Практическая работа

Ниже описана психотерапевтическая сессия с женщиной, в которой сегодняшняя негативная ситуация (непослушание ребенка, вызванное ее тревогой и страхами) приводит к первопричине (ситуации, когда впервые сформировались тревога и страх). Здесь хорошо видна психокоррекционная работа и психотерапия с риливентом, а также результаты этой работы в сессии.

Пример из практики

(отрывок из психотерапевтической сессии)

Пятая сессия, 2 часа

– У нас с дочерью начались очень большие проблемы. Она объясняет так: «Мамы постоянно нет дома». У нее обиды на обстоятельства, она сильно обижена, что меня нет рядом с ней. Она хочет больше времени проводить со мной, потому что из сада ее забирают бабушки. Она нормально относится к бабушкам, но ей хочется к маме, ей очень не хватает мамы. У меня с ней и правда резко сократилось количество общения, вот она и злится. У дочери все время истерики. Я понимаю, что занимаюсь собой, делаю все в ущерб ей. По сути, она так страдает, у нас такие срывы. Она кричит до синих глаз.

Сон нарушился, плохо засыпает. Вообще, просто катастрофа.

/Девочка отражает внутреннее состояние мамы – тревогу. Были темы в психотерапии, что мама боится за дочь, за ее физическую безопасность, боится отпустить дочь от себя. В нашей работе была тема: отношения с мужем, с мужчинами./

– А что вы чувствуете?

– Я-то как раз ничего. Вернее, не чувствую паники, я спокойна.

– Есть чувство вины перед ней?

– В том-то и дело, что нет. (Смеется.) Не знаю почему, но чувства вины у меня нет. Даже неудобно, что я так спокойно реагирую. Что ребенок страдает от отсутствия мамы, а я все равно продолжаю фокусироваться большей частью на решении своих потребностей.

– А как она страдает?

– Она начинает злиться, кричать, капризничать. Очень много капризничает: колготки не так сидят, не хочет идти в садик и тому подобное. Она даже не разговаривает, она орет. Мама уже не может с ней, короче, полный букет. Я в понедельник не выдержала, сама наорала: «Хватит!»

– А что вы чувствовали?

– Раздражение. Ну, потому что она меня довела.

– Чувствуйте это раздражение. Можете почувствовать?

– Сейчас нет, сейчас спокойное состояние. У меня это только в понедельник было. Получилось так, что я начала ее собирать в сад, а муж стал доставать какими-то вопросами. Я думаю: «Блин, он что, не видит, что у меня ребенок орет, а тут он лезет со своим “разберись”». Потом дочь кричит, ему бы помолчать, а он начинает: «Дочь, так себя вести нельзя, понимаешь?» Она на его эти слова орет еще больше, потому что «нефиг вмешиваться», она со мной выясняет отношения. Она требует внимания с моей стороны, я должна в этот момент сидеть, гладить ее… «мусюкать» и прочее. И когда он влезает, она начинает еще больше орать. Мне просто хочется ему сказать: «Да ты-то не лезь, замолчи уже». А его прямо пробивает воспитательными процессами заниматься в самый неподходящий момент. Как он этого не чувствует, я не понимаю, вечно лезет. Вот и получилось так, что в понедельник на них на всех наорала: «Ты же собираешься на работу, давай собирайся! А ты колготки надевай! Достали уже». Мне надо уроки делать, я не успеваю их делать.

/Женщина встревожена и волнуется из-за предстоящих экзаменов. Дочь отражает маме ее внутреннее состояние: она не слушается, истерит, притягивая к себе мамино внимание./

– Посмотрите, что вас еще достало?

– Да меня учеба достала, честно, не могу. Я эти экзамены не выношу. Исчез кайф самого процесса обучения. Ненавижу, меня это бесит. Вчера я была абсолютно готова к предмету. Кажется, наизусть выучила, но из-за того, что переучилась, пошел обратный эффект. В итоге получила зачет, это не проблема, но я недовольна собой, не так сделала, как могла бы. Я переучилась и от сверхответственности этой замылила мозг, он как бы перестал слушаться. Вот так.

/Женщина в школе получала кайф от самого процесса обучения, были темы в психотерапии, как проходил процесс обучения, здесь она этого не ощущает./

– Посмотрите на зачет, что еще вспоминается?

– Я весь семестр очень хорошо занималась, и преподаватель меня заметила. И правда, учеба шла хорошо, но, когда я сдавала зачет, у преподавателя разочарование промелькнуло. Мне было так обидно, что я разочаровала ее. Обидно, что не получилось без помарок. Все равно помарки были, и она как-то разочарованно отреагировала, мне стало неприятно. Это засело в голове. Она, видимо, ожидала, что все пройдет как по маслу. А у меня из-за этого переучения, перенапряжения получилось совсем по-другому, неплохо, но с помарочками. Ну, это же не то, что хотелось.

/Женщина не оправдала ожидания преподавателя вуза так, как в прошлом она старалась соответствовать ожиданиям учительницы и родителей./

– Когда еще в вас разочаровывались?

– Я всегда старалась хорошо учиться. Я же отличницей была всю жизнь, старалась, чтобы родители не разочаровались. В начальной школе я была очень ответственной. Я с ума сходила, старалась вовсю, меня на всех собраниях хвалили. Постоянное напряжение, что надо быть такой хорошей. Начальная школа…

– Расскажите про это, что идет?

– Ничего особенного, только образ первой учительницы. Я хотела ей понравиться, что ли. Немножко в таком контексте, какие-то несвязные обрывки мелькают.

– Просмотрите, озвучьте эти несвязные обрывки.

– Вижу учительницу начальных классов. Как бы класс вижу.

/Видит картинки из прошлого, которые выдает ее психика. Далее она подробно описывает ситуацию, которая разворачивается в картинке, и мы ее прорабатываем в сессии. Эта ситуация хранилась в подсознании в виде очага скрытого напряжения. Сейчас мы видим, как психика сама достает этот очаг, прорабатывает и отпускает. Прошлое упорядочивается, и сегодняшняя ситуация с учебой в вузе разрешается./

– Посмотрите на класс и на учительницу.

– Пустой класс. Она стоит около доски, я сижу. Больше ничего.

– Смотрите, смотрите. Что там видите еще?

– Ничего, просто сижу.

– Смотрите, наблюдайте, что делает учительница?

– Она стоит, опираясь на стол, около доски.

– Что-то говорит?

– Нет. Мне кажется, я сплю за партой.

– Смотрите дальше.

– Ничего, вот так сижу, и все.

– Смотрите, сейчас картинка будет меняться.

– Ничего не меняется, картинка как стояла, так и стоит.

– Расскажите, что помните о начальной школе, об этой учительнице?

– Что она была такая… мужеподобная. У нее был хриплый голос. Я тогда не знала, но, мне кажется, она курила. Ничего не могу вспомнить, мы ее часто потом встречали.

– Что еще вспоминается? Есть какой-то случай, который произошел у нее на уроках, что идет?

– Не знаю, здание школы вспоминается. Из окна школы смотрю на внутренний двор. Я часто смотрела на внутренний двор, кто выходит, кто заходит… Все, теперь класс полный. Она так же стоит, но класс полный. Ничего не происходит, класс полный: орут, кричат, а я сижу спокойно. Как будто все вокруг двигаются, а мы с учительницей замерли: она в одном положении, а я сидя. А все вокруг бегают, прыгают. Все, больше ничего. Вообще никаких ощущений нет.

– Не спешите, если память выдала эту информацию, значит, там что-то есть, она значима для вас.

– Да, значима, потому что этой учебой «отупили» мозг, все время внушали, что надо быть отличницей, всю жизнь.

– Откуда у вас эта информация, что надо быть отличницей?

– Мне кажется, от папы. Это он так всегда говорил: «Надо хорошо учиться, надо хорошо учиться». /Родительские установки, которые она приняла, согласилась с ними. В дальнейшем будет четко видно, какую роль они сыграли в ее жизни./ Нужно быть отличницей, нужно хорошо учиться – это давило все время, свободы выбора не было. Больше не знаю. Помню, всегда был мандраж перед экзаменами. Такой мандраж, что даже мозги «отрубаются», прямо тошнит. Не знаю, ничего там не происходит. Все носятся, носятся. Ощущение странное, как будто тело осталось, а какая-то субстанция вышла, ушла в дверь. Это сейчас, в этот момент произошло.

– Сейчас ушла?

– Да, как будто из-за дверей на класс смотрю.

– Откуда субстанция ушла?

