, как две другие, но надежды взять ее силой было все так же мало. Дверь была около десяти локтей в ширину и имела настолько гладкую поверхность, что в ней можно было увидеть собственное отражение. На самом деле она состояла из двух створок. В том месте, где они сходились вместе, можно было различить едва заметную щель. Но края были настолько гладкими и соединены настолько плотно, что Мигело не удалось просунуть лезвие ножа между ними ни на ноготь.

Никакого видимого замка, удерживающего их вместе, не было. Мигело прикрыл глаза и от безысходности начал вспоминать свою последнюю удачную битву. Штурм неприступного замка, в котором скрывался цефейский князь. Тот замок казался неуязвимым, но правила игры были понятны. Враг был внутри, между ними высились каменные стены и зиял глубокий ров. Задачу решить было сложно, но все инструменты, необходимые для ее решения, были в наличии. Стенам можно было противопоставить осадные лестницы, рву – навесной мост. Что можно было противопоставить заколдованным дверям, Мигело не знал.

Он с сожалением пришел к выводу, что ничего больше не сможет сделать, и мысленно пожелал удачи Ксермету. Мигело прикрыл глаза. Через закрытые веки до его сознания красными всполохами долетало мигание вытянутой лампы на потолке.

Внезапно в конце коридора послышался шум. Мигело встрепенулся. Он приложил палец к губам, призывая остальных вести себя тихо. Мигело прислушался. До него донеслись далекие сдавленные голоса, которые исходили откуда-то из стен. Мигело осторожно двинулся на звуки. Если он мог слышать людей в соседней комнате, значит, где-то было отверстие или, еще того лучше, потайной проход.

Остальные тоже встали на ноги. Мигело увидел, как оживились их лица и сжались кулаки. После долгого бездействия даже самые робкие из них были теперь готовы на все, чтобы выбраться отсюда.

Мигело отвел руку за спину и помахал в сторону, призывая остальных держаться позади. Звуки доносились откуда-то от круглой двери, что было само по себе странно. Когда она закрылась, Мигело пытался докричаться до Ксермета, но дверь поглощала любой шум, словно губка воду.

Голоса стали громче. Слов разобрать было нельзя, но, судя по интонации, они о чем-то спорили или пытались о чем-то договориться. Послышались гулкие удары, как будто били молотом по наковальне в большом просторном зале. Судя по дальнейшим чертыханиям, удары не принесли желаемого результата. Кто-то невидимый вновь шумно завозился. До Мигело донеслось несколько громких хлопков, за которыми последовало дребезжание какого-то массивного железного предмета, выбитого со своего места.

Мигело услышал сзади себя перешептывания. Он обернулся и увидел, как один из пленников указывает на квадратный выступ в потолке коридора. Он выпирал посреди сплетений труб и был закрыт неким подобием решетки, которая была настолько мелкой, что вряд ли даже самый искусный кузнец мог бы выковать такую.

– Она вспыхнула сейчас несколько раз. Там проход должен быть за ней, – сказал один из пленников.

В невидимом проходе вновь началось движение. По всей видимости, кто-то полз на животе, с трудом продвигаясь вперед. Через несколько секунд все смолкло. Мигело указал пальцем наверх и жестами призвал остальных встать на полу кругом и приготовиться атаковать любого, кто бы ни появился оттуда.

– Вот здесь находиться выход, – зазвучал утробный голос, искаженный железной перегородкой. – Оставаться где есть, я сейчас стрелять сюда, чтобы решетку выбивать.

Мигело словно молнией ударило. Он знал только одного человека с подобной манерой разговаривать. Кочевник!

– Все в стороны, отходим на безопасное расстояние.

Убеждать никого долго не пришлось. Едва они успели сделать несколько шагов назад, как вновь послышались выстрелы, решетка на потолке выгнулась, как будто крыша палатки, на которую всю ночь лил дождь.

Макхэкв выстрелил вновь, и затвор вентиляционного коридора с шумом вылетел из пазов и ударился об пол с оглушительным грохотом.

Из открывшегося отверстия вниз опустилась копна спутанных волос, вслед за которой появилось лицо кочевника. Когда Джад притащил его в лагерь без сознания несколько недель назад, Мигело и в голову не могло прийти, что наступит момент, когда он будет несказанно рад увидеть этого таинственного шамана вновь.

Мигело удрученно смотрел на то, как двери лифта разъехались в разные стороны. Внутренне он понимал, что это совсем не повод для расстройства, как раз наоборот. Однако та легкость, с которой Макхэкв открыл неприступные двери, навеяла на Мигело уныние. Он провел несколько часов, пытаясь взять эти двери силой, и в конечном итоге сдался. Если бы не чудесное появление Макхэква и Ксермета, он бы, наверное, так и умер здесь от жажды.

