Глава 11

Дела в стране, дела в Тбилиси…

Вернувшись в Тбилиси с Пленума, Берия вновь погрузился в те многочисленные хозяйственные проблемы, которых становилось все больше по мере того, как решались проблемы вчерашние.

С августа 1937 года началась чекистская «операция», затронувшая, естественно, и Грузию. Поскольку репрессивные акции против широкого спектра враждебных элементов – антисоветчиков, «правых», троцкистов и прочих – давали все больше следственного материала и вовлекали в круг следствия все больше имен, первому секретарю ЦК КП(б) Грузии приходилось заниматься, конечно, и этой стороной дела. Берия долго был чекистом, и его следовательский опыт просто не мог не быть им использован в эти примерно полгода, когда по всей стране шла основательная «зачистка» провалившейся части партийно-государственного «генералитета» и «офицерства».

Ранее кое-что сказав относительно объема репрессий в Грузии, я сейчас сообщу дополнительно, что 8 июля 1937 года нарком внутренних дел Грузии Гоглидзе докладывал секретарю

ЦК Компартии Грузии Берии следующее: из общего «лимита» на репрессию по первой категории (расстрел) «контингента кулаков и уголовников» в 1419 человек на уголовный элемент, числящийся по линии Управления рабоче-крестьянской милиции, приходится 338 человек, и по линии Управления государственной безопасности – 1081 человек, а на высылку соответственно 463 и 1099 человек.

Замечу, что такие конкретные цифры говорят о том, что в грузинском НКВД включали в списки репрессируемых вполне конкретных людей, имеющих вполне конкретные прегрешения. Причем расстрел во внесудебном порядке более чем трехсот бандитов сразу же резко улучшил криминогенную ситуацию, как и высылка из республики уголовников-рецидивистов. Были обоснованными репрессии также против контрреволюционных сил, как и жесткая «чистка» сомнительных кадров. Впрочем, я не намерен подробно останавливаться на этой стороне дела, критически анализируя «достоверность» «демократической» галиматьи о том, как «садист»-де Берия только что живьем подследственных не ел. Однако, надеюсь, читателю будет небезынтересно узнать, что если в ходе «чистки» партии, начатой в мае 1933 года и ужесточившейся после убийства Кирова 1 декабря 1934 года, в целом по стране было исключено 46 % членов партии, то в Грузии с первым секретарем ЦК КП(б)Г Берией – 31,8 % (примерно 18 тысяч человек). Причем в ходе «чистки» Берия не раз выступал в грузинской печати с призывами относиться к проверяемым внимательно и уважительно.

Апелляцию по итогам проверки партийных документов подали 2394 человека, из которых 638 были восстановлены, 424 переведены из членов в кандидаты и еще 315 человек восстановлены в кандидатах.

Эти цифры и факты хорошо показывают – был ли Лаврентий Павлович «садистом». В дополнение же к приведенным данным я позднее в отдельной главе подробнейшим образом проанализирую самое, пожалуй, серьезное обвинение против Берии – в убийстве лично им первого секретаря ЦК Компартии Армении Ханджяна, прямо в своем служебном кабинете в бытность Берии первым секретарем Заккрайкома в 1936 году.

Формально инцидент с Ханджяном (страдая тяжелой формой туберкулеза и будучи человеком неуравновешенным, он покончил самоубийством) произошел за год до начала широкой репрессивной акции в «верхах». Но по технологии его «освещения» в документах периода XX съезда КПСС случай с Ханджяном очень характерен для понимания того фальсификаторского подхода к проблеме репрессий, который устанавливался в СССР после этого съезда. Потому я на нем и остановлюсь. Но – в свое время.

Возвращаясь же в год 1937-й, скажу, что никакие «зачистки» кадров не вели к дезорганизации экономики – скорее можно говорить об обратном, как в Грузии, так и вообще в СССР.