– Из девочки как бы вышла и пошла в дверь. По школе как бы иду сейчас. Смотрю, знаете, как на экскурсии, когда возвращаются туда, где раньше были. Выхожу в двери, которые ведут во двор. Стою, смотрю во двор, мне всегда нравилось смотреть во внутренний дворик школы. (Пауза.) Я иду по дорожке от школы, как ходила раньше, как шла к автобусу, там такая дорожка. Топ-топ-топ, иду на автобусную остановку. Я как будто останавливаюсь, опять какое-то такое продолжение: вижу, стоит где-то там силуэт, на той остановке, где я ждала все время автобус. Непонятно, как будто я стою здесь, и какая-то фигура на остановке, но я понимаю, что это я стою на остановке. Интересно. Подходит автобус, все уезжают, а я стою. Ощущение такое: я как будто вернулась в родной город или еще куда-то. Вот ты ходишь и рассматриваешь далекое прошлое, нет никаких плохих ощущений, вообще. Как будто возвращаешься не в плохое, а в хорошее, спокойное место. Даже интересно, как все изменилось, любопытство. Вот так… Голова болит.

– Головная боль связана с этим?

– Нет, это связано с учебой. Когда говорю об учебе, у меня всегда голова болит. /Экзамены для нее – головная боль./ Я очень люблю процесс учебы. Люблю учиться, но ненавижу экзамены, ненавижу состояние мандража. Меня трясет: поставят не ту оценку, какую хочу! Я буду чувствовать разочарование, а мне не хочется чувствовать, что я не смогла, не справилась, что я хуже всех. Не знаю даже, как объяснить. Вот сейчас, по английскому, такое ощущение, что я хуже всех. Это давит. Никак не могу с этим смириться, у меня комплекс неполноценности. А по другим предметам просто обидно. Эти предметы у меня так хорошо шли, а в итоге на зачете те студенты, которые не очень хорошо знали, лучше сдали, чем я. У меня весь семестр шло хорошо, а сдала плохо.

– Когда-нибудь у вас было такое: учились хорошо, а экзамены сдали плохо?

– Нет, наверное, было что-то другое. Скорее всего, оценки были реальным отражением знаний, но мне всегда хотелось большего. Скорее, было так, что, когда мне ставили «4», меня это дико раздражало.

/Риливентка и в школе стремилась получать лишь «5». Произошел сдвиг мотива на цель. Она понимала, что не знает на «5», но ей нужно было во что бы то ни стало получить «5»./

– Помните, когда такое было?

– Ну, первое, что пришло в голову: начальная школа. У меня были все пятерки. Всегда, всегда, всегда, всегда, всегда были пятерки, а по русскому языку поставили четверку. Это просто шокировало. Дикая истерика! Это было в начальных классах, не помню, второй или третий класс, но не первый. Третий, скорее всего. У меня была ужасная истерика, что все пятерки, а одна четверка. Мама, кажется, даже ходила в школу. Разговаривала с учительницей. Мне тогда переправили четверку на пятерку. Наверное, у меня истерика совсем зашкалила. Но меня мучило, что оценка-то реально отражала ситуацию. У меня и правда не было знаний на пятерку, но я не могла смириться с четверкой.

И по английскому я осознаю, что у многих людей реально уровень выше, но мне не хочется быть второй, мне хочется либо на уровне с ними, либо выше. Я не хочу быть в рядах, которые идут за кем-то, мне хочется либо идти на одной линии, либо впереди. Это амбиция, наверное, но я хочу всегда быть лучшей. /Желание быть лучшей сыграло плачевную роль. Ее жизнь стала сплошным испытанием./ Я была единственной отличницей и в начальной школе, и дальше. Вообще, я всегда была отличницей. В начальной школе по русскому четверка, скорее всего, была исключением. Это вообще не считается. Я одна шла на золотую медаль. В параллельном классе училась девочка, ее родители хотели, чтобы она поступила в престижный вуз. Ей не давались точные науки, учителя удивлялись, как мне даются и точные науки, и гуманитарные. Я одинаково свободно ориентировалась и в одном, и в другом направлении, поэтому у меня не было проблем с такими предметами, как химия, физика… А у этой девочки по физике и химии были почти тройки, я знаю. (Рассказывает, как вместо одного золота дали два серебра.) У меня на нервной почве даже волосы выпали сзади. Я пришла на выпускной вечер, у меня вот тут (показывает) была лысая голова, потому что я очень тяжело пережила ситуацию. Мне было обидно, ведь я своим трудом все это заслужила. Я же старалась, вкалывала, своим трудом все это заработала, а мне такую подставу, такую подножку сделали: взяли и разделили с ней, по сути, мое золото. Она ходила гордая вся, петушиная такая! Мне мама говорила: «Какая тебе разница, золото или серебро, условия такие же». Меня это сильно подкосило. И когда я пришла сдавать экзамен в вуз, хотела только на факультет иностранного языка, не смогла сдать английский, потому что появилась неуверенность. Ну, что все не так, не всегда все получается так, как ты ожидаешь. /Это психологическое решение, принятое ею самой. Потом оно всегда срабатывало, и результат был такой, какой она приняла для себя за основу./ Видимо, с того момента и началось ужасное. Я не получила пятерку и не попала на этот факультет. И вместо того, чтобы подготовиться и поступать на следующий год, поступила в другой институт. Мне показалось, что это было понижение по моим жизненным ожиданиям. Меня как бы скатили, я оказалась не на том уровне, на который хотела. После этого все покатилось, как будто это была уже не я, которая в жизни добивалась всего сама. Как течением несет и несет. Исчезла уверенность, что ты сам управляешь обстоятельствами, и я с тех пор ненавижу экзамены. Все время боюсь получить не то, что хочу. А получать то, что я не хочу, у меня нет желания, мне проще тогда вообще не идти. Мне проще бросить и не заниматься, чем прийти и пытаться. Не получается – снова пытаться. Но вот этого не хочется.

/Сформировались комплекс неполноценности и программа поведения: не получается – надо бросать./

– Просмотрите еще раз все, о чем говорили. Как кинофильм прокрутите, что остается?

– На слово «учеба» у меня остается институт, и опять сразу напряжение ощущаю.

– Какой институт?

– Сегодняшнее время…

– Расскажите, что идет про институт?

– Жуткий комплекс неполноценности. Даже когда я начала учиться, думала, что делаю очень много ошибок. (Рассказывает об учебе.) Я видела, что все продвинутые, а я… Я дома так ревела, белугой. Говорила: «Не буду туда ходить, как вообще меня могли зачислить в институт? Если я намного хуже других?» Ну, не намного хуже, конечно. Нашу группу можно условно поделить на тех, которые продвинутые, и всех остальных. А я же не могу быть во второй группе, у меня в мозгах срабатывает: «Я должна быть либо лучше, либо на уровне с лучшими». Но у меня не получается на уровне с лучшими. Я ревела, муж меня поддерживал: «Перейди в другую группу, что ты ноешь-то? Ну что ты паришься, будешь в другой группе лучшей». Я говорю: «Нет, раз меня зачислили в лучшую группу, то я должна соответствовать». До истерик доходило. У меня напряжение, что мне надо еще больше заниматься. Но понимаете, чем больше я думаю, что надо больше заниматься, тем сильнее у меня начинаются резкие головные боли. И глаза… зрение пропадает. Раньше, когда я только начала учиться, сидела, ночами занималась. И у меня прямо информация шла, а сейчас блоки какие-то стоят. Даже сейчас я вам рассказываю, и сразу начинается дикая головная боль. /Вспоминается проблема, и появляется головная боль. Головная боль в психосоматике – это всегда какая-то проблема./ Чем больше пытаюсь сидеть, и понять, и запомнить, и разобраться, и заучить наконец-то, тем сильнее болит. Знаете, когда я в информации начинаю разбираться, она как бы через меня потоком проходит. Раз – и какой-то канал открывается. Как будто «бац» – запустили в голову информацию, и она прямо вживляется. Начинаешь ее чувствовать, понимаешь на уровне как бы бессознательного. Это было так: занимаешься, занимаешься, занимаешься и доходишь до такого состояния, когда тебя – «бум!» – осенило, и информация – «бац!» – прошла в голову, и такое – «бах!» – ты понял… Все, теперь ты это понял на всю жизнь. /Женщина еще в детстве сформировала для себя неосознаваемую технику запоминания учебного материала. Она получала кайф от процесса учебы. Сейчас у нее не получается эту технику применить, и она очень сильно переживает./ А сейчас я сколько ни занимаюсь, сколько ни «бьюсь головой об стенку», не могу ничего сделать, не идет. Как будто мне закрыли все. Только чем больше занимаюсь, тем сильнее головная боль. И проблема с глазами стала усиливаться. Я теперь по ночам заниматься не могу, а по ночам – единственное время, когда тихо. Никого нет, и нет бытовых вопросов, которые нужно решать. Ночь, все спят, и ты никому не должен мешать, поэтому ты ничего не делаешь. Для меня это самое золотое время учиться, в нынешних обстоятельствах. А днем не получается, потому что днем то в магазин забежать надо, то приготовить покушать, то сделать еще что-то, то бежать за дочерью в сад. А когда она приходит домой, какая тут учеба. В итоге у меня остается только ночь, а ночью… Я не могу учиться ночью, мне как будто закрыли дверь. Началась истерия. А главное, сейчас сессия, а мне как будто перекрыли все мои каналы. Ничего, кроме головной боли, не испытываю. И как результат, прихожу и нервничаю. Вчера нужно было спокойно подготовиться. Не зубрить, а просто настроиться, сконцентрироваться. Мне нужно было, чтобы волна на меня пошла. Нужно было в спокойной обстановке все просмотреть, я и так все уже выучила. И вся вот эта бытовая возня так бесит и не дает спокойно сконцентрироваться. Вечно какие-то геморрои, которые должна разгребать. Бежишь куда-то, сумка через плечо, все в зубах: то успеть, се успеть, гонка какая-то, катастрофа. И от этого напряжения, что у меня не хватает времени позаниматься, начинается «шиза», начинаю нервничать и беспокоиться.