Мигело начал подозревать, что никакой магии не было, и это казалось ему самым обидным. Макхэкв просто коснулся незаметной панели рядом с дверьми. На ней отобразились какие-то непонятные знаки, и Макхэкв дотронулся до нескольких из них по очереди. Дело сделано.

Мигело догадывался, что речь здесь идет скорее о каком-то хитроумном устройстве, которое активировалось при помощи касаний и запускало скрытый механизм. В его голове возникла картина, на которой за каждым знаком на экране была спрятана деревянная задвижка, которая открывала доступ воде, которая, в свою очередь, падала на лопасти мельничного колеса и приводила кабину лифта в движение. Несмотря на то что это казалось ему сущей фантастикой, Мигело не исключал, что подобные механизмы могли создать обычные люди.

Умереть от того, что на дверях темницы была магическая печать, не казалось ему позорным. А вот умереть в темнице, которая была даже незапертой, это уже совсем другой разговор. Просто потому что не знал, как работает засов.

По словам Макхэква, у них были хорошие шансы пробраться в оружейную. Пока что в их распоряжении было два лучевых пистолета, которые им достались от убитых солдат. Один из них Макхэкв взял себе, а второй, к немалому удивлению Мигело, отдал Андрею. По мнению Мигело, хранитель не обладал выдающимися военными навыками, но Макхэкв явно считал иначе.

На самом деле Макхэкв заочно записал Андрея в ряды спецназа только за то, что он отчетливо представлял себе саму концепцию огнестрельного оружия. С ужасом Андрей узнал, что в этом мире не было даже банальных лука и стрел, так что поражение противника на расстоянии рассматривалось местными жителями исключительно как проявление магических сил. Если исходить из подобных предпосылок, то Андрей и вправду был лучшим стрелком в отряде.

Андрей покрутил лазерный пистолет в руках. Это оружие больше напоминало ему какой-то изогнутый кусок трубы. Такие железяки обычно были настоящим сокровищем в его детские годы. Недолго думая, откуда именно происходит подобный элемент канализации, нашедший мог использовать его в качестве космического лазерного излучателя. Теперь Андрей многое отдал бы за то, чтобы происходящее с ним оказалось просто невинной игрой.

На самом деле стрелять ему приходилось два раза в жизни во время сборов после военной кафедры. Один раз во время тренировки, которая должна была подготовить будущих офицеров к зачету, и на следующий день на самом зачете. При этом автоматной очередью требовалось поразить манекен с расстояния в двести метров. Андрей с поставленной задачей справился на «удовлетворительно», что означало в данном контексте что-то вроде «почти попал» или «несильно промахнулся».

Когда остальные защитники Отечества сделали то же самое, их пригодность к исполнению священного долга была официально зафиксирована, и на этом огнестрельная подготовка закончена. Весь их курс отправили со сборов домой на неделю раньше, чтобы они не путались под ногами и не мешали привычной жизни войсковой части. Свой опыт в стрельбе Андрей отточил позднее долгими вечерами за компьютерными играми.

Применить полученные навыки на практике ему удалось лишь однажды во время игры в пейнтбол, который его фирма организовала в качестве тимбилдинга. Мероприятие удалось на славу: часто ли в жизни представляется возможность безнаказанно поставить синяк какому-нибудь нелюбимому персонажу с работы на самом болезненном месте?

Что касается остальных, то лучше всего вооружен был Ксермет, в руках которого находился тяжелый молот из коллекции пыточных инструментов. Остальные пыточные орудия крайне ограниченно подходили для ведения боя. Несколько человек держали в руках острые иглы и клещи. Один из освобожденных пленников, тоже бывший легионер, угрожающе похлопывал по раскрытой ладони увесистым железным прутом.

Первым делом Макхэкв обыскал тело убитого солдата. Он распихал себе по карманам какие-то предметы непонятного назначения. Далее, воспользовавшись ножом Мигело, он отрезал солдату большой палец. Увидев всеобщее удивление, он лишь кивнул на знак на груди убитого солдата, как будто это все объясняло.

Мигело не понял, зачем Макхэкву понадобилось калечить мертвое тело, но спросить не отважился. Он пришел к выводу, что, возможно, таким образом Макхэкв хотел предотвратить возвращение умерщвленного духа в земное тело.

Оружейная комната находилась на следующем уровне. Когда двери лифта плавно разъехались в стороны, Макхэкв и Андрей осторожно выглянули, держа пистолеты наготове. В коридоре было пусто.

Ксермет сжал в руке тяжелый молот. Он был готов размозжить голову любого, кто бы встретился ему на пути, вместе со шлемом. Ксермет был зол и разочарован. Он до последнего надеялся, что в одной из ячеек с пленниками окажется Джад, – ведь Макхэкв сказал ему, что видел, как Джада взяли в плен. По его словам, он был ранен, но жив. Теперь у Ксермета было на один повод больше разнести здесь все к чертовой матери.

Убедившись, что никого не видно, Макхэкв подал остальным знак рукой. Против всякого здравого смысла Ксермет почувствовал легкое разочарование от того, что ему не удалось применить силу.

