Лунный свет едва пробивался из-за черных туч, застлавших ночное небо толстым ватным одеялом. Темная вода реки с шумом уносилась вдаль, оставляя позади молчаливую долину с притаившимся в ее центре проклятым городом.

Ксермет на четвереньках выбрался на берег, стер с лица холодную воду и посмотрел на мрачные очертания Арара. Затаившаяся угроза скрывалась в каждой линии черной махины, но сейчас Ксермета волновало совсем другое: город остался гораздо выше по течению, чем они запланировали. Вернее, течение оказалось гораздо сильнее. Ксермет с раздражением сплюнул воду на землю. Где-то недалеко послышался всплеск и тихое чертыхание, и Ксермет понял, что Мигело тоже выбрался на берег.

План Ксермету изначально не нравился. Теперь, когда все пошло не так с самого начала, на душе у него стало особенно противно. Течение реки снесло их на добрые полверсты дальше, чем предполагалось, а это означало, что они не успеют прибыть на позиции вовремя.

– Чертова река, – раздался из темноты приглушенный голос и с трудом сдерживаемый кашель.

Ксермет прищурился и различил приближающуюся к нему фигуру Мигело. Ночь выдалась действительно темная, хоть с этим повезло. Мигело подошел к Ксермету вплотную и беззлобно пнул его ногой.

– Ну чего расселся, торопиться надо, давай поднимайся и пошли.

Ксермет встал, и они осторожно направились в сторону восточной окраины города, постоянно пригибаясь и оглядываясь. Никто не мог предугадать, откуда внезапно могут появиться безумные или, еще того хуже, тархонты.

За последние несколько дней эти огромные чудовища прочесали все окрестности Арара, с каждым днем удаляясь все дальше и дальше, неизменно расширяя площадь поисков. Безумные везде следовали за ними по пятам, как будто этим черным махинам могла понадобиться чья-то помощь.

Спастись Ксермету с товарищами удалось буквально чудом. И чудо это в очередной раз совершил Макхэкв. Ксермет все больше и больше убеждался, что в королевстве они ничего не знали о кочевых племенах бескрайних степей и всегда сильно недооценивали их.

Ксермет до сих пор не мог ответить себе на вопрос, что было источником магии Макхэква. Она явно не могла исходить от Алатфара, ведь тогда бы и их священники обладали ею. Не мог же Алатфар наделить такими способностями язычников и не даровать их истинным верующим. Источником такой могущественной магии не могли быть и языческие идолы кочевников, ведь они были просто бездушными истуканами, а нет бога, кроме Алатфара, да осветят звезды путь его.

Сам Макхэкв уверял, что он черпает магические силы от духов своих предков. Версия, конечно, допустимая, но не слишком правдоподобная. Насколько Ксермету было известно, душам язычников не открывается путь на небо, и они не становятся звездами на небосклоне. Ксермет не был до конца уверен, что же именно происходило с такими душами, но опять же сам он не получал никакой ощутимой помощи от своих предков, кроме разве что звездного света по ночам. Поэтому допустить, что языческие предки Макхэква обладали бо́льшими силами, чем взлетевшие на небо его собственные прародители, Ксермет не мог.

Значит, оставалась всего одна возможность: магия Макхэква черпала свои силы в тех же черных недрах мироздания, что и нечистая магия наездников и их темной армии. Но ведь Макхэкв не раз уже спасал их от верной гибели, а это вряд ли удалось бы ему без своих заклинаний.

Соответственно возникал неразрешимый парадокс, который мучил Ксермета уже несколько недель. Получалось, что Макхэкв использовал черную магию в благих целях. А если так, то была ли эта магия черной? Важны ли средства при достижении цели, если эта цель благая?

Следуя подобной цепочке рассуждений, можно было зайти очень далеко, вплоть до того, что вся магия исходит от самого Алатфара и сама она по своей сути нейтральна, а уже люди, ну или демоны, выбирают, как ее применить. Но тогда выходило, что и вся мерзость этого мира косвенно исходила от самого Алатфара, ну или хотя бы возникала при его молчаливом попустительстве. А что, если ему было просто все равно?

Обычно на этой мысли Ксермет поднимал глаза к небу, беззвучно шевелил губами, читая покаянную молитву, и пытался дальше на эту тему не рассуждать. По крайней мере с самим собой. Он с удовольствием обсудил бы подобные вопросы со своим наставником Аваки, но его давнего учителя уже давно не было рядом. А скорее всего, и в живых.

В этот раз Макхэкв фактически спас их дважды. В первый раз – когда он создал защитное поле вокруг их лагеря, и во второй раз – когда укрыл их от глаз нечистых с помощью очередного чудесного заклинания.

