Холодным серым утром Арчибальд Хоуп и Фрэнк Рендом покинули дом вдовы Джашер, где прошлой ночью разыгралась трагедия. Труп накрыли простыней и пока оставили на кровати. Уходя, мужчины положили к ногам покойной несколько хризантем. Констебль и доктор оформляли заключение о смерти и другие необходимые документы, а Джейн громко рыдала возле тела. Хотя Селина Джашер постоянно бедствовала, к служанке она относилась с добротой и заботой, поэтому девушка – пожалуй, единственная на свете – искренне оплакивала свою хозяйку. Джентльмены ничего не сказали Джейн о предсмертных признаниях вдовы, полагая, что репутация миссис Джашер и так пострадает, когда правда об ужасном преступлении откроется обществу и попадет в газеты.

Едва несчастная испустила последний вздох, Рендом, предоставив врачу и констеблю заниматься телом, прошел в столовую, где его ждал Хоуп со стопкой бумаг, обнаруженных в гостиной. Хорошо, что Поинтер ни о чем не догадывался, иначе отобрал бы все записи, которые сделала вдова, и передал их инспектору полиции. Исповедь оказалась длинной и заняла с десяток страниц; она обывалась на полуслове и не имела ни подписи, ни даты. Очевидно, в этот момент в окно постучал Какаду, Селина его впустила, он потребовал изумруд, но она не отдала и предупредила, что расскажет о преступлении. Тогда злодей опрокинул лампу и свечи и ударил женщину ножом. Странно, зачем вдова сообщила канаку о своих записях, зная, какой у него дикий, необузданный нрав?

Заслышав в коридоре шаги и голос Поинтера, Арчи быстро свернул листы, сунул их во внутренний карман и, попрощавшись с констеблем, в сопровождении Рендома и Робинсона вышел на улицу. Было около половины восьмого, занимался холодный рассвет, но туман все еще висел над болотами, окутывая их, словно саван. Доктор спешил домой собирать вещи, чтобы ехать в коляске в Джессам, а оттуда поездом – до Пирсайда. Поскольку Поинтер не мог покинуть место преступления, именно Робинсон взялся срочно проинформировать Дэйта о новом убийстве. Сэр Фрэнк предложил послать в город кого-нибудь из военнослужащих форта или позвонить по телефону, но врач отказался, твердо решив лично увидеться с инспектором и сообщить ему об инциденте во всех подробностях. Видимо, молодой доктор не хотел всю жизнь оставаться деревенским лекарем, а мечтал прославиться, попасть в газеты, расширить свою медицинскую практику и перебраться в город, вот и горел желанием принять участие в предварительном слушании дела об убийстве миссис Джашер.

Расставшись с Робинсоном, друзья отправились к Арчибальду на квартиру прочесть записи покойной и понять, насколько она замешана в трагедиях, связанных с зеленой мумией. Хоуп и Рендом верили женщине, на смертном ложе объявившей о своей непричастности к гибели Сиднея Болтона. Но, вероятно, Селина являлась соучастницей преступления, в чем и предстояло разобраться. Чтобы раз и навсегда покончить с тайнами, джентльмены устроились у очага в маленькой комнате и достали рукописные листы.

– Может, кофе или виски с содовой? – спросил Арчи, перед тем как начать чтение.

– Кофе, пожалуй, – вздохнул усталый офицер. – Крепкий и горячий. Я вымотался за ночь. Нужно восстановить бодрость.

Хоуп вышел попросить хозяйку сварить им с товарищем кофе. Вернувшись, Арчи плотно закрыл дверь и взял бумаги, но Рендом поднял руку:

– Подождем кофе, чтобы, когда приступим, нам уже никто не мешал.

– Ладно, – согласился художник. – Вот сигары, угощайтесь, Фрэнк.

– Нет, спасибо, я курил всю ночь. Лучше погреюсь у огня. Вы тоже выглядите уставшим.