Вслед за Макхэквом угрюмая процессия потянулась по коридорам загадочного замка. К немалому удивлению Ксермета, кругом было пусто. Когда его привели сюда несколько часов назад с веревкой на шее, везде царило оживление и по пути им встретились десятки вооруженных солдат.

Макхэкв предположил, что все наверняка собрались в главном зале для празднования победы, позабыв про меры безопасности. С точки зрения Ксермета, это было недопустимой халатностью. Во время пиров его отец обычно, наоборот, удваивал охрану. Когда все были навеселе, осторожность не могла быть лишней.

Через несколько минут они оказались у небольшой, но крепкой на вид двери. Ксермет сжал в руке тяжелый молот, но тут же вспомнил, что здесь обычные правила игры не действуют и простой грубой силой ничего не решить.

Макхэкв подошел к двери и вытащил из кармана окровавленный палец. Он приложил его к небольшой панели возле дверного проема. Панель окрасилась в светло-голубой цвет, и дверь отъехала в сторону. Макхэкв небрежно бросил палец на пол, откинул его ногой и нырнул внутрь.

Комната была разделена на четыре части длинными рядами металлических шкафов. В каждом проходе с одной стороны находились узкие отсеки, предназначенные для одежды. Напротив каждого из них располагались подставки для оружия.

– В таких комнатах храниться оружие и форма, когда солдаты не находиться на боевом дежурстве, – констатировал Макхэкв. – Согласно уставу, оружие должно находиться здесь в свободное время, чтобы избежать потенциальных тяжелых последствий при конфликтах на личной почве.

Макхэкв обвел комнату взглядом, беззвучно шевеля губами и прикидывая приблизительное количество попавшей им в руки амуниции.

– Должно хватить на всех, – подвел он итог. – Сейчас будем учиться пользоваться волшебным оружием.

Макхэкв по-звериному осклабился в предвкушении долгожданной битвы.

Через полчаса крэш-курс по ведению боя с огнестрельным оружием был закончен. Пистолетов хватило на всех. Собравшиеся единогласно заверили Макхэква, что поняли, как ими пользоваться.

Когда Андрей наблюдал за тем, как Макхэкв учит вчерашних крестьян пользоваться «волшебной трубкой» под кодовым названием «пистолет», ему вдруг стало не по себе.

Перед ним были типичные представители средневековья, которых Андрею доводилось видеть только на экране. Увидев, как здоровые мужики заглядывают в дуло, только что сняв пистолет с предохранителя, Андрей решил для себя, что во время боя придется смотреть не только вперед, но и за спину. Опции «дружественный огонь» в этом реалити-шоу про зомби не было.

Ксермет окинул взглядом свою армию. После освобождения на лицах пленников читалась безоговорочная решимость и желание отомстить своим мучителям. Теперь же, отметил он про себя, когда у них в руках действительно оказалось оружие, они откровенно боялись того, что их ожидает впереди. Будет большой удачей, если хотя бы половина из них реально сможет выстрелить, когда понадобится. Если хоть четверть этих выстрелов действительно попадет в цель, то это будет грандиозный успех.

Ксермет почти физически чувствовал их беспокойство. Большинство пленников были обычными крестьянами, и самым страшным оружием, которое им приходилось держать в руках раньше, были вилы для укладки сена. Всегда легко было строить планы и представлять себе, как будет страдать твой враг, однако совсем непросто заставить себя эти планы осуществить. Особенно если понимаешь, что страдать, возможно, придется тебе самому.

Даже Ксермет, проведя много лет в легионе, все еще испытывал бесконтрольное беспокойство перед боем. Но главное отличие от окружавших его новоиспеченных бойцов заключалось в том, что он представлял себе грядущие битвы как будто со стороны, хладнокровно обдумывая, что в них будет делать сотник Ксермет. Это был для него как будто другой человек, который мог победить, а мог и погибнуть. Глядя на обреченные угрюмые лица своих новых боевых товарищей, Ксермет понял, что они очень отчетливо представляют себе личные последствия поражения.

Шли последние приготовления. Крестьяне обменивались друг с другом взволнованными взглядами и примеряли на себя найденные в комнате доспехи. Макхэкв заверил их, что шлемы могут выдержать несколько прямых попаданий из пистолета. Аналогичную службу готовы были сослужить и толстые пластины, встроенные в форму в районе груди и спины.

С одной стороны, это давало минимальную уверенность в себе, так как первый выстрел не обязательно должен был стать фатальным. С другой стороны, это означало, что и врагов с одного выстрела взять им не удастся.

Ксермет затянул пояс своего жилета. Он был бесконечно благодарен судьбе за то, что вновь встретил Макхэква. Было сложно сказать, откуда он знает все то, что знает. Ксермет догадывался, что шаман многого недоговаривает. Он даже не исключал возможности, что он и сам когда-то действовал на стороне темных сил или по крайней мере был вхож в их среду. Но Ксермет сейчас оказался не в том положении, чтобы быть разборчивым в выборе своих союзников.