/Чем больше женщина нервничает, тем сильнее закрывается возможность применения ее техники на практике. Она помнит, как это можно применить, но не может расслабиться и сделать./

– Хорошо, опишите, как начинается это состояние.

– Такое раздражение… Ведь нужно повторить, у меня экзамены, а я не могу. Все на меня сыплется, и когда я буду повторять? Я вчера с вытаращенными глазами прибежала, телефон не работает, ничего не работает. Телефон где-то зарядила, вам позвонила. Думала, ну все, слава богу, зарядился. Выбежала, а он снова садится. А мама в этот момент должна ехать за дочерью, и я не знаю, доедет она или нет, потому что весь транспорт стоит из-за транспортного коллапса. Я понимаю, что она мне позвонить не может. Куда девать дочь? Кроме нее дочь забрать никто не может. Телефон не работает, ничего не работает, и вот я в таком состоянии прибегаю на зачет. Вроде понимаю, что все знаю, но у меня даже все читается не так, потому что не могу прочитать. Никак не могу уравновесить себя после всего происходящего, вообще жопа. Мама все время говорит: «Ты сама на себя вечно навешиваешь. Что ты мотаешься везде? Забей на все и расслабься». (Передает разговор с матерью.) У меня реально не паника, а истерика, что я не успею подготовиться и плохо отвечу. Плохо отвечу, получу не ту оценку. А я не хочу плохую оценку, я не могу получить плохую оценку. Я с ней потом буду мучиться: не буду спать, буду думать, думать, пока не доведу себя до белого каления истерикой, что получила не «5», а «4». Меня, конечно, устроило бы «4», но это мне будет жевать мозг, понимаете. Не буду спать, буду ходить и мучиться, почему я получила «4» за эту фонетику. Всем наплевать, а я хожу, и в голове у меня: «Плохо сдала, плохо сдала». Сутки уже прошли… А я все мучаюсь, почему не сдала на «отлично», почему поставила другую интонацию. Ведь я же чувствовала, что, наверное, правильней вот так сделать. И этот взгляд преподавательницы разочарованный, когда она говорит: «Ну что же вы…» И меня это уже гложет сутки. Мне кажется, уже все забыли давно, а я переживаю. Этот синдром отличницы.

– Посмотрите еще на сегодняшнюю учебу.

– Да.

– Что еще вспоминается?

– Ничего. Только занятия английским языком, где у меня постоянно надрыв. Для меня каждое занятие – надрыв, особенно по субботам. Субботние занятия изводят. Я, когда прихожу на занятия, чувствую, что совсем нет желания говорить. Я не хочу говорить, обсуждать. У нас преподаватель, которого я, наверное, не воспринимаю как преподавателя. Мне не нравится его поведение, все в нем не нравится. Он у меня не ассоциируется с образом опытного преподавателя, который мне может дать полезную информацию, чему-то научить. Он ассоциируется с коллегой, который в данных условиях либо имеет более авторитетную позицию, либо он ответственный за проект, и рапортую я ему, а не он мне. Из-за этого мне лень говорить. Он задает какие-то темы, предлагает: «Давайте обсудим вот это». А меня бесит, представляете? Я сижу и думаю: «Господи, как меня все это бесит». Я понимаю, что не хочу этого делать. Я смотрю, как другие работают. Из-за этого я вообще не могу говорить. Я смотрю, как другие тараторят свободно, расслабленно болтают, и понимаю, что думаю правильно, но почему-то молчу, веду себя как дура, как будто говорить не умею. У меня какое-то внутреннее нежелание, не хочу говорить. Если на всех других занятиях у меня жадное стремление учиться, что-то узнать и разочарование, когда не получается, то здесь какое-то полное нежелание, и меня это так раздражает. Каждую субботу я прямо бешусь и, наверное, чаще всего по субботам возвращаюсь злая.

– Кого напоминает вам этот преподаватель?

– Знаете, наверное, не сам преподаватель, а именно обстановка, которая там существует. Не знаю, кого она напоминает. Вернее, что она мне напоминает, почему она меня так блокирует. Я уже думала об этом. Не тогда, когда мы начали с вами заниматься, а когда я все это почувствовала. Я думала, почему все это происходит, не могла разобраться, что именно меня раздражает. Может, здесь опять подсознание действует? Что я боюсь сделать ошибку и сказать хуже, чтобы надо мной не смеялись…

– Когда такое было?

– Не знаю, у меня все время ощущение, что не то ляпну, не так скажу. Я очень боюсь. И при этом я все время что-то говорю. То есть я стесняюсь сказать что-нибудь неправильное. Меня муж все время гнобил.

То я не так слово произнесу, то я использую какое-нибудь слово в неправильном контексте. До мужа этого не было, а он такой грамотный, умный. И его раздражает, когда люди неправильно говорят. А он очень злобно поправляет. У меня, наверное, из общения с ним возник этот комплекс неполноценности. Он меня часто поправлял раньше, сейчас мы мало общаемся, в силу того, что нет времени. Да и он стал уставать, ему уже все равно, что там происходит. Наверное, из-за этого я все время сомневаюсь: правильно скажу или неправильно, здесь уместно это слово, так оно звучит или не так? Как-то так.

– Посмотрите на мужа, что еще идет?

– Постоянно неуверенность в себе. Но неуверенность не от мужа, муж отодвинулся. На учебу переместилась. Неуверенность, что неправильно скажешь, неправильно сделаешь.

– Оттуда это? Кто еще делал вам замечания?

– Папа все время гонял. Папа вообще не приемлет неправильного русского языка, использования терминов в неправильном контексте. Он всегда считал, что я должна делать все идеально. И сам такой, и с других требует: если за что-то берешься, то это должно быть идеально, либо не делай. И папа тоже всегда психовал, бесился.

/Муж делает замечания, как и ее отец. Женщина притянула в свою жизнь мужа, похожего на ее отца./

– Расскажите об этом подробнее.

– В учебе он был требователен. Всегда требовал хороших оценок. Не знаю, вспоминаю общее состояние, что папа всегда требует. Деталей не выплывает. У меня выплывает то, что папа – это постоянное требование лучшего. Думаю, он хотел за счет нас реализоваться, у меня такое ощущение. Знаете, когда на детей перекладывают свою нереализованность: что сам не смог, того ждешь от детей. Мне кажется, он всегда хотел, чтобы мы сделали что-то другое. Считал, что надо требовать с нас больше, и мы сможем больше. И на меня, я так вижу, он делал большую ставку. Я всегда хорошо училась, и он очень верил, искренне верил, что я «выстрелю». Ничего больше не приходит. И вот опять пошел прессинг. Ощущение прессинга, такое неприятное, прямо вот тут комок. Ну, не комок, а комочек. Такой тоненький. Это все переплетается. Ты должна соответствовать ожиданиям других и поэтому должна стараться делать лучше. А у тебя не получается, значит, ты не соответствуешь ожиданиям. Комок каких-то эмоций крутится…

– Просмотрите этот комок.

– Крутится: ожидания других, и все. Нужно быть лучшей, и все.

– Вы говорите, был прессинг, было давление. Вы его ощущаете?

– Это от папы, скорее, такая ассоциация. Хотя образов никаких не возникает, возникает общее состояние образа папы и то, что надо.

– Что это для вас?

– Напряжение, очень сильное напряжение. Мне кажется, с дочерью такое же происходит. Я на нее оказываю очень сильное давление: она не должна ни в чем ошибиться, она должна все делать, она должна убирать за собой. Не допускаются никакие отклонения, не только по учебе, а вообще по жизни. Надо делать все правильно. /Женщина скопировала сценарий поведения с отца и с дочерью ведет себя так же, как отец вел себя по отношению к ней. Это подтверждает, что все идет по кругу, повторяется в нашей жизни: нас родители так воспитывали, мы своих детей так воспитываем и т. д./ И у моей дочери такое же поведение. Если она осознает, что не может быть лучшей, отказывается от участия. Я на нее смотрю и вспоминаю свои эмоции. Уверена, что она чувствует то же самое, что и я. Только яне отказывалась от участия, все равно лезла в бой, прямо в огонь. Если даже боялась, все равно лезла. Боюсь, значит, надо тем более пробовать. Я пробовала всегда, когда получалось – я была безмерно горда, и все вокруг мной гордились. И мне дико нравилось это чувство, когда все тобой восхищаются. Оно меня подпитывало энергетически, швыряло меня дальше всегда. Мне это нравилось. Да и сейчас, наверное, с учебой опять ожидание такого же заряда. Никто из моих учиться не пошел, а я вот закончу. Еще одно образование – третье. И опять все скажут: «Ого, как ты так смогла?» Мне будет приятно, что все так говорят. Для меня это

жуткое напряжение, но я все делаю, чтобы вокруг говорили: «Вот это да, блин! Ничего себе! Смогла». Мне нравится это: да, смогла! Нравится постоянное доказывание самой себе. И главное, чтобы окружающие это видели. Жить не для самой себя, а жить, ожидая, что скажут другие?! Вот это убивает. Надо бы думать, что для тебя лучше, а думаешь, чего от тебя ждут другие. Это очень раздражает, прямо бесит, все с папой связано. Мне кажется, он даже в детстве говорил, что надежда только на меня, а это значит, что я должна добиться многого в жизни.