– Еще бы! – прикрыл глаза Арчи. – Если бы мы только знали, покидая форт, что нам предстоит! Надо же! У меня в голове не укладывается, как изумруд попал к миссис Джашер?

– Она, вроде бы, раскаялась, но, вспоминается мне, она говорила также, что передумала и хотела сжечь свои записи. Не появись Какаду, она бы так и поступила.

– Ага, – кивнул Хоуп, – я помню ее слова. Неужели она все это время скрывала правду? Интересно, когда она стала сообщницей: до гибели Болтона или после?

– Куда важнее другое, – ответил Рендом. – Как во всем этом замешан профессор Браддок?

Хоуп в испуге вскинул голову:

– Наверное, никак. Умирая, вдова не произносила его имени.

– Сомнительно. Какаду – преданный слуга, к тому же дикарь. Вы не допускаете, что он действовал по приказу хозяина?

– Немыслимо! – воскликнул Арчи. – Что вы такое говорите?! Люси с ума сойдет, если ее отчим – преступник.

– Каким же образом это отразится на вашей невесте? Ее мать когда-то давно вышла замуж за Браддока. Ну и что? Его грехи никак не повлияют на судьбу мисс Кендал и ваше с ней совместное будущее.

– Нет, Фрэнк, я не верю в виновность этого человека. Он, конечно, эгоистичен, взбалмошен и порой невыносим, но убивать, и кого? Своего помощника? Это полная бессмыслица, к тому же профессор все время находился у нас с Люси на глазах и нам известен каждый его шаг.

– Не спешите с выводами, – предостерег баронет. – Браддок – отличный актер. Как бы он ни сокрушался, якобы лишившись сокровищ, я нисколько не удивлюсь, если из этих бумаг выяснится, что второй камень он спрятал где-то у себя. Дикарю нет резона охотиться за изумрудами – едва ли он своим скудным умишком сознает их ценность. Канак выполнял то, что ему велели, и, хотя именно он задушил Болтона, настоящий виновник, организатор и выгодополучатель этой трагедии – профессор.

– По-вашему, Браддок заранее спланировал убийство Сиднея?

– Да, а госпожа Джашер вступила в игру позже. Их с египтологом связывает Какаду – тот, чьими руками осуществлен ужасный план. Неудивительно, что профессор намеревался жениться на этой женщине, хотя вовсе не любил ее. Она слишком много знала…

– Господи, – побледнел Хоуп. – Погодите, Фрэнк. Честное слово, вы преувеличиваете. Давайте не драматизировать, а спокойно читать исповедь миссис Джашер. А вот и кофе!

В дверь робко постучали, и на пороге появилась хозяйка квартиры с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник, чашки, блюдца и сахарница. Скромная застенчивая женщина безмолвно накрыла на стол и вышла. Выпив по чашке бодрящего ароматного напитка, друзья принялись за дело.

Исповедь миссис Джашер начиналась с короткого сообщения о ее семье. Отец Селины был завзятым игроком и растратил не только свои, но и казенные деньги, а мать, актриса, в молодости вела богемный образ жизни. Впоследствии она остепенилась, сделалась сущей ханжой и, не желая, чтобы дочь пошла по ее стопам, рано и не по любви выдала ее замуж за пожилого состоятельного господина Джашера. Несмотря на разницу в возрасте, муж вовсе не обожал свою молодую жену, а напротив, всячески третировал ее. Вдобавок он вслед за тестем приобщился к азартным играм и промотал имение. Супруги уехали в Америку, где, чтобы выжить, Селина выступала в дешевых варьете. В Штатах у них родился ребенок, но вскоре умер – скорее, к облегчению, чем к горю матери, поскольку семья влачила жалкое полуголодное существование. Несколько лет проскитавшись по Америке, Джашеры перебрались в Австралию, затем в Новую Зеландию, но счастье им так и не улыбнулось. В итоге старик Джашер спился и умер, оставив вдову без гроша.