И я, на первый взгляд отойдя от темы Берии, а по существу ее продолжая, кое-что сообщу читателю об одном из адресатов упоминавшейся ранее переписки двух лидеров ВКП(б) – о Лазаре Кагановиче.

Константин Залесский в своем биографическом словаре утверждает, что Каганович, мол, еще до начала массовых чисток организовал-де погром в Наркомате путей сообщения, арестовав в НКПС 3 тысячи человек «руководящего персонала» и уничтожив «весь высший и средний эшелон руководящих работников».

Что имеет в виду К.Залесский под «НКПС», понять сложно – всю сеть железных дорог Союза или центральный аппарат наркомата? Для всей сети цифра арестованных – по тем временам, когда одних саботажников хватало, – невелика. А если подразумевается центральный аппарат НКПС, то при наличии в нем в середине 30-х годов трех тысяч человек только «руководящего персонала», это был не рабочий аппарат, а сборище бездельников.

Так или иначе, но до Кагановича порядка на железных дорогах не было. Он стал наркомом путей сообщения 28 февраля 1935 года, а вот что он сообщал Сталину из Иркутска шифром 26 января 1936 года:

«Ознакомился с работой Красноярского узла и паровозоремонтного завода. На подходах к Чернореченской, на самой станции и в Красноярске накопились десятки поездов, задержанных продвижением на восток. Наряду с безобразной работой эксплуатационников это вызвано развалом паровозного парка депо Красноярск. Половина всех товарных паровозов выбыли из строя из-за неисправности. Качество ремонта безобразное, часто прямо преступное. Депо и завод засорены вредительскими элементами… Они при попустительстве горе-коммунистев завели такую систему ремонта, которая приводила к… порче котлов, инжекторов и насосов. На заводе вскрыта группа троцкистов, занимавшихся вредительством в ремонте, травлей стахановцев, разложением рабочих. Парторги и парторганизации депо и завода работают отвратительно, парторганизации в загоне, настроение рабочих неважное. Принял оперативные меры… перебросил 15 паровозов из резерва НКПС из Иркутска…» и т. д.

Каганович на месте нашел толковые замены парторгам депо и завода, начальника Красноярского паровозного отделения заменил инженером Соколовым из Управления паровозного хозяйства НКПС… И подобными мерами на железных дорогах Союза быстро завоевал у железнодорожников прочную деловую репутацию.

А до него… Скажем, Корней Чуковский в 1933 году сдавал в Батуми багаж три с половиной часа. Жаль, что в этой очереди не было Константина Залесского, как не было его и на том армавирском вокзале в 1932 году, где Чуковские несколько суток ждали прихода поезда, «отлично обозначенного» в расписании.

Залесский утверждает, что подавляющее, мол, большинство современников отзывается о Кагановиче как о крайне грубом и глубоко невежественном человеке. Но я, читая его деловые письма, его мемуары (ведь ему их не референты писали), раз за разом поражался тому, насколько этот чистой воды самоучка прекрасно владел как словом, так и логикой. И разбирался в проблемах тех отраслей, которые возглавлял.

Без серьезной работы над собой и без таланта тут ничего не вышло бы. Что же до грубости, то я с детских лет помню рассказ знакомого моего отца, старого железнодорожника, о том, как Каганович, приняв рапорт начальника станции по фамилии Гапон и, после соответствующего вопроса, узнав, что он не однофамилец, а родной брат «того самого» попа Гапона, тут же поинтересовался: «Как вас тут, не прижимают? – И прибавил: – Если что, обращайтесь прямо ко мне…»

Так что не со всеми был груб Лазарь Каганович. Хотя особых политесов «железный нарком» и впрямь никогда не разводил. Чего не было, того не было.

Что же до работы железных дорог, то в 1932 году грузооборот на них составил 169,3 миллиарда тонно-километров, в 1937 году – 354,8 миллиарда, а в 1940-м – 414 миллиардов. За три «пострепрессивных» года рост на 17 %. Очень даже прилично, и вряд ли этот рост имел бы место, если бы Каганович и впрямь уничтожил весь высший и средний эшелон руководящих работников на транспорте.

