Антуан Лавуазье
(1743–1794)
французский химик
В 1768 году Лавуазье стал членом Королевской академии наук и одновременно – откупщиком. Доходы от откупа позволяли не жалеть средств на научные опыты, позволившие Лавуазье стать основателем современной химии.
В 1793 году якобинцы арестовали бывших откупщиков. Лавуазье был обвинен во вредительстве и предательстве и 5 мая 1794 года приговорен к смерти, назначенной на 8 мая.
Нередко можно прочесть, что ученый попросил о двухнедельной отсрочке, чтобы произвести полезные для республики опыты, но председатель Революционного трибунала ответил: «Республика не нуждается в ученых». По другой версии, таким был ответ на прошение о помиловании, поданное друзьями Лавуазье. Но это всего лишь легенда.
Накануне казни Лавуазье написал своей двоюродной сестре:
«Я прожил довольно долгую и, главное, очень счастливую жизнь и думаю, что воспоминание обо мне будет возбуждать некоторое сожаление, быть может, соединится с некоторой славой. Чего еще мне желать? Судьба, постигшая меня, по крайней мере, избавляет меня от одряхления. Я умру целиком – это тоже одно из благ, доставшихся на мою долю…»
После казни математик Лагранж заметил: «Хватило секунды, чтобы срубить эту голову, но едва ли хватит ста лет, чтобы произвести вторую такую же». (Эти слова привел астроном Деланбр в своей «Похвале Лагранжу».)
Жозеф Бонифас де Ла Моль
(ок. 1526–1574)
французский граф
Де Ла Моль служил обедню до пяти раз в день. Остальное время дня и ночи он предавался любовным утехам, веря, что частые покаяния искупают грехи. По слухам, он состоял в любовной связи не только со множеством дам, но и со своим патроном, принцем Филиппом Валуа, а еще раньше – с его сестрой Маргаритой Наваррской («королевой Марго»).
В 1574 году был раскрыт заговор принца Филиппа против его старшего брата, короля Карла IX. Двоих фаворитов принца – де Ла Моля и де Коконнаса – 30 апреля четвертовали на Гревской площади.
На эшафоте Ла Моль, согласно мемуарам Пьера де Л’Этуаля, обратился к зрителям со словами:
– Да смилостивится над моей душой Господь и Пречистая Дева!
А после галантно добавил:
– Рекомендуйте меня милосердной памяти королевы Наваррской и других дам.
После казни появилась ядовитая эпитафия, в который обыгрывалось созвучие имени казненного с латинским словом mollis (мягкий, приятный): «Mollis vita fuit, mollior interitus», что можно перевести так: «Мила была жизнь Ла Моля, еще милей гибель».
По легенде, королева Марго выкупила голову Ла Моля у палача, забальзамировала, положила в драгоценный ларец и хранила у себя в спальне. А в романе Стендаля «Красное и черное» юная Матильда де Ла Моль каждый год надевает траур в день казни своего родича.
Франсуа де Ла Мот
(1588–1672)
французский философ
В 1639 году де Ла Мот стал членом Французской академии. Год спустя он написал «Наставление дофину» (то есть наследному принцу) и был назначен воспитателем будущего Людовика XVI. Для своего царственного ученика он написал серию учебников по всем отраслям наук.
В философии он был скептиком. Мольер был его близким другом и немало почерпнул из общения с ним: де Ла Мот обладал огромными познаниями в области истории, географии и литературы.
В круг его близких друзей входил Франсуа Бернье, который в 1667 году вернулся из Индии, где служил личным врачом правителя державы Великих Моголов.
Де Ла Мот умер в Париже 9 мая 1672 года. По рассказу его приятеля Урбена Шевро, последним посетителем умирающего был как раз Бернье. Едва он вошел, как Ла Мот с живостью осведомился:
– Ну, какие у вас новости о Великих Моголах?
Лев Давыдович Ландау
(1908–1968)
физик
Школа Ландау была самой влиятельной в советской теоретической физике, а на пятитомном курсе Ландау и Лифшица (ученика Ландау) выросло несколько поколений физиков по всему миру.
Во время Большого террора Ландау провел год в тюрьме за листовку, в которой Сталин уравнивался с Гитлером. Спас его академик Петр Капица. После этого Ландау участвовал (без особой охоты) в атомном проекте, стал академиком, получил три Сталинских премии и звезду Героя труда. Однако за рубеж его больше не выпускали.
7 января 1962 года он попал в тяжелейшую автокатастрофу и 59 суток не выходил из комы. В том же году он получил Нобелевку, но наукой уже не занимался.
25 марта 1968 года ему была сделана операция на кишечнике. Хирург Кирилл Симонян вспоминал, что чувство юмора не покинуло ученого и тогда. На четвертый день после операции, когда его попросили повернуться на правый бок, он заметил:
– А вы знаете, что понятие «правый» и «левый» относительно?
Вечером 1 апреля Ландау сказал, как-то улыбнувшись в себя:
– Все же я хорошо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось!
И вскоре потерял сознание навсегда.
Нинон де Ланкло
(1620–1705)
французская куртизанка
Нинон была родом из дворянской семьи и унаследовала от отца вполне приличное состояние. Тем не менее она выбрала для себя положение куртизанки – не столько ради денег, сколько ради сохранения личной независимости, которая была ей дороже всего.
От роли куртизанки Нинон отказалась на исходе пятого десятка жизни, хотя, по свидетельствам современников, сохраняла свою красоту и редкую остроту ума вплоть до глубокой старости. Завсегдатаями ее салона были аристократы, литераторы и люди искусства. Она дружила с философами и разделяла взгляды вольнодумца Сент-Эвремона, посвятившего ей трактат «Об этике Эпикура».
Когда ей уже было за восемьдесят, королевский проповедник Жак Тестю пожелал обратить грешницу на путь покаяния (как полагали, в расчете на щедрое вознаграждение от Людовика XIV). Согласно Вольтеру, Нинон сказала:
– Если он рассчитывает разбогатеть благодаря моей душе, боюсь, он рискует умереть нищим.
А в биографическом словаре 1769 года сообщалось, что Нинон говорила писателю Фонтенелю:
– Вам известно, какую выгоду удалось мне извлечь из своего тела. Свою душу я могла бы продать еще дороже: ее оспаривают друг у друга иезуиты и янсенисты.
(Янсенисты проповедовали крайне строгие моральные правила, в отличие от более снисходительных иезуитов.)
Нинон скончалась в Париже 17 октября 1705 года в возрасте 84 лет.
Почти полвека спустя вышли в свет анонимные «Записки о жизни мадемуазель де Ланкло». Здесь приведено эпикурейское по духу четверостишие, которое Нинон будто бы написала в ночь перед смертью:
Надежды пустые оставлены мной,
И смерть не пугает меня.
Пора бы! Окончился срок мой земной,
Я жду лишь последнего дня.