Бедная женщина пыталась вернуться на сцену, но была уже не так молода и красива, как раньше, и во всех театрах ей отказывали. Она читала какие-то лекции, старалась открыть пансион, но закончила тем, что устроилась сиделкой при тяжелобольных. В поисках лучшей доли вдова странствовала по миру, как перелетная птица, но нигде не находила места, чтобы свить гнездо. Она грезила не о богатстве, а лишь о том, чтобы вырваться из нищеты, но неумолимый рок вновь и вновь толкал ее в водовороты жизни.

– Я всегда придерживался мнения, что эта несчастная – скорее жертва, чем грешница, – хмуро заметил сэр Фрэнк.

– Но ее нравственное чувство, похоже, притупилось, – ответил Арчи.

– Неудивительно в такой среде! И все-таки она стойко вынесла все удары судьбы, в отличие от тех, кто, попав в подобный переплет, скатился на самое дно. Поехали дальше.

В Мельбурне вдова Джашер удачно вложила деньги, что принесло ей тысячу фунтов дохода. С этими средствами она вернулась в Англию и решила выдавать себя за респектабельную даму. Судьба забросила ее в Гартли, и женщина подумала, что, если повезет, она выйдет замуж за какого-нибудь офицера из форта, ведь в такой глуши соперниц у нее не окажется. За крошечную арендную плату Селина сняла домик на болотах. У нее оставалось еще несколько сотен фунтов, и она рассчитывала кое-как протянуть до замужества, энергично принявшись за поиски подходящей партии. Потом она познакомилась с профессором Браддоком и сочла, что это неплохой кандидат в мужья и с ним нетрудно будет управиться. Вдова действовала хитро и быстро привлекла на свою сторону Люси, завоевав ее симпатии. Все шло как по маслу, пока в Пирамиде не заговорили о зеленой мумии.

Впервые вдова упоминала о ней в связи с Сиднеем Болтоном, которого, несмотря на невысокое происхождение, считала умным и ответственным юношей. Став помощником Браддока, он надеялся со временем выбиться в люди и занять достойное положение в обществе. Египтолог обучал его безвозмездно, но за работу платил сущие гроши. Несмотря на разницу в возрасте, Сидней влюбился в миссис Джашер и каким-то образом завоевал ее доверие. Как ему это удалось, Селина скромно умалчивала, но Хоуп и Рендом догадывались, что одинокой женщине было приятно и лестно иметь молодого восторженного поклонника. Болтон знал, что Селина мечтает выйти за профессора, но сам хотел жениться на ней и обещал, что заработает достаточно средств на содержание супруги, а ничто другое, кроме денег, миссис Джашер не волновало; то, что парень – сын прачки, не смущало ее, ведь она тоже отнюдь не принадлежала к высокому роду.

Именно тогда Болтон шепнул ей о своем открытии. Много лет назад, путешествуя по Перу, Браддок пытался купить для исследований мумию инков. Один авантюрист по имени Ваза взялся раздобыть мумию последнего великого Инки, и профессор буквально прыгал от радости. Этот Ваза украл мумию и вместе с ней – копию секретного документа на латинском языке, которую сразу же выслал в Куско Браддоку, пообещав продать реликвию, как только ученый возвратится в Лиму. К несчастью, египтолог попал в плен к индейцам, а когда ему удалось сбежать, Вазы и след простыл. Прочитав манускрипт, профессор узнал об изумрудах и много лет охотился за зеленой мумией. Он мечтал завладеть драгоценностями и на средства от их продажи снарядить экспедицию в Египет и Эфиопию. Судя по всему, деньги как таковые не слишком заботили Браддока: он видел в них лишь средство удовлетворения своего научного любопытства.

