12

Улица Эспигетт, Пятый округ Парижа, Франция

Жаннет пригласила Хабибу к себе на выходные. Она призналась Рим, что ей не очень нравится, что такая молодая девушка вынуждена общаться в Париже только со своими так называемыми сомалийскими «родственниками»:

– Стоило вырывать ее из лап смерти, чтобы бросить одну на парижской мостовой.

Мы с Рим предложили им провести вместе с нами – и, разумеется, с Гарри – день и вечер субботы.

Брюно заходил к нам каждый день. Он продолжал расспрашивать Гарри о Большом Пироге, пытаясь дополнить скудную информацию, полученную от комиссара Торбея. Что вызывало его наибольшее беспокойство? У него сложилось впечатление, что оба тунисца, скрывавшиеся в башне Монтеня, перебрались в другое место. Второй его заботой был М’Билял. Тот покинул свой персональный парк аттракционов в департаменте Сена и Марна и укатил на своем «феррари» в Швейцарию, поселившись под чужим именем неподалеку от Женевы. Ламбертен направил запрос в Интерпол и ждал ответа.

Никто из нас не заговаривал об этом вслух, но всем было очевидно, что опасность приближается. Парижане жили своей обычной жизнью, не проявляя никаких признаков беспокойства. Все привыкли к тому, что на транспорте и в других общественных местах появились системы видеонаблюдения.

Рим встретила Хабибу с нескрываемым восторгом. Девочки вместе собрались пройтись по магазинам на улице Муфтар.

– Сегодня вечером я приготовлю настоящее французское блюдо – пот-о-фё. Это идея Брюно. Я нашла на кухне толстую поваренную книгу!

– А в твоем потофёе нет свиньи? – спросила Хабиба, которая уже намного лучше говорила по-французски.

– Не волнуйся, там только верблюд!

Гарри напросился с ними. Три подростка.

Порой меня ошеломляет их жизненная сила. Конечно, я предпочел бы, чтобы Рим общалась только со мной. Тем более что со вчерашнего дня меня гложет дурное предчувствие. Возможно, оно вызвано тем, что я еще никогда не был так счастлив. Но мое положение внутри их маленькой компании меняется. Раньше я был ее центром, но теперь постепенно сдаю позиции. Ну, разве не глупо волноваться из-за того, что ты так счастлив? И потом, не могу же я держать ее на коротком поводке! И все равно… Когда она закрыла за собой дверь, я посмотрел ей вслед так, словно видел ее в последний раз.

Стемнело. В окна спальни проникал свет уличных фонарей. Стояла тишина. Брюно отошел в угол, за книжный шкаф, и, прикрывая рот рукой, по телефону пересказывал Ламбертену свой разговор с Гарри. Жаннет устроилась у камина, положив ноги на афганский пуф. С каминной полки на нее смотрела древнеримская бронзовая скульптура, изображающая фаллос. Жаннет читала на английском роман Джона Ле Карре. Я понимал, что, вместо того чтобы предаваться унынию, должен заняться организацией вечеринки. Когда была жива Валентина, мы не упускали ни одной возможности сходить в клуб New Morning. Пока я размышлял о том о сем, квартира приобрела нормальный жилой вид. До меня вдруг дошло, что после возвращения из Карфагена я ни разу не садился за работу. Я даже не помнил, куда убрал свои заметки. На самом деле все последние недели я просто бездельничал…

Уик-энд начался неожиданно. Я представил Хабибе Гарри, и парень так смутился, что начал горбиться и чуть ли не приседать на колени, чтобы казаться меньше ростом. Хабиба уставилась на него странным, почти театральным взглядом. Она стояла, уперев кулаки в бедра, и вдруг ни с того ни с сего запела, вернее, начала начитывать, сначала тихо, а потом все громче и громче, что-то вроде рэпа, тщательно выговаривая каждое слово и вкладывая в исполнение весь свой африканский темперамент: «Когда говоришь с собой / Ты говоришь с Богом / Ты один среди одиночек / Ты один ночью и днем…» Лицо Гарри осветилось улыбкой; он выпрямил спину и тоже запел, прихлопывая в ладоши: «Продолжай говорить / Отпускай на волю слова / Даже если они не вернутся…» Жаннет, которая как раз снимала пальто, застыла как вкопанная.

Хабиба в лоб спросила Гарри:

– Это ты Гарри-Победитель?

– Ну… Да.

– Слушай, я только и делаю, что лайкаю тебя на Ютьюбе. Я поставила тебе десятки лайков. Я обожаю эту песню. Я ее просто обожаю!

Гарри задумчиво качал головой, словно слова Хабибы с трудом проникали в его сознание. Их взгляды встретились, и вдруг Хабиба разрыдалась:

– Я плачу потому, что ты похож на моего брата.

