В Средние века христианство также стало основным средством распространения цивилизации. Германские короли и знать в основном были неграмотными, и в течение нескольких веков культурные светские городские слои практически исчезли на Западе. Отношение церкви к классической цивилизации, таким образом, имело огромное значение.
Это отношение включает несколько аспектов. Во-первых, христианство, очевидно, сохранило многие физические достижения древней культуры, например труды многочисленных классических авторов. Более того, церковь во многом вобрала дух классической цивилизации. Первые новообращенные приходили к Христу, будучи воспитанными в классической системе обучения, а те, что появились позднее и были уже рождены христианами, в силу сложившихся обстоятельств посылали своих детей в обычные школы империи. Во время бурных дебатов по вопросам веры, возникавших в церкви, спорщики с обеих сторон охотно обращались к богатствам философской и логической мысли. Из этой сокровищницы христиане многое заимствовали напрямую или через иудаизм уже во времена создания Евангелия от Иоанна. Даже фраза, с которой начинает Иоанн, – «вначале было Слово [логос]» – может быть понята только в контексте эллинистических исследований первопричины, или логоса, мира.
Богословие развивалось стремительно и к III веку вобрало в себя многое из классической мысли. Приведем лишь один пример. Великий христианский теолог Ориген (185–254), получивший образование в той же школе, что и философ-неоплатоник Плотин, создавал богословские труды, во многом опираясь на греческую философию. Он также попытался «зафиксировать» текст и понять смысл Ветхого Завета в лучших принципах александрийской школы.
В IV веке в период временного восстановления порядка плодотворное влияние новой системы представлений, которую мы рассмотрели в пятой главе, привело к расцвету как языческого, так и христианского искусства и литературы. Что касается язычества, то мы не станем останавливаться на последних шедеврах классической цивилизации как таковой, однако не можем не упомянуть великих христианских мыслителей той эпохи.
В восточных провинциях христианская мысль расцвела в самых ярких формах. И Арий, и Афанасий Великий были уроженцами Египта; Евсевий (около 260 – около 340) – первый крупный историк церкви и ученый, составивший хронологию прошедших веков, – происходил из Палестины; Василий Великий (329–379) и некоторые другие заметные богословы жили в Малой Азии. На Западе также появились несколько заметных фигур, как правило более практичного склада. Одной из них стал Пруденций (348 – после 405), создатель последних великих латинских стихов классического стиля. Комментарии к Библии и ранней истории ученого Иеронима (около 348–420) дали Средневековью большую часть сведений по этим вопросам. Его перевод Библии на латынь – Вульгата – остается основным официальным текстом Римско-католической церкви. Третья фигура – Амвросий (около 337–397) – сначала был имперским чиновником, а затем стал выдающимся государственным деятелем, который верно служил церкви в качестве епископа Милана. О Блаженном Августине мы вскоре поговорим подробнее. В трудах этих людей явно виден отпечаток классической культуры.
Когда изучаешь множество путей, которыми классические идеи и формы проникали в церковь, почти возникает искушение решить, что христианство переняло классическую культуру полностью. Однако эта культура все же была материалистической и сконцентрированной на человеке, ее окрашивали политеистические религиозные взгляды. Более того, к тому времени, как появились христианские мыслители, классическая цивилизация стала безнадежно «бесплодной». Ее модели мышления христиане противопоставили новые представления о человеке как личности с вечной душой и свободной волей, пусть и связанной узами братской любви с окружающими и почитанием божественной силы, стоящей над ним. Человека окружал материальный мир, который подчинялся тем же законам, однако имел другую сущность, отличную от человеческой души. Необходимо помнить, что средством христианского спасения являлось воплощение божественного принципа в человеке, Иисусе Христе, который добровольно страдал на кресте за все наши грехи.
Языческие мыслители не могли понять ни нового представления о мире, заключенного в христианстве, ни места Христа как человека, но одновременно и Бога. Как рационалисты, они не принимали веру в качестве единственной основы христианских идей. На протяжении первых четырех столетий христианской эпохи на эти темы велись долгие ожесточенные споры. В возникавших одна за другой ересях люди, которые все еще придерживались классического мировоззрения, – гностики, неоплатоники и другие – старались склонить христианство к прежним идеям. Однако церковные лидеры всегда крепко держались за основы своей веры и, выиграв в итоге эту битву, принесли победу новому мировоззрению. Эволюция концепции Троицы стала важным шагом в христианском отрицании языческих взглядов на божественное и человеческое, хотя мы также можем отметить, что сопровождавшие это изменение споры стали бы невозможными без ранней языческой философской мысли.