В 1938–1940 годах было построено 4,6 тысячи километров новых дорог (во второй пятилетке – 3,4 тысячи), основные фонды железных дорог за три года выросли на 74 %, паровозный парк стал самым молодым в мире по среднему возрасту локомотивов. Доля новых грузовых паровозов серий ФД («Феликс Дзержинский»), СО («Серго Орджоникидзе»), Э и пассажирских ИС («Иосиф Сталин») и Су приблизилась к двум третям, все электровозы были отечественного производства, удельный вес большегрузных вагонов увеличился до 30 %.

Это все тоже ведь после того, как Каганович «уничтожил» в НКПС «весь высший и средний эшелон руководящих работников».

ГРИБОЕДОВСКИЙ полковник Скалозуб говорил о Москве: «Пожар ей был к лицу…» Увы, горькая ирония истории сказалась в том, что репрессии скорее повысили качество работы экономики. И повысили не за счет нагнетания атмосферы страха, а за счет усиления ответственности, во-первых, и за счет устранения из экономики ее сознательных дезорганизаторов и некомпетентных управленцев, во-вторых.

Да, во всех сферах жизни страны репрессивные «чистки» зацепили и ряд честных советских людей. Кто-то так и погиб – не в силу «кровожадности заплечных дел мастеров НКВД», а в силу суровых реалий классовой борьбы, отнюдь не выдуманной на Лубянке. Упоминавшийся мной генерал Цветаев (тогда комдив), уже освобожденный из-под следствия, при восстановлении в кадрах РККА автобиографию закончил так:

«…Причиной своего ареста считаю результат вражеской работы контрреволюционного элемента, стремившегося подорвать мощь Советского Союза и РККА».

Испытавший тяжелую несправедливость Цветаев понимал это в реальном масштабе времени, но для приведшего эти строки в своей книге «Из ГУЛАГа в бой» военного историка Черушева существуют лишь «застенки НКВД». Как будто Ежов и сменивший его Берия только о том и думали, как бы «крови безвинных жертв напиться»…

Собственно, само название книги Черушева имеет клеветнический оттенок, потому что в ней рассказывается о тех военачальниках, которые были освобождены – как правило, уже при наркоме внутренних дел Берии – из-под следствия, а не из лагерей. Так что ушли они в 1939–1940 годах не в бой, а вновь в кадры РККА.

А ведь заговор военной верхушки, заговоры в партийно-государственном руководстве существовали, и размотать все их нити было крайне сложно. Я еще об этом скажу – когда пойдет рассказ о начальной поре деятельности Берии как наркома внутренних дел.

В КОНЦЕ 1937 года – 12 декабря – прошли выборы в Верховный Совет СССР. Был избран депутатом и Лаврентий Берия.

Идея несостоявшихся альтернативных выборов не стала известной широким массам. Однако некий ее отголосок прозвучал в речи Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа Москвы 11 декабря 1937 года, на следующий день опубликованной в «Правде».

Думаю, современному, сытому картинами «россиянских» предвыборных кампаний читателю познакомиться с одним фрагментом этой речи будет еще интереснее, чем слушателям Сталина.

Он говорил тогда так:

«Я хотел бы, товарищи, дать вам совет, совет кандидата в депутаты своим избирателям… Если взять капиталистические страны, то там между депутатами и избирателями существуют некоторые своеобразные, я бы сказал, довольно странные отношения. Пока идут выборы, депутаты заигрывают с избирателями, лебезят перед ними, клянутся в верности, дают кучу всяких обещаний. Выходит, что зависимость депутатов от избирателей полная. Как только выборы состоялись и кандидаты превратились в депутатов, отношения меняются в корне. Вместо зависимости от избирателей получается полная их независимость. На протяжении четырех или пяти лет, то есть до новых выборов, депутат чувствует себя совершенно свободным, независимым от народа, от своих избирателей. Он может перейти из одного лагеря в другой, он может свернуть с правильной дороги на неправильную, он может запутаться в некоторых махинациях не совсем потребного характера, он может кувыркаться как ему угодно – он независим».

