Несмотря на прессу, почтовые отправления, телетайп, телеграф и другие современные способы передачи информации, новости в сельской местности, где все знают друг друга, распространяются гораздо быстрее, чем в городах. Бытует мнение, что в английских деревушках стены домов имеют уши, а окна – глаза, так что, случись скандал в каком-нибудь семействе, через час о нем заговорят все соседи. Даже легендарному Сфинксу, окажись он в таком окружении, не удалось бы сохранить свои тайны.

Деревня Гартли в этом отношении ничуть не отличалась от других, и неудивительно, что уже наутро все жители сплетничали: дескать, профессор Браддок обнаружил в саду миссис Джашер потерянную мумию и переправил ее в Пирамиду. В тот вечер, когда саркофаг вывозили из усадьбы вдовы, из гостиницы прибежали несколько человек – якобы для того, чтобы предложить свои услуги. В действительности же всех разбирало любопытство, чем это в такой поздний час занимается эксцентричный ученый. Мистер Джулиан сварливо отказался от помощи, но странная форма и зеленоватый цвет предмета, загружаемого на тележку, дали обывателям прекрасную подсказку. Им ничего не стоило решить задачку дважды два, тем более что саркофаг подробно описывали в полицейских сводках и периодически обсуждали в каждом доме. Так как все видели, что тележка выехала из калитки госпожи Джашер, тотчас поползли слухи, что это именно она прятала мумию, следовательно, убийство Сиднея Болтона – ее рук дело, ибо как же иначе она завладела бы древним экспонатом? Зеваки рассудили, что, поскольку домик вдовы маленький, ей ничего не оставалось, как хранить саркофаг с мумией на участке. Видно, вдовушка зарыла гроб в саду, а потом зачем-то принялась откапывать – тут-то законный владелец и застукал ее за преступным занятием. Были, конечно, и те, кто сомневался в правдоподобности такой истории и оспаривал ее, приводя разумные доводы, но разве сплетникам заткнешь рты?

Пересуды о неожиданной удаче профессора достигли ушей дона Педро. Утром госпожа Хумберт, владелица гостиницы для военных, едва услышав потрясающую новость, нашептала ее своему постояльцу. Перуанцу повезло: узнай он о случившемся накануне вечером, глаз не сомкнул бы всю ночь. Изумленный рассказом хозяйки сеньор торопливо позавтракал и поспешил в Пирамиду. Вообще-то он не планировал являться к Браддоку без предупреждения, по крайней мере до тех пор, пока не завершит в Пирсайде собственное расследование, но теперь, когда мумия почитаемого Инки Касаса вынырнула из небытия, взволнованный потомок бросился навстречу родовой святыне и ее покупателю. Придя в Пирамиду, перуанец приветствовал египтолога в своей полной мрачного достоинства манере – настолько спокойно и степенно, что по виду гостя трудно было догадаться, до какой степени он встревожен. К тому же де Гавангос отличался суеверностью и полагал, что внезапное возвращение мумии – знак свыше, сулящий ему и дочери богатство и воссоединение с царственным предком.

От Люси и Арчи Джулиан Браддок уже многое слышал о доне Педро и не прочь был познакомиться с ним, ибо считал его человеком близким по духу. Однако профессору никто не сообщил о древнем манускрипте, написанном по-латыни, и уж подавно – об изумрудах. Арчибальд решил не вмешиваться: пусть де Гавангос сам поведает ученому обо всем, о чем сочтет нужным. Молодой Хоуп догадывался, что сеньор Педро собирается купить мумию, и, конечно, не желал допустить этой сделки, пока Браддок не узнает, что именно продает. Правда, Арчи упустил один важный факт, связанный с историей дона де Гавангоса: профессор, сам того не подозревая, приобрел краденое имущество. Перуанец мог заявить о своих правах на реликвию, и, вполне вероятно, закон принял бы его сторону. Но тогда джентльмену из Лимы пришлось бы представить доказательства своего родства с Инкой Касасом, а это не так-то просто.

Когда сеньор Педро внезапно нагрянул в Пирамиду, египтолог еще не успел распечатать саркофаг. Браддок стоял над своей добычей, довольно потирая пухлые ручки, с торжествующим выражением на лице. Какаду доложил ему о визите перуанца, и ученый велел впустить гостя.

– Как ваши дела? – поинтересовался он, протягивая руку дону Педро. – Рад вас видеть. Я слышал, вы подробно осведомлены о мумии Инки Касаса.

– Я – да, – ответил де Гавангос, присаживаясь на стул, который хозяин поспешно подтолкнул в его сторону. – Однако позвольте спросить: откуда вам известно, что это мумия последнего Инки?

