Глава 24

«Странная» смерть Сталина

Официальная дата смерти Сталина – 5 марта 1953 года. А официальный диагноз целого синклита из руководства Минздрава СССР и элитных врачей вполне благопристоен, без намека на какие-либо медицинские непонятности.

К слову, о синклите… 4 марта в печати появилось первое правительственное сообщение о болезни Сталина, где говорилось о том, что в ночь на 2 марта у него произошло кровоизлияние в мозг и что «для лечения т. Сталина привлечены лучшие медицинские силы». Что же это были за силы? Подробнейший бюллетень о состоянии здоровья Сталина, опубликованный в «Правде» 5 марта 1953 года, был подписан: министром здравоохранения СССР А. Ф. Третьяковым, начальником Лечебно-санитарного управления И.И. Купериным, Главным терапевтом Минздрава профессором П.Е. Лукомским, членом Академии медицинских наук Н.В. Коноваловым, членом АМН профессором А.Л. Мясниковым, профессором Е.М. Тареевым, членом-корреспондентом АМН И.Н. Филимоновым, профессором И.С. Глазуновым, профессором Р.А. Ткачевым и доцентом В.И. Ивановым-Незнамовым.

«Светил», как видим, хватало. Но история со смертью Сталина темна, как заброшенный подземный застенок. Ведь Сталин был явно убит. И явно с санкции Хрущева, а то и – при личном участии Хрущева в финишном акте отравления. Собственно, если верить «историку» Николаю Зеньковичу, Хрущев в конце своего правления сам проговорился, что устранил Сталина.

Однако Зенькович – источник ненадежный. Для бывшего «внутреннего хроникера Η,Κ КПСС», как подают его аннотации к его книгам, он слишком часто вместо анализа занимается сбором сплетен. Но зато каких сплетен! Чего стоит, например, пересказ им рассказа Ильи Оренбурга, приведенный в книге Зеньковича издания 2005 года «Лжесвидетельства, фальсификации, компромат»!

Оренбург – якобы с санкции хрущевского Кремля – якобы рассказал французскому философу Жану-Полю Сартру, что дело было так…

Заседание Президиума ЦК происходило 1 марта 1953 года, и на нем Каганович при поддержке всех членов старого Политбюро (кроме Берии) потребовал от Сталина создания объективной комиссии по расследованию дела врачей и отмены отданного Сталиным распоряжения о депортации всех евреев в отдаленную зону СССР.

Сталин якобы разразился площадной бранью, но Микоян якобы заявил, что если они (фактически – заговорщики) через полчаса не выйдут свободными из этого помещения, то армия займет Кремль. После этого Сталина покинул и Берия, а Каганович изорвал в клочки свой билет члена Президиума ЦК и швырнул Сталину в лицо. После чего Сталина поразил удар, он упал без сознания, а в 6 часов утра 2 марта к нему, уже умирающему, вызвали врачей.

Уважаемый читатель! Этот бред – не бред, а изложение содержания страниц 180–181 указанной книги Н. Зеньковича. Правда, он тут прямо цитирует другого «хроникера» – Авторханова, но цитирует всерьез, а не как пример исторической паранойи (которую Авторханов приписывает Сталину)…

Сам Каганович в своих мемуарах написал, что Сталин умер «неожиданно». Однако по свидетельству Феликса Чуева, на которое так любят ссылаться россиянские «историки», Каганович через тридцать с лишним лет на замечание Феликса Чуева: «Мне кажется, что Сталина убили» – ответил: «Не знаю…»

Тогда Чуев возразил: «Молотов к этому склонялся» – и затем продолжил: «Знаете, что он мне сказал?» – «Что?» – откликнулся Каганович. «На Мавзолее 1 мая 1953 года, последний раз, когда Берия был, он сказал Молотову: «Я его убрал».

Чуев, впрочем, тут же оговорился, что, по словам Молотова, Берия «мог нарочно на себя наговорить, чтобы придать себе вес…».