Ах, уважаемый читатель! Не напоминает ли это тебе нечто знакомое до отвращения.

Но это еще не все!

Сталин – и эту часть его речи в полной мере могли понять лишь партийные «генералы», осведомленные о «предвыборной» борьбе в «верхах», – сказал и еще кое-что, и это был еще один его прямой совет народу через головы партократов:

«Можно ли считать такие отношения нормальными? Ни в коем случае, товарищи! Это обстоятельство учла наша Конституция, и она провела закон, в силу которого избиратели имеют право досрочно отозвать своих депутатов, если они начинают финтить, если они свертывают с дороги, если они забывают о своей зависимости от народа, от избирателей».

Но это говорилось о «партии партократов», а не о партии Сталина, активным «штыком» в которой был Лаврентий Берия.

НАЧАЛСЯ 1938 год. «Операция» НКВД еще продолжалась, однако в этот последний свой тбилисский год, когда он еще оставался партийным лидером Грузии, у Берии просто не было возможности отдавать чекистским расследованиям слишком уж много времени.

Прошли юбилей поэмы Руставели, юбилей Пушкина, отмеченный в Грузии тоже громко и славно. Но это были все же заботы второго плана. На первом месте стояли масштабные промышленные проекты…

А строительство нового Тбилиси! Одно это дело могло поглотить все его время, тем более что проблемы строительства и архитектуры были для Берии как первая любовь.

Том 53-й первого издания БСЭ в 1946 году сообщал:

«Новая эра истории Т[билиси] начинается после установления Советской власти в Грузии (1921). Т[билиси] становится столицей Грузинской ССР и Закавказской Федерации. Быстрое развитие города… принимает характер полной его реконструкции, проведенной под руководством Л.П. Берия…»

Так оно и было! В 1926 году в Тифлисе проживало 294 044 жителя, а в 1939-м в Тбилиси – уже 519 175, чуть ли не вдвое больше!

Повторю: Берия знал строительное дело профессионально и был подготовлен не только теоретически – его служебная дача в Гаграх построена по его же проекту, содержавшему все чертежи и расчеты. И делу социалистической реконструкции Тбилиси он отдавал не только сердце, но и ум, знания.

Генеральный план развития столицы Грузии был рассмотрен в июне 1933 года на объединенном пленуме ЦК и Тифлисского горкома, где основной доклад делал первый секретарь ЦК и горкома Л.П. Берия.

Как всегда у него, и в плане реконструкции был реализован комплексный, системный подход, когда вопросы архитектурного облика увязаны с проблемами всех видов коммуникаций, рационального размещения жилой, административно-общественной и промышленной зон, разумной перепланировки без утраты сложившегося своеобразия города. Достаточно сказать, что были сохранены все архитектурные достопримечательности старого Тифлиса, включая храмы.

За две пятилетки в коммунальное хозяйство было вложено 219 миллионов рублей (не путинских, а сталинских!). Основные магистрали и площади города подверглись, как писала БСЭ, «коренной, порой очень сложной перестройке…».