Ущипнув себя за пухлый подбородок, профессор охотно пояснил:

– Видите ли, дон Педро, я намерен изучить различия в практике бальзамирования древних египтян и перуанцев, потому и искал образчик южноамериканской мумии. Неожиданно в нескольких европейских газетах и двух английских журналах промелькнули объявления о том, что на Мальте за тысячу фунтов продается перуанский экспонат. Я послал за ним своего помощника Сиднея Болтона, и тот купил его в саркофаге за девятьсот фунтов. Еще на Мальте, прежде чем сесть с ценным грузом на пароход «Ныряльщик», Болтон составил мне подробный отчет о сделке. Продавец, сын мальтийского коллекционера, сообщил, что его отец приобрел эту мумию в Париже лет двадцать назад, причем совершенно случайно. Сама же мумия, насколько мне известно, прибыла из Лимы лет тридцать назад. Если верить парижскому собирателю древностей, то это – мумия Инки Касаса. Вот и вся история.

Дон Педро хмуро кивнул и спросил:

– А к мумии не прилагался документ на латыни?

Браддок вытаращил глаза:

– Нет. Как я уже заметил, лет тридцать назад мумия перекочевала из Лимы в Париж. Двадцать лет назад она стала собственностью мальтийского коллекционера, а его сын несколько месяцев назад продал ее мне. Ни о каком документе я никогда не слышал.

– Господин Хоуп не передал вам содержание нашей беседы?

Профессор сел, упрямо сжав губы:

– Хоуп изложил мне то, что узнал от вас. Вы утверждаете, будто зеленую мумию у вас украли.

– У моего отца, – поправил неулыбчивый перуанец, внимательно глядя ученому в глаза. – Инка Касас – действительно мой предок, а вот этот документ, – тут дон Педро достал из внутреннего кармана древний пергамент, – описывает все детали похоронной церемонии.

– Весьма любопытно, я заинтригован, – задергался египтолог, протягивая руку. – Позволите посмотреть?

– Вы читаете по-латыни? – осведомился дон де Гавангос, подавая манускрипт.

Мистер Джулиан выгнул бровь и скривил рот:

– Разумеется, каждый образованный человек владеет латынью. Подождите, я быстренько проштудирую документ.

– Минуточку, – объявил гость, пока профессор буквально пожирал пергамент глазами. – Господин Рендом сообщил вам, что я случайно наткнулся на упоминание о своей украденной собственности, когда находился в Европе?

Браддок, не отрываясь от манускрипта, рассеянно пробормотал:

– Ваша собственность? Весьма вероятно…

– Если вы признаете данный факт, то должны вернуть мне мумию.

Профессор наконец-то понял, к чему ведет перуанец, и от неожиданности выронил документ.

– Отдать вам мумию?! – задохнулся он. – Даже не подумаю! Она моя, и это не обсуждается.

– Погодите, – со спокойной серьезностью продолжил перуанец, – но вы ведь согласились, что ранее эта мумия принадлежала мне.

Лицо мистера Джулиана из красного стало пурпурным.

– Мало ли что я сказал, – возразил он. – Давайте мыслить здраво. Пусть когда-то мумия являлась вашей собственностью, но теперь-то она моя. Я купил ее за девятьсот фунтов!

– Прежде того ее у меня похитили!

– Это еще надо доказать, – задиристо усмехнулся Браддок.

Перуанец, как никогда похожий на Дон Кихота, поднялся со стула.

– Я даю вам слово чести…

– Да-да, конечно. В вашей чести я не сомневаюсь.

– Хотелось бы верить, – холодно и настойчиво произнес его собеседник.

– И все же вы не вправе ожидать, что я так легко расстанусь со столь ценной вещью, – махнул мистер Джулиан в сторону мумии. – Чтобы выяснить все обстоятельства, потребуется расследование, и даже если вы преуспеете в доказательстве прав собственности, бесплатно я вам мумию не отдам.

– Но это – украденная святыня нашей семьи. Вы обязаны ее возвратить.

– Данному факту нет никаких подтверждений кроме ваших слов, дон Педро. Я точно знаю лишь одно: я заплатил девятьсот фунтов за мумию и еще сто – за ее доставку в Англию. Так что я владею ею на законных основаниях.

– Вот речь настоящего англичанина, – нахмурился перуанец.

– Совершенно верно, – кивнул профессор, сделав вид, что не замечает насмешки. – Каждый англичанин упрям, как бульдог, если перед ним поставлена цель. Слово и честь – это хорошо, дон Педро, но купчая – гораздо лучше.

– Как я понимаю, вы оставите мумию у себя? – спросил сеньор де Гавангос, потянувшись вперед, чтобы забрать пергамент.

– Именно, – сухо объявил мистер Джулиан. – Я ведь за нее заплатил. Помимо этого мне принадлежат и драгоценные камни, с которыми, как я понял из этого документа, ее захоронили.