На этом фоне неудивительно, что христианские мыслители иногда, похоже, отрицали классическую цивилизацию in toto. Вопрос Павла «не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор., 1: 20) неоднократно звучал в течение следующих столетий. Великий Августин в разговоре с самим собой определил цель истинного христианина так: «Я желаю познать Бога и душу. Что еще? Ничего!» Если спасение являлось единственной целью человека, тогда зачем размышлять и особенно размышлять в рамках классической языческой цивилизации?
Настоящее принятие такого положения сложно обнаружить, особенно среди менее образованных церковников. Фанатичная толпа иногда разрушала языческие храмы, плохо образованные епископы проявляли настоящую ненависть к получению знаний, а большинство христиан все больше воспринимали жизнь через чудеса и довольно наивные суеверия. Однако следует отличать радикальное течение нетерпимости, которое могло принять множество форм, в том числе и христианскую, и практику христианства в целом. Вера и разум – две вещи, которые людям было тяжело сочетать во все времена. Отрицая многие основные принципы классической цивилизации, церковные лидеры все же желали, даже жаждали использовать плоды древней культуры. Благодаря этому они передали поздним столетиям и новый взгляд на мир, и достижения греко-римской цивилизации.
Чтобы увидеть конкретный пример такого двойственного отношения христианства к прошлому, достаточно обратиться к Августину Блаженному (354–430). Рожденный в Северной Африке в семье отца-язычника и матери-христианки Августин получил классическое образование ритора и довольно скоро отправился преподавать риторику в Милан. Однако подобно другим людям IV века, он искал опору в жизни. Предприняв бесплодные попытки обрести ее в классическом образовании, неоплатонизме и других источниках, под влиянием Амвросия в 386 году Августин принял христианство. После этого он оставил преподавательскую деятельность и отказался от намерения жениться. Вернувшись в Северную Африку, Августин вскоре стал епископом Гиппона и в этом качестве служил церкви до смерти, которая наступила, когда вандалы под командованием Гейзериха появились у стен города.
В христианской вере Августин обрел руководящий жизненный принцип. Однако плодотворные силы этой веры были разъяснены благодаря неудержимой интеллектуальной энергии, которая вела его к постижению глубин собственной души и христианского учения. Результаты своих изысканий Августин выражал в трактатах, проповедях и посланиях, которые сформировали мощный фундамент всей поздней христианской мысли на Западе. В «Исповеди» он рассказал о начале своей жизни, чтобы объяснить, как он пришел в безопасную гавань церкви, и помочь другим поступить так же. Ни один классический автор даже не думал проявлять подобную откровенность. Еще более знаменито сочинение Августина «О Граде Божьем», состоящее из двадцати двух книг и созданное между 413 и 426 годами с целью опровергнуть языческое обвинение, будто бы именно отказ от языческих богов привел к разграблению Рима Аларихом в 410 году. Вскоре живой ум Августина повел его гораздо дальше этого ограниченного намерения – к изучению вмешательства Бога в человеческую историю и отличия между жизнью на земле, человеческим «градом» и жизнью вечной.
Сомнения, беспокоящие мир язычников, не могли существовать для того, кто верил во всемогущество и великодушие Бога и в уникальность Его откровения через Христа. История – это проявление Божьей воли, и она движется к конечному спасению. И все же Августин, наметив теорию предопределения, оценивал человека выше, чем позволяли языческие представления. Свой трактат «О свободе воли» он полностью посвятил сложной христианской системе представлений о человеке, который и не совсем независим от Бога, и одновременно не является лишь Его слепым орудием. Великолепный труд Августина «О Троице» почти полностью основан на авторитете Библии и человеческой психологии.
В молодости, как считал позднее сам епископ, он чересчур гордился своим языческим образованием, теперь же он обязан открыть другим глаза на тщетность культуры и необходимость служения Господу. Как может показаться, такая позиция ведет к полному осуждению классической цивилизации. Однако достаточно прочесть лишь несколько страниц из трудов Августина, чтобы понять, как широко он использовал классические формы письма и классические стили выражения мысли. В особом трактате «О христианской науке» епископ утверждает необходимость получить первичное образование прежде, чем изучать Библию. Трактат «О Граде Божьем» служит великолепным доказательством грандиозности мышления Августина.
Подобно тому как архитекторы-христиане использовали колонны древних храмов для новых кафедральных базилик, а христианские скульпторы и художники применяли формы и техники языческого искусства, такие мыслители, как Августин Блаженный, Василий Великий и Иероним, глубоко погружались в источник идей, образов и способов мышления классической цивилизации, по сути закладывая при этом новое мировоззрение. Поздняя империя стала свидетельницей одной из величайших революций западной мысли, однако революция эта основывалась на достижениях прошлого.