Вокруг плясали искорки, мерцавшие, как звезды. В следующий миг я сообразил, что Риа и Бамбелви тоже здесь. Мы лежали, образовав кучу рук, ног и изорванной одежды. Я отодвинул от лица чей-то башмак, с которого капала вода, и сел. За исключением того, что я промок насквозь и испытывал сильную боль в кисти, которую едва не сжевал камень, я чувствовал себя нормально. Но не сразу понял, где нахожусь.

Мгновение спустя я отыскал эту картину в своей памяти: бесконечные ряды светящихся кристаллов, волны мерцающего света, которые время от времени пробегали вдоль стен, и великолепие этого места, которое я не мог передать словами. Тысячи и тысячи ослепительных граней, каждая из которых была гладкой, как лед, мерцали повсюду, светились изнутри собственным светом. Хрустальный грот! Очутившись в этом месте впервые, я понял, что никогда не видел ничего прекраснее. Сейчас я осознал это снова, еще более отчетливо.

За спиной что-то хрустнуло. Обернувшись, я увидел Великую Элузу. Ее тело было таким огромным, что заполняло сверкающую пещеру почти целиком. Она только что откусила кусок от чего-то, напоминавшего кабаний окорок. Двигая челюстями, паучиха не сводила с меня взгляда гигантских глаз, состоявших из множества фасеток и тоже напоминавших кристаллы. Через некоторое время Элуза проглотила последний кусок и с удивившей меня ловкостью начисто вылизала передние лапы.

– Доброоо пожаааловаааать в моююююю пещееееру, – проревела она.

Бамбелви затрясся, как перепуганный кролик, звеня бубенчиками, и уцепился за мой рукав.

– А теперь… теперь она за нас возьмется?

– Конечно, нет, – с упреком в голосе ответила Риа. Ее влажные от дождя локоны блестели, подобно окружавшим нас миллионам хрустальных граней. – Она принесла нас сюда, чтобы спасти от живых камней.

– И ч-чтоб-бы сожрать нас с-самой, – заикаясь, пролепетал шут.

– Молчааать. – Прожорливая паучиха почесала белую шишку у себя на спине. – Покаааа моооой аппетииит удовлетвореееен. К счааааастью дляяя ваааас, живыыыые каааамни перевааариваются дооолго. Аааа кабаааан быыыл проооосто закууууской.

Я рукавом вытер с лица дождевую воду.

– Мы тебе очень благодарны. Но как тебе удалось перенести нас сюда так быстро?

– Прыжоооок. – Великая Элуза подползла ко мне ближе, и я увидел собственное отражение, бесчисленное множество раз повторявшееся в фасетках. – Эээто искуууусство иии тыыы мооожешь освоооооить в одиииин прекраааасный деееень.

– «Прыжок» – название одной из Семи Песен, которые я должен изучить! Только не говори, что мне потребуется научиться прыгать на такие же расстояния, как ты. Одно только это займет целую человеческую жизнь.

– Неееесколько жиииизней. – Огромная белая паучиха продолжала пристально разглядывать меня. – Осооообенно дляяя тогоооо, ктоооо не моооожет закоооончить наааачатое. Гдеее ты брооооосил Цветуууущую Ааааарфу?

У меня на лбу выступили капельки пота.

– Она в безопасном месте. Под охраной Арбассы. Но я не могу сейчас вернуться в Темные холмы! Сначала мне нужно решить другую проблему.

– Проблеееему, котоооорая вознииикла тооолько из-за тебяяяя.

Я опустил голову.

– Да.

– Проблеееему, – прогремело существо, – котоооорую тыыыы всеее ещеее моооожешь решиииить.

Я медленно выпрямился.

– Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс спасти ее?

Могучая нога топнула по хрустальному полу.

– Кроооошечный шааанс – эээээто всеее равноооо шаааанс.

Риа подползла поближе.

– Значит, Элен будет жить?

– Возмооооожно, и ееее ююююный сыыыын тооооже смооожет дожииить доооо стаааарости. – Великая Элуза откашлялась, и среди мерцающих хрустальных стен прокатилось громоподобное эхо. – Ноооо сначаааала емууу придеееется выыыжить в ээээтом похоооде, а потоооом во мноооогих другиииих, преееежде чеееем оооон в одиииин прекраааааасный деееень найдеееет свооой хрустааааальный гроооот.

– Мой собственный хрустальный грот? – При мысли об этом у меня учащенно забилось сердце. – Это действительно возможно?