– Вы про два крупных изумруда, которые мумия держит в руках? – уточнил дон Педро, убирая манускрипт в карман. – Я хочу получить их, так как деньги, вырученные от продажи камней, позволят мне обеспечить своему семейству достойное положение в обществе.

– Нет, нет и еще раз нет! – повысил голос египтолог. – Я приобрел мумию, а вместе с ней и драгоценности. Я продам их, чтобы профинансировать экспедицию, связанную с поисками усыпальницы Хатшепсут.

– Я оспорю это в суде! – взорвался де Гавангос, утратив терпение.

Однако профессор взмахнул рукой, давая понять, что угрозы визитера бесполезны.

– Я даже готов продиктовать вам адрес своего адвоката, – парировал он. – Что бы вы ни предприняли, в любом случае потеряете деньги, а я сомневаюсь, будто вы настолько богаты, чтоб позволить себе долгую тяжбу. Окончательно разоритесь, только и всего.

Дон Педро прикусил губу, осознав, что получить назад мумию – задача более трудная, чем он ожидал.

– Если бы вы жили в Лиме, – пробормотал он, от волнения заговорив по-испански, – я показал бы вам, как со мной спорить.

– Не сомневаюсь, – согласился Браддок, тоже с легкостью перейдя на испанский.

Перуанец с изумлением уставился на своего соперника:

– Вы знаете мой родной язык, сеньор?

– Да, я был и в Испании, и в Перу, – пояснил мистер Джулиан, – и владею не только испанским, но и его колониальными диалектами. Что касается Лимы, я посетил и ее и не горю желанием вернуться в этот варварский край, который, кстати, я видел как раз после окончания гражданской войны.

– Выходит, вы побывали в Лиме тридцать лет назад, когда этот мерзавец Ваза украл мумию?

– Ума не приложу, кто украл у вас мумию, если, конечно, ее и впрямь похитили, – упорствовал ученый. – К тому же я никогда не слышал о человеке по имени Ваза. А! Кажется, припоминаю. Арчибальд Хоуп рассказывал что-то о шведском моряке, который, по вашему утверждению, обманом завладел мумией.

– Да, Ваза украл ее и переправил в Европу, чтобы продать тому парижанину, который впоследствии переуступил ее мальтийцу.

– Наверное, все так и было. Только какое отношение это имеет ко мне, дон Педро?

– Я желаю возвратить себе семейную святыню! – разбушевался прежде сдержанный перуанский джентльмен.

– Нет, вы не получите ее, – набычился Браддок, готовый в любой момент дать отпор незваному гостю. – Из-за этой реликвии уже погиб человек. Похоже, вы, дон Педро, готовы добавить к этой смерти еще одну?

– Так вы не собираетесь поступать по-честному?

– Если вы вновь подвергнете сомнению мою честность, я вам шею сверну! – завопил маленький египтолог, поднимаясь на цыпочки, словно боевой петух. – Предлагаю обсудить этот вопрос в суде. Пусть все решит закон, хотя у меня нет сомнений в том, что он примет мою сторону.

Англичанин и перуанец впились друг в друга ненавистным взглядом. Какаду, затаившись в углу, в страхе посматривал то на своего господина, то на пришельца, отлично понимая, что белые люди ссорятся и, может, даже подерутся. Но в этот момент в дверь постучали и в «музей» вошел Арчи Хоуп. Браддок покосился на него, после чего выступил вперед, будто его что-то осенило.

– Хоуп, вы вовремя, – небрежно бросил он. – Дон Педро заявляет, что мумия принадлежит ему, а я утверждаю, что ее купил я. Так рассудите нас. Нам обоим нужна одна и та же вещь. Что делать?

– Мумия Инки Касаса – моя плоть и кровь, господин Хоуп, – добавил сеньор Педро.

– Это в ней как раз не самое ценное! – едко вставил мистер Джулиан.

Хоуп взял стул и оперся о спинку. Несколько мгновений он стоял, молча обдумывая ситуацию и взвешивая все «за» и «против», хотя собственное мнение у него уже сложилось. Однако посоветовать сеньору де Гавангосу отказаться от мумии своего предка, а профессору Браддоку – от тысячи фунтов было в равной степени неприемлемо, тем более что деньги принадлежали самому Арчи. К тому же как бы то ни было, а ученый честно расплатился с мальтийским торговцем. Наконец Хоуп принял, как он посчитал, соломоново решение.

– У дона Педро тридцать лет назад украли эту мумию. А вы, профессор, купили ее, полагая, что мальтийский торговец имел на нее все права, – резонно заметил юноша.

– Да, – подтвердил Браддок, – и подчеркиваю: мальтиец, который продал мумию, тоже являлся ее законным владельцем, ибо он честно приобрел ее у парижанина.