Макхэкв, по всей видимости, был прав, и весь экипаж корабля весело праздновал конец света. Макхэкв не имел ни малейшего представления о том, сколько солдат находится на корабле, но он был уверен в одном: если уж нигде нет патрулей и все предаются веселью в обход всех мыслимых предписаний, то делают они это, скорее всего, в главном зале.

По описанию Макхэква, центральный зал был размером с поле для ежегодных рыцарских турниров и имел вытянутую форму. Он находился в верхней части корабля в самом конце верхней палубы и был сравнительно обособлен от других отсеков.

В общей сложности попасть туда можно было с трех сторон. Главный вход представлял собой двойную дверь, которая находилась на месте ворот на футбольном поле. Два входа поменьше располагались по бокам.

Основная группа под руководством Ксермета должна была ворваться в зал с главного входа и открыть стрельбу. Две группы поменьше, одна под руководством Макхэква и другая – Мигело, должны были прибыть на позицию заранее, дождаться атаки основной группы и, воспользовавшись замешательством противника, атаковать его с флангов.

Особые надежды Макхэкв возлагал на четыре гранаты, которые он нашел в оружейной комнате. Они представляли собой гладкие серые цилиндры размером с флакон шарикового дезодоранта, однако весили пару килограммов каждая.

Принцип работы был тот же самый, как и у обычной земной гранаты. Различие заключалось в том, что механической чеки у них не было и в действие они приводились движением пальца по поверхности. Макхэкв уделил особое внимание тому, чтобы все те, кто стал счастливым обладателем гранат, отточили это движение до автоматизма.

Одну гранату получил Ксермет. Он должен был забросить ее внутрь перед началом атаки. Другая граната досталась Мигело. Третья висела теперь на поясе самого Андрея, а четвертая была у Макхэква. Макхэкв определил Андрея в группу, чему Андрей откровенно радовался. Он был уверен, что вблизи кочевника его собственные шансы выбраться из этой передряги возрастали в разы.

Хотя с точки зрения всех присутствующих самой важной группой командовал Ксермет, это не совсем соответствовало действительности. Группа Макхэква должна была атаковать с правого фланга. Этим входом обычно пользовались офицеры и адмирал корабля, так как их личные каюты располагались неподалеку. Офицерский стол на больших мероприятиях обычно тоже монтировался с этой стороны, чтобы командный состав мог удалиться в свои каюты, не привлекая внимания. Макхэкв надеялся, что подобные нормы все еще соответствовали действительности.

Именно поэтому в их отряде было сразу две гранаты, чтобы повысить шансы уничтожить офицерскую верхушку.

Веселье шло полным ходом. Все должностные различия давным-давно были забыты, и офицеры панибратски обнимались с солдатами и пили с ними вино на брудершафт. Несколько особо бурно праздновавших индивидуумов уже лежали по углам без сознания. Самоочищающийся пол работал на полную мощность, всасывая пролитое вино и блевотину. Вокруг стоял такой шум, что сложно было услышать даже собеседника, находящегося в непосредственной близости.

– Представляешь, анекдот какой получился, – пытался перекричать толпу худощавый мужчина с лысыми бровями и треугольной маской на поясе. – Я тогда эти чертовы горы прочесывал с безумными, сферу искали, ну сам знаешь.

Его собеседник активно закивал, жадно отхлебывая медовуху.

– Наткнулся я там на небольшую деревушку. Ну я безумных на них наслал, как водится, перебили большинство сразу. И тут вижу мужика одного, биться типа собрался. С мечом такой даже, ты прикинь. Меч вперед выставил, а у самого колени дрожат, того гляди обмочится. И прикинь, морда у него – ну вылитый мой отчим. Очень похож. Я думаю, когда еще такой шанс представится эту скотину второй раз на тот свет отправить? Ну я уж тут по полной оторвался, слушай, короче…

Кругом царило веселье, веселье победителей. Никто из присутствующих не знал, чего конкретно ждать от завтрашнего дня. Должно было произойти что-то радостное и в то же время неимоверно страшное. Все они долгие годы готовились к пришествию демонов, и вот демоны уже стояли на пороге. Завтра ничего уже не могло быть по-прежнему, поэтому от сегодняшнего праздника все хотели получить сполна.

– А помнишь, мы тогда Аниго и его личную гвардию брали? – сказал полупьяный солдат своему товарищу, похлопывая его по плечу.

– Да разве такое забудешь – если бы не мы тогда, никакого бы сейчас пришествия демонов не было! – смачно рыгнул его собеседник и начал с аппетитом обсасывать обглоданную куриную ножку. – Это ж надо, как он тогда перепугался, тоже мне владыка мира! Я думал, он в штаны наделает, когда увидел, как мы из пистолетов его личных телохранителей поджарили.