Новый жилой массив Баке… Площадь имени Берии… Подъем Каляева, связавший с центром основной рабочий район… Полностью обновленная привокзальная площадь… Набережная имени Сталина длиной в три километра… Новые мосты, в том числе мост имени Челюскинцев… Цирк и стадион «Динамо» имени Берии… Прекрасный парк культуры и отдыха на горе Давида, откуда открывались панорамы Тбилиси и Кавказского хребта… Новые парки на бывшем Мадатовском острове и на Плато Фуникулера…

Фуникулер, построенный в 1936–1938 годах, был гордостью и Тбилиси, и Берии… Но ведь можно было гордиться и новым мощным водопроводом с ключевой водой Натахтари, и новой ТЭС… И автоматической телефонной станцией… И большим банным зданием у серных источников… И Ботаническим садом… И корпусами Тбилисского института инженеров железнодорожного транспорта… И городком Института бактериологии…

И еще – перестроенными линиями трамвая, как и новым для Тбилиси городским транспортом – автобусом и троллейбусом.

В 1938 году была закончена постройка ансамбля Дворца правительства Грузии по проекту профессора В. Кокорина. Это было крупнейшее здание Закавказья.

По проекту академика А. Щусева с участием архитектора П. Сардарьяна в том же 1938 году было построено монументальное здание Тбилисского филиала Института Маркса – Энгельса – Ленина.

Вот какими были 1937 и 1938 годы для столицы Грузии и для Лаврентия Берии… И в преображающийся на глазах Тбилиси, в его социалистический генеральный план развития, уважаемый читатель, были вложены не только деловая энергия, но и архитектурный талант Берии. Об этом ведь тоже надо помнить. И прежде всего – самим тбилисцам.

Он нередко приходил или приезжал на строящиеся объекты ночью… Так было проще получить объективное представление о реальном положении дел, и…

И конечно же, помечтать после обычной суматохи дня, в ночной тишине о несбывшемся… О так и не достигнутом им звании архитектора.

В 1934 году был создан Союз архитекторов Грузии. Это была общая тенденция по СССР – постановление СНК и ЦК по архитектуре было принято в 1932 году. Но то, что в Грузии, как и в Армении, в Азербайджане, с этим делом не затянули, обусловлено было и заинтересованностью Берии. Его мнение, как секретаря Заккрайкома до начала 1937 года, было, безусловно, значимым, и то, например, что в 1938 году был принят новый, серьезно переработанный генеральный план перестройки Еревана, доказывает внимание Берии не только к Тбилиси.

Формально за свою жизнь он так и не построил ни одного здания. Однако он стал все же архитектором, но не одного какого-то ансамбля – пусть даже самого грандиозного, а архитектором в великой перестройке всего общества.

И был уверен, что сделает в этом деле еще немало…

ДА, ЛЮДИ дела в 1937 году, как ни странно, почувствовали себя свободнее и увереннее.

Даже такой ненавистник новой России, как историк-эмигрант Георгий Федотов, в своем «моментальном снимке России – к 1 января 1936 года» сквозь зубы признавал:

«… Сталин широко распахнул дверь в жизнь практикам-профессионалам…

Подлинная опора Сталина – это тот класс, который он сам назвал «знатными» людьми… Партийный билет и прошлые заслуги значат теперь немного; личная годность… – все. В этот новый правящий слой входят… чекисты, командиры Красной Армии, лучшие инженеры, техники, ученые и художники страны…

Новый советский патриотизм есть факт, который бессмысленно отрицать. Это есть единственный шанс на бытие России…»

А ведь это писал враг!

Открытый… Злобствующий… Ненавидящий.

Во второй половине 1937 года наркомом тяжелой промышленности был назначен Лазарь Каганович. Проблем у нового наркома хватало, и вот уж действительно «тяжелых»: простои, аварии, неизжитое вредительство.

И начал Лазарь Моисеевич – хотя начинался страшный для «демократов» сентябрь 1937 года – не с репрессий, а с того, с чего и начинает подлинно деловой человек на новом месте – с совета с людьми.

Каганович стал наркомом 22 августа. А уже 26 октября Коллегия Наркомтяжпрома созвала Всесоюзный актив работников металлургической промышленности, подготовленный в сентябре.