После ночного нападения они не ушли далеко, все еще надеясь спасти своих товарищей, попавших в плен, но уже наутро поняли свою ошибку. Они никак не ожидали, что на их поиски будут брошены такие силы противника. Тархонты за целый день прочесали несколько верст окружающего долину леса, вырубив по пути своими огромными топорами добрую половину деревьев. Кругом группами по пять-десять человек носились безумные, постоянно описывая круги и, по всей видимости, сжимая кольцо по какой-то схеме, ведомой только их невидимым кукловодам.

Когда крики безумных стали настолько близки, что дальнейшее бегство стало бессмысленным, Макхэкв вдруг свернул на лесную опушку и попросил довериться ему. В его арсенале был еще один трюк – аура-невидимка.

Однако если защитное поле в лагере выглядело как тонкий синий пузырь, то аура, придающая им невидимость, не выглядела ровно никак, то есть сама по себе была невидимой. Находясь внутри, они могли видеть друг друга и все, что находится снаружи, но сами они были скрыты от посторонних глаз.

Безумные пробежали мимо, бросая ошалевшие взгляды в их сторону. Его магия вновь сработала и вновь спасла им жизнь.

Ксермет был уверен, что, не будь с ними Макхэква, их дни были бы уже сочтены, силы противника были просто-напросто слишком велики. Тем более удивительным было то, что все это время они оставались практически на виду, даже не пытаясь бежать.

Однако у этой ауры был один существенный недостаток: площадь, на которой они были скрыты от чужих глаз, была чрезвычайно мала. В неподвижном состоянии впятером им пришлось переплестись друг с другом в тесных объятиях, словно молодым любовникам в первую ночь. В таком положении они провели несколько дней, практически не двигаясь с места, в то время как безумные и тархонты то и дело проносились мимо.

На третий день поисковых патрулей стало меньше. Большинство из них ушли в более отдаленные районы, очевидно не надеясь никого найти так близко к городу.

Именно столь маленький радиус действия невидимой ауры и привел к рождению сегодняшнего плана, который Ксермету явно не нравился, но согласился выполнять, за неимением лучшей альтернативы. Хотя Ксермет немного лукавил. Ему не нравился не столько сам план, сколько собственная роль в нем.

Согласно Макхэкву, на вершине горы в центре Арара внутри старой башни находился некий портал. Сам он его толком рассмотреть не смог, так как во время телепатического транса, когда его астральная душа вышла из тела и летала над городом, Джад огрел его по голове булыжником.

Макхэкв уверял, что больше он в подобный транс войти не мог, так как у него не осталось какого-то очень редкого ингредиента для приготовления соответствующего зелья. Учитывая то, что наверху скалы постоянно дежурил тархонт, это должен был быть не просто какой-нибудь там портал, а портал в самое сердце нексуса. Макхэкв собирался пронести в нексус все свои сферы, произнести над ними какое-то мощное заклинание и уничтожить нексус изнутри.

На основе этих нехитрых умозаключений было решено в этот самый портал проникнуть. Единственным шансом подобраться так близко незамеченными, да еще и прокрасться мимо целого тархонта, было вновь использовать невидимую ауру. Однако поле ее действия было настолько мало, что реально двигаться в нем могли от силы два человека. Одним из них был, естественно, сам Макхэкв. Вторым посчастливилось быть Джаду, который вытянул короткую палочку во время жеребьевки.

Ксермет и Мигело оказались в так называемой группе поддержки. В назначенное время они должны были подобраться к окраине города, проникнуть внутрь и затаиться. Их основная задача заключалась в том, чтобы отвлечь внимание на себя, если Макхэкв и Джад попадут в беду.

Речь шла, конечно, не о реальном нападении на врага. Они просто должны были оттянуть на себя столько безумных, сколько возможно, и бежать со всех ног прочь, прикрывая отступление Макхэква и Джада. Таким образом, при удачном стечении обстоятельств им ничего не пришлось бы делать вообще.

Ксермет был сильно недоволен доставшейся ему ролью, но возражать не стал. Джаду он доверял как самому себе и был готов прикрывать спину товарища в трудную минуту.

Еще более незавидная роль досталась Азизу. Он вынужден был остаться позади на тот случай, если вернуться не удастся никому. Теперь, когда они знали, где находится портал в нексус, эта информация не могла исчезнуть вместе с ними. Азиз долго противился, высказывая небезосновательные сомнения в целесообразности своей миссии (так ведь и армии-то не осталось в Гакруксии, кому я буду про это рассказывать?), но в конце концов согласился.

Ксермет и Мигело подошли вплотную к небольшому дому на самой окраине города. Они огляделись по сторонам и, не увидев безумных, начали осторожно продвигаться по узким улицам Арара в поисках подходящего места для укрытия.

Согласно рассказам Андрея, да пребудет с ним звездная колесница, по крышам строений можно было сравнительно легко передвигаться, в то время как безумные обычно находились исключительно на земле.

Мигело взял Ксермета за плечо и молча указал на двухэтажный дом, крыша которого вплотную прилегала к более высокому дому рядом. Балкон с обвалившимися перилами сам по себе выглядел достаточно крепко и предлагал идеальную возможность забраться наверх без особых усилий.