Они никогда раньше не встречались, но оказалось, что они друзья в Фейсбуке. У Гарри-Победителя набралось немало фолловеров, и одной из самых активных среди них была Хабиба, о чем он не подозревал. Мы довольно поздно сели за стол. Рим без колебаний усадила Брюно слева от себя, а Ламбертена, который в конце концов к нам присоединился (притащив три бутылки поммери и бутылку гранатового сока), – справа. Она пребывала в приподнятом и, я бы даже сказал, возбужденном настроении.

– Пот-о-фё удался на славу! – похвалил ее Ламбертен. – Гениальная идея – нарезать картофель тонкими кружочками и подавать теплым в виде салата с маринованными огурчиками. С бульоном это объедение! В следующий раз я принесу жевре-шамбертен.

– У меня был хороший рецепт, – ответила Рим, крутя на руке часы с серебряным браслетом, которые я подарил ей вскоре после приезда в Париж. – Хабиба помогала мне чистить овощи, а Брюно вымыл мозговые кости и привязал к ним кружки лимона. Он – настоящий кулинар! Кстати, это он предложил приготовить пот-о-фё.

– Моя мать готовила нам его каждое лето, – отозвался Брюно. – Мы ездили отдыхать в не самый лучший сезон и жили в кемпинге без всяких удобств, но это были лучшие каникулы в моей жизни.

Ламбертен выглядел немного усталым, но держал ушки на макушке. Он сидел, чуть прикрыв веки, похожий на добродушного дедушку, и не упускал ни слова из того, что говорилось за столом.

Хабиба и Гарри по большей части молчали, но не отрывали друг от друга глаз и то и дело смеялись. Ламбертен завидовал их беззаботности.

Когда он в последний раз ужинал в такой теплой компании? Он давно ни с кем не общался, давно забыл, что такое личная жизнь. Впрочем, его это вполне устраивало. Остальные с удовольствием внимали его чуть печальному баритону. Время от времени он смеялся каким-то особенно густым смехом. Вскоре он встал из-за стола и отошел проверить на мобильном сообщения. «Взрыв в коптской церкви в Каире. Два покушения в Стамбуле. Сожженные машины в Багдаде. Двое убитых полицейских в Германии. Грузовик с взрывчаткой, задержанный в порту Могадишо…» Когда это кончится? Он вернулся за стол, с трудом скрывая дрожь. Жаннет смотрела на него с обожанием.

После ужина все дружно помогли Рим убрать и вымыть посуду. Ламбертену явно хотелось продолжить разговор с Хабибой.

– Давайте есть десерт и пить чай в гостиной! – предложил Брюно Рим.

Ламбертен с Хабибой остались сидеть в столовой и тихо о чем-то переговаривались.

Около часа ночи Жаннет решила, что, пожалуй, пора прощаться. Назавтра она пригласила Гарри на обед:

– И всех остальных милости прошу!

Никому не хотелось расходиться. Я предложил завтра вечером собраться в клубе New Morning и пообещал забронировать столик.

Брюно поехал проводить старика до «виллы». По пути Ламбертен рассказал ему, что, по мнению Хабибы, нелегальные поставки оружия во Францию начались не вчера и осуществлялись с помощью мальтийского рыбака.

– Того самого, на которого вы вышли через своего приятеля-иезуита. Она несколько раз слышала, как об этом говорили Левент и команданте Муса. Вы помните, что у мальтийца есть на юге Франции небольшое предприятие?

– Да, в Бланьяке. Мы ведем за ним наблюдение.

– Через него доставляют кокаин. Девочка сказала, что у них есть два склада. Первый – в Бланьяке, второй – в Безье. К тому же она уверена, что после убийства ее брата Левент ликвидировал рыбака.

– Почему она никогда мне об этом не говорила?

– Я расспрашивал ее только о брате, и в конце концов она назвала мне имя рыбака – Камилльери. У нее есть серьезная причина на него обижаться. К тому же я, наверное, похож на ее дедушку, – без тени улыбки добавил Ламбертен.

Уже с «виллы» он позвонил префекту департамента Эро, своему бывшему коллеге, и попросил как можно скорее собрать своих сотрудников. Операцию он назначил на завтрашнее утро. Брюно, в свою очередь, связался с комиссаром полиции Безье, узнал результаты слежки и предупредил о завтрашней операции.

К двум часам ночи мы навели на кухне порядок и перешли в гостиную. Рим смаковала шампанское. За столом она не пила, чтобы не смущать Хабибу. Я погладил ее по плечу, потом провел рукой по ее лицу, словно хотел, чтобы кончики моих пальцев запомнили идеальный рисунок ее черт. Я как будто снимал отпечатки с ее подбородка, носа, губ… Мне показалось, что настал подходящий момент для разговора.

– Ты знаешь, что завтра…

– New Morning?

– Да. Я делаю это для тебя. Я…

Она не дала мне договорить. Достала конверт из крафт-бумаги и высыпала себе на ладонь монеты.

– Смотри! Это Брюно мне подарил. Золотые. У него их было двенадцать штук, он хотел отдать мне все, но я сказала, что надо поделить их с Гарри. Я правильно сделала?