– Всееее на свеееете возмоооожно.

Громадная паучиха отодвинула свое мешковатое тело в сторону, и я увидел кучку блестящих предметов. Сокровища Финкайры! Я узнал Огненный Шар, оранжевую сферу, светившуюся изнутри, подобно кристаллам грота; изящные очертания рога, знакомого мне под именем Зов Мечты; огромный меч, Душегуб, одно лезвие которого могло разрубить тело и добраться до души, а другое – исцелить любую рану. Рядом лежал плуг, пахавший землю без усилий со стороны владельца, Сокровище, о котором Хонн рассказывал сыну. Рядом покоились и остальные Разумные Орудия – за исключением одного, утраченного.

– Возмооожно дааааже, чтооо однаааажды тыыыыы обретеееешь достааааточно мууудрости, чтооообы владеееееть ооодним из Сокроооовищ и не уничтооожааааать боооольше, чем соооооздал.

Я сглотнул ком в горле.

– Ты моооожешь пооовторииить мне эээти Сеееемь Пееесен, – прогремели слова гигантской паучихи. Это была не просьба, а приказ.

Я помедлил мгновение, затем сделал судорожный вдох и начал:

Бамбелви, который сидел, скрючившись, в дальнем углу пещеры, угрюмо затряс головой и зазвенел нелепым колпаком. Паучиха повернулась к нему, окинула его взглядом одного гигантского глаза, и шут немедленно застыл, словно изваяние.

И так, стоя посреди пещеры со светящимися стенами, я продолжал нараспев читать предупреждение о том, что следует досконально изучить каждую Песнь по очереди. Блестящие глаза Рии засверкали, как волшебные кристаллы, когда я произнес слова, отпечатавшиеся в моей памяти и, казалось, вырезанные у меня на сердце: «У каждой Песни есть душа». Затем я перешел к самим Семи Песням. При упоминании о смертоносном глазе Балора Великая Элуза беспокойно зашевелилась на полу, сиявшем, словно россыпь алмазов.

Некоторое время никто из нас не произносил ни слова. Наконец, грот заполнили мощные раскаты голоса Великой Элузы.

– Тыыыы нееее боиииишься?

– Боюсь, – прошептал я. – Я боюсь, что не успею закончить до наступления новолуния.

– Ииии ээээто всеее?

– Я боюсь, что мне будет трудно найти души Песен.

– Ииии ээээто всеее?

Я в волнении провел ладонью по полу, покрытому кристаллическими наростами, потрогал острые грани.

– Я больше всего боюсь Седьмой Песни, насчет Видения. Но… я не знаю, почему.

– Тыыыы поймеееешь, почемууууу, еееесли дойдееееешь до послееедней.

Она почесала волосатую спину сразу тремя лапами.

– Возмоооожно, тыыыыы заодноооо узнааааешь кое-чтооооо оооо маааагии. Однааако жаааль, чтоооо тыыыы не науууучишься ничемууууу полеееееезномууу. Наааапримеееер, кааак плестииии паутииину. Ииииили кааак прожевааааать каааамень.

Риа хихикнула. Затем лицо ее стало серьезным.

– А что означают слова насчет глаза Смерти?

Белые волосы на спине паучихи встали дыбом.

– Ууууу оооогра тооооолько одииииин глааааз. Иииии он уууубииваааает любооого, ктоооо в негоооо посмоооотрит хотяяя бы нааа миииг.

Риа обернулась ко мне.

– Должно быть, именно так и погиб Туата.

– Дааааа, ты праваааа, – ответила Великая Элуза. – Иииии выыыы умреееете такооой жееее смееертью, еееесли не буууудете осторооожны.

Я нахмурился.

– Дело в том, что у меня вряд ли получится зайти дальше первой Песни. Когда ты нашла нас, мы пытались добраться до Фаро Ланна, в надежде узнать кое-что полезное. Но поскольку древолюдей на острове больше не осталось, это даже нельзя назвать надеждой.

– Ноооо боооольше ваааам надеееееяться неее на чтоооо.

– Отсюда до Фаро Ланна так далеко, – с отчаянием в голосе сказала Риа. – Мы будем идти туда неделю, и то, если больше не встретим на пути никаких опасностей.

– Неделю! – простонал я. – Но мы не можем потратить на дорогу столько времени.

Внезапно вспышка невыносимо яркого белого света возникла посреди хрустального грота и ослепила нас.