Не сговариваясь, они подошли ближе. Мигело чуть присел и наклонился вперед, упершись руками о стену, и подставил свою спину словно ступеньку. Ксермет встал ему на плечи, ухватился руками за балконную плиту и, подтянувшись, забрался наверх. Затем он опустился на живот и втащил Мигело на балкон. Оттуда они вместе без особых усилий залезли на крышу, а затем и на прилегающий трехэтажный дом.

Хотя этот дом и находился достаточно далеко от главной улицы, отсюда открывался хороший обзор. Ксермет и Мигело переглянулись и приготовились ждать. В их отвлекающем арсенале было несколько магических свертков размером с большой палец руки. Как объяснил Макхэкв, достаточно было лишь надломить один из них, и в небо поднимется яркий столб дыма, который, без сомнений, привлечет внимание безумных. Макхэкв назвал эти свертки «сигнальными ракетами» и добавил, что никогда не думал, что им найдется применение.

Ксермет осмотрелся повнимательнее. Узкая полоска крыш уходила от их укрытия на несколько сот локтей в сторону одной сплошной стеной.

– Мигело, я переберусь вон туда, – прошептал Ксермет, указывая рукой на здание в конце улицы, – а ты оставайся здесь. Если Макхэкву и Джаду не удастся прокрасться незамеченными и им придется убегать, то мы больше поможем им, если запустим этот дым сразу из нескольких концов города.

Мигело кивнул, и Ксермет крадучись начал двигаться в назначенную точку.

Через несколько минут ему удалось добраться до цели. Ксермет притаился за ограждением на крыше и уставился вдаль, пытаясь получше разглядеть темные улицы. Не успел он толком оценить обстановку, как ночь озарилась ярким синим светом, за которым последовали беспорядочные крики безумных, доносящиеся со всех сторон, и ответный рев тархонта.

Ночной город ожил, и по узким улицам замельтешили человеческие фигуры, которые все устремились в одном направлении. Они сливались друг с другом на поворотах в небольшие кучки, затем в группы побольше и, наконец, в единую толпу, которая, словно река, подпитываемая все новыми и новыми ручейками, стекалась к отвесной скале в центре города.

Недолго думая Ксермет надломил сверток, и с громким свистом в воздух вырвались клубы ярко-красного дыма, которые поднялись на несколько десятков локтей вверх и начали расплываться в стороны, словно огромный гриб на прозрачной тонкой ножке.

Джад шел на шаг позади Макхэква, чуть выглядывая из-за его плеча. Значительную часть обзора загораживали длинные волосы кочевника, которые висели на его голове толстыми скатанными нитями. Макхэкв двигался вперед уверенной походкой. Он даже не пытался спрятаться и не обращал на безумных особого внимания, хотя и держался от них на расстоянии.

Они вошли в город по главному мосту, словно почетные гости, ровно через полчаса после того, как Ксермет и Мигело отправились на другой берег вплавь. Безумные продолжили медленно и безучастно слоняться вокруг шаркающей походкой и не обратили на них никакого внимания.

Несмотря на события последних дней, Джаду до сих пор было трудно поверить в магическое невидимое поле, которое использовал Макхэкв. И в первую очередь именно потому, что этого поля он не видел. Как бы это абсурдно ни звучало, но Джад чувствовал бы себя намного комфортнее, если бы аура вокруг них переливалась всеми цветами радуги, словно тонкий мыльный пузырь. Ему было бы гораздо проще убедить себя, что только они двое его видят, а все остальные не видят ни пузыря, ни их самих внутри него. А так у него не было ровным счетом никакого неопровержимого доказательства, что эта аура действительно существует.

Когда они подошли к широким воротам, которые вели на главную улицу Арара, сердце у Джада похолодело. Перед воротами стояли четверо здоровенных безумных, явно отобранных не случайным образом. По своему телосложению они очень напоминали тех, которые надолго вывели Джада из строя в Зеленой долине. Джад невольно поморщился. Воспоминания были еще очень свежи, а раны на теле так до конца и не зарубцевались. Трое из них были одеты в форму легионеров, и один – в тунику цефейского воина. Они напряженно вглядывались в темноту, выискивая в ней непрошеных гостей. Эти четверо не просто бездумно смотрели, они видели. Вернее, наездник видел. Цефейский воин внезапно повернул голову и уставился прямо на Джада.

Ну все, подумал Джад, что-то там с его полем-невидимкой не сработало. Черт бы его побрал. Джад взялся за рукоять меча и приготовился обороняться, ну или, на худой конец, бежать. Макхэкв словно почувствовал спиной его движение и поднял руку вверх, призывая его успокоиться. Они сделали еще несколько шагов вперед, и Джад увидел, что цефей по-прежнему продолжает смотреть все в ту же точку, которая теперь уже была за спиной.