О сокровищах, спрятанных в саркофаге, Болтону стало известно не сразу. Он лишь рассказывал Селине, что его наставник бредит перуанской мумией и хочет изучить различия древнеегипетского и перуанского методов бальзамирования. Но как-то раз, наводя порядок в бумагах Браддока, его помощник случайно увидел копию манускрипта, прочел текст и понял истинную причину, по которой профессор гоняется за зеленой мумией. Изумруды! Бесценные сокровища, зажатые в пальцах мертвеца! Сидней вернул документ на место и ни словом не выдал, будто читал его, а египтолог, конечно же, не подозревал, что малообразованный ассистент осведомлен о тайне мумии.

Однажды Браддок наткнулся в газете на объявление о продаже зеленой мумии и понял, что фортуна посылает ему удачу и такой шанс упускать нельзя. Но где достать денег на покупку? Они требовались срочно, иначе ученого опередили бы конкуренты-египтологи, которые могли загореться желанием купить мумию чисто в научных целях и тем самым лишить Браддока вожделенных богатств. Тут-то и подвернулся господин Хоуп, одолживший мистеру Джулиану тысячу фунтов для приобретения раритета в обмен на обещание не мешать их браку с Люси. Уверенный в полном неведении Болтона относительно драгоценностей, профессор отправил его на Мальту с важным поручением.

Собираясь в путь, Сидней по секрету сообщил госпоже Джашер, что постарается украсть камни или на Мальте, или на борту «Ныряльщика», а если не получится, придумает предлог задержать доставку саркофага и обчистит мумию в Пирсайде. Тщательно планируя свои действия, юноша попросил у матери, якобы для модели Хоупа, юбку, корсаж и платок: чтобы беспрепятственно покинуть город, прихватив изумруды, Болтон решил переодеться старухой.

С Селиной Джашер он заранее условился обо всем. В ходе операции ей предстояло под благовидным предлогом покинуть Гартли и воссоединиться со своим поклонником в Париже. Там Болтон собирался продать изумруды и отплыть с любимой женщиной в Америку, чтобы пожениться и жить долго и счастливо. Увы, умудренная горьким опытом Селина давно перестала верить в сказки и считала, что брак с мальчишкой, которому она вскоре надоест, – это несерьезно, а она и так настрадалась. Профессора Браддока, человека солидного и, по-видимому, небедного, живущего в огромном доме и позволяющего себе дорогие увлечения, она считала несравненно более подходящим кандидатом в мужья, поэтому и рассказала ему о коварных замыслах Сиднея Болтона.

– Какая подлость! – возмутился Рендом. – Заметьте, Арчибальд: она сделала это не для того, чтобы помочь Браддоку. Я был о ней лучшего мнения. Даже у воров есть определенный кодекс чести.

– Не будем говорить о ней плохо, – ответил Хоуп, – ведь ее убили; эта женщина стократно заплатила за свои прегрешения.

– Давайте читать дальше, – горько вздохнул сэр Фрэнк.

Узнав о предательстве своего помощника, профессор пришел в неописуемую ярость и ради мести неблагодарному сыну прачки согласился вступить в брак с миссис Джашер, чтобы та больше не помогала Сиднею, а всецело поддерживала своего нареченного жениха. Браддок боялся, что Болтон столкуется с капитаном Харви, пообещает алчному моряку часть прибыли, и тот позволит аферисту присвоить изумруды. Дело осложнялось тем, что, фрахтуя для Сиднея яхту на «Ныряльщике», египтолог узнал в Джордже Харви своего прежнего знакомого Густава Вазу – отъявленного мерзавца, готового ради денег убить не только какого-то иностранца, но и родного отца. Из записок вдовы Арчибальд и Фрэнк не поняли, действительно ли Браддок намеревался жениться на Селине или лгал ей с самого начала, – по крайней мере на помолвку, которой так жаждала Люси, он согласился.

За этим шел рассказ о том, что случилось в ночь убийства.

