Глава 32

Данайские хвалы Эми Найт и иже с ней…

Эта глава тоже будет короткой, но она, на мой взгляд, необходима…

Весной 1985 года началось то, что было позднее точно названо «катастройка». И по всей стране прошел чуть ли не директивный показ кинопасквиля «Покаяние», снятого Тенгизом Абуладзе. В главном антигерое явно усматривался Берия, и выбор его в качестве мишени бывшими диссидентами, ставшими в конце 80-х годов «народными» депутатами, лишний раз показал, что после Ленина и Сталина им наиболее ненавистен Лаврентий Павлович.

В те дни директор Института истории партии при ЦК КП Грузии, доктор и профессор Д. Стуруа писал в «Комсомольской правде»: «Сам факт выхода в свет фильма «Покаяние» свидетельствует о правильном настрое тех, кто определяет сегодня нравственный и политический климат в стране…» И далее Стуруа хвалился выпуском в Грузии монографий, посвященных «видным деятелям Коммунистической партии и Советского государства – Авелю Енукидзе, Мамии Орахелашвили, Шалве Элиаве, Лаврентию Картвелишвили, Левану Гогоберидзе, Михаилу Кахиани, Самсону Мамулии (Сталин писал, что «Мамулия не стоит левой ноги Берии». – С.К.), Ефрему Эшбе, Нестору Лакобе…»

А чуть позднее написали коллективную «монографию» и о Лаврентии Берии – не раз цитировавшийся мной сборник «Политиздата» под названием «Берия: конец карьеры», пропитанный патологической, близкой к паранойе, ненавистью к «ЛП».

И сразу же выявился некий парадокс! Заключался он в том, что внимательный анализ информации (не оценок) даже этого сборника, где был помещен ряд достоверных документов, приводил к мысли скорее о положительном облике его антигероя… И поэтому «политиздатовскими» данными не раз пользовались те, кто обелял Берию: Юрий Мухин, Елена Прудникова. Пользовался ими и я.

В некотором смысле стала сенсацией – по мнению научного редактора журнала Горбачев-фонда «Свободная мысль» Олега Хлевнюка – публикация в 1991 году в журнале «Известия ЦК КПСС» стенограммы июльского Пленума ЦК КПСС 1953 года. Причем в редактируемом уже им журнале Хлевнюк в статье «Берия: пределы исторической реабилитации» (№ 2, 1995 г.) признал весьма занятные вещи:

«Поднимавшиеся на трибуну пленума ораторы клеймили Берия и одновременно создавали портрет реформатора (выделение мое. – С.К.), пытавшегося в те немногие месяцы, что отпустила ему судьба, радикально демонтировать сталинский социализм. Сами же противники Берия, включая Хрущева, выглядели на пленуме ярыми сталинистами, отстаивающими каждую крупицу наследия своего великого учителя».

Хлевнюк написал так в 1995 году, а за два года до этого, в 1993 году, в издательстве «Princeton University Press» вышла книга историка из США Эми Найт «Beria: Stalin’s First Lieutenant». Заключая ее, американка утверждала нечто иное (перевод здесь и ниже мой):

«Даже если Берия перехитрил бы Хрущева и, обойдя его ловким маневром, сумел бы сохранить свою ведущую позицию в руководстве, он добился бы еще меньших успехов, чем Хрущев, в создании жизнеспособной и эффективной системы, потому что был насквозь пропитан сталинскими традициями».

Итак, по «демократу» Хлевнюку ярый сталинист – Хрущев. А по «демократке» Эми Найт, напротив, – Берия. Кто же прав?

Увы, оба не правы, хотя и различным образом. Хлевнюк явно намекал, что сталинский социализм был настолько ужасен и непригляден, что даже такой-де «сатрап» и «палач», как Берия, пытался его демонтировать. Эми Найт намекала на то, что любой-де социализм ужасен и непригляден, и поэтому Берия заранее был обречен на провал.

Тем не менее за вышеприведенной констатацией у Найт следует вот что:

«Однако историки должны, вероятно, дать ему более сбалансированную оценку, уходя от легенды о Берии как о сверхзлодее сталинской эпохи и оценивая его карьеру в широком историческом аспекте…»

Найт собрала весьма богатый фактический материал о жизни и деятельности Берии. Но, увы, ничего не поняла ни в эпохе Сталина, ни в судьбе Берии, напирая на все те же репрессии и массовые депортации….

