11

Исповедь Эммы, найденная в Торбее-Пироге, Франция

Эммы Сен-Ком больше не существует. С ней покончено. Я отказалась от своего имени, от своего прошлого, от своей биографии мелкой французской обывательницы. Я выбросила все это дерьмо на обочину – пусть валяется до того дня, когда небо расколется и настанет Страшный суд; тогда оно сгорит в пламени пожаров – вместе со всеми, кто не падает ниц, когда звучат священные строки Корана. Вся эта дрянь, вобравшая в себя квинтэссенцию моей прежней жизни, обречена геенне огненной. Вездесущий Аллах видит все. Он знает, что я существовала в беспросветной лжи. Но маленькая бретонская католичка умерла. Шлюха умерла. Это ему тоже известно. Он направит сюда своих строгих ангелов, которые ее покарают. Отныне меня зовут Сурия, да ниспошлет мне Милосердный Аллах свое благословение. Я родилась в любви к Всевышнему и в поисках Сами Пречистого и Отважного. Сами давно ступил на путь истины. Я догадалась об этом, когда увидела его имя в списке контактов Левента. Я на протяжении долгих недель ждала от него знака и просматривала сайты, на которых наши братья рассказывали о своей борьбе. В Ираке, в Сирии, в Ливии, в Бельгии, во Франции. Ждала я напрасно. В конце концов я просто пришла к нему, вскоре после своего возвращения в Париж. Сколько мучительных воспоминаний…

Я позвонила в дверь, и он открыл почти сразу. Узнав меня, он вскрикнул и хотел меня прогнать. Он толкнул меня на лестничную площадку и захлопнул дверь у меня перед носом. Он не желал меня видеть, и я не могла на него за это злиться. На следующий день я снова к нему пришла, и через день тоже. Я три ночи спала у него на коврике. Утром он осторожно открывал дверь, с силой пинал меня, выскакивал на лестницу и убегал. Вечером, возвращаясь домой, он наступал на меня ногами.

Чем горячее я умоляла его меня впустить, тем острее чувствовала, что он от меня отдаляется.

Я стонала, лежа у него под дверью, целовала его ботинки, обнимала его ноги, кричала, что мужчина обязан заботиться о женщине, и расцарапывала себе лицо. Он отвечал мне новыми пинками. Но, как бы он от меня ни закрывался, мои слова проникли ему в сердце. Он согласился меня выслушать…

Милый Сами! Твой образ диктовал мне каждый мой шаг – образ уникального человека, не похожего ни на одного другого, меньше всего – на тех мужчин, которые с самого моего рождения в Ренне смешивали меня с грязью. Ты – стыдливый, благородный, добрый и чистый. Твоя чистота долгое время приводила меня в смущение, которого я не понимала и даже не могла назвать по имени. Но потом настал день, когда мне это удалось. Это случилось, когда мы с Левентом возвращались из Стамбула. Я догадалась, что этот самый Левент играл важную роль в связях Турции с исламистами. Я сфотографировала его контакты в телефоне, еще не зная, зачем я это делаю. Просто подумала, что для чего-нибудь пригодится. Может быть, я надеялась их кому-нибудь продать, но не уверена. Скорее хотела шантажировать Левента. Или, по крайней мере, заставить его помучиться. Но в этом списке я нашла твое имя.

Сами, ты завладел моими мыслями. Я все чаще думала о тебе, вспоминала наши встречи и наши разговоры. Я никогда раньше не встречала такого бескорыстного человека. Пытаясь найти тебя в Сети, я начала читать исламистские сайты. Жалко, что я не успела поговорить об этом с Рим – мы с ней познакомились на Мальте. Симпатичная девчонка. И такая же потерянная, какой когда-то была и я. Я поняла, что она тоже ищет чего-то и не находит. Но нам так и не выпал случай поговорить по душам. Все это время я продолжала читать тексты духовного содержания и заинтересовалась одним тунисским имамом по имени Сус – красивым парнем, который постил свои пятничные проповеди на Фейсбуке. Что мне в них понравилось? То, что он рассуждал об исламе как о бунте бедных против богатых. Бедные – это не только те, кому не хватает денег на еду. Бедные – это те, кто вынужден жить в грязи. Взять хоть меня. Мне хотелось сбросить с себя шкуру продажной девки. Когда змея сбрасывает кожу, она вначале трется головой о камень, чтобы избавиться от чешуйки, расположенной возле рта. Я отказалась от губной помады и тонального крема – это был мой способ линьки. Тунисец, с которым я вступила в переписку, поддерживал меня. Он наставил меня на истинный путь, ведущий к возможному искуплению. Судя по всему, я вошла в число самых прилежных его учениц, во всяком случае, как-то раз он сказал мне (мы разговаривали через скайп), что хотел бы на мне жениться, и даже просил прислать ему мои фотографии.