Поздно вечером, когда «Ныряльщик» прибыл на рейд, госпожа Джашер вышла в сад. В лунном свете она отчетливо увидела, как профессор и Какаду спешат к причалу. Она не поняла, зачем они это делают, но внимательно проследила за происходящим. Далеко за полночь ученый со слугой вернулись в Гартли, а на другой день Селина, как и все в деревне, узнала об убийстве и догадалась, что профессор со своим диким канаком добрались до Пирсайда, задушили Болтона и украли мумию. На очередном свидании с «женихом» миссис Джашер в лоб выпалила ему о своих подозрениях, однако Браддок заявил, что парня сгоряча прикончил Какаду, а для него, мыслителя, который никогда в жизни не опустился бы до убийства, это стало ужасной неожиданностью. Госпожа Джашер не поверила профессору и пригрозила пойти в полицию, и тогда тот снова пообещал на ней жениться.

– Ничего себе, – прошептал Рендом, прокручивая в голове все детали преступления.

– «Браддок, – продолжал читать Арчи, отметив про себя, что Селина не утруждалась вежливым обращением типа «мистер», – получил от Сиднея письмо, в котором тот уведомил, что останется с мумией на ночь в Пирсайде, и догадался, что его помощник собирается вскрыть саркофаг и похитить изумруды. Плюс ко всему Болтон совершил непоправимую ошибку: уезжая на Мальту, он в спешке забыл дома платье и платок, в которых планировал бежать из Англии. Узнав об этом от меня, профессор тотчас велел канаку переодеться женщиной и на лодке добраться до “Приюта моряка”. Какаду, как и Сидней, не носил бороды и имел стройное тело, поэтому издали вполне мог сойти за даму. Пряча свои ярко-желтые волосы и броские татуировки, слуга Браддока повязал платок, около девяти вечера подошел к трактиру и заговорил с Болтоном через окно – эпизод, свидетельницей которого стала Элиза Флай. По словам Какаду, Сидней, услышав, что Браддок разоблачил его и осведомлен о его замысле, сильно перепугался. Парень мигом пошел на попятный и предложил канаку солидный куш от продажи изумрудов. Хитрый полинезиец для виду согласился и пообещал зайти позже, чтобы помочь Болтону вскрыть ящик и саркофаг и забрать камни. Простодушный мальчишка верил, что Какаду на его стороне, ведь тот долго плакался ему, будто устал от хозяйского деспотизма. Вернувшись в Гартли, Какаду обо всем доложил профессору, а чуть позже они вдвоем спустились к причалу и поплыли на лодке к “Приюту моряка”».

– Именно тогда госпожа Джашер и заметила их, – сказал Рендом.

– Ага, – кивнул Арчи, – и даже проследила за их возвращением.

Около полуночи лодка пристала к берегу рядом с аллеей, проходящей прямо под окнами трактира. В такой поздний час поблизости не было никого, даже полицейского, и свет в номере Сиднея Болтона не горел. Профессор разнервничался, решив, что парень, не дождавшись Какаду, сбежал с драгоценностями. Браддок остался в лодке, а канака послал на «дело». Тот постучал в стекло – мигом вспыхнул свет, и окно открылось. Канак по-звериному ловко влез внутрь, створки захлопнулись, огонь погас…

Вернувшись, Какаду шепнул хозяину, что, не дожидаясь сообщника, Болтон вскрыл саркофаг и забрал изумруды. Со слугой Браддока юноша не пожелал делиться, и канак задушил его первым, что попалось под руку, – красным шнуром, сорванным со штор. «Что теперь делать, господин? – спросил Какаду у профессора. – Помогите мне спрятать труп». «Грязная работа – твоя забота, – поморщился тот. – Для того я тебя и держу». Только когда рассвирепевший дикарь пригрозил, что швырнет изумруды в реку, египтолог подчинился. Они поменялись местами: канак стал господином, а профессор – его слугой.

