Дел Клоуз
(1934–1999)
американский актер и театральный режиссер
Свою артистическую карьеру Клоуз начинал в цирке и кабаре. В 1960 году он переехал в Чикаго и стал режиссером комедийных импровизационных театров. Здесь он создал театральную школу, из которой вышли Джеймс Белуши и Билл Мюррей.
Клоуз умер в Иллинойской масонской клинике 4 марта 1999 года. В последний день с ним, кроме врача, была его постоянная партнерша по сцене Чарна Холперн. Клоуз напомнил ей о своем завещании, согласно которому после кремации его череп должен стать реквизитом для постановок «Гамлета», а Клоуз именоваться в афишах исполнителем роли Йорика.
Перед последней инъекцией обезболивающего он осмотрел шприц и потребовал увеличить дозу. Дозу увеличили до максимально возможной.
– Господи, – сказал врач, – да этого хватит, чтобы вырубить лошадь!
Клоуз произнес:
– Наконец-то. Я устал быть самым смешным человеком в этой палате.
Полгода спустя Чарна Холперн торжественно вручила череп одному из чикагских театров. И в постановках «Гамлета» актеры, держа его в руках, читали шекспировский монолог:
– Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. (…) Где теперь твои каламбуры, твои смешные выходки?..
Семь лет спустя Чарна призналась, что череп Клоуза клиника не отдала, и реквизит пришлось заказать в магазине медицинских препаратов.
Василий Георгиевич Клочков
(1911–1941)
политрук
По версии, вошедшей в учебники, 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково на Волоколамском направлении 28 бойцов дивизии генерала Панфилова дали бой немецким танковым частям. Они подбили 18 танков и остановили врага, погибнув все до единого.
Давно уже установлено, что 16 ноября атаку противника на этом направлении отражали не 28 человек (численность пехотного взвода), а 1075-й стрелковый полк. Из одной только 4-й роты полегло не менее ста человек. Немцев остановить не удалось, за что командир и комиссар полка были временно отстранены от своих должностей. О подбитых танках в донесениях не сообщалось.
Легенда о последних словах Клочкова возникла на страницах «Красной звезды», однако не сразу. В заметке военкора В. Коротеева от 27 ноября 1941 года политрук Диев (ныне известный нам как Василий Клочков) говорит: «Нам приказано не отступать». – «Не отступим!» – ответили бойцы.
В передовице, опубликованной всего день спустя, Диев (Клочков) перед боем произносит тогдашний лозунг обороны Москвы: «Ни шагу назад!»
И лишь два месяца спустя, 22 января 1942 года, появилась статья Александра Кривицкого «О 28 павших героях» со знаменитой фразой:
– Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!
Вторая часть этой фразы была, возможно, подсказана Кривицкому речью вице-адмирала В. А. Корнилова перед защитниками Севастополя в 1854 году: «Нам и некуда отступать: позади нас море».
После войны обнаружилось, что несколько участников боя у Дубосеково попали в плен, а один служил полицаем у немцев. В 1948 году военная прокуратура начала расследование. Давая показания следователю, Кривицкий вынужден был признать: «Слова политрука Клочкова (…) выдумал я сам».
Разумеется, в учебниках все осталось по-старому.
Курт Кобейн
(1967–1994)
американский рок-музыкант, лидер группы «Нирвана»
В 1991 году, после выхода второго альбома группы «Нирвана», Кобейн стал всемирной знаменитостью. Он женился на рок-певице Кортни Лав, и у них родилась дочь Фрэнсис, которую Курт обожал.
Однако наркотики и наследственный маниакально-депрессивный психоз раз за разом толкали музыканта к самоубийству. 5 апреля 1994 года он застрелился из ружья в собственном доме в Сиэтле, оставив записку, нацарапанную красной шариковой ручкой. Заканчивалась она словами:
«Во мне больше нет страсти, и помните: лучше сгореть, чем угаснуть.
Мир, Любовь, Сопереживание.
Фрэнсис и Кортни, я останусь на вашем алтаре.
Кортни, прошу тебя, держись ради Фрэнсис. Ради ее жизни, которая будет гораздо счастливее без меня.
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
Слова «Лучше сгореть, чем угаснуть» ныне связаны со смертью Кобейна, однако они ему не принадлежат. Это строка из песни Нейла Янга «Hey Hey, My My». После смерти Кобейна Янг, исполняя эту песню в концертах, всегда убирал из нее строку «Кто ушел, не вернется назад».
В 1998 году Кортни Лав записала песню «Зачем быть красивой» («Reasons To Be Beautiful»), где сказано: «Лучше воспрять, чем угаснуть».
Жан Кокто
(1889–1963)
французский драматург
Кокто наиболее известен как драматург, но он еще был поэт, художник, кинорежиссер, автор балетных либретто. Он сотрудничал чуть ли не со всеми артистическими знаменитостями, включая Эдит Пиаф. В его монодраме «Равнодушный красавец» певица с триумфом дебютировала на театральной сцене.
С сентября 1963 года Кокто жил в городке Милли-ла-Форе близ Парижа. К этому времени 74-летний драматург перенес два инфаркта. Лежа в постели, он работал над книгой своих мемуаров.
11 октября Кокто скончался от сердечного приступа. Согласно широко распространенной легенде, он умер в один день с Эдит Пиаф, пережив ее на шесть часов. Услышав о смерти Пиаф, Кокто почувствовал приступ удушья и будто бы сказал:
– Лодка идет ко дну. Это мой последний день на этой земле.
Нередко к этому еще прибавляют слова:
– Я не знаю никого, кто бы так щедро тратил свою душу. Она [Пиаф] не сберегала, а расточала, она швыряла золото в раскрытые окна.
Наутро одна из парижских газет вышла под шапкой: «СМЕРТЬ ЭДИТ ПИАФ УБИЛА ЖАНА КОКТО».
Дело, однако, было не так. Пиаф умерла не 11-го, а 10 октября в городке Грасс на юге Франции. Поскольку ее давним желанием было умереть в Париже, тело тайно перевезли в столицу, и о кончине певицы было объявлено лишь 11-го в семь утра.
Актер Жан Маре в телеинтервью 12 октября заявил: «Я не думаю, что смерть Жана была вызвана смертью Эдит». Заметим, что Маре на протяжении 25 лет был близким другом и любовью Кокто.
Второй его главной любовью был Эдуар Дерми, которого драматург усыновил и сделал своим наследником. Именно он был с Кокто в последний день.
Согласно свидетельству Дерми, роковой сердечный приступ случился вечером 10-го, до объявления о кончине Пиаф. Кокто, утверждал Дерми, никогда не произносил: «Лодка идет ко дну». (Возможно, о смерти певицы ему просто решили не сообщать.)
В половине первого дня Кокто произнес:
– Прощайте, дети мои.
Это и были его последние слова.