Сами! Я хочу быть твоей женой и твоей сестрой, твоей рабыней и рабыней Всевышнего. Я стану мусульманкой Сурией, поклоняющейся Аллаху раскаявшейся грешницей. Я прочитала в интернете, что женщины с именем Сурия отличаются решимостью и властностью, но, кроме того, они склонны к ревности. Да, я ревнива. Я хочу полностью обладать тем, кто обладает мной…

В конце концов он меня впустил.

Мы проговорили всю ночь. Мы не прикасались друг к другу, хотя нас трясло от вожделения. На следующий день я сказала ему, что хочу покинуть эту страну блудодеев и блудниц. Франция моих родителей утопает в нечистотах. Они думают только о своей аптеке и о своих деньгах. Их жизнь – мираж в пустыне. Я не хочу жить в стране, которая превратила в колонию родину моего Сами, а сегодня бомбит наших братьев в Мосуле. Я хочу не просто сменить кожу – я хочу омыть свою душу, пока еще не слишком поздно, пока я еще молода. Я этого хочу.

Пагуба – к пагубе, добродетель – к добродетели. Я закрою свое лицо. Больше никто, кроме моего Возлюбленного, не увидит мое тело. Я буду на заре и на закате славить имя Аллаха. Вместе с Сами, в его доме, мы будем вновь и вновь повторять: «Нет иного Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – Посланник Его». Чем чаще мы будем творить эту молитву, тем крепче станет наша любовь.

Наутро после бессонной ночи он незадолго до восьми утра ушел на работу. Я навела чистоту у него в квартире, как делала это раньше, сходила за продуктами, чтобы приготовить скромный ужин, и съездила в Барбес, где купила длинное белое платье, длинный голубой жилет, малайзийский хиджаб цвета сливы и шлепанцы на каблуках. Впервые за много недель я тщательно накрасилась, особенно глаза и губы, и надушилась. Я хотела ему нравиться. Я хотела, чтобы он ни о ком, кроме меня, и думать не мог.

К его возвращению стол был уже накрыт. Я погасила свет и зажгла ароматные восточные свечи. Я ждала его. Он посмотрел на меня с удивлением и подошел ближе. Ему понадобилась целая вечность, чтобы сделать этот первый шаг. Меня потрясло, с каким трепетом он принял дар моей любви. Я сказала ему, что, если он мне прикажет, я умру вместе с ним в борьбе против французских нечестивцев.

Смерть возвеличит и освятит нашу любовь. Все недоразумения и ошибки остались позади. Отныне мы движемся прямо к цели. Только смерти под силу доказать истинность нашей любви, которая больше жизни. Он спросил, готова ли я вслед за ним подписать клятву верности его командиру Али Бакру. Я сделала, как он велел. Мы поклялись на Коране вечно любить друг друга и вместе погибнуть в джихаде.

На следующее утро Сами проснулся первым. Он разбудил меня и приготовил мне чай. Он даже предложил мне послушать диск Лео Ферре.

– Я понял, что он был анархистом, – сказал Сами. – Бунтарем-безбожником. Таких людей в истории полно, даже среди американцев. Ферре железом своих слов пригвоздил французов, воспевающих разврат. Его тошнило от мужчин, но еще больше – от женщин, поэтому он предпочел жить с самкой шимпанзе. Забыл, как ее звали?

– Пепе!

Сами заговорил со мной о Лео Ферре, чтобы показать, что даже во время нашей разлуки он не забывал меня, хотя вначале пытался внушить мне обратное. Потом он объяснил, что мы должны соблюдать некоторые меры предосторожности. Мы съехали с его квартиры и перебрались в большую студию в башне возле Порт-де-Севр, прямо у кольцевой автодороги, которую нашли через онлайн-платформу для аренды жилья Airbnb. Хозяину студии мы представились марокканской супружеской парой. Сами заплатил наличными за три месяца вперед – ему не пришлось даже предъявлять свои фальшивые документы. Никогда не думала, что это так просто – исчезнуть со всех радаров. Никто никогда нас не найдет, мы – воины-невидимки, и сознание этого действует на меня возбуждающе. В тот же вечер он поговорил со своим боссом и предупредил, что уезжает в свадебное путешествие.

Нас ждет суровое испытание.

Хватит ли нам терпения? Готовы ли мы? Сумеем ли мы объяснить всем обездоленным, что они не должны сбиваться с истинного пути?

Я жду Сами, готовлю себя и наш дом к встрече с ним. Я гуляю по Парижу, закутавшись в хиджаб, и дышу холодным зимним воздухом. Никогда раньше я так не любила Париж!

Я – мусульманка, и горжусь этим! Я вижу все, но меня не видит никто и никто меня не узнает (за исключением Рим, с которой я случайно столкнулась на улице и из осторожности от нее сбежала – благо, подоспел автобус). Я ловлю на себе взгляды прохожих, полные ненависти. Но есть и другие взгляды, в которых я читаю зависть и восхищение, – так смотрят на меня мои сестры. А по вечерам, надев подаренные Сами золотые и жемчужные браслеты, я отдаюсь ему всем своим существом, в любви к Всемилостивому Аллаху.