– Да-а, такую операцию провернули. За день их до Арара на роверах доставили, мозги промыли – и обратно. Я еще никогда так быстро не водил.

Аран общего веселья не разделял: откровенно противно видеть здравомыслящих людей, опустившихся до состояния диких животных. Но сегодня ему было почти все равно.

Большинство его посвященных также не брезговали выпивкой. Азмач Алула уже мирно спал на столе, подложив себе под голову свиную ногу. Лорд Эренке и шаман Тархнеи о чем-то оживленно говорили, прерывая свою беседу лишь для того, чтобы вновь обнять друг друга и троекратно расцеловаться. Адмирал Бранаго уже давно встал из-за стола и пошел в народ, посчитав своим священным долгом выпить с каждым из солдат на брудершафт.

Единственными людьми, сохранившими способность здраво мыслить, были Анду Варажи и дебтера Аваки. Варажи в принципе не пил в силу своих религиозных убеждений. Аран до сих пор не мог понять, как человек, который знал о космических путешествиях, мог по-прежнему верить в своих древних богов и следовать их заветам. С точки же зрения самого Варажи, это не представляло никакого парадокса. В его мире история богов легко сосуществовала с историей колонизации межзвездного космоса.

Аваки же не пил просто потому, что не любил этого, как и сам Аран. Всю свою жизнь он учился чему-то новому и был убежден, что единственное осмысленное времяпрепровождение заключается в получении нового чистого знания.

– Аран, скажи мне честно, ты действительно понимаешь, как работают проходы между мирами?

– Ну как, мы же это уже обсуждали, и не раз. ПАРОМные модули являются своего рода маячками на просторах космоса. Они посылают направленные сигналы, которые могут улавливать другие такие же модули. Без облачных сфер они это могут делать со скоростью, близкой к скорости света. Облачные же сферы обладают таким запасом энергии, что могут ускорять эти сигналы в миллионы раз. Когда два модуля налаживают канал, они опять же при помощи сфер искривляют пространство-время так, что две точки во вселенной, разделенные непостижимыми расстояниями, вдруг становятся так близко друг к другу, что из одной из них можно просто взять и шагнуть в другую. Это как если согнуть лист бумаги: разные его концы вдруг соприкасаются друг с другом.

– Я не совсем это имел в виду. Ты прав, мы это уже много раз обсуждали. Я имел в виду – вот ты сам реально понимаешь, как это искривление пространства работает? Или понимаешь процесс, при помощи которого обычные люди, как ты и я, взяли и смогли заключить одни из старейших галактик вселенной, в которых эффект большого взрыва уже пошел вспять, в эти оболочки облачных сфер? Или как действительно их энергия растет экспоненциально, так что две сферы выделяют в сотни раз больше энергии, чем одна, три – чем две, и так далее, пока не будет достигнута критическая масса?

Аран задумался. Что на самом деле означало это «ты понимаешь»? Да, он знал формулу экспоненциального роста энергии. Вернее, знал, как эта формула называется, и всегда мог попросить Синти ему ее назвать. Понимал ли он в действительности природные процессы, протекающие за страницами цифр и математических символов, из которых состояла эта формула? Наверное, нет. Да, он мог объяснить действие ПАРОМного модуля на примере простых аналогий, но он никогда в жизни не смог бы построить такой модуль сам. В конце концов, он был адмиралом звездолета, а не светилом мировой науки.

– Знаешь, Аваки, вот ты долгое время верил в то, что мир сотворен Алатфаром. Ты реально понимал, как он это сделал? Как он создал звезды, миры, алиотов, Великий Тоннель? Ты просто верил поколениям богословов, которые сделали эти открытия и выводы задолго до твоего рождения. Вера не требует понимания. Вот так и я верю в теорию большого взрыва, древние галактики на пороге своего конца и в пространственно-временные искривления. Верю потому, что когда-то кто-то это, наверное, действительно понял и сумел убедить в этом остальных. И остальные верят в это, потому что мир от этого становится им более понятным. Это все субъективное восприятие реальности, Аваки. Если подумать, то для этих людей вокруг, – кивнул Аран в сторону веселящихся солдат, – разницы между религией, магией и современными технологиями просто не существует. Для них это все просто попадает в общую категорию необъяснимого. А вообще знаешь что, Аваки? Где-то через час ПАРОМный модуль закончит развертывание. Я думаю, мы достаточно уже здесь засветились. Пойдем лучше подготовим сферы? Варажи, ты с нами?

Глаза Варажи загорелись от возбуждения.

– Пойди, найди с дюжину хороших ребят, которые еще не совсем в дерьмо ужрались. Я знаю, есть такие, как бы ни было сложно в это поверить, глядя на эту массу пьяных дегенератов. И наездников приведи. Человек пять.

Варажи вскочил с места и убежал выполнять поручение.