/Это было откровением даже для нее самой. Только проговаривая, она осознала, увидела, что это значит для ее ребенка, для нее самой в сегодняшней жизни./

– С высоты сегодняшнего дня какие вы можете сделать выводы?

– Ну, что не надо давить на ребенка так, как я давлю. Я с дочерью веду себя в точности как папа со мной. Вижу, какие у нее страхи формируются. Вижу, что ей проще отказаться что-то делать, чем пробовать: она боится, что не оправдает моих или чьих-то надежд. Ей от этого гипернеудобно, и она будет этим мучиться. Все один в один, что я ощущала. Нельзя так, надо прекратить требовать от детей быть идеальными во всем. Быть идеальным, правильным, хорошим человеком не со своей точки зрения, а с точки зрения окружающих. /Этого требуют многие родители от своих детей, и что в результате происходит с этими детьми – большой вопрос. Женщина рассказывает о проблемах, которые перевернули ее жизнь «с ног на голову». В результате сформировалась ненависть к мужчинам, которая во время родов привела к гибели ребенка мужского пола и к симбиотической связи с дочерью, сформировавшейся в результате страхов за дочь: а вдруг с ней произойдет то же самое?/ Например, другой дядя сказал: «Ай-яй-яй, ты плохо себя ведешь. Ну-ка, пошли со мной». Срабатывает чувство вины: «Ой, я плохой, да? Я плохо себя веду? Хорошо, я лучше пойду с ним, чтобы сделать ему хорошо, чтобы он меня так не называл». И пошла девочка с дядей. Все это – ошибки, которые потом были совершены. Нужно было слушать себя, а не всякое там: ну как же я его обижу, скажу, что сейчас не приду, когда он мне звонил и звал. Когда он меня закрыл в комнате: как же я ему скажу, что не приду. Нет, я приду! И в ту пятницу надо было сказать, что я не приеду. Но неудобно же, обещала – надо приехать. Меня это бесит, в голове остается и раздражает. Нужно делать так, как мне удобно, а я все время делаю так, как удобно другим. Меня это напрягает по жизни, и отсюда все совершенные ошибки. Ошибки не из-за того, что делало мое сознание или подсознание, не знаю, не буду утверждать, что именно. Но руководило мной всегда одно и то же чувство: надо быть хорошей девочкой. /Установка родителей, ее решение и сценарная программа поведения матери./

– Посмотрите еще раз на это давление, на папу. Какие мысли идут?

– Что так нельзя делать, так нельзя.

– А как можно?

– Нужно уважать чувства другого, не давить. Нужно поддерживать, участвовать, нужно делать, как мама. Мама всегда поддерживает любое начинание: плохое ты делаешь, условно, или хорошее. Она пытается поговорить, объяснить свои сомнения. Она никогда не давит, просто объясняет, что ее лично смущает в данной ситуации, в моем желании. Она говорит: «Решила – значит решила». И даже если потом совершишь ошибку и станет ясно, что это было тупое решение, глупостью было то, что ты сделала, она никогда не скажет, как папа: «Я же тебе говорил! Я же тебе говорил, что ты идиотка! Что ты наделала-то?» Она скажет: «Ну ладно, дочь… получилось так. Все делают ошибки, зато ты попробовала». Она поддержит, в отличие от папы, а папа вечно осудит. Тебе и так плохо. Сам себя ругаешь за то, что сделал, а тебе еще подольют масло в огонь, скажут: «Тебя же предупреждали, что же ты тупая такая. Не слушала, вот теперь получай то, что получила». Мама никогда так не скажет, мама скажет наоборот: «Ничего страшного, из всего надо делать выводы. Ну, давай посмотрим, ничего же смертельного не произошло». Начинает успокаивать. Выговоришься, проговоришь – и все. Она всегда поддерживает. Успокаиваешься и перестаешь себя ругать, винить, казнить. Делаешь выводы и стараешься уже соответственно поступать.

– Хорошо, давайте еще раз проверим. Просмотрите начальную школу, русский язык.

– Школу как будто вижу. Стою и из-за дверей наблюдаю, такое ощущение.

– Что там происходит?

– Класс бесится, а я сижу. Сижу за партой, учительница стоит в той же позе.

/Риливентка своим поведением старалась угодить учительнице: класс бесится, а я сижу…/

– Хочется побеситься вместе с ними?

– Нет.

– Почему?

– У меня спокойное состояние, не хочется беситься. Просто спокойное состояние, как будто я в другом ритме живу, чем они. На другой волне, нет обиды, что они бесятся, а я сижу. Я как будто вообще не там. Они словно в одном измерении, а я в другом, но с учительницей. Мы в одном помещении, но по состоянию как бы в разных слоях.

– Это о чем может говорить? Слушайте себя.

– Ни о чем. Не знаю… Наверное, стремление общаться больше с учителем, чем с ровесниками. Вот такое идет, что меня тянет к учителю, мне хочется быть ближе к учителю, а не к одноклассникам. Вот четко идет: хочется быть ближе к учителю в общении, это важно, внутренне важно.

– Эта картинка стоит или уходит?

– Уходит, как будто это наш слой с учителем, и как будто я приближаюсь к учителю. Она ко мне поворачивается, руки протягивает. Но это все уже в таком эфемерном состоянии. Вижу только полуоттенок. Голов не видно, ног не видно, только протянутые друг к другу руки. И вот мы как будто даже держимся за руки, а класс куда-то вниз уехал, в сторону.

– О чем это может говорить? Слушайте себя.

– Не знаю, потребность какая-то.

– Что это символизирует?

– Какой-то союз, что-то хорошее.

– Вы же планируете быть учителем, правильно?

– Не знаю, какой из меня учитель. Не очень-то верю, что могу быть учителем. Вот сказала, что не верю, что могу быть учителем, и еще сильней сжались руки, как будто меня кто-то так сжал, приятно. Так руки сжимают, когда тебя поддерживают, мол, все нормально. Я дочь так беру всегда за руки и говорю ей: «Ты что, я с тобой».

– Руки еще там?

– Да, золотым светом светятся. Таким сине-золотым светом светятся, смотрю с удовольствием на них.

/Так происходит высвобождение, когда уходят эмоциональные блоки негативной информации, которая хранилась в очаге скрытого напряжения. Эмоции, чувства и ощущения восстанавливаются, и человек чувствует прилив сил. Произошло упорядочение прошлого./

– Какие мысли идут, когда смотрите на руки?

– Классно все это. Сила какая-то, энергия, не могу передать, бьет прямо фонтаном. Не фонтан, а источник какой-то, аж светится весь. Сумасшедше красиво. И чувствую – энергия там. Я как будто стою и со стороны смотрю на эту картинку. Я не внутри этой картинки, я чувствую, что там энергия, но не могу туда вступить.

– Почему?

– Не знаю. Как будто девочка там, а я не там. Не знаю, словно это меня не пускает.

– А что не пускает? Смотрите туда.

– Я не уверена. Какая-то неуверенность, сомнения какие-то.

– Хорошо, давайте пока оставим эту картинку.

– И руки светящиеся стали уплывать.

– Посмотрите еще на ваши медали.

– Да.

– Вспомните еще раз ту ситуацию, что еще вспоминается?

– Сейчас идет выпускной бал, не знаю почему. Я стою счастливая, родители со мной. Я просто счастливая, это сейчас идет в голову. Я гордая, улыбаюсь. Увидела себя в красивом платье. Чувствую, что уверена в себе, мне хорошо. Я счастливая стою, больше ничего.

– Посмотрите сейчас на золотые руки.

– Они ушли куда-то вдаль от меня, и нет больше этого света. Все абсолютно спокойно.

– Посмотрите на экзамены, на сессию сейчас.

– Напряжения такого сильного уже нет, когда я на это смотрю. Я начинаю в себя сразу вдалбливать напряжение.

/Женщина проработала прошлое, но не до конца, поэтому психика показывает, что есть еще напряжение, и мы продолжаем работу. Поворачиваемся навстречу страхам и прорабатываем их./

– Вдалбливайте.

– У меня паника сразу начинается.