Вряд ли Берия таким образом мог пытаться повысить свое значение – оно и так было уже выше почти некуда. А вот спровоцировать Молотова Лаврентий Павлович мог. Берия наверняка знал, что Сталин убит, а круг его потенциальных убийц был крайне ограничен. И для опытного следователя такой зондаж – как отреагирует Молотов – был бы вполне естественным. И характерно то, что Кагановичу он не заявлял: «Я вас всех спас», хотя отношение Сталина и к Кагановичу в последнее время было не очень-то теплым.

Впрочем, еще не факт, что Берия говорил это и Молотову. Нет, я более-менее верю Чуеву, но Молотов мог, мягко говоря, «наклепать» на Берию. Вспомним, как он «аккуратно» передал в Истпарт свою переписку со Сталиным, аккуратно убрав – судя по всему – из нее те письма, где упоминался Берия. Ведь Берия там мог упоминаться лишь в положительном смысле.

Можно, утомляя и так, боюсь, утомленного читателя, привести, следуя за Зеньковичем и другими «сказителями», еще ряд «версий», подобных авторхановской. Так, вполне серьезно утверждают, что когда Сталин упал без сознания, Берия якобы в восторге закричал: «Тиран умер, мы – свободны». Но тут Сталин открыл глаза, и Берия на коленях начал просить у него прощения.

Ну, просто Шекспир в переложении Михаила Жванецкого, да и только!

ЧТО ВО ВСЕМ этом бреде интересно, так это – то ли реальные, то ли мифические планы депортации евреев как причина устранения Сталина, во-первых.

Во-вторых – признание факта не естественной смерти Сталина, а факта того или иного устранения его.

В-третьих, то, что даже в бредовых версиях Берия неким образом отделен от остальных как человек, прямо к заговору против Сталина не причастный.

Я не знаю – имелись ли планы депортации, но дело врачей дало бы «круги по воде» вне сомнений. И вмененное в обязанность «Тройке» во главе с Берией руководство «работой специальных органов по особым делам» очень может быть и означало как раз руководство широкими мероприятиями против сионистской «пятой колонны» в СССР. Хотя, естественно, этим бы «особые дела» не ограничились…

В свете же «сказок» Авторханова – Зеньковича и Кº (а сказка – ложь, да в ней намек) моя версия смерти Сталина, во многом совпадающая с версией, например, Юрия Мухина, выглядит все достовернее. Между прочим, и Эренбург, и Авторханов, и Зенькович поленились заглянуть в старые календари и «назначили» заседание Президиума ЦК на воскресенье, ибо 1 марта 1953 года было именно воскресеньем. Зато информация Ю. Мухина о том, что на понедельник 2 марта было назначено острое заседание Президиума ЦК, косвенно подтверждает его правоту и в целом.

К слову, даже 1 марта Президиум ЦК не мог бы идти так, как он описан у Авторханова – Зеньковича, просто потому, что большая и младшая часть тогдашнего многочисленного Президиума ничего подобного описанному не позволила бы в любом случае! Недаром же сразу после смерти Сталина, 6 марта 1953 года, Президиум мгновенно «усох» до размеров Бюро, количественно с 36 человек до 10 человек. Из Президиума были выведены, как детишки из-за стола, практически все его молодые члены, избранные на октябрьском 1952 года Пленуме ЦК. И это, конечно, было сделано не по инициативе Берии.

Зато в новый Президиум вошли Молотов и Микоян (фактически это был прецедент установления партийной геронтократии).

НО, БОЛЕЕ того! Как я уже говорил, Зенькович, перебрав «версии», на странице 193 прямо бухнул, что загадка смерти Сталина не в том, был ли он умерщвлен, а в том, как это произошло.

Зенькович сообщает, что 19 июля 1964 года на митинге в честь венгерской партийно-правительственной делегации Хрущев прямо признался в насильственной смерти Сталина и заявил, что в истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором…

Вот так!

Однако Зенькович мажет кровью Сталина сразу все Политбюро, включая Берию, утверждая, что поставленные перед альтернативой: кому умереть, «тирану» или «старой гвардии», «соратники» выбрали смерть Сталина. И если вспомнить название упомянутой выше книги Зеньковича, можно сказать, что такой его «коллективный компромат» следует отнести к разряду лжесвидетельств и фальсификаций.