Однако даже она, попытавшись хоть в какой-то мере быть объективной, обнаружила, что образ «палача Берии» при таком подходе рушится. И – по словам того же Хлевнюка – Найт «вынуждена» была «признать в своем герое реформатора» и «подозревать в Берия прагматика, «полицейского, обратившегося в либерала» на манер Ю. Андропова…»

БЕРИЯ никогда не был либералом, но и аттестовать его «полицейским» нельзя никак, даже с учетом его работы в ЧК и ОГПУ. Смешно сравнивать его и с Андроповым. А вот стать продолжателем всего лучшего, что дал России Сталин, Берия мог бы!

Приняв Россию от Сталина с той атомной Бомбой, в создание которой внес выдающийся вклад, Берия мог бы оставить Россию потомкам государством с надежно упрочившейся социалистической демократией, развивающей в человеке свободного творца и сознательного коллективиста.

Что же до статьи Хлевнюка, то я предполагаю, что она, имеющая в немалой своей части вид некой рецензии на книгу Найт, появилась в журнале Горбачев-фонда не случайно. И не случайно она появилась после выхода в свет книги Найт. Ведь тогда эта книга была, пожалуй, первой, где говорилось о необходимости «более сбалансированной оценки» личности и деятельности Берии, и просто отмахнуться от этого факта хлевнюки уже не могли. Ведь можно было ожидать появления уже отечественных более-менее объективных, основанных на документах, исследований о «ЛП», и даже (!!!) исследований, полностью объективных!

А ведь про себя все эти хлевнюки, Наумовы и прочие волко-гоновы и радзинские не могли не знать истинную цену Хрущеву и хрущевцам, включая сюда всю их «когорту»: от самого Никиты Сергеевича до Брежнева, Андропова, Горбачева, Ельцина и Путина.

Не могли подобные «историки» не знать и истинную цену Сталину, Берии и той эпохе, наиболее крупными фигурами которой они были.

А зная это, россиянские «демократические» «историки» не могли не понимать, что полностью объективное рассмотрение роли и деятельности Лаврентия Павловича Берии станет реальной базой для его полной исторической, политической и нравственной реабилитации. Причем в этом случае Берия предстанет перед потомками не просто как несбывшийся реформатор, а как реформатор именно социализма в интересах развития социализма, а не его «демонтажа»!

Надо было срочно упреждать угрозу формирования верного исторического облика Берии, надо было представить его несбывшиеся реформы как некий прообраз горбачевской «перестройки». Мол, Берия – прямо-таки Горбачев прошлого времени. Только по части репрессий подкачал.

Ну уж – нет!

Горбачев в историческом плане – мелкая дрянь, которой волею судьбы были предоставлены неограниченные возможности созидать, а он направил эти возможности на разрушение Державы.

А Берия в том же историческом плане – выдающийся государственный деятель, созидатель, который мог обеспечить Державе реальный шанс на величие, свободу и процветание! Берия, в некотором роде, – несбывшийся шанс Державы!

Признать это для современных «историков» страшно.

Да и невыгодно.

Хотя и представлять его только «палачом» тоже уже невозможно – не рискуя профессиональным реноме.

ДОКТОР исторических наук Борис Старков свою статью, опубликованную в № 11 журнала «Родина» за 1993 год, назвал «Сто дней «лубянского маршала». Взошедший на отечественном «информационном поле» в январе 1989 года, журнал «Родина» стал одним из рупоров той мелкобуржуазной интеллигенции, которая, по точному определению Ленина, мечется от крайней «революционности» к крайней реакционности. Но, при всем при том, учредителем этого «российского историко-публицистического» журнала был Совет Министров – Правительство РФ.

Начинает Старков со смерти «величайшего диктатора XX столетия Сталина», а затем переходит к рассказу о Берии. Заканчивалась статья так:

«В архивах сохранился…один интересный документ, подготовленный секретариатом Берии. Это список решений ЦК партии и Совнаркома или Совета Министров, подлежащих отмене или пересмотру, как устаревшие или ошибочные. Так что можно предполагать, что реформаторские намерения у «лубянского маршала» были, и весьма серьезные. Но реализовали их другие.

И потому Берия был обречен».