– Вот как ты думаешь, чего он так обрадовался? – Аран вопросительно посмотрел на Аваки. – Ему чудо увидеть хочется. Посмотреть, как сферы вспыхнут, когда проход откроется. Как из ничего материализуются врата в другой мир. Как через эти врата пройдут демоны. И он сам прекрасно знает, что это не демоны никакие вовсе. И что в свечении сфер нет, по большому счету, ничего более магического, чем в горении дров в костре. Но ему все равно. Наука и магия – две стороны одной медали, мой дорогой друг.

Варажи вернулся через несколько минут, ведя за собой несколько солдат, которые спешно поправляли на себе форму, пытаясь выглядеть более презентабельно. За ними вяло волочились трое наездников. Аран скептически окинул их взглядом.

– За мной, ребята. Сегодня вы творите историю.

Ксермет увидел в конце коридора широкую двойную дверь, которая вела в центральный зал. Сомнений быть не могло. Дверь была открыта, и уже издалека слышалась музыка и пьяные крики. Описания Макхэква были идеально точными. Ксермет без труда нашел путь сюда, после того как их отряды разделились.

По пути они встретили лишь одного пьяного солдата, который самозабвенно мочился прямо в коридоре. Перед смертью он лишь успел удивленно икнуть. Он не попытался бежать или звать на помощь: в этот момент свою главную задачу он видел в том, чтобы спрятать свое достоинство обратно в штаны.

Ксермет осторожно выглянул из-за угла, чтобы оценить обстановку. До двери было около ста локтей. Коридор был достаточно широким, чтобы пять-шесть человек могли двигаться бок о бок. Даже в таких мельчайших деталях кочевник был прав. Ксермет еще раз знаками объяснил своим новоиспеченным легионерам правила формации.

Четверо крепких мужчин, элита его скромного отряда, должны были выдвинуться по команде в первый ряд. Их задача заключалась в том, чтобы войти в дверь единым фронтом и открыть стрельбу. Двое из них действительно служили в легионе, а двое других некогда были в отряде ополчения. Ксермет с удовольствием приберег бы таких солдат, он совсем не хотел делать из них пушечное мясо. Однако в остальных он не был уверен совершенно. Они просто могли развернуться и побежать назад при первых же выстрелах, прямиком навстречу их собственному атакующему отряду. Такого Ксермет допустить не мог.

Сам он должен был двигаться во второй шеренге, окруженный с флангов двумя парами крестьян. Все они не имели никакого военного опыта, но были полны патриотической решимости. Основная задача Ксермета заключалась в том, чтобы забросить гранату в самую гущу врага и нанести ему максимальный урон.

Макхэкв сказал, что за взрывом последует задымление, и это даст им возможность проникнуть чуть глубже в зал и вступить в бой. К этому моменту остальные должны были тоже подобраться к двери и проникнуть внутрь. Наконец, несколько женщин и стариков должны были остаться в начале коридора и прикрывать их от возможной атаки с тыла.

Ксермет дал команду к наступлению. Четверо легионеров побежали к двери единой шеренгой. Ксермет ринулся за ними. В его голове не осталось больше места для раздумий и сомнений. Весь успех операции теперь зависел от их скоординированных действий. Проем двери становился все ближе. Ксермет в очередной раз подивился полной уверенности противника в себе. Перед дверьми зала не было часовых. Внутри, насколько он мог судить, никто не заметил их приближения, веселье шло полным ходом дальше.

Легионеры достигли двери и остановились в дверном проеме. Они тут же открыли огонь, беспорядочно стреляя в разные стороны. Ксермет с отчаянием отметил, что один из ополченцев не смог снять пистолет с предохранителя и теперь глупо стоял живой мишенью в проходе, лихорадочно пытаясь воспроизвести нужное движение на рукоятке пистолета и привести его в действие. Второй ополченец явно стрелял поверх голов, поднимая и опуская пистолет после каждого выстрела и теряя таким образом драгоценное время между залпами.

Оба легионера делали хорошую работу. Ксермет не мог судить, насколько эффективен их огонь, но он по крайней мере видел, что они делают все именно так, как и объяснял Макхэкв. Они держали пистолеты в обеих руках. Их мышцы были расслабленны, а дула пистолетов подняты на одну линию с глазами.

Солдаты противника были явно застигнуты врасплох. Авангард Ксермета выпустил уже несколько десятков выстрелов, а ответного огня так и не последовало. Через плечи своих легионеров Ксермет увидел, как солдаты пришли в движение. По его самой скромной оценке, в зале находилось около трехсот человек.

Сам зал был поистине огромных размеров и поражал воображение. Несмотря на высоту потолков, все пространство было пустым, и гигантский полукруглый свод каким-то чудом удерживался на месте без единой колонны. Свет здесь исходил сразу со всех сторон. На стенах не было факелов (как, собственно, и нигде в этом замке), однако все бесконечное пространство было залито ровным ярким светом. Кровавый зал в Ондаре выглядел в сравнении просто неумелой потугой честолюбивого феодала скопировать великолепие столичных дворцов в своем далеком уезде.