– Хорошо, пусть начинается. Усиливайте эту панику.

– Паника, что мне не хватит времени ко всему подготовиться. У меня прямо истерика, у меня уже сейчас истерика.

– Истерите сейчас.

– У меня эта истерика вот тут где-то (показывает на грудь).

– А какие мысли при этом идут?

– Что у меня не хватит времени. Блин, не хватит времени, видите, меня даже начинает трясти. Не хватит времени – я не подготовлюсь, что-то недоделаю.

– Поймайте ощущение, что не хватит времени.

– Да.

– Держите его вниманием.

– Мне дурно становится, аж противно.

– Держите, усиливайте его.

– Мне плохо, представляете? Муторно.

– Когда такое же состояние было?

– Только та картинка, которая выезжает. Что я стою на выпускном вечере в красивом платье и с дипломом. И все.

– Смотрите на эту картинку.

– Институт, вступительные. Не сдала первый экзамен. И истерика, что я не готовилась к следующим экзаменам.

– Ощущайте это.

– Паника: как же я сдам экзамены, если готовилась только к одному, теперь точно не пройду в этот институт, потому что к другим экзаменам я не готовилась. И я не прохожу, проваливаю следующие экзамены. Нормально я их сдаю без подготовки, на четверки, это прилично, но не хватает, я не прошла по конкурсу. (Молчит.) Дальше у меня картинка, что я стою, смотрю списки в другом институте. Вижу, что я прошла, но это не вызывает радости. Лучше бы не прошла, такое ощущение. Я и не сомневалась, что поступлю, только мне это не нужно. Вот такое идет. И какое-то упадническое настроение. Я стою около этого списка, понимаю, что я поступила.

– Посмотрите еще раз на первый экзамен – когда получили четверку, что это означало для вас?

– Что теперь будет? Что теперь будет? Я, по-моему, даже так спросила, но мне сказали: «Ничего страшного, идите теперь сдавайте следующие экзамены». И это для меня все, конец.

– Конец чего?

– Ожиданий, мечты, того, чего я хотела.

– Посмотрите еще на этот экзамен, какие мысли пробегают?

– «Почему же я не заметила эту ошибку?» Вина. Что же я такая невнимательная, я же знала это. Надо просто быть внимательней. Теперь все, катастрофа. Никаких других чувств нет.

– Чувствуйте это: что времени не хватит заниматься.

– Раз у меня нет времени готовиться к другим экзаменам, значит, все, в этом году я не поступлю.

– В какой момент проскочило это ощущение?

– Сразу пошло, когда сказали, что надо сдавать остальные экзамены. Паника. Ну, не паника, а бешенство такое, прямо истерика. Истерика, что нет времени готовиться к экзаменам, и я не смогу сдать, как надо, а значит, не поступлю.

– Можете сейчас ощутить эту истерику?

– Да, могу. Я ее чувствую.

– Чувствуйте.

– Чувствую. Да.

– Что еще там вспоминается? Держите вниманием эти ощущения и слушайте себя.

– Что скажут другие, что скажут в школе? У меня медаль, а я не поступила в институт. Как я буду смотреть людям в глаза? Что будет с моей жизнью, что теперь делать? Для меня факультет иностранных языков был исполнением мечты, а тут – бах! Мечты не сбываются. Я была абсолютно уверена, что поступлю туда. Даже не сомневалась, я ведь очень хорошо знала этот предмет.

– Посмотрите, когда еще было такое же ощущение?

– С медалью. С медалью, что у меня не золото. Что мне не дали золото.

– Какие мысли еще были там, посмотрите?

– Злость. Дикая злость, даже ненависть, что все так несправедливо. Несправедливость, несправедливость! И голова начала сразу болеть. Или не совсем болеть, а как будто мозг сжимается, как сейчас, когда пытаюсь сесть и заниматься английским. У меня мозг берет и «тык» – как будто песок из него выдавливают. Такое же ощущение.

– Посмотрите на события, когда «золото» не дали.

– Я ревела, я же говорю, даже полысела. Представляете, у меня лысина была! Вот, опять слезы наворачиваются.

– Расскажите, как вы переживали этот момент.

– Плакала очень много. Говорила: «Мам, почему так?» И мама не могла мне объяснить почему. (Слезы на глазах.) О-о-о, поплачем, почему это? Почему такая несправедливость? Я же должна была получить медаль золотую, одна! А мама говорила: «В жизни не все справедливо». Я с этим не могла смириться. Помню, даже на выпускной бал не хотела идти, мама заставила. И поэтому опять там все бесятся, как на картинке, а я стою, не хочу веселиться. По факту я веселилась, хотя сейчас мое внутреннее состояние «не хочу веселиться».

Стою там отстраненно от всех, ко мне все время подходит эта девочка, которой дали вторую медаль: «Давай, мы же обе получили медали». А мне противно с ней общаться. Раздражает, как она может так радоваться, осознавая, что получила это несправедливо, незаконно, нечестно получила. Меня это бесит, не хочется с ней разговаривать. Вот опять мозг болит.

– Мозг хочет избавиться от этого. Что вы там видите?

– Обида, обида, обида, обида. Словно кто-то сидит и повторяет: «Обида, обида, обида, обида; больно, больно, больно, больно». Больно из-за того, что обидно, несправедливо. Нечестно. Набор этих слов идет потоком в голове. «Так нельзя, так нельзя, так нельзя, так нельзя». Вот и все.

– Вы об этом с кем-то говорили?

– Конечно, с родителями. Я тогда очень долго ревела, с мамой все сидела. Она со мной сидела, сидела, сидела. Ну, и папа сидел. Папа у меня никогда не вызывал чувства поддержки, я от папы никогда не ощущала, что он реально сможет поддержать. Мама могла дать ощущение поддержки, папа – нет. Мне кажется, ему все было по фигу, он кроме себя вообще никого и ничего не видит, слишком эгоистичен. А вот мама всегда старалась максимально поддержать.

– Просмотрите еще этот бал.

– Все так же. Актовый зал, я стою около сцены, родители слева. Там все бесятся. Справа стоит семья этой девочки, они все такие гордые, ко всем преподавателям подходят. Все говорят: «Какая ты молодец». А мне так тошно, что не хочу ни с кем говорить, потому что все это мерзкая лесть. Мне противно, потому что это вранье. Ничего, просто стою в обнимку со своим красным аттестатом. И медаль, конечно, на шее висит. Она до сих пор есть, серебряная медалька, я ее не выбросила.

– Что еще идет о несправедливости?

– Что так нельзя! Это несправедливо! Больше ничего.

– Вы этой девочке ничего не говорили?

– Не знаю.

– А хотели бы сказать?

– Нет, больше хотела даже не ей сказать, а тем, кто принял это решение. Она для меня совсем не значима по ощущениям, она мне не соперница. Ну, купили ей и купили, больше бесит, почему так поступила директриса. Директор школы. Она считалась очень справедливой, экстремально справедливой. Наверное, на нее надавили сверху, эти родители были очень активны. Это была очень обеспеченная семья. Очень богатая, мы по сравнению с ними нищие. Вот из того состояния, что я ощущаю, девочка для меня ничего не значит. У меня больше злость идет на директрису, ведь она для меня была образцом справедливости, и тут такой поступок. Больше на нее злоба. И она не пришла на выпускной, ее там не было, поэтому у меня злоба. У меня злоба на нее, а ее там нет. Может быть, я бы ей и сказала, если бы она там была. Ее не было и на районном балу медалистов.

– Что бы вы ей хотели сказать?

– Скорее, спросить, почему она так сделала.

– Представьте ее сейчас.

– Да.

– Спросите ее, что она вам скажет?

– Она глаза отводит, не отвечает. Глаза опускает.

– Расскажите ей, как вы пережили эту ситуацию и что испытали.

– Я не знаю, что она отвечает, но она встает, начинает психовать, беситься, прыгает, что-то кричит. Я не понимаю, что она говорит.

– Не важно, что она говорит… Вы ей выскажите, что вы о ней думаете.

– Она так орет!

– Выплесните на нее зло, которое у вас было.

– Что-то мне не хочется злиться.

– А что хочется?

– Сейчас даже не хочу на нее злиться, почему-то мне ее жалко.

– Пожалейте ее.

– Она опять села и отвела глаза, я ушла из кабинета, не знаю почему. Как будто нет смысла дальше говорить. Я вышла из кабинета. Она осталась там с опущенными глазами.

– Стыдно ей?

– Да, ей неудобно меня видеть.

– А вам что хочется?

– Хочется, чтобы ничего этого не было.

– В каком смысле, «чтобы ничего этого не было»?

– Не хочется, чтобы это чувство с медалью было. Чтобы и медали не было. Чтобы ничего не было. Вообще чтобы в жизни ничего этого не было.

– Как вы можете это сделать?

– Забыть я не могу. Хочется, чтобы не просто не вспоминалось, а чтобы этого события в моей жизни не было. Такое ощущение дурацкое: зачем все это было?