– Когда Ваза сбывал эту мумию коллекционеру, – вновь заговорил Арчи, – он, конечно, утаил от него, что похитил древний раритет в Лиме, и покупатель ведать не ведал о краже мумии. Так ведь, дон Педро?

– Да, сэр, – холодно и надменно кивнул перуанец, – но я клянусь: эта мумия была похищена у моего отца, а значит, она – моя собственность.

– Никто не спорит, – бодро продолжал Арчи, – но она также принадлежит профессору, поскольку он купил ее, совершив сделку по закону. Поскольку мумией никак не могут владеть одновременно два человека, нужно пойти на компромисс. Вы, профессор, продадите мумию дону Педро за ту цену, что сами заплатили за нее, а вам, сеньор, придется компенсировать мистеру Браддоку его потерю.

– У меня нет таких денег. Имей я их, я бы поступил в точности так, как вы рекомендуете, – опустил глаза перуанец.

– Я не согласен! – повысил голос Браддок. – Под пеленами спрятаны два изумруда, которые сами по себе, как считает дон Педро, стоят огромных средств. Если мумия – моя, то и драгоценности также.

– Профессор, вы должны поступать правильно, даже если что-то теряете при этом, – торжественно объявил Арчи. – Я верю истории дона де Гавангоса. Мумия с изумрудами принадлежит его семье. Вы же, в свою очередь, ставите себе целью исследовать процесс бальзамирования у инков. Так снимите в присутствии дона Педро бинты с мумии и удовлетворите свой научный интерес, а когда сеньор подпишет чек на тысячу фунтов, разрешите ему забрать раритет. Вы же больше не хотите неприятностей из-за этого трупа?

– Если я продам изумруды, то получу деньги для экспедиции в Африку, чтобы найти могилу царицы.

– Насколько мне известно, это предприятие собирается финансировать госпожа Джашер, когда выйдет за вас замуж.

– Хмм, – замялся ученый, поглаживая подбородок. – Вчера вечером я сгоряча наболтал ей всяких глупостей. Она ведь может и не простить меня, Хоуп.

– Женщина все простит мужчине, если любит его, – заверил Арчибальд с видом знатока.

Мистер Джулиан будто случайно задержался у зеркала и критически осмотрел свою упитанную фигуру. Неужели утонченная вдова Джашер и вправду способна полюбить такого человека, как он? Или она мечтает когда-нибудь сделаться баронессой? Однако профессор отлично понимал: если он сейчас не согласится с Хоупом, перуанец подаст в суд, что повлечет большие хлопоты и затраты, и еще неизвестно, каким окажется вердикт. Приняв во внимание эти соображения, Браддок решил, что совет Арчи вполне годится, но, конечно, для виду немного поартачился.

– Что ж, уладим дело миром, – в итоге уступил он. – Я вскрою саркофаг и изучу мумию. В конце концов, я купил ее, чтобы разобраться с перуанским бальзамированием. А когда дон Педро отдаст мне чек, пусть забирает ее. Надеюсь, у него не возникнет с ней таких проблем, как у меня.

Договорив, ученый подал знак Какаду принести все необходимые для вскрытия саркофага инструменты.

– Я согласен, – кратко объявил сеньор Педро, усевшись на стул.

Арчи спросил, не нужна ли профессору помощь, но тот отказался, проворчав, словно не замечая перуанца:

– Впрочем, останьтесь, Хоуп, я хочу, чтобы вы присутствовали при осмотре мумии, а то, если изумрудов на месте не окажется, меня еще, не дай бог, обвинят в том, что я их присвоил.

– А что, изумруды могут куда-то пропасть? – удивился Арчибальд.

– У меня ни в чем нет уверенности, – пожал плечами ученый. – Болтона ведь убили не просто так. Как-то слабо верится, что злодей расправился с парнем ради мумии, после чего бросил ее в саду миссис Джашер. Видать, мумия-то ему не особенно нужна – вот почему я и опасаюсь за сохранность изумрудов. Иначе я не согласился бы на сделку.

Профессор ловко вставил ломик в щель между крышкой и стенкой гроба. Крышка держалась на деревянных шпонках, как обычно в древности. Судя по всему, саркофаг не вскрывали с тех пор, как уложили в него мертвого Инку где-то там, далеко-далеко за океаном, посреди Анд. Педро де Гавангос вздрогнул, наблюдая за осквернением тела своего предка. Но ведь перуанец сам дал на это согласие, и ему ничего не оставалось, как молча сидеть, исподлобья следя за происходящим. Наконец крышку сняли. В гробу действительно лежала мумия, замотанная в бледно-зеленые ленты из шерсти ламы. Однако кто-то разрезал пелены и грубо сорвал их с рук мумии. Истлевшие ладони мертвеца были пусты.