Ксермет снял с пояса гранату и провел по ее серой холодной поверхности пальцем, пытаясь разблокировать ее. Он занес руку, чтобы метнуть гранату в зал, туда, где возле большого круглого стола скопилось наибольшее количество народу. Внезапно он почувствовал легкую вибрацию в сером цилиндре. Активация не удалась.

Дверной проем вспыхнул ярким светом, и Ксермет почувствовал, как его обдало волной горячего воздуха. Солдаты противника справились с первичным замешательством и открыли ответный огонь. В следующую секунду яркий луч света попал стоящему рядом легионеру в голову. Шлем выдержал удар, как Макхэкв и обещал, однако легионер пошатнулся и поднес руку к лицу, по-видимому пытаясь протереть глаза. Он беспомощно начал водить рукой по гладкой поверхности шлема. В следующий момент выстрел прошел через его ногу. Кровь брызнула во все стороны, и Ксермету в нос ударил тошнотворный запах паленого мяса. Легионер закричал и упал на пол.

Сзади послышались шаги арьергарда. Они не дождались взрыва гранаты и теперь бежали по длинному коридору, словно стадо овец в пасть разъяренному волку. Ксермет вновь провел пальцем по корпусу гранаты. На этот раз она утвердительно мигнула бледно-голубым светом. Ксермет швырнул гранату в самую гущу солдат противника.

Откуда-то с краю начали доноситься выстрелы. Подоспел отряд Мигело. Вдруг зал наполнился нестерпимо ярким светом, как будто кто-то только что открыл крышку магического ларца и выпустил наружу солнце. Вслед за светом последовал оглушительный звук. Ксермет никогда в жизни не слышал ничего подобного. Даже в самом сердце сражения, когда звон мечей заполнял собой все пространство. В ушах у него зазвенело, и он на миг потерял чувство равновесия и объективное ощущение реальности.

Вокруг все стало похоже на сцену из древних книг с иллюстрациями миров демонов. Ксермет беспомощно заморгал глазами. Нестерпимый свет немного ослаб, однако фигуры людей были все еще похожи на комические очертания кукол в театре теней, которые носились вокруг источника света дрожащим неистовым вихрем.

Ксермет схватился за собственный пистолет и снял его с предохранителя. Из четырех легионеров, прикрывавших его спереди, в живых осталось двое. Они ошеломленно стояли в проходе, прекратив стрельбу. Ксермет подтолкнул их вперед. Он начал было что-то говорить им, но собственный голос долетал до него откуда-то издалека, и он не мог разобрать слов, которые только что сказал. В ушах у него звенело.

Ксермет протолкал легионеров к столу поблизости и знаками указал им, чтобы они заняли позицию за ним. Он не имел ни малейшего представления, насколько эффективной была поверхность обеденных столов против выстрелов из пистолета, но выглядели они по крайней мере добротно и сделаны были из цельных кусков металла.

Остальные крестьяне ворвались в двери и хотели было последовать вслед за ним. Ксермет махнул им рукой в другую сторону, призывая занять укрытие рядом. Никто не знал, полетят ли в их сторону ответные гранаты. Крестьяне начали палить без разбора в сторону противника, особенно не целясь. Эта не совсем эффективная стратегия приносила, однако, свои плоды: Ксермет увидел, как несколько солдат упали на месте и не предприняли попыток подняться.

Ксермет тоже начал стрелять. Внезапно где-то слева взорвалась следующая граната. С интервалом в пару секунд за ней последовали еще две. Ксермет мысленно взял обратно свои слова о том, что он сегодня увидел самый яркий свет и услышал самый громкий звук.

Когда-то давным-давно его учитель дебтера Аваки рассказывал ему о строении человеческого тела. Ксермета тогда очень позабавили названия органов ушной полости. Согласно Аваки, в обычном ухе находилась целая кузница: там была некая наковальня, по которой бил молоточек, и весь этот набор звуков приводил в движение некий барабан. Теперь ему было совсем не до смеха. Кузнец в его голове сошел с ума и начал колотить кувалдой по наковальне со всей силы. От его ударов ткань на барабане натянулась до предела и была готова порваться в любой момент.

Звук взрыва каждой гранаты, казалось, не удваивал предыдущий, но увеличивал его в десятки, а то и сотни раз, словно облачные сферы, собранные вместе. В конце концов звук достиг такой силы, что он перерос в какое-то новое качество, перестав быть звуком и превратившись в некую оглушающую звенящую тишину.

Ксермет зажмурился, пытаясь избавиться от рези в глазах, перед которыми танцевали красно-оранжевые блики и черные силуэты. Боль не спешила уходить. Она сидела где-то внутри, не в самих глазных яблоках, а где-то в глубине головы.