Макхэкв и Джад прошли через ворота в самом центре, держась как можно дальше от охранников, и направились к скале прямо по главной улице. Ветер упрямо гонял пыль под ногами, со свистом скрываясь в узких проходах между домами. Большинство безумных бесцельно слонялись по сторонам, однако Джад заметил несколько широкоплечих фигур, которые стояли не двигаясь на обочинах улицы и смотрели в сторону входа в город. Было видно, что их враги не только заняты поисковой операцией, но и подготовились к встрече непрошеных гостей.

Скала становилась все ближе и ближе, нависая над ними недвижимым бессмертным силуэтом. Джад вдруг подумал, что, будучи мальчишкой, он всегда хотел попасть сюда. Легенды про прошлое Арара и истории про его бесславное настоящее нередко были предметом разговоров во время долгих зимних вечеров.

Иногда в замок заезжали путники, которые утверждали, что им самим довелось побывать в этих руинах. Большинство из них говорили, что место это одержимо. Все они как один клялись, что видели здесь призраков и им едва удалось уйти отсюда живыми. Джада подобные истории тогда только раззадоривали: ему хотелось увидеть призрака самому, а если повезет, то сразиться с ним и победить. Но Арар был далеко, а дедж Зандр не очень-то любил праздные путешествия и еще меньше – самого Джада.

Теперь Джад решил, что нужно осторожнее выбирать свои желания, ведь некоторые из них действительно иногда сбываются. Вот он шел по этому проклятому городу у подножия тысячелетних развалин, и «призраков» было вокруг хоть отбавляй, выбирай любого. Однако ребяческого безрассудства и бахвальства на пустом месте в нем практически не осталось, и он бы сейчас предпочел скучный зимний вечер в каком-нибудь маленьком зале замка, согреваемом от сквозняков трескучим теплом камина.

Джад и Макхэкв прошли больше половины пути. У подножия скалы в темноте Джад различил небольшую арку, от которой начиналась узкая тропа наверх. Эйфория, которая охватила Джада после такого легкого входа в город, постепенно начала сходить на нет. Он вдруг понял, что если на узких ступеньках, ведущих наверх скалы, им кто-нибудь встретится, то никакая невидимая аура им не поможет избежать столкновения лоб в лоб и немедленного разоблачения.

Джаду только сейчас вдруг стала четко ясна вся безысходность их плана. Они пытались проникнуть наверх самого охраняемого места на территории, пожалуй, не только всего королевства, но и Огмы целиком. Они не знали ничего о том, что их ждет наверху, кроме того, что там им всегда готово оказать радушный прием огроменное чудище в неуязвимых доспехах.

И даже если им удастся миновать его незамеченными, никто еще не говорил, что догадка Макхэква верна и в той старой башне их действительно дожидается некий портал в самое сердце нексуса. А если он там и есть, то смогут ли они войти в него? Открыт ли он вообще? И с чего они взяли, что он ведет именно в нексус, а не, скажем, напрямую в мир демонов, где они не продержатся и секунды?

Макхэкв помахал рукой вправо, и Джад послушно сменил направление, пытаясь держаться как можно ближе к кочевнику в спасительном невидимом поле. Когда они оказались в нескольких локтях от края улицы, произошло то, чего Джад ожидал меньше всего.

Из-за угла дома вдруг появилась Айтана. Она вышла на край улицы и начала напряженно оглядываться по сторонам. Ее лицо выглядело испуганным, а руки бессильно висели вдоль тела. Слава Алатфару, спасена, пронеслось в голове у Джада. Его голова заработала на все обороты, и перед глазами пронеслась бешеная вереница беззвучных картин, сменяющих друг друга в сумасшедшем калейдоскопе.

Вот Джад дотрагивается до плеча Макхэква и указывает ему на Айтану. Они прерывают операцию и берут Айтану под спасительную защиту невидимой ауры. Вот они возвращаются вместе с ней к воротам – все это не занимает много времени, они все еще успеют, – переходят через мост и идут с ней в то место, где они должны были встретиться с Азизом. Оставив Айтану под его опекой, они вновь возвращаются в Арар. Потеряно не больше часа.

Вот они поднимаются по узкой тропе, минуют тархонта, проходят через портал и оказываются внутри нексуса. После долгой и напряженной борьбы они его уничтожают. Вокруг все горит и рушится, но в последнюю минуту им удается выпрыгнуть через полузакрытый портал из осыпающегося нексуса.

Лишенные наездников, безумные лежат мертвыми на улицах пустынного города, и они с Макхэквом возвращаются в лагерь, где встречаются с остальными.