Старков, хотя и называл Берию «палачом», тоже выставлял его кем-то вроде предтечи горбачевской перестройки. То есть Лаврентия Павловича вроде бы лобызали. Однако лобызали его поцелуем Иуды, ибо лобызали те, кто отрекся от Державы, созданной партией большевиков. Но тем ценнее фактические сведения, которые сообщает тот же Старков и которые я ниже частично приведу:

«В Государственном архиве Российской Федерации, где хранятся документы и материалы секретариата Берии, – это наиболее бедный в документальном отношении период (имеется в виду период с 5 марта по 26 июня 1953 года. – С.К.)…

<…>

Перечитывая воспоминания Никиты Сергеевича, невольно думаешь, что все-таки он лукавил… Основная борьба за власть разворачивалась между Н.С.Хрущевым и Г.М. Маленковым. Л.П. Берия оказался между ними…

<…>

Профессор… А.С. Норинский, работавший в структурах МВД, вспоминает, что возвращение Берии к руководству объединенным МВД СССР в 1953 году было воспринято многими сотрудниками как «большой праздник» (видно, очень уж надоела некомпетентность Игнатьева. – С.К.)…

<…>

Министерство внутренних дел СССР подготовило и направило на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева представление с предложением амнистировать (не реабилитировать! – С.К.) всех осужденных внесудебными органами, прежде всего «тройками»…

Все радикальные предложения Министерства внутренних дел относительно амнистии репрессированным в 30—40-е годы были отклонены (выделение здесь и ниже Б. Старкова, – С.К.). Берии… указали на то, что он проводит эти мероприятия «с излишней торопливостью».

<…>

Берия впервые поставил вопрос о ликвидации и выводе из системы МВД целых структурных подразделений.

<…>

«Лубянский маршал» осознал, что… принципы коллективности в работе были отброшены, что критика и самокритика в высшем звене руководства вовсе отсутствовала… (Б. Старков здесь бросает камешек в огород Сталина, но забавно, что его «демократические» коллеги ставят Сталину же в вину «уничтожающую» критику Микояна и Молотова на Пленуме ЦК после XIX съезда партии. – С. К.)

<…>

Берия считал необходимым создать специальную комиссию из представителей партийных, советских и административных органов для изучения условий труда, быта и отдыха спецпереселенцев…»

И наконец, последняя цитата из статьи Старкова… Конец ее, как легко заметит читатель, может быть прямо противопоставлен «фантасмагориям» Леонида Млечина:

«Мастера политической интриги уже активно плели нити заговора. Для него же (т. е. для Л.П. Берии. – С.К.) продолжались обычные дни, заполненные повседневной работой: совещания, заседания коллегии, подготовка новых предложений Совету Министров СССР и Президиуму ЦК КПСС. Одно из них, датированное 16 июня, предлагало решить судьбу Архипелага Гулаг («демократы» почему-то пишут эту аббревиатуру – ГУЛАГ (Главное Управление ЛАГерей) неверно. – С.К.). Берия предлагал «ликвидировать сложившуюся систему принудительного труда ввиду экономической неэффективности и бесперспективности»… Напомним, что к этому времени Гулаг уже был выведен из подчинения МВД и передан в ведение Министерства юстиции СССР».

Да, все смешалось в доме кремлевском! «Палач» Берия выступает освободителем, а «творец «оттепели» Хрущев оказывается держимордой. Но ведь так оно, уважаемый читатель, и было – на самом деле!

ВЕРГИЛИЙ в «Энеиде» сказал: «Timeo Danaos et dona feren-tes» («Боюсь данайцев (греков), даже дары приносящих»). Фраза стала крылатой, и резон в совете Вергилия насчет данайцев был. Ведь это они преподнесли наивным троянцам в дар огромного деревянного коня, внутри которого был спрятан отряд античных «коммандос». При помощи этого приема данайцы Трою и взяли.

Тем более надо опасаться политических «данайцев» сегодня. Но даже они, как видим, на исходе XX века не смогли отказать Берии в потенциале реформаторства, пусть они же лукаво и попытались при помощи такой «хвалы» оторвать Берию от идей социализма, превращая его в чуть ли не необуржуазного «прагматика».

Однако Берия был не просто «прагматиком». Он имел план реалистичных реформ социализма во имя социализма, но не был понят даже теми из коллег, кто был предан идеям социализма. Так, Каганович на июльском пленуме 1953 года негодовал:

«Партия для нас превыше всего. Подлец Берия не раз говорил: ЦК должен заниматься только пропагандой и частично кадрами – к этому он сводил роль ЦК (как и Сталин. – С.К.). А для нас, старых большевиков, ЦК – это партийное, политическое и экономическое руководство всей жизнью… страны и государства…»

Для Кагановича и в 1953 году превыше всего была партия. А для Берии превыше всего была Держава, созданная партией. То есть – держава социалистическая, существующая для процветания трудящихся в социалистических коллективах масс.