Ксермет наконец оправился от нерешительности и вновь принялся стрелять в призрачные фигуры врагов.

Андрей никогда сам не был рьяным пацифистом, однако ему всегда претила мысль строгой иерархии подчинения и выполнения чужих приказов. Одно дело было попасть в передрягу по собственной глупости и совсем другое – по глупости своего командира. Он никогда не грезил лично принимать участие в вооруженном конфликте любого вида. Теперь он был в самом центре войны между мирами.

Макхэкв дал Андрею понять, что предполагаемого стола с офицерами перед дверью не оказалось, и наспех указал ему, куда швырять гранату. Теперь, в пылу сражения, Андрей был рад, что кто-то говорил ему, что делать.

Со стороны двух других входов уже тоже доносилась стрельба. Солдаты были явно захвачены врасплох и не ожидали атаки. Андрей примостился у стола рядом с Макхэквом и принялся стрелять. Сначала он пребывал в счастливой эйфории и надеялся на то, что им удастся справиться с противником без ответных выстрелов. Этой мечте не суждено было сбыться.

После первичного замешательства солдаты наконец пришли в себя и открыли ответный огонь. Выстрелы лазерных пистолетов замелькали в непосредственной близости от Андрея. Он с ужасом увидел, как несколько крестьян, ворвавшихся в центральный зал вместе с ним, упали на пол замертво. Шлем одного из них разлетелся вдребезги, и от его головы осталась лишь обгорелая головешка.

Второму крестьянину повезло меньше. Лазерный луч прошел через боковую часть живота. Он беспомощно сидел на полу, корчась от боли и истошно крича. Его кишки вывалились наружу, забрызгав пол кипящей кровью. Они были черного цвета пережаренного мяса. Внезапно в полу открылись небольшие отверстия, и кровь начала втягиваться в пол вместе с ошметками мяса, вытягивая из несчастного рваные внутренности. Страшный крик, который вырвался из его уст, заглушил собой даже взрывы гранат.

Внезапно все происходящее утратило для Андрея свою киношную составляющую, и ему очень отчетливо стала ясна цена малейшей ошибки. Одно неосторожное движение могло теперь означать разницу между жизнью и вечной беззвучной тьмой.

Справа от Андрея солдаты начали перегруппировываться и разделились на две части. Та группа, что осталась позади, непрестанно стреляла в их сторону, не давая поднять головы. Тем временем вторая группа пыталась подобраться ближе, пригибаясь и перебегая от укрытия к укрытию. Солдаты, оказавшиеся в центре зала, отступали в их сторону под натиском отрядов Ксермета и Мигело.

Андрей с тоской посмотрел на дверной проем, затянутый легким облаком дыма. Как будто читая его мысли, один из крестьян бросился наутек. Едва он успел достичь проема двери, как горячий луч пронзил его сзади. Беглец упал навзничь, не успев даже понять, что с ним произошло.

Андрея начало трясти. Его руки перестали слушаться, зубы сами собой неприятно скребли друг о друга. Вдруг из дымовой завесы вынырнули несколько солдат. Они каким-то образом сумели прокрасться незамеченными откуда-то сбоку. Солдаты открыли огонь. Несколько боевых товарищей Андрея тут же упали замертво.

Андрей начал беспорядочно палить в их сторону, даже не пытаясь целиться. Из глубин его легких поднялся истошный крик. Андрей продолжал стрелять, не обращая внимания на боль в голосовых связках, которые напряглись до предела и того и гляди готовы были лопнуть. Его крик утонул в общей суматохе и звуках сражения.

Макхэкв сразу же пришел ему на помощь, ловко уложив троих нападавших меткими выстрелами в шею. Беспорядочная стрельба Андрея тоже принесла свои плоды. Один из нападавших был убит, другой – тяжело ранен.

Внезапно с той же стороны на них начала надвигаться следующая группа, на этот раз гораздо большего размера. Андрей выставил пистолет вперед, приготовившись к своему последнему бою. Несколько крестьян из его отряда открыли стрельбу, и двое или трое нападавших упали замертво. Их противники начали стрелять в ответ, и шипящий огонь лазеров несколько раз ударился об пол в опасной близости.

Макхэкв первым понял, что происходит, и замахал руками. Он пытался что-то выкрикивать, но в сложившейся ситуации это было бесполезной тратой усилий.

И тут Андрей увидел Ксермета, который махал Макхэкву в ответ.

– Свои. Свои. Свои, – начал повторять Андрей, словно мантру. – Полдела сделано, половина зала под нашим контролем.

Приход подмоги сильно улучшил моральный дух. Единым фронтом они начали наступать на врага. Несмотря на огонь прикрытия, солдатам из правой части зала так и не удалось обойти их группу с фланга. Остаток экипажа был окружен и зажат в угол. Андрей слабо улыбнулся самому себе. Сегодня у праздника еще оставались шансы прийти и на его улицу.