Джулиан тихо вылез из лодки, они вместе с Какаду, крадучись, проникли в номер Болтона, опустили шторы, зажгли свечу, уложили труп в ящик и уже собирались скрыться, прихватив мумию в саркофаге, как внезапно на улице раздались шаги полицейского патруля. Преступники погасили свечу и долго сидели в темноте, ожидая, пока все стихнет. Браддок, по его словам, дрожал от страха, но опасность миновала. Не зажигая свечи, убийцы вылезли из окна: первым – Какаду, который принял из рук профессора саркофаг, оказавшийся нетяжелым, – вдвоем они без труда перетащили его в лодку. Хитрый канак в третий раз вернулся в номер жертвы, отомкнул дверь и, пропустив через задвижку окна леску, запер его снаружи. После этого сообщники сели в лодку и, никем не замеченные, добрались до Гартли. По пути Какаду сообщил, что Болтон договорился с хозяином трактира о завтрашней доставке в Пирамиду ящика с саркофагом, так что бояться нечего. Настоящий саркофаг с мумией злодеи спрятали под причалом.

– Под причалом? Ничего себе! А почему не в Пирамиде? – удивился Рендом.

– Слишком опасно, – объяснил Хоуп. – Ведь предполагалось, что мумию украл убийца. Поэтому ее и поместили там, где никто и никогда не хватился бы. – Арчи перевернул несколько страниц и сказал: – Мы почти подошли к концу. В сущности, эта история не такая уж длинная.

– Давайте дочитаем, – попросил Фрэнк, наливая себе еще чашку кофе.

Арчи бегло просмотрел оставшиеся бумаги.

– Дальше ничего интересного. Остальное и так известно, – вздохнул он. – Притворное удивление профессора, когда он обнаружил труп, который сам же и спрятал в ящике…

– Но почему саркофаг с мумией очутился в саду госпожи Джашер?

– Это идея Браддока. Он боялся, что на мумию под причалом кто-нибудь наткнется и начнется дознание. Кроме того, ему хотелось бросить на вдову тень подозрения, чтобы у нее не возникло даже мысли обратиться в полицию. Поздно вечером они с Какаду прокрались на пристань и перетащили саркофаг в усадьбу миссис Джашер. Чуть позже профессор, прибежав туда, поистине талантливо разыграл удивление и негодование. Вы правы, Фрэнк, он – превосходный актер. Я вспоминаю, какими словами он оскорблял Селину, и у меня мурашки по коже бегут. Ну и чудовище!

– Все-таки он рисковал…

– Нисколько. Он напугал миссис Джашер: дескать, если она проболтается, он даст показания, что она взяла у Сиднея Болтона одежду его матери и договаривалась с ним через окно гостиницы о похищении драгоценностей. То, что саркофаг с мумией нашли в ее саду, добавило бы весу обвинениям профессора, поэтому дамочка держала язык за зубами. Впрочем, она и не особенно противилась, ибо добилась своего: обручилась с выдающимся ученым и получила изумруд.

– Тот, который послала мне. Как он у нее оказался?

Арчи пошелестел страницами и ответил:

– Селина сама потребовала у Браддока камень в залог его честных намерений. Ему пришлось уступить и поделиться, иначе она могла его выдать. Но он все равно решил подстраховаться и перенес саркофаг с мумией в ее сад – так ей уже не удалось бы, обвинив его, выйти сухой из воды.

– Куда подевался второй изумруд?

– Браддок отвез его в Амстердам, солгав Люси, будто едет по научным делам в Лондон, – как раз в то время, когда в Гартли прибыл дон Педро. Профессор продал драгоценность индийскому радже за три тысячи фунтов. Сожалею, но ваш будущий тесть вряд ли вернет себе тот злополучный камень.

– Где же деньги?

– Отчим Люси положил их в банк в Амстердаме на какое-то вымышленное имя. Он собирался, женившись на госпоже Джашер, выдать эти средства за наследство ее несуществующего брата, коммерсанта из Пекина. Неплохо придумано!