Вот проходит время, много времени, и Джад видит себя в небольшой хижине на берегу моря. Вокруг резвятся и кричат дети, его и Айтаны, само собой, а он с довольной улыбкой поглядывает на них, проверяет рыболовные сети и принюхивается к вкусным запахам, доносящимся до него с кухни. Вот…

Джад понял, что стоит на месте. Стремительные образы его мыслей вдруг сменились до боли замедленной реальностью. Вот фигура Макхэква, все это время идущего впереди, внезапно исчезает из виду. Джад все еще четко представляет его, как он останавливается в нескольких шагах впереди, удивленно поворачивает голову назад. Его глаза расширяются, и он заносит руку вверх, не то готовясь к обороне, не то к атаке, а может, просто в невольном жесте, означающем примерно «Ты что натворил, идиот!».

Лицо Айтаны искажается и становится похожим на устрашающую маску наподобие тех, что надевают на гуляния во время праздника солнцестояния: с широко открытым ртом, через который можно смотреть по сторонам, и искривленными гротескными чертами лица. Изо рта Айтаны доносится оглушительный крик на нестерпимо высоких нотах, который, несмотря на свою почти детскую сущность, не зовет на помощь, но призывает к нападению, призывает убивать.

Со всех сторон слышится топот ног, крик Айтаны теряется среди сотен искаженных от ненависти голосов. Боковым зрением Джад видит, что кольцо вокруг него сужается и все возможные пути к бегству уже отрезаны. Откуда-то издалека слышится рев тархонта, которому вторит еще более оглушительный утробный клич с вершины скалы. Значит, по крайней мере насчет тархонта наверху Макхэкв не ошибся, отрешенно проносится в голове у Джада. Он хватается за меч, достает его из ножен и вдруг видит перед собой в воздухе хрупкую фигурку Айтаны, которая летит на него в зверином прыжке, метясь зубами в глотку.

Джад невольно отводит меч в сторону, приседает и со всей силы толкает Айтану раскрытой ладонью в бок. От его толчка ее тело меняет траекторию и на полном ходу отлетает к стоящему рядом дому. Айтана со всей силы ударяется о дверь. Дверь оказывается незаперта, и Айтана проваливается внутрь. Джад ошалело смотрит, как ее ноги неестественно изгибаются в дверном проеме, бессильно падают на пол и замирают.

Внезапно все вокруг озаряется голубым свечением. Джад видит, как гигантский пузырь переливающегося света расходится в разные стороны, сметая безумных на своем пути. При соприкосновении с ним их тела на мгновение дрожат в конвульсиях, а затем падают на землю, словно соломенные чучела, снесенные сильным ветром со своих шестов. Джад оглядывается по сторонам, пытаясь найти Макхэква, но тут же ловит себя на мысли, что шансов увидеть невидимое у него нет.

На окраине города в воздух взлетает столб красного дыма и быстро расплывается над домами. Часть безумных меняет направление и уносится прочь. Несмотря на временное затишье, Макхэкв не появляется. Немного потоптавшись на месте в нерешительности, Джад устремляется в проем между домами.

Не успев добежать до края улицы, он вдруг слышит сзади шипение. Воздух становится горячим, и его ногу пронзает нестерпимая боль, как будто на нее только что вылили чан с кипящим молоком. Джад падает на землю. Он оглядывается назад и видит, что его ботинок и штанина превратились в пепел, а на почерневшей ноге на его глазах вздуваются отвратительные круглые пузыри.

По направлению к нему медленно идет человек в черной одежде. Забрало его шлема отполировано так, что в нем отражаются окружающие предметы. В руке у него зажата короткая трость, от конца которой в ночной воздух поднимается тонкая струйка дыма.

Боль в ноге становится нестерпимой, и Джад кричит от боли, не в силах больше сдерживаться. Человек в черном подходит ближе и заносит руку с тростью для удара. Джад видит свое отражение в его шлеме, видит свои руки, поднятые вверх для защиты. Трость опускается вниз с огромной силой и с ювелирной точностью ударяет в висок. Железная. Обмякшее тело Джада замирает.

Скрепя сердце и ругаясь про себя самыми отборными словами, Макхэкв активировал свою последнюю фотонную гранату. Электрифицированные световые волны разошлись в разные стороны и накрыли безумных в видимом радиусе больше ста метров. Практически одновременно на окраине города в воздух взлетели две сигнальные ракеты, окрасив ночное небо в ярко-красный цвет.

Макхэкв так и не понял, почему Джад вдруг остановился и вышел из камуфляжного поля. Он уверенно сказал себе, что не только не может ему больше ничем помочь, но и не должен. В армии это назвали бы «неизбежными потерями». По большому счету, ему и гранату-то не нужно было тратить, потому что сам он был по-прежнему не рассекречен, а успех всей миссии стоял гораздо выше жизни отдельных солдат.

Конечно, за тысячи лет в этом мире армейская муштра постепенно уступила место эмоциям, но Макхэкв еще раз напомнил себе, что сегодня не тот случай. В его руках была последняя возможность предотвратить вторжение Эль-Ната, и он был не вправе упустить ее.