– Что еще вспоминается про медали?

– Я так много работала. Все, что я делала много лет, никому не нужно, какое-то разочарование. Что все это пустое.

– С высоты сегодняшнего дня какие выводы можете об этом сделать?

– Что не надо было быть такой отличницей, что это лишние труды, которые, по сути, не нужны никому. Нужно концентрироваться точечно на чем-то, что тебе нужно. Выбрал, куда хочешь поступать, знаешь, что надо сдавать такие-то экзамены, к ним и готовься. А эта медаль и быть лучше всех – не нужно никому. И тебе в первую очередь.

– Просмотрите весь ваш школьный период, как кинофильм просмотрите. Все уходит?

– Нет, бал стоит.

– До выпускного бала все уходит?

– Нет, две точки, два отрезка: начальная школа и бал.

– Что видите в начальной школе?

– Не пойму даже, что это такое. Просто чувствую как какую-то субстанцию, как груз. Чувствую, как точка тянет и тянет из того класса.

– Как тянет?

– Тянет напрягом каким-то.

– Расскажите про начальную школу, что вас там напрягало?

– Что надо быть отличницей.

– Учительница что-то по этому поводу говорила?

– Всегда говорила, что я молодец. «Ты же отличница, ты можешь».

/Учительница дала установку: будь такой. Огромный груз ответственности возложили на нее и в школе, и дома. Она сама согласилась с этим, а подсознание приняло как установку к действию и постоянно создавало ситуации, когда она должна была стараться во что бы то ни стало, даже ценой здоровья./

– Что еще вспоминается про начальную школу? Про учительницу?

– Ничего. Только ее образ возле стола. Все, больше ничего.

– Смотрите на учительницу, что еще вы помните про нее?

– Мне всегда казалось, что она несчастная женщина.

– Это когда вам казалось? Когда вы учились?

– Нет, сейчас вижу, очень несчастная.

– Какие еще мысли о ней идут?

– Никакие… Что у нее тоже дочь. То ли она плохо училась, то ли, наоборот, очень хорошо. То ли она все время про свою дочь говорила, не знаю. У меня такое состояние, как будто она что-то говорит про дочь. Не понимаю, что говорит: то ли что ее дочь отличница, то ли мне хочется быть похожей на нее, потому что она отличница.

– Посмотрите еще на эту учительницу.

– Даже не хочется на нее смотреть.

– Почему?

– Не знаю. Почему-то она меня раздражает, хочется, чтобы отстали от меня с этой учительницей…

– Смотрите на нее.

– У меня раздражение пошло.

– Ощущайте это раздражение.

– Очень хорошо ощущаю. Мне кажется, я даже на вас начну наезжать уже.

– Это идет перенос учителя на меня, потому что я вас тоже заставляю. Посмотрите, как она вас заставляла?

– Прямо злюсь.

– Злитесь и смотрите, что она вас заставляла делать?

– Учиться быть правильной, не шалить, сдерживать себя во всем, не самовыражаться.

– Вы ее слышите?

– Нет, она все время у стола стоит, молчит.

– Смотрит на вас?

– Нет.

– А куда?

– Прямо перед собой.

– Какие мысли идут, когда смотрите на нее?

– Оттуда хочется уйти, надоело.

– Почему хочется оттуда уйти? Слушайте себя

– Надоело, прессингуют, заставляют быть хорошей.

– Почему ваш мозг ставит блок на принятие знаний?

– Устал.

– Когда это началось? Слушайте себя.

– Идет: «Устал, не могу».

– «Устал, не могу» – что? Слушайте себя.

– Переживать.

– Значит, устал не учиться, а устал переживать? – Да.

– Переживать за что? Слушайте себя.

– За неудачу.

– Когда была в первый раз неудача?

– В школе.

– В какой ситуации? Картинка есть?

– Школа. Здание школы, коридоры. Хожу по этим коридорам. Начальная школа, старшая школа, картинки мелькают.

– Просмотрите до конца, пока картинки идут.

– Заканчивается старшая школа. Десятый, одиннадцатый класс.

– Смотрите на картинки и слушайте себя, свои чувства и ощущения.

– Весна, картинки надвигающихся экзаменов.

– Очень внимательно слушайте себя и озвучивайте, что идет.

– Весна. Я с третьего этажа смотрю в окно, понимаю, что весна, но чувствую, что для меня весны нет, потому что я буду готовиться к экзаменам.

– Что для вас происходит?

– Обремененность такая, обреченность. Обреченность бытия.

– Посмотрите, как вы готовитесь к экзаменам?

– Картинками идет: ночь, темно. Я сижу с утра до ночи на стуле, с тетрадками, в своей комнате. Учусь, учусь, учусь, учусь, учусь – прямо ем эту информацию.

– Что видите еще?

– Ничего, все то же, я за рабочим столом, с лампой; в темноте, ночью.

– Смотрите на все.

– Ничего, учусь.

– А какие чувства, какие ощущения?

– Мне нравится, я прямо ем информацию.

– Значит, информация идет хорошо?

– Да, очень легко.

– Картинки меняются?

– Нет.

– Опишите эту картинку.

– Темно, ночь. Горит лампа, я сижу за столом, чем-то занимаюсь, в руке карандаш. Я чувствую, как идет информация, и запоминаю легко, мне это нравится. Мне хочется больше, больше, больше информации, поэтому сижу, сижу, сижу. Мне хочется еще больше…

– Что еще?

– Ничего. Потребность в знаниях, хочется еще знаний, еще больше учиться. Еще, еще, еще, еще.

– Поглощайте эти знания.

– Нет уже такого. Картинка такая: она засмеялась, подскочила, начала лететь и вылетела в окно.

– Что еще?

– Ничего. Улетела.

– Что осталось в картинке?

– Ощущение такое, что одно «Я» улетело в окно, другое «Я» сидит за столом. А я стою посередине и смотрю: одно здесь, а другое где-то там. Все.

– Что-то там еще есть?

– Теперь я стою в бальном платье, в обнимку с аттестатом, опять.

– Что чувствуете там?

– Одиночество, обиду. Скорее обиду, чем одиночество. От обиды ни с кем не хочется общаться. Все, больше ничего.

– Дальше на себя смотрите. Какие мысли идут?

– Никаких.

– Что-то меняется?

– Нет.

– Сейчас будет меняться, смотрите.

– Кружиться начинаю.

– А на душе?

– Слезы.

– От чего?

– От обиды. Кружусь: сильно, сильно, сильно, сильно, но в истерике. Плачу. Плачу и кружусь.

– Хорошо, плачьте, кружитесь и слушайте себя. Обиду чувствуете?

– Да, сильную. Села опять, как обычно. Я сжимаюсь. Села на пол, колени к груди прижала и сижу. Как обычно, когда у меня истерики были. Сажусь, и такая пустота. Такое идет: ну и что, все равно надо что-то делать, поистерила, все прошло, давай дальше по этапам.

– То есть и раньше, когда вы истерили, так же заканчивалось?

– Нет… То состояние, которое пришло из прошлого, напомнило мне состояние, которое сейчас было… один в один.

– Что сейчас там видите? Истерика есть?

– Нет, есть такое, когда наистерился и сил больше нет. Сидишь вот так, и тебе все равно.

– Опишите ваше состояние там.

– Обида, разочарование. Безысходность какая-то, все не так, как я хотела, все не так.

– Картинка ушла?

– Полуразмытая стала.

– Смотрите на нее, что еще там видите?

– Сердце начало болеть, болит сильно.

– Пусть болит, не бойтесь, смотрите на картинку, что там видите?

– Все так же сижу, уткнувшись в колени. Ой, все болит: и сердце болит, и голова болит.

– Усиливайте это ощущение. Держите вниманием сердечную боль, головную боль. Слушайте себя, что идет?

– Не знаю, что это такое: вижу какую-то блондинку, которая держит на руках маленького ребенка. На него смотрит и сюсюкает… Не знаю, что это такое.

– Смотрите на эту картинку.

– Я не понимаю, кто это.

– Не надо понимать, просто смотрите и описывайте, что там происходит.

– Ничего. Красивая женщина с красивыми белыми волосами, красиво уложенными. Как-то странно держит ребенка маленького, в белом комбинезончике. Что-то улюлюкает и вот так покачивает.

– Что вы чувствуете, когда смотрите на эту картинку?

– Ничего, просто хочется смотреть на нее. Никаких чувств нет.

– Смотрите на нее, если хотите смотреть.

– Смотрю. Встаю с пола в актовом зале, отряхиваюсь, кладу на сцену красный аттестат, выхожу из зала, иду по школе. Коридоры пустые. Дошла до большого окна, постояла. Посмотрела в окно, и как будто я стала вдруг этой женщиной с белыми волосами.

– Дальше что идет?