Каганович не был перерожденцем, шкурником, рвачом, но насущных задач времени себе не уяснил – почему и оказался временно в одном ряду с Хрущевым. Каганович не понял, что сам-то он действительно идейный старый большевик, но по мере упрочения социализма именно в партийных, а не в хозяйственных органах проще всего будет обосноваться шкурникам и карьеристам. И тогда рухнет и партия, и держава.

Берия это, судя по всему, понимал.

Ранее поминавшийся внук Дмитрия Шепилова – Дмитрий Косырев рассуждает о том, как могла бы пойти история, если бы «Дмитрий Шепилов возглавил государство в конце 50-х…»?

«На мой взгляд, – пишет он, – тогда в истории нашей Родины произошло бы почти то же, но без острых углов и поворотов… Кукурузу не сеяли бы за Полярным кругом, Карибского кризиса не было бы… Оттепель в искусстве обошлась бы без уничтожения картин бульдозерами, но всяческим модернистам жилось бы все равно невесело…» и т. д.

Кукурузу за Полярным кругом не сеяли и «при Хрущеве». А исток Карибского кризиса не в «волюнтаризме» Хрущева, а в провокационном размещении американских ракет «Юпитер», долетающих до Москвы, на базах в Турции. Но внуку-журнали-сту это знать не обязательно.

А вот что он подметил верно, так это то, что гипотетическая страна «при Шепилове» не отличалась бы принципиально от реальной страны «при Хрущеве»…

Косырев считает, правда, что его деда все равно сместили бы, потому что своим-де «для правящей бюрократии» он «никогда не был бы». Слишком, мол, «блестящая биография, слишком яркая личность, слишком чужой человек для массы аппаратчиков».

«Вдобавок, – заключает Д. Косырев, – человек, не желавший скрывать своего презрения к «середнячкам». А вот тут можно и поспорить! Дмитрий Шепилов был, как я понимаю, человечески, житейски, весьма привлекателен. Однако был он по сути своей как раз «аппаратчиком» и «середнячком», принципиально неспособным на подлинно яркие действия, даже если бы он оказался во главе страны!

Внуку даже не приходит в голову, что подлинно великая личность, подлинно яркая натура, получив власть, тут же начнет проводить назревшие реформы – если реформы назрели! И если он личность, то реформы обязательно будут успешными.

Но, во-первых, реформа (см. «Большой толковый словарь современного русского языка» Д. Ушакова изд. 2005 года) – это «изменение в устройстве чего-нибудь, сделанное в целях улучшения», а применительно к обществу – «изменения в законодательном и государственном устройстве, проведенные правительственной властью без нарушения основ существующего государственного строя (выделение мое. – С.К.)»

А во-вторых, реформа будет успешной, если ее проводят компетентно, то есть: 1) в интересах того общества, которое реформируется; 2) с привлечением к процессу реформирования честных профессионалов.

Еще раз напомню, что академик Евгений Тарле, имея в виду Наполеона, писал: «…для Наполеона власть была то же самое, что музыкальный инструмент для великого артиста. Он немедленно пустил в ход этот инструмент, едва только успел завладеть им». Так вот, хотя Шепилов и мог пропеть наизусть несколько опер из репертуара Большого театра, но под определение «великого артиста» не подходил.

А Берия?

А Берия – подходил!

К слову, у Шепилова и врагов-то настоящих не было – в отличие от Берии!

Ну, отстранили «и примкнувшего к ним…». Ну, сослали (во Фрунзе, не на Колыму же!)… Но уже то, что в книге воспоминаний о Шепилове помещены доброжелательные воспоминания такой гнилой фигуры, как академик Леонид Абалкин, о чем-то говорит! О Берии Абалкин слова доброго не сказал и не скажет, ибо абалкины и Берия – антиподы! Берия Родине служил, абалкины – подслуживались к властям предержащим. И по сей день подслуживаются, только теперь уже не за «деревянные» рубли, а за «зеленые» «баксы».

Если у Шепилова и было нечто отличающее его от большинства крупных партократов, так это – несомненное личное обаяние. Но вот две цитаты из записи беседы с ним вполне «демократического» журналиста Николая Барсукова, состоявшейся 23 февраля 1989 года и приведенной в сборнике воспоминаний о Шепилове:

1) «Меня подкупала простота и доступность Никиты Сергеевича. Выходец из рабочих. Он вел себя очень демократично. И я поначалу был просто влюблен в него. Да и у большинства он вызывал огромные симпатии» (стр.123).