Нет, не на всех соратниках Сталина его кровь, а лишь на Хрущеве. Но вот грязь, вскоре облепившая Сталина, – на руках у всех из них, кроме Лаврентия Берии. Елена Прудникова назвала его «последним рыцарем Сталина», и я могу лишь поздравить ее с таким точным определением.

Как конкретно был умерщвлен Иосиф Виссарионович, меня сейчас интересует мало. И даже не так уж важно то, кто санкционировал его смерть.

Важно – по каким причинам был погублен так тщательно, казалось бы, охраняемый Сталин?

Думаю, что частично на эти вопросы мы уже имеем ответы, но тут есть еще о чем сказать… Я обещал читателю сообщить, кто в МГБ при министре Игнатьеве руководил в 1953 году Управлением охраны (охрана руководителей партии и правительства)… Так вот, им руководил сам… Семен Игнатьев.

Еще в 1952 году Главное управление охраны возглавлял генерал-лейтенант Николай Власик, его в 1946 году и основавший. Однако 23 мая 1952 года ГУО было преобразовано в просто Управление охраны (УО), Власик был снят и переведен заместителем начальника исправительно-трудового лагеря в г. Асбест Свердловской области (интересно, что туда же управляющим трестом «Союзасбест» был сослан после июньского Пленума ЦК 1957 года Каганович).

А вместо Власика руководить охраной Сталина стал непосредственно Игнатьев. В свете дальнейшего я уверен, что Власика перед Сталиным просто «подставили» (грехи у генерала были, но для приведения его в норму хватило бы встряски, а Сталину он верен был).

16 декабря 1952 года Власика арестовали и после странно долгого следствия в 1955 году приговорили к 5 годам ссылки. Но уже в 1956 году судимость с него была снята. Я уверен, что Власика временно устранили силы, стоявшие за Игнатьевым, а потом он просто пошел на сговор с хрущевцами, еще и согласившись бросить тень на Берию.

Но история с Власиком более-менее на слуху. А вот имя генерал-майора Сергея Федоровича Кузьмичева (1908–1989) практически неизвестно. А зря… В 1946 году при образовании ГУО 1-е управление ГУО (охрана Сталина) возглавил именно Кузьмичев. В 1948–1949 годах он был уполномоченным Совмина СССР по курортам Сочи – Мацеста (места отдыха Сталина). В 1949–1950 годах Кузьмичев опять непосредственно в ГУО на той же должности, но в 1950 году его переводят зам. начальника УМГБ Брянской области. В 1952 году еще более понижают в должности до зам. начальника Дубравного лагеря МВД СССР, вообще выведя из системы МГБ.

Примерно в это же время из МГБ выводят и Власика. А в январе 1953 года Кузьмичева – как и Власика – арестовывают, окончательно выводя из стремительно развивающейся вокруг Сталина ситуации.

Показательно, что в марте 1953 года, придя в МВД – МГБ, Берия немедленно освободил Кузьмичева и назначил его начальником Главного управления охраны МВД СССР, поручив ему охрану правительства (потом Берии и это поставят в вину на «антибериевском пленуме). Показательно и то, что на следующий же день после ареста Берии был арестован и Кузьмичев. Освободили его в феврале 1954 года, и с тех пор этот полный сил, доживший до 81 года человек из активной жизни выпадает. Похоже, так заплатила ему партия партократов за молчание. И осуждать мне его трудно. Уж он-то знал, что после падения Берии и вследствие падения Берии падение СССР – вопрос лишь времени.

Рассказав об этом, я замечу еще раз: просто удивительно, как много «исследователей» «упускает» из виду тот очевидный факт, что с января 1946 года до самой смерти Сталина охраной Сталина и его обслуживанием ведал не Берия, а другие!

Причем с августа 1951 года ею ведал Игнатьев – представитель и ставленник партии партократов и лично Хрущева.

Это ведь штамп: Берия-де через своих людей отравил Сталина и т. д. Но Сталина-то окружали люди Игнатьева! И это Игнатьев вначале отсек от охраны Сталина Кузьмичева, а затем – и Власика.