– Как бы это я, но держит все равно она. Ничего не понимаю… бред какой-то. Я опять иду по коридору, спускаюсь вниз по лестнице, иду к раздевалке, переодеваюсь в обычную одежду. Опять резко: я – это она, и опять она стоит и качает ребенка. Выхожу из раздевалки, в том своем состоянии шестнадцати лет, выхожу из школы и исчезаю… Сейчас вижу двор, школу, футбольную площадку. Я как будто сверху на это смотрю. Опять женщина с ребенком, красивая женщина с белыми волосами, и все она убаюкивает этого ребеночка. Я вижу только голову, больше ничего не вижу, и школа внизу. Я тут, и рядом женщина с ребенком, мы вдвоем. Наверх все поднимаемся и поднимаемся. Школы нет уже, все в белом тумане. Она очень четко видна, летит рядом со мной, как будто ведет куда-то. Такое ощущение, что она меня забрала.

– Смотрите дальше на эту картинку.

– Нас уже как образов нет. Скорее, просто понимание осталось. Нас как картинки я особо не вижу. Скорее, вижу понимание того, что мы с ней. Больше ничего. Я с ней осталась, только такое осознание. Финал вот такой, потому что образов больше нет. Такое ощущение. Знаете, такой рассказ: и они остались вместе – вот такое ощущение.

/Психика сама проработала и упорядочила прошлое. Женщина прожила все заново, вспоминая стрессовую ситуацию из прошлого. Картинки из воспоминаний нужно прорабатывать до конца, пока полностью не уйдут./

– Еще смотрите на эту женщину.

– Нет, ее уже нет.

– Все ушло, связанное со школой?

– Здание школы.

– О школе какие мысли идут сейчас?

– Никаких. Смотрю на эту школу и смотрю.

– Она не вызывает у вас негатив?

– Скорее ощущение: как хорошо, что все это прошло.

– Почувствуйте его.

– Такое: фу-у.

– Посмотрите, после каких экзаменов было такое?

– Нет, такого не было.

– Хорошо, что беспокоит, что волнует? Посмотрите на сегодняшние экзамены.

– Беспокоит, что времени нет готовиться.

– Такие же сильные эмоции?

– Совсем нет.

– Какие чувства на душе?

– Что все равно.

– Спокойно?

– Скорее, все равно. Это все равно меня будет мучить. Если я плохо сдам, то все равно буду думать и переживать.

– Думайте, что плохо сдадите.

– Буду думать: «Почему я не смогла?»

– А когда вы думали: «Почему я не смогла?»

– Всегда, когда совершала какую-либо ошибку.

– Что вспоминается?

– Что часто ловлю себя на мысли, что делаю ошибки из-за невнимательности. Тест писали, и я сделала ошибки из-за невнимательности. Я понимала, в чем смысл, но почему не применяла это, не знаю. Или надо что-то выучить, а я не могу, потому что у меня мозг отключается.

– Просмотрите, все про учебу? Все ли уходит?

– Даже картинок нет.

– Что это такое?

– Даже картинок нет никаких.

– Хорошо, очень хорошо, значит, уходит. Сейчас как себя чувствуете?

– Спокойно.

– Усталость ушла?

– Да, усталости нет.

– Боль в сердце? Голова?

– Нет, нет, нет, тоже все ушло.

– Отлично. И картинки ушли?

– Да. Даже ночная картинка какая-то не ночная, ее нет. Я образы представляю, что она должна там быть. Она же там была, знаете, когда в темном помещении горит лампа, как бы в темноте светилась. А сейчас все светлое стало, и на фоне светлого окна, если зажечь лампу, то каким-то полутеменем светит, такое состояние. /Всегда, когда ситуация проработана и прошлое упорядочено, в картинках из прошлого появляется свет./

– Посмотрите на дочку теперь. Вспомните понедельник.

– Почему она так истерила?

– У вас прозвучало слово «достали», поэтому она вас доставала, учеба вас достала.

– Учеба была первее.

– Да, поднялся «очаг», который мы сегодня проработали и отпустили. Мы еще проверим, не осталось ли чего. Этот «очаг» создал такое ваше внутреннее состояние, которое притягивало в вашу жизнь людей и связанные с ними события, где вас «доставали».

– Знаете, раньше, до наших с вами проработок, у меня было фанатичное отношение к ее занятиям. Я таскала дочку по всем кружкам и дополнительным занятиям, а сейчас не давлю на нее. Меня это пугает, я почувствовала, что стала безответственной мамой. Почему я перестала на нее давить, продавливать? Думаю, ее же надо заставлять учиться, а я перестала на нее давить, отстала от нее, меня это пугает.

– Вы правильно сделали. Вы бы своим давлением уничтожили мотивацию к учебе. Уже к третьему классу у нее пропало бы желание учиться. Школьники не хотят учиться, потому что их тревожные мамы, в лучшем случае с первого класса, а в худшем – еще до школы, перегружают детей занятиями из-за желания сделать «как лучше». Мамы готовы учиться за детей, они иногда много раз заставляют переписывать в черновик и лишь потом – в чистовик. А если вдруг ребенок сделает ошибку или помарку, то они готовы его «поубивать», как они говорят, потому что он не соответствует их ожиданиям. Так родители пытаются реализовать свои нереализованные потребности.

– А как же быть? Недавно мы с родителями обсуждали мотивацию. Вы сказали, что ребенок должен сам учиться на своих ошибках, не надо к нему лезть. Но кто-то сказал, что ребенок в 12 лет сам пришел к этому и заявил родителям: «Не лезьте ко мне, я сам». До этого, говорит, мы бились, бились, бились, а теперь он просто созрел. И нельзя отпускать, нельзя так, что, мол, пускай свои ошибки совершает.

– Это говорит лишь о том, что контроль нужен, но не надо за ребенка делать и решать. Проверять надо: сделал, не сделал? Но сидеть рядом и делать вместе уроки не надо. Надо приучать к самостоятельности, возлагать на ребенка ответственность. Контроль должен быть авторитетным, а не авторитарным. Нежелание из ниоткуда не берется. Когда давят, говорят «надо», «должен», ребенок сопротивляется. А когда ему говорят: «Ты можешь», «Мы знаем, что ты можешь, и это нас радует», у ребенка появляется другая мотивация. Школьная программа посильна для ученика, нельзя за ребенка делать то, что он может сделать сам. Ребенок может быть самостоятельной личностью, и вы можете жить полноценной жизнью, а не только его жизнью.

– Да, я это очень четко чувствую. Чувствую, что у меня такие грандиозные внутренние перемены произошли после нашей работы. Совсем по-другому вижу сейчас жизнь, воспринимаю по-другому. Вижу то, что было нарушено с дочерью – например, она меня уничтожала реально. Не знаю, к чему бы привело, если бы это дальше продолжалось. Я, наверное, умерла бы или со мной паралич бы случился. Со мной могло случиться что-то жуткое… А я ее, в свою очередь, разрушила бы своей тиранией, какой последнее время окружила. Она истерична, потому что ощущает, что я на нее начну орать. А сейчас у меня нет потребности орать. Раньше, если она за собой игрушки не убрала или стол не разобрала, я орала, а сейчас спокойна. Все это валяется по всей квартире, а мне по фигу. Дочь спрашивает: «Что мне делать со столом?» Я говорю: «Это же твой стол, ты и решаешь, что у тебя там будет». А ее это прямо бесит: «Мама, иди помоги мне убрать стол!» Я говорю: «Ты можешь сама справиться». А она требует моего присутствия, чтобы я с ней стояла, стол разбирала или помогала ей. Я ей говорю: «Смотри, как ты классно без меня сделала, я вожусь долго и ворчу, а ты в тишине и покое все убрала». Но она не может это осознать. У нее истерика. Она требует моего постоянного присутствия.

– Такое было на этой неделе?

– Да…

– Это понятно, мы же с вами работали с темой «достали». Очаг скрытого напряжения, содержащий эту тему, поднялся и сформировал ваше внутреннее состояние, оно притянуло события, в которых вас «доставали». Ваше внутреннее состояние ждало, чтобы вас «доставали».

– Нет, мое внутреннее состояние этого не хотело. Это связано с чем-то другим, наверное, с разъединением. На этой неделе при всех ее истериках я была спокойна. Только в понедельник кричала на них, потому что муж и дочь напали на меня с двух сторон. У нее в четверг был утренник, она забыла слова, и сразу истерика из-за этого. Целый час орала, что она теперь всех подведет, что спектакль сорвется из-за нее, что она будет во всем виновата.

– Кого она вам напоминает?

– Меня. Поэтому вместо того, чтобы вести себя, как могла бы повести я сама или мой папа, я сделала, как моя мама. Взяла ее на руки и подбадривала: «Я уверена, что у тебя получится, как надо. Сейчас ты поспишь, утром проснешься, и все встанет на свои места». И я вдруг понимаю, что она орет, а во мне ничего не происходит. Я не зажигаюсь, как раньше зажигалась. Нет этого. Совершенно сбалансированное состояние, вот что меня поражает. У меня не изменилось отношение, просто сбалансированное состояние внутри, и я трезво смотрю на все ситуации. Благодаря этому я в состоянии успокаивать близких. Раньше я не могла их успокоить, потому что сама была в полном раздрае и опустошена. А сейчас могу ее успокоить, у меня есть на это силы. Но я не могу учиться, у меня наступил баланс, и за счет этого баланса пропало желание учиться, понимаете?