2) Вообще Хрущев был злобным и мстительным человеком. Характерна (сам Шепилов сообщает, что характерна, то есть – свойственна для Хрущева! – С.К.) в этом отношении его расправа с Тевосяном, выдающимся металлургом, умницей, прекрасно знающим мировую практику (работал на заводах Круппа). Как-то он поспорил с Хрущевым по специальному вопросу (Тевосян и со Сталиным спорил, и с Берией. – С.К.). Хрущев: «Ты что со мной споришь?» – «Да я же металлург и знаю этот вопрос, а вы чепуху говорите». Через два дня Тевосян был снят и полностью отстранен от дел» (стр.134).

Так кем был Хрущев на самом деле?

И кем был Шепилов, «интеллигентный» и обаятельный «умница», на протяжении получаса высказывающий прямо противоположные утверждения и сам этого не замечающий? Да на кой черт Державе такие «обаяшки»? Единственный раз в жизни встал в 1957 году на принципиальную позицию, но и на той не смог удержаться.

ДЛЯ СРАВНЕНИЯ со вторым свидетельством Шепилова приведу сообщение А. Сухомлинова:

«Сослуживцы Берия, которые живы и сейчас, отмечают, что хотя он был и строг, но быстро «отходил», обиды забывал…».

Замечу, что такие люди никогда не бывают двоедушными, склонными к интригам и мучительству. Они непосредственны и весьма открыты. Недаром ведь Хрущев любил охоту, а Берия, будучи отличным стрелком, предпочитал рыбалку в компании боевых друзей.

Да, Берия был строг и нередко – резок… Но это – неизбежность для любой выдающейся личности, вынужденной организовывать деятельность множества людей в тех или иных форс-мажорных, экстремальных исторических обстоятельствах. И организовывать при огромной, невероятной личной загруженности!

Они ведь все не отличались мягкостью к бездельникам и бездарям: Юлий Цезарь, Людовик XI, Оливер Кромвель, Петр Великий, Наполеон Бонапарт, Отто Бисмарк, Владимир Ленин, Иосиф Сталин…

Можно ли в этот мощный ряд компетентных Управленцев поставить Лаврентия Берию?

Это, конечно, вопрос. Хотя – нет! В один ряд с этими историческими фигурами Берию не поставить просто потому, что он не успел завладеть тем «музыкальным инструментом» – Властью Первого Лица, – на котором мог бы исполнить свою «симфонию власти».

Но исполнить бы ее он смог!

А был ли Берия гением?

Говорят, что гении – это волы, работающие по 14 часов в сутки. Берия иногда работал и больше, однако гением он все же не был. Он и не мог бы им стать уже в силу тех условий, в которых формировался. Не помню, кто это сказал, но сказал хорошо: «В тиши зреет интеллект, в бурях рождается характер».

Сравним начало жизни Ленина, Сталина и Берии…

Ленин мало того, что имел задатки гения, он имел возможность их и развить: интеллектуальная дружная семья, достаток. Даже комфорт – пусть и скромный… Книги, общение с незаурядным отцом, с хорошо образованными преподавателями. Даже после исключения из университета, даже в тюремной камере Ленин имел возможность думать, читать, работать. И уж тем более он мог делать это в ссылке, в эмиграции.

Что еще надо для развивающегося мыслителя? Тем более – социального мыслителя!

Сталину было сложнее – для развития его гениальных задатков условия были неблагоприятными, но – не в такой степени, чтобы эти задатки глохли, а не опять-таки развивались. И Сталин тоже имел время и возможность спокойно, неторопливо думать. Думать, размышлять, познавая при этом то, что люди осмыслили до тебя… Эту возможность Сталин тоже в молодые годы, да и в годы зрелости имел. Он ведь был профессиональным революционером, а повседневность профессионального революционера – не бомбы, не митинги, не стачки, а работа мысли, постоянно оформляемая в слова.

И – чтение…

И – дискуссии.

Ежедневной текучки, той «груды дел, суматохи явлений», о которой писал Маяковский, у Сталина не было ни в его девятнадцать лет, ни в его тридцать лет. Для Сталина все началось по-настоящему в его тридцать восемь лет.

Для Ленина – даже в сорок семь лет.

А для Берии – в девятнадцать!