– У меня даже слов нет. Это не человек, а дьявол, злой гений! Не останавливаясь на достигнутом, вчера вечером он отправил канака-разбойника за вторым изумрудом.

– Об этом в рукописи ничего не сказано, – устало заметил Арчи, зевнул и, положив на стол последний лист, налил себе кофе. – Все резко обрывается. Наверное, в тот момент в окно вдовы постучал Какаду. Но мы-то с вами помним ее предсмертные слова: злодей требовал у нее камень. Если бы она в момент душевного порыва не подбросила его вам в виде свадебного подарка, а покорно отдала дикарю, то, может, не погибла бы от его ножа, – помрачнел Хоуп. – Одного не пойму: на кой черт она сочинила эту исповедь, если у них с Браддоком все шло на лад?

– Она зачем-то пыталась меня шантажировать, – грустно промолвил Рендом, не отрывая взгляда от языков пламени. – По какой причине? Хотела получить денег для себя, зная, что профессор все истратит на эту дурацкую экспедицию? Так или иначе, затея вдовы провалилась, она выдала себя с головой и страшно испугалась, ведь, заяви я в полицию, у нее в доме произвели бы обыск, нашли изумруд и обвинили ее в убийстве Болтона. Поэтому она срочно избавилась от камня, прислав его мне как свадебный подарок, а затем села и изложила всю цепочку событий на бумаге, чтобы реабилитировать себя.

– Бесполезно, – возразил Хоуп. – Как ни крути, она – соучастница преступления.

– Арчибальд, эта женщина не понимала юридических тонкостей и полагала, что письменное признание поможет ей оправдаться, если ее арестуют за попытку шантажа, а Браддок откажется вызволять ее из беды, как он, собственно, и поступил.

– Профессор обошелся с ней хуже зверя, – посуровел Арчи.

– Это точно, – нахмурился сэр Фрэнк. – Однако непосредственный исполнитель – Какаду. Придя к вдове и убедившись, что она не отдаст камень, да еще и угрожает выдать сообщников, он зарезал ее. Задержись мы на несколько минут, она умерла бы на полу, бумаги выкрал бы канак, и мы никогда не узнали бы о причастности Браддока и его слуги к этим злодействам.

– Ужас, – пробормотал Хоуп, поднялся и взял шляпу.

– Вы куда? – встревожился Рендом.

– Мне срочно нужно в Пирамиду. Я волнуюсь за Люси.

– Вы ей расскажете?

– Немного позже. Бумаги вдовы я передам инспектору Дэйту. Профессора я щадить не собираюсь – он сам себе вырыл могилу. Как только мы с Люси поженимся, я увезу ее из этого проклятого места.

– Не медлите со свадьбой, – посоветовал Рендом. – Браддока надолго посадят за решетку, а Какаду повесят. Подождите! Вы забыли про верхнюю одежду, а на улице холодно. Не разгуливать же по деревне в вечернем костюме?!

Арчи, словно во сне, метнулся к вешалке и кое-как набросил на плечи пальто. Видя, в каком он состоянии, Рендом взялся сопровождать его, и они быстро зашагали к Пирамиде. К их невыразимому удивлению, двери особняка были распахнуты, по первому этажу растерянно слонялись кухарка и садовник.

– Что тут происходит?! – гневно воскликнул Хоуп, ступая в холл. – Почему вы не работаете и где хозяин?

– Он исчез, – ответила женщина. – Бог знает куда и почему.

– Арчи! – закричала Люси, выходя из «музея». – Отец и Какаду сбежали с зеленой мумией. Весь дом вверх дном! Я не знаю, что и думать. И еще разнесся слух, будто ночью убили миссис Джашер!

– Тише, любимая. Я сейчас все тебе объясню, – успокоил невесту молодой человек.