– Нет, это «не пропало желание учиться», а другое: поднялось «достали», и оно блокировало желание учиться, как раньше. Понаблюдайте, после сегодняшней нашей работы у вас должны быть изменения в отношении к учебе. Должны быть изменения в отношениях с дочерью. Просто слушайте себя, понаблюдайте за собой.

– Хорошо.

– Как сегодня добрались ко мне?

– Хорошо. Сюда еду хорошо, быстро, а вот назад… В прошлый раз, вы не поверите, вдруг из ниоткуда – снегопад сильнейший. На пустом месте. И все встало. В прошлый раз я ехала больше четырех часов, а к вам я доезжаю быстро. От вас лишний раз ехать – для меня целая пытка. Именно обратный путь дается тяжело.

/Это означает, что ехать домой нет желания, поэтому возникают препятствия, которые притягивает подсознание./

– Расскажите об этом. Что значит «пытка»?

– Пытка, потому что тороплюсь, понимаю, что дочь сходит с ума. Начинает названивать мама, она уже не выдерживает ее капризов. Дочь, когда меня долго не видит, начинает требовать меня, а я стою в пробке. Хоть выпрыгни из кожи, быстрей не приеду. Я сижу и спокойно всем объясняю: «Я в пробке, еду уже к вам».

– Какое у вас в тот момент было состояние?

– Спокойное. Но под конец, когда позвонили в двадцатый раз, я уже не выдержала. Сколько можно, они же мне звонят – не сидят, не ждут.

– А что они делают, по-вашему?

– Не знаю, что они делают.

– Что они делают по отношению к вам? Что чувствуете?

– Чувствую, что они меня достают. (Смеется.)

– Ну вот, пожалуйста, что мы хотим, то и получаем, да?

– Как это? Я же этого не хочу.

– Ваше внутреннее состояние хотело. Ваше подсознание притягивает вам такие ситуации.

– Я этого не понимаю, как оно хотело, чтобы меня доставали? Я хочу быстрее приехать домой, к дочери.

– Когда в своей работе я осознала, что в подсознании поднимается очаг скрытого напряжения и этот очаг содержит жизненно значимые ситуации, прямым образом влияющие на сегодняшнюю жизнь и притягивающие подобные ситуации, я была в шоке. Это сложно понять умом, надо на практике видеть, прочувствовать. Да и то не все понимают, не все это видят. Даже для меня это было сложно, я осознавала долго и постепенно. Наверное, процесс длился месяца два. Я не понимала, почему так? Вот риливент рассказывает сегодняшнюю ситуацию – я вижу, какая-то тема идет. Эта ситуация поднимает из памяти подобные случаи из прошлого. Вижу закономерность повторяющихся подобных ситуаций, о которых писал Берн. Все знают, что человек сам «хочет», чтобы с ним поступали так, как поступают по отношению к нему. Вот и в вашем случае ваше внутреннее состояние ожидало, что вас будут «доставать», и выстраивало ваше поведение таким образом, чтобы вас «доставали», как и в прошлых вами описанных событиях. В вашем подсознании хранится информация о принятых вами решениях, и они воплощаются в жизнь. Принятое вами решение звучит так: «Меня достали». Поэтому ваше подсознание делает все, чтобы вас «доставали».

– Да, люди этого не понимают, а я стала видеть: у меня огромные изменения. Стала видеть мужа по-другому, для меня это вообще открытие. Я как будто совсем с другим человеком живу. Словно мужа подменили, хотя с вами работаю я одна. Как будто мы на каком-то этапе знакомства, знаете, два новых человека. Он такой ласковый стал ко мне, даже не могла предположить, что все могло так поменяться. Он стал другим. Я меняюсь, и меняется он. Мне так нравятся изменения, которые со мной произошли. Начинаю чувствовать, когда нужно сбалансировать свое состояние. Мама спрашивает: «Куда ты опять собралась?» Я говорю: «Мама, не могу тебе объяснить, я чувствую, что мне нужно подкорректировать мое состояние». И если я не подкорректирую, то слечу, а я не хочу слетать. Мне нравится, как изменилась моя жизнь, я не хочу слетать. Мама тоже заметила изменения, она говорит: «Ты вправду какая-то стала другая. Не могу объяснить тебе, но ты стала другая. От тебя уверенность и сила идет, ты не орешь, как раньше, не зажигаешься от всего происходящего, стала спокойная, я это чувствую». И я снова чувствую в себе внутреннюю силу. Мне это важнее всего на белом свете, потому что я себя чувствую и чувствую себя живой. Не знаю, как вам это донести, но я совсем другая. Чувствую, что я другая. Я себя по-другому воспринимаю. Раньше я с людьми разговаривала и чувствовала, что люди сильней меня энергетически, а я истощенная, какая-то масса желеобразная. А сейчас я понимаю, что общаюсь со всеми на равных. У меня ушло все это. И мне требуется корректировка. Есть такая потребность, я знаю. У меня сейчас идет возрождение. Дочь замечает изменения в наших отношениях с мужем: мы целоваться стали, смеяться вместо ругани. Она нам говорит: «Страннень-кие вы у меня какие-то стали. Ведете вы себя страннень-ко, я что-то вас не узнаю». Так смешно, даже ребенок замечает. (Смеется.) Она все время ходит, на нас смотрит и говорит: «Что с вами случилось-то?»

– У вас острый период уже прошел.

– Да, огненности нет в отношениях.

– А после сегодняшней сессии учеба откроется с другой стороны. Сейчас уже нет необходимости приезжать каждую неделю. Слушайте себя: когда появится дискомфорт, тревога или начнут происходить негативные события, вот тогда нужна психотерапия.

– У меня на этой неделе не было тревоги, но было четкое понимание, где-то через три дня на четвертый надо к вам. Не было негатива. Но даже при отсутствии негатива мне хотелось приехать и провести эту сессию. Я не могу объяснить, с чем это связано, но оно было, и я это чувствовала.

– Очень хорошо, вы стали ощущать, у вас повысился порог чувствительности.

– Да, как будто я стала снова чувствовать жизнь. И я ее чувствую ярче, чем в то время, о котором вам говорила, куда я хотела вернуться. Сейчас понимаю, что тогда я так четко не ощущала.

Прошло несколько недель после сессии. Риливентка благополучно сдала экзамены и позвонила мне.

– Здравствуйте, Вера Александровна. Я хочу перенести наши сессии на февраль, это возможно?

– Да, конечно. Вы решаете, когда вам приходить и вообще надо или не надо приходить.

– То, что хотела, я получила. Я добилась разрешения тех проблем, с которыми пришла. Я не чувствую сейчас потребности в сессиях, не хочу нарушать некую внутреннюю гармонию, чисто из этих соображений.

– А дочь как себя ведет?

– Дочь спокойна. Единственное, она была избалована вниманием. Иногда покапризничает, но у нее нет больше диких истерик. Я замечаю, что у нее ушли страхи. Раньше, когда мы в лифт заходили, она в страхе вскрикивала: «Мама, что случилось?» Сейчас смеется и говорит: «Мам, ну что, опять тормозит?» Она все стала переводить в шутку. Такого тоже не было никогда. Естественно, бывает упертость некая. Но это же в силу характера, не уберешь. И мы с ней не конфликтуем, нормально общаемся. У нас все выровнялось. Я все равно хочу приехать, надо же это поддерживать.

– А муж как?

– С мужем как будто мы только поженились. Какие-то другие отношения. Это то, чего я как раз ждала и хотела. Он очень внимательный, добрый, ласковый. Не ругается. Все, что было негативного между нами, как рукой сняло.

– А интим есть?

– Да, да, все восстановилось. Я же говорю, как будто мы только что поженились. Инициатива пошла с его стороны, он такой стал активный. Меня это поддерживает, вдохновляет…

Здесь описана одна сессия, всего их было десять. Положительные результаты, полученные в процессе психотерапии, свидетельствуют об изменениях, происходящих в жизни этой женщины.

Чтобы быть счастливым, гармоничным и победителем в жизни, надо родиться в такой семье, где с детства к тебе будут проявлять уважение, любовь. В такой семье царят любовь, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

И каждый внушает тебе уверенность в том, что ты жизнерадостный, целеустремленный, способный, умный, успешный и можешь достичь, сделать, добиться того, чего пожелаешь, и тогда ты воспринимаешь любую ситуацию разрешимой и умеешь принимать решение, понимаешь, что проблем нет, есть жизненные задачи, и они разрешимы. Это образ идеальной семьи, и в ней растут победители. А если при рождении «выбираешь» негармоничную семью (с авторитарной матерью, проблемным отцом), то это значит, что перед тобой стоят определенные задачи, которые ты в этой жизни должен найти, увидеть и разрешить. В этом может помочь психотерапия естественно-психического направления.