Александр Владимирович Мень
(1935–1990)
православный священник, богослов, проповедник
В 1958 году Александр Мень был отчислен из вуза за религиозные убеждения, а два года спустя рукоположен в священники. Служил он в различных подмосковных приходах. Последним местом его служения стала Сретенская церковь в городе Пушкино.
Мень был одним из зачинателей христианского «самиздата» и духовным наставником многих диссидентов. С началом «перестройки» он развернул широкую проповедническую деятельность.
8 сентября 1990 года Мень читал лекцию в Православном университете на Волхонке, а наутро ему предстояла церковная служба в своем приходе. 9-го он вышел из дома в 6.30 и пошел по тропинке к железнодорожной платформе. По дороге кто-то ударил его топором по голове и отнял портфель. Дальнейший ход событий был восстановлен по свежим следам в газете «Криминальная хроника».
Окровавленного и шатающегося отца Александра увидела местная жительница Е. Вернова. Он спросил: «Вы не видели мой портфель?» Вернова сказала, что нет, и, в свою очередь, спросила: «Кто это вас так избил?»
Мень ответил:
– Никто. Я сам.
Вернова предложила вызвать «скорую». Мень промолчал и пошел дальше. Добравшись до ограды своего дома, он упал и больше уже не поднялся.
Михаил Андреевич Милорадович
(1771–1825)
граф, военачальник
В 1825 году Милорадович, один из героев Отечественной войны, был командиром гвардейского корпуса и Петербургским генерал-губернатором. 14 декабря он явился верхом на Сенатскую площадь и стал убеждать солдат, что цесаревич Константин действительно отрекся от престола, а значит, законный царь – Николай.
Из каре раздался пистолетный выстрел в спину генерал-губернатора. Стрелявшим был Петр Каховский. Смертельно раненного Милорадовича унесли в казармы, где он в тот же день умер.
Как вспоминал адъютант Милорадовича А. П. Башуцкий, граф взял извлеченную из его тела пулю пальцами левой руки и жадно осматривал, внимательно поворачивая во все стороны. Лицо его прояснилось и, медленно осеня себя крестом, он радостно произнес:
– О, слава богу! Эта пуля не солдатская. Теперь я совершенно счастлив.
Если верить сборнику «Анекдоты и черты из жизни графа Милорадовича» (1871), через некоторое время граф обратился к одному из своих знакомых и с улыбкой сказал:
– Ну, кажется, теперь я расквитаюсь со всеми моими долгами.
Однако последним собеседником Милорадовича был герцог Вюртембергский, передавший ему письмо от нового государя. Когда герцог выразил надежду на выздоровление раненого, тот ответил: «Нечего обольщаться. У меня воспаление кишок. Смерть – неприятная необходимость; но знаете ли что – я умру, как жил, и прежде всего с чистой совестью».
Прочитав письмо, он сказал: «Я с удовольствием пожертвовал собою за императора Николая. Меня утешает то, что в меня выстрелил не старый солдат. Прощайте, ваша светлость. На мне лежат еще важные обязанности».
И добавил:
– До свидания в лучшем мире.
«Важной обязанностью» было завещание, продиктованное Милорадовичем перед самой смертью: в нем он просил дать волю всем своим крепостным.
Андрей Александрович Миронов
(1941–1987)
актер
В августе 1987 года Московский театр сатиры гастролировал в Риге. 13-го состоялся сольный концерт Миронова, а 14-го шла «Женитьба Фигаро» с Мироновым в заглавной роли.
В конце IV акта, вспоминает Ольга Аросева, «он сказал мне, Марселине: “Прощайте, матушка!” Так нежно, серьезно сказал. И я ему ответила: “Прощай, сынок!” Ушла со сцены за кулисы и с кем-то тут же поделилась: “Андрей очень глубоко стал Фигаро играть. В нем что-то новое рождается…”».
В V акте, в сцене объяснения Фигаро с графом (Александром Ширвиндтом) Миронов дошел до слов: «…То ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…» После чего, вспоминает Ширвиндт, «Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать…». Ширвиндт обнял его и унес за кулисы, крикнув «Занавес!». Теряя сознание, Миронов проговорил:
– Шура, голова болит…
Это было обширное кровоизлияние в мозг. Актера увезли в больницу в костюме и гриме; по дороге, в бреду, он еще вспоминал последние реплики Фигаро.
Умер он ранним утром 16 августа.
Жак де Моле
(1244–1314)
последний магистр ордена тамплиеров
В 1292 году Жак де Моле был избран магистром могущественного ордена тамплиеров. Пытаясь возобновить Крестовые походы, магистр искал поддержки у папы и европейских монархов. Поддержки он не нашел, зато французский король Филипп IV, долги которого многократно превышали доходы, решил пополнить казну за счет несметных, как считалось, богатств тамплиеров.
13 октября 1307 года де Моле был арестован в замке Тампль – французской резиденции ордена. Вслед затем начались аресты тамплиеров по всей стране. Надежды на заступничество папы Климента V не оправдались.
На последнем слушании, в марте 1314 года, де Моле отрекся от показаний, данных под пытками, и заявил о невиновности ордена. Тем не менее 18 марта он был сожжен на костре в Париже.
В рифмованной хронике Годфруа Парижского, очевидца событий, после оглашения приговора де Моле предсказывает, не называя имен:
… В скорое время постигнет беда
Тех, кто неправедный суд здесь творит.
Бог за нашу смерть отомстит.
Всего через месяц, в апреле, умер 50-летний папа Климент V (вероятно, от рака), а в ноябре – 48-летний Филипп IV, после инсульта, случившегося с ним на охоте. Зная метод работы средневековых хронистов, можно предположить, что лишь тогда, задним числом, Годфруа сочинил пророчество де Моле.
В трагедии Ф. Ж. М. Ренуара «Тамплиеры» (1805) де Моле, уже стоя на костре, предсказывает смерть папы через 40 дней и обращается к королю со словами:
– Через год я жду тебя к трибуналу Бога.
В 1955 году вышел в свет первый роман Мориса Дрюона из серии «Про́клятые короли». (Это выражение принадлежит Дрюону, а вовсе не взято из старинных преданий.) Здесь де Моле из пламени костра возвещает:
– Папа Климент… рыцарь Гийом де Ногаре… король Филипп… не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий, где вас постигнет справедливая кара! Будьте прокляты, будьте прокляты! Будь проклят весь ваш род до тринадцатого колена!
Ныне именно эти слова публика считает «проклятием де Моле». Хотя Гийом де Ногаре, хранитель королевской печати, не мог быть призван на суд Божий в 1314 году, поскольку преставился годом раньше.