И Игнатьев же в последние месяцы жизни Сталина изолировал их – тех двух людей, которые лучше всех были знакомы с организацией охраны Сталина и с людьми, его охранявшими. В противном случае Власик и Кузьмичев могли или сами обратить внимание на странные моменты и ненадежных людей в охране, или дать кому-то другому квалифицированную экспертную оценку происходящего. Этим они мешали, находясь на свободе, как Игнатьеву, так и его «заказчикам».

Павел Судоплатов вспоминал, что в конце февраля 1953 года, за несколько дней до смерти Сталина, он заметил в поведении Игнатьева «нарастающую неуверенность».

Ценное свидетельство!

Судоплатов же сообщает, что после смерти Сталина Берия добивался ареста Игнатьева, однако поддержки в Президиуме ЦК не получил. Судоплатов связывает инициативу Берии с участием МГБ в деле с врачами, но явно промахивается. Вести это дело, находившееся на контроле у Сталина, Игнатьев был вынужден так или иначе.

Арестовать же его Берия хотел явно в связи с желанием расследовать смерть Сталина. И сразу наткнулся на такое сопротивление, что даже Берии пришлось отступить.

СМЕРТЬ Сталина не ввергла его соратников в глубокую скорбь. Однако нужна она была из высшего руководства только Хрущеву. Никита Хрущев не мог быть предан Сталину по нескольким причинам.

Бывший троцкист (а троцкизм подобен сифилису – можно лишь залечить, но не вылечить), он не был близок партии Сталина политически.

Отец сомнительно пропавшего на фронте сына, он не мог простить Сталину (самому потерявшему на войне достойного сына) отказ поучаствовать в судьбе любимого чада. О ненависти Хрущева к Сталину в связи с этим отказом рассказывал Ф. Чуеву Молотов, о ней же много написал бывший заместитель начальника 9-го управления КГБ генерал-майор М.С. Докучаев в своей книге «Москва. Кремль. Охрана».

Но главное было в том, что Хрущев понимал: если Сталин все же сделает Берию Предсовмина, то Берия уже при жизни Сталина быстро дезавуирует болтающих языком партократов типа Хрущева и заменит их работающими социалистическими технократами типа самого Берии и его соратников. И тогда уже при жизни Сталина участь Никиты Хрущева будет незавидна.

Поэтому надо было убрать вначале Сталина – физически. Потом надо было разделаться с Берией – вначале политически, а потом – и физически. И эти чисто шкурные интересы Хрущева очень хорошо накладывались на ту политику Запада и Золотой Элиты Мира по отношению к СССР, которая начала формироваться после окончания Второй мировой войны и которая привела СССР к краху.

Так что не будет очень уж авантюрным предположить, что Хрущева и хрущевцев подвела к убийству Сталина не просто запаниковавшая «пятая колонна», но и прямые агенты влияния, сумевшие настроить Хрущева (и возможно, не только его) должным образом и использовать его «втемную».

В 1937 ГОДУ в беседе с Лионом Фейхтвангером Сталин сказал: «Вы, евреи, создали бессмертную легенду, легенду об Иуде». Сталин тогда имел в виду Карла Радека, о дружеском отношении к которому говорил Фейхтвангеру. Радек письменно уверял Сталина в своей невиновности, но, увы, лгал.

«Как странно мне было слышать от этого обычно такого спокойного, логически мыслящего человека эти простые патетические слова», – признавался Фейхтвангер.

Но сейчас, в начавшемся новом веке, такому, невольно вырвавшемуся, признанию Сталина можно не удивляться… Сегодня становится ясно, что со второй половины 30-х годов тема Иуды в той или иной мере сопровождала всю его жизнь до смерти.

И за гробом – тоже.

И раз за разом Сталина будут предавать свои (впрочем, предают всегда только свои). И предавать они будут не только Сталина, но и державу. Потому что предавать Сталина или его память и будет означать предавать Россию.

И означает по сей день!

А не предать его партократии всех времен и всех народов было нельзя. Ведь лишь на фоне очерненного ею Сталина не были видны чернота их дел, а также – и их непроходимая серость, почти неотличимая от черноты.