Тут уже не до развития задатков! Тут успевай расшвыривать то, что наваливается каждый день с раннего утра. Так сказать: «Довлеет дневи злоба его…»

Но у такой ситуации есть свои не только «минусы», но и «плюсы». Попадая в нее, талантливый и работоспособный волевой человек становится чем-то вроде… Да, пожалуй, чем-то вроде гения управленческой работы! Не гений как мыслитель, как генератор идей, но гений-практик, генератор дел. Вот как, пожалуй, можно определить Берию.

Простое перечисление всех его обязанностей во время войны в ГКО и НКВД приводит к однозначному выводу: один человек всем этим заниматься одновременно не способен. Но он ведь занимался! И справлялся не кое-как, а блестяще!

И, выйдя из войны от роду всего-то 46-летним, он приобрел такой опыт, стал настолько компетентен, что был способен справиться с любой проблемой… Например, с Урановой… Недаром именно ему Сталин ее и поручил.

Ведь, напоминаю, вначале ее вел Молотов, но Курчатов почему-то хотел бы иметь во главе дела не его, а Берию. И писал ему 29 сентября 1944 года:

«В письме т. М.Г. Первухина и моем на Ваше имя мы сообщали о состоянии работ по проблеме урана и их колоссальном развитии за границей… Вокруг этой проблемы за границей создана невиданная по масштабу в истории мировой науки концентрация научных и инженерно-технических сил… У нас же, несмотря на большой сдвиг в развитии работ по урану в 1943–1944 гг., положение дел остается совершенно неудовлетворительным… Зная Вашу исключительно большую занятость, я все же, ввиду исторического значения проблемы урана, решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указания о такой организации работ, которая бы соответствовала возможностям и значению нашего Великого Государства в мировой культуре».

Именно так «ЛП» эти работы и организовал! И, думаю, справился бы он и с проблемой построения коммунистического общества в России и превращения ее в ведущую силу всестороннего прогресса человечества! Ведь строить было его призванием… Тем, к чему он стремился с младых ногтей.

Лишь крайним высокомерием (продуцирующим, в конце концов, и узость мышления) академика Капицы можно объяснить ту наглость (другого слова я не подберу), с которой он рекомендовал Берии познакомиться с историй-де прокладки трансатлантического кабеля для того, чтобы компетентно руководить советскими атомными работами.

Да если бы Берии, да еще с его опытом заместителя председателя Государственного Комитета Обороны, поручили эту прокладку, когда она была предпринята впервые, то эти подводные транскабели вскоре опутали бы весь земной шар намного раньше, чем это произошло в действительности! И – без всякого «принудительного труда заключенных». Да ведь, к слову, и такой труд требовалось умно организовать!

Капице было «скучно» работать в Спецкомитете, а вот Берии никогда не было скучно – у него на скуку и времени-το никогда не было. И вот что надо, пожалуй, сказать.

Ленина и Сталина как личностей сформировала Мысль. Берию – Дело. Ленин и Сталин уже потом, во всеоружии своего понимания задач развития России, получили (да не получили, а взяли сами – с бою!) возможность делать Дело. А Берия сразу начал делать его, и суть тут была не в различии натур, а в различии судеб. Ленин и Сталин подготовили в России эпоху Дела, а Берия в ней жил.

Но склонность к анализу у Берии тоже была… И если бы он оказался во главе страны, то, думаю, он как личность эволюционировал бы именно в сторону мыслителя, потому что как компетентный Управленец понял бы: «Здесь у меня слабина…» И он строил бы себя, строя Державу!

И подперли бы его крепко – снизу! Подперли бы подросшие, окрепшие за годы войны, уцелевшие в ней молодые ребята, преданные идеям социализма и социализмом воспитанные. Подперли бы и зрелые, достигшие профессионального пика Сергей Королев, Игорь Курчатов, Борис Музруков…

Да те же Серго Берия и Олег Лаврентьев!

Однако у Державы и народа был украден шанс на прочное созидание, секрет которого прост: необходим прочный, мощный фундамент. Берии этот «секрет» был известен – он ведь был строителем не только по призванию, но и по профессиональному образованию. Он не только любил строить, но знал, как строить и здания, и государство, чтобы они стояли вечно.

Среди его послевоенных многочисленных обязанностей как заместителя Председателя Совета Министров СССР было и курирование строительства высотных зданий. Старые архитекторы поговаривали позднее, что «сталинские высотки» более верно называть «бериевскими высотками». Уже фундамент этих зданий был могучим инженерным сооружением. Так что значение фундамента в любом деле Берия понимал хорошо.

Но великого Строителя Державы убили. И после этого ее «строили» уже на «песке» партократического аппарата, а дом на песке прочно не стоит.