Макхэкв побежал к скале изо всех сил. За плечами у него едва заметно подпрыгивал рюкзак Андрея, которому он был несказанно рад. Это был, конечно, не настоящий эргономический армейский ранец, сшитый по меркам каждого отдельного солдата, но он все же был гораздо удобнее дорожной сумки, которую Макхэкв таскал за собой столько лет. В рюкзаке лежал энергоконцентратор с тремя сферами. Взрыв будет таким, что от «Альзирра» и пыли не останется, где бы он ни был. Кроме этого Макхэкв взял с собой еще несколько полезных устройств, которые еще оставались в его арсенале: прибор ночного видения, тепловизор, электрошокер, автоматическую ножовку. За пояс у Макхэква были заткнуты лазерный пистолет, который он забрал у одного из убитых солдат, и изогнутый нож. При этом он больше не был уверен, каким оружием он владеет лучше.

Где-то на окраине города вверх взвился еще один красный столб дыма. Ксермет и Мигело сделали свое дело. До узких ворот, ведущих на тропу, оставалось всего несколько шагов. Макхэкв остановился и приложил к глазам карманный тепловизор. За колоннами замелькали желто-красные пятна. Макхэкв пригляделся внимательнее и разглядел несколько солдат в черной форме космофлота Конфедерации и пуленепробиваемых шлемах, которые притаились у входа.

Насколько Макхэкву было известно, практически вся команда Эль-Ната осталась в мире тархонтов, а это означало, что они набирали и обучали солдат из местного населения. Черт побери, они не ограничились наездниками и магией. Особо приближенные, видимо, знали реальный расклад событий. Если, конечно, они не воспринимали лазерные пистолеты как своего рода волшебные палочки, заряженные энергией преисподней.

Солдат в общей сложности было четверо. Проход был настолько узким, что Макхэкв не мог рискнуть им воспользоваться. Кто-нибудь из солдат непременно попал бы в радиус действия камуфляжного поля и увидел бы его. Макхэкв не хотел испытывать удачу и тягаться с четырьмя вооруженными солдатами, о военной подготовке которых ему ничего не было известно.

Макхэкв надеялся, что его противник бросит все силы на то, чтобы схватить Джада и локализовать Ксермета с Мигело. Пока они поймут, что с ними был кто-то еще, ему уже, возможно, удастся проникнуть внутрь.

Макхэкв вильнул в сторону и побежал между домами к скале чуть правее от засады. Его вдруг охватило пугающее чувство дежавю. Все это уже имело место несколько тысяч лет назад. Все это уже происходило, и происходило именно с ним. Но тогда преимущество было на его стороне. Тогда город не кишел безумными, а внизу плотным кольцом стояли четыре объединенные армии. Тогда наверху скалы не было тархонта. Тогда бок о бок с ним были два проверенных товарища, с которыми он прошел несколько десятков военных кампаний за двадцать с лишним тысяч лет военной службы в спецотряде Конфедерации.

На счету их подразделения было много сражений и побед, включая многочисленные битвы с алькафрахянами и тиакитами, двумя единственными разумными цивилизациями, которых алиоты обнаружили в видимой вселенной.

Тогда как алькафрахяне едва только начали исследовать ближний космос, у тиакитов уже было несколько собственных колоний на соседних планетах. К несчастью и для тех, и для других, атмосфера этих планет как нельзя лучше подходила и для алиотов, цивилизация которых задыхалась от перенаселения и страдала от истощения ресурсов. И, тогда как жизнь алиота была неприкосновенна согласно Чартеру объединенных наций, алькафрахяне и тиакиты представляли собой лишь досадную помеху на пути прогресса и светлого будущего.

В результате всего за несколько сотен лет их миры были очищены от «обременяющих форм жизни»: такой звучный термин придумал отдел пропаганды для обозначения геноцида населения целых планет. На руинах их цивилизаций за считаные десятилетия словно на дрожжах выросли их собственные колонии. В этих кампаниях по расширению жизненного пространства Макхэкв дослужился до звания майора.

После короткого периода мира, который продлился несколько столетий, пришла новая опасность, и на этот раз изнутри. Тайная организация «Меч и пламя», название которой очень скоро стало употребляться в новостях исключительно с такими эпитетами, как «запрещенная», «террористическая» и «экстремистская», вдруг стала призывать к тому, что каждая раса имеет шанс на самоопределение и беспрепятственное развитие.

Лозунг, по мнению Макхэква, несколько запоздавший, учитывая то, что две другие расы были полностью стерты с лица вселенной вот уже несколько веков назад.

Однако очень скоро стало ясно, что понятие «раса» трактуется ими очень широко, и под это определение подпадает и просто население отдельных планетарных кластеров. За ширмой гуманистических убеждений по защите не существующих больше цивилизаций скрывались опасные политические лозунги, призывающие к независимости и отделению от Конфедерации.

