Томас Эдисон

(1847–1931)

американский изобретатель

«Эдисон» почти что синоним слова «изобретатель». Он изобрел фонограф, кардинально усовершенствовал телеграф и телефон, создал электрическую лампочку, пригодную для массового производства, и запатентовал еще тысячу с лишним изобретений.

После смерти первой жены он в 1886 году женился вторично. Свадебным подарком его второй жене, Мине, стал дом в Нью-Джерси. Здесь Эдисон и умер на 85-м году жизни 18 октября 1931 года.

В «официальной» биографии Эдисона, опубликованной в 1959 году, рассказывается, что в последние дни своей жизни он нередко впадал в кому. В редкие сознательные промежутки он располагался в кресле у одного из высоких окон своей спальни, откуда открывался вид на большую лужайку и красивые буковые деревья. Неясно, мог ли он еще видеть этот пейзаж.

Мина была единственной, кого он еще узнавал. Однажды она склонилась к его уху (он уже почти не слышал) и спросила:

– Ты страдаешь?

– Нет, просто жду, – ответил Эдисон.

Свои последние слова он произнес, устремив взгляд к окну:

– Там очень красиво.

Несколько иначе рассказывал об этом врач Эдисона Губерт Хау вскоре после смерти изобретателя. Согласно Хау, эти слова Эдисон произнес за несколько дней до смерти, глядя куда-то вверх.

Альберт Эйнштейн

(1879–1955)

немецкий физик

Эйнштейн не раз говорил и писал о смерти. Осенью 1954 года он замечает в одном из своих писем: «Страх перед смертью – наиболее неразумный из всех видов страха, ведь с умершим, как и с неродившимся, ничего плохого случиться не может».

В другом письме, отосланном в феврале 1955 года, он говорит: «Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно надо будет заплатить».

13 апреля 1955 года ученого срочно перевезли в Принстонскую больницу. 17-го он почувствовал себя немного лучше и принял своего старшего сына Ганса-Альберта. В разговоре он, между прочим, жаловался на трудности, связанные с построением единой теории поля, которой он отдал 30 лет жизни.

Ночью его сиделка, Альберта Розсел, заметила, что пациент тяжело дышит во сне, и услышала несколько слов на непонятном для нее немецком языке. Сразу же затем Эйнштейн умер. Его последние слова так и остались тайной.

Перед смертью Эйнштейн работал над посланием по случаю годовщины независимости Израиля. Оно осталось оборванным на словах:

«Политические страсти, когда они накаляются, требуют жертв…»

Своего друга и биографа Эйбрахама Пейса Эйнштейн попросил:

– Я хочу быть кремированным, чтобы люди не приходили поклоняться моим костям.

Его тело было кремировано, а прах развеян друзьями по ветру.

Эпаминонд

(ок. 418–362 до н. э.)

фиванский полководец

В 371 году до н. э. в битве при Левктрах Эпаминонд наголову разгромил спартанцев. Примененная им тактика «косого клина» стала образцом для многих выдающихся полководцев вплоть до Фридриха Великого. Спартанской гегемонии в Греции пришел конец.

Однако фиванская гегемония продолжалась недолго. В 362 году, в сражении со спартанцами и их союзниками при Мантинее, Эпаминонд был смертельно ранен копьем.

Согласно Диодору Сицилийскому, врачи сказали, что он умрет, как только наконечник копья будет вытащен из груди. Тогда Эпаминонд позвал своего оруженосца и прежде всего спросил, сохранил ли он щит. Тот ответил, что да. Затем Эпаминонд спросил, кто победил. Услышав, что победили фиванцы, он сказал: «Теперь пора и умереть», – и велел вытащить из груди наконечник копья.

Друзья попытались его удержать, а один из них воскликнул: «Эпаминонд, ты умираешь бездетным!». Тот возразил:

– Нет, клянусь Зевсом, я оставляю двух дочерей: победы при Левктрах и Мантинее.

Согласно Корнелию Непоту, перед смертью Эпаминонд произнес:

– Вовремя пришел мой конец – умираю непобедимым.

Ради исторической точности заметим, что исход битвы при Мантинее оказался ничейным: противники вернулись на исходные позиции, и вскоре был заключен мир.

Эпикур

(341–270 до н. э.)

древнегреческий философ

Эпикур, уроженец острова Самос, в юности переехал в Афины и основал здесь философскую школу, известную под названием «Сад Эпикура».

Он отрицал вмешательство богов в человеческую жизнь, главным благом считал удовольствие (но лишь такое, которое не вредит душевному спокойствию) и учил, что душа умирает вместе с телом. Страх смерти он называл суеверием и разъяснял:

«Самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых».

Он умер от камня в почках после двухнедельных страданий в возрасте 72 лет. Биограф Гермипп, младший современник философа, рассказывал, что он лег в медную ванну с горячей водой, выпил вина, пожелал друзьям не забывать его учений и скончался.

Диоген Лаэртский приводит прощальное письмо Эпикура к Идоменею, одному из его ближайших учеников:

«Писал я это тебе в блаженный мой и последний мой день. Боли мои от поноса и от мочеиспускания уже так велики, что больше стать не могут; но во всем им противостоит душевная моя радость при воспоминании о беседах, которые были между нами».

Николай Робертович Эрдман

(1900–1970)

драматург

В 1925 году Мейерхольд ставит комедию 25-летнего Эрдмана «Мандат». Успех ошеломительный, небывалый. Вторую пьесу Эрдмана – «Самоубийцу» – Станиславский назвал «гениальным произведением», а Надежда Мандельштам, крайне скупая на похвалы, – «вершиной советской драматургии».

«Самоубийца» не допущен ни в театр, ни в печать, а Эрдман в 32-м году водворен на поселение в Енисейск. Оказался он там за крамольные басенки, сочиненные вместе с В. Массом («Вороне где-то Бог послал кусочек сыру… Но Бога нет! – Не будь придира: ведь нет и сыру»).

Всю жизнь Эрдман писал скетчи, либретто, сценарии (хотя в титрах «Волги-Волги» его имя снималось). Но с 1928 года – ни одной пьесы. Соавтору как-то сказал, что с детства смертельно боится белой, чистой бумаги. Его вторая жена смертельно боялась ночных звонков в дверь.

В театр он ходил неохотно; на приглашения отвечал коротко: «Знаете, я уже был». Зато ходил на балет и бега. Письма к любимым женщинам, кажется, единственный жанр, в котором он еще создавал шедевры.

Никогда он не жаловался на непризнанность. Иногда читал «Самоубийцу» – пьесу «о том, почему мы остались жить, хотя все толкало нас на самоубийство» (Н. Мандельштам). А потом – болезнь, именуемая в некрологах «тяжелой и продолжительной», больница, бред:

– Я знаю… они напечатают… поставят…