Само собой, объединенное правительство не могло допустить подобного вольнодумства. Но именно тогда и начались настоящие проблемы. На протяжении многих тысячелетий жизнь граждан считалась священной и неприкосновенной. Преступность в многочисленных мирах была нулевой, что достигалось за счет высокого благосостояния населения и в не меньшей степени хорошо продуманного генно-биологического кондиционирования.

Но «Меч и пламя» положило конец этой идиллии. Начались восстания в колониях во внешних галактиках, подрывы правительственных зданий, диверсии, кибератаки на правительственные сети. Несколько миров объявили о своей независимости и закрыли свои космодромы для флота Конфедерации.

Перед правительством встала сложнейшая задача. С официальной точки зрения новоиспеченные террористы по-прежнему оставались гражданами, а значит, к ним по-прежнему применялись все законы и конвенции. Их нельзя было просто так уничтожить – ведь это подорвало бы веру в основополагающие принципы государства.

Во время этой деликатной миссии Макхэкв получил звание полковника. Несколько десятков лет ушло на то, чтобы локализовать скрытые центры «Меча и пламени» и взять в плен всю его верхушку, включая самого Кхвана Эль-Ната, основателя движения.

Сегодня Макхэкв жалел только об одном: что тогда они взяли его живым. Во время штурма его дворца на отдаленной планете на окраине сто двадцать седьмого кластера можно было все подстроить так, как если бы он погиб при задержании. Все как надо инсценировать и должным образом представить общественности. Конечно, правозащитники долго проедали бы плешь и военному комитету, и правительству, но в конце концов им бы это рано или поздно наскучило. Нет человека – нет проблем. А после того, как они взяли Эль-Ната в плен, проблем только прибавилось.

В Конфедерации уже давным-давно отсутствовал институт тюрем или других ограничивающих свободу учреждений. О смертной казни и речи быть не могло. И вот правительство оказалось с парой сотен опаснейших индивидуумов на руках, с которыми оно не знало, что делать. Почти каждый из них был виновен в смерти граждан, и нужно было принять ответные меры, проявить жесткость и дать населению уверенность в том, что ему ничто не угрожает. С другой стороны, сами преступники были гражданами, и применять к ним насилие или ограничивать их свободу было строжайше запрещено конвенцией.

Не прошло и нескольких дней после их задержания, как активисты и правозащитники всех мастей вышли на организованные митинги в защиту пленных, и вчерашние преступники и террористы вмиг превратились в жертв произвола правительства.

Макхэкв никогда не понимал подобных людей и придерживался мнения, что для них можно было бы сделать исключение из правил и запереть вместе с Эль-Натом и его товарищами в подземном бункере на темной стороне какой-нибудь далекой планеты. Но за тысячелетия общества, живущего по нормам постнеопросвещения, исключений из правил не могло быть просто по определению.

И тогда лучшие умы в отделении пропаганды в ходе нескольких экстренных заседаний нашли решение, которое должно было устроить всех. В мозг преступникам были вживлены специальные чипы, которые были разработаны в секретных военных лабораториях и носили гордое кодовое название ОВЦА-14, Оптимизирующий Внутрицеребральный Амплификатор.

С помощью Овцы мозг можно было контролировать на расстоянии. Настройки устройства позволяли установить уровень контроля по десятибалльной шкале. Десятый уровень полностью подавлял волю и давал контроль над телом вплоть до абсолютного вегетативного состояния. Был еще и так называемый «уровень бога», который нигде не был задокументирован и проходил под грифом особой секретности. Этот уровень позволял проактивный контроль над телом на расстоянии.

Для всех рядовых членов «Меча и пламени» правительство ограничилось уровнем один, который просто-напросто пресекал агрессивные действия, направленные против других граждан. Устройство не подавляло саму агрессию, об ограничении свободы мысли не могло быть и речи. Подавлялись лишь конкретные физические сигналы от мозга к телу.

Верхушка организации получила уровень два, который ограничивал не только физические проявления агрессии, но и вербальные. Самому Эль-Нату был установлен уровень четыре, хотя данное положение дел не афишировалось.

Довольны остались практически все, кроме самых непримиримых сторонников Конвенции и ее ортодоксального толкования. Таким Макхэкв с удовольствием сам бы вставил в мозги аналогичный чип и выставил как минимум уровень десять.

К счастью, таких людей было немного, и их мнением можно было статистически пренебречь. Преступники были возвращены обратно в общество, они сохранили все права и свободы, но не представляли больше опасности для режима. Кроме этого, мало кому из них хотелось идти на риск, ведь уровень контроля мог быть в любой момент повышен удаленно.

Эх, и какому идиоту пришла в голову эта амнистия через «услугу нации», с раздражением подумал Макхэкв, открывая рюкзак. Он достал из него перчатки Ибекс-128а, сделанные из тончайшей микрофибры с собственной мускулатурой и искусственным интеллектом, натренированным на карабканье по любым поверхностям. Незаменимое устройство.

Макхэкв начал быстро подниматься вверх по отвесной скале. На нескольких небольших площадках вдоль тропы Макхэкв заметил еще нескольких солдат с лазерными пистолетами и решил, что все, что ни делается, к лучшему. Вдвоем с Джадом им все равно не удалось бы пройти. Нет худа без добра.

Макхэкв на секунду остановился и посмотрел вниз. Он увидел, как солдаты тащат обмякшее тело Джада. Крики безумных доносились теперь откуда-то издалека. По всей видимости, они переключились на Ксермета и Мигело.

Макхэкв вновь принялся карабкаться наверх. Поверхность скалы была практически идеально ровной, лишь с небольшими выступами. Скалолазание входило в его военную подготовку, и Макхэкв когда-то даже принимал участие в соревнованиях, но без Ибекса ему было бы ни за что не одолеть этот подъем, даже будучи в своей лучшей форме.

И все-таки на душе у него было неприятное предчувствие. Все развивалось в точности по тому же сценарию, что и в прошлый раз, когда на вершине горы укрывался пресловутый Тарид вместе с Аль-Муром и еще несколькими алиотами из штрафной команды звездолета.

Макхэкв опять проклял про себя недоумка-охранника, который позволил Аль-Муру уйти, позарившись на драгоценные камни. Это не принесло пользы ни ему самому (в конце концов, для колесования все уже было готово, не простаивать же оборудованию просто так), ни никому из теперь живущих на этой планете. Внезапно Макхэкву стало до крайности противно, что и Конфедерация, и местный деспотический режим были одинаково виновны в происходящем, будь то из-за своей чрезмерной гуманности или чрезмерной коррумпированности.

Впереди отчетливо замаячила кирпичная кладка, которой был заделан пролом в стене, следствие заложенного ими в прошлый раз взрывного устройства. Но если тогда их миссия на этом была выполнена и Макхэкв с товарищами спокойно стояли и наблюдали, как объединенная армия четырех князей победоносно входит в Арар, то теперь его миссия здесь только начиналась.

Перчатки цепко хватались за практически незаметные выступы в горной поверхности, и Макхэкв очень скоро добрался до самого верха. Он перелез через край скалы, быстро перебрался через стену по кирпичной кладке и, инстинктивно пригибаясь, снял перчатки и быстро спрятал их в рюкзак. Шум и оживление внизу стихли, что вряд ли было хорошим признаком.

Макхэкв оглядел внутренний двор крепости. Тархонт стоял посредине двора с топором наготове. Сквозь тонкую щель в густой завесе облаков пробивался слабый свет луны, который падал на матово-черные доспехи чудовища и бесследно исчезал в них. Макхэкв осторожно начал двигаться вдоль стены, стараясь не шуметь. Он описал большой круг, который стоил ему немало времени. Нужно было действовать наверняка.

Наконец Макхэкв подошел вплотную к башне и уперся лицом в толстую решетку. Сверху пробивался голубой свет портала. Макхэкв стоял ровно на том месте, откуда он принял последний сигнал с Глобифера несколько дней назад. В рюкзаке на самом верху лежала лазерная ножовка, с помощью которой он намеревался бесшумно разрезать толстые прутья и проникнуть внутрь. На этом разведанная территория заканчивалась и начиналась чистая импровизация.

Внутри башни было пусто. На всякий случай Макхэкв поднес к глазам тепловизор и вдруг увидел слабое желтое свечение за стеной справа от решетки. Макхэкв осмотрел стену внимательнее и вдруг заметил узкую наблюдательную щель прямо на уровне глаз.

Как глупо. Макхэкв почувствовал скорее не испуг, а грусть. При подготовке этой операции он прокрутил в голове все даже самые маловероятные сценарии. Он принял в расчет наблюдательные камеры всех мастей, от видео до тепловых, устройства сканирования местности при помощи звуковых волн, датчики движения и еще с десяток других приборов, которых у противника, скорее всего, все равно не было. А вот про потайную наблюдательную комнату в средневековой башне, которая была расположена прямо у входа, то есть внутри его камуфляжного поля, он не подумал.

Послышалось шипение рации. В следующую секунду сзади раздалось громкое урчание. Макхэкв обернулся. Тархонт одним прыжком преодолел расстояние от центра двора до входа в башню и приземлился вплотную к Макхэкву.

Макхэкв дернулся, чтобы отбежать в сторону и оставить тархонта за пределами своего камуфляжного поля, но тархонт оказался быстрее. В следующую секунду исполинский топор со свистом разрезал воздух и остановился в нескольких сантиметрах от его головы.

Из-под закрытого шлема раздались какие-то нечленораздельные звуки, отдаленно напоминающие злорадный смех. Вслед за шипением портала послышались быстрые шаги тяжелых ботинок по каменной лестнице. Макхэкв почувствовал, как его руки уверенным движением заламывают за спину. Щелкнули наручники. Железная решетка открылась, и Макхэква затолкали внутрь, по пути с силой приложив коленом в живот.