Результаты не замедлили сказаться. В 1938 году началось строительство первой доменной печи с кислородной установкой – что увеличивало производительность печи в два раза. Для повышения производительности прокатных станов внедрялась бесслитковая прокатка…

Профессора Вологдин и Гевелинг разработали метод поверхностной закалки металла токами высокой частоты, и Каганович сразу же заинтересовался этим чрезвычайно. Он, по своей работе в Наркомате путей сообщения, знал, что это такое – износ рельсов в эксплуатации, а новый метод позволял резко снизить его.

Между прочим, профессор Валентин Петрович Вологдин (в 1937 году ему было 56 лет) был одним из основателей Нижегородской радиолаборатории в 1918 году, в 1919 году создал первый в мире ртутный выпрямитель с жидким катодом, в 1927 году предложил использовать двуокись титана для создания искусственных диэлектриков… Ученый, инженер, сформировавшийся еще старым режимом, он всю жизнь до глубокой старости служил России, в 1943 году получил Сталинскую премию, был награжден орденом Ленина. В 1948 году Академия наук СССР присудила ему первую золотую медаль имени А.С. Попова.

И никто никогда его не притеснял, не репрессировал.

Его старший брат – Сергей, русский ученый-металловед, профессор Донского (Новочеркасского) политехнического института, тоже честно и без проблем работал на Россию до самой кончины в 1926 году, на пятьдесят втором году жизни.

Ученый-металловед Николай Владимирович Гевелинг, впоследствии генерал-майор инженерно-авиационной службы, кавалер ордена Ленина и еще четырех орденов, родился в 1897 году и был младше Вологдина-младшего на шестнадцать лет. В 1924-м закончил МВТУ, с 1933 года – профессор Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского.

И тоже – никаких репрессий, никаких арестов.

Не за что было!

25 ноября 1937 года Каганович проводит в Свердловске актив работников уже цветной металлургии, производящей медь, алюминий, свинец, олово, золото, редкие металлы.

В марте 1938-го было созвано отдельно совещание работников золотопромышленности… Чуть позднее – актив цементной промышленности, дважды – активы строителей.

Но так же получали новые импульсы и остальные отрасли – топливная, химическая, энергетическая, строительная и строительных материалов…

Каганович отлично понимал значение широкой геологоразведки и свел хорошее деловое знакомство с академиком-геологом Иваном Михайловичем Губкиным, провел и Всесоюзное совещание геологов.

А в 1938 году в Баку должно было собраться Всесоюзное совещание нефтяников. Проводил его нарком, но перед отъездом из Москвы с Кагановичем обстоятельно беседовал Сталин, хорошо знающий и Закавказье, и проблемы нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности.

Каганович был в Баку две недели. Был там и Берия… Он плотно «въехал» в нефтяные проблемы, еще будучи первым секретарем Заккрайкома, и его помощь была так велика, что Каганович отметил ее даже через десятилетия в своих мемуарах, опубликованных в 1996 (девяносто шестом) году. И такая похвала из таких уст – с учетом всего происшедшего позднее – дорогого стоит.

Не так ли?

ПЕРВУЮ половину 1938 года Берия был занят, как и всегда, делами республики. Освободившись с начала прошлого года от необходимости распределять свое внимание и время между тремя регионами, он в 1937 году «рванул» особенно мощно, и результаты были налицо везде – в промышленности, в строительстве и сельском хозяйстве, в культуре.

Второй пятилетний план Грузия перевыполнила по всем показателям. Причем по числу студентов на 1000 человек она обошла Англию и Германию!

Объем промышленного производства с 1929 по 1939 год увеличился более чем в пять раз, а по сравнению с 1913 годом – более чем в пятнадцать раз! Электрифицировались железные дороги, строились новые предприятия.

Чайные плантации в 1913 году занимали менее тысячи гектаров, ав 1938-м – более 47 тысяч. С цитрусовых деревьев снимали до 400 миллионов лимонов и мандаринов, а в перспективе виделись уже миллиарды. На полях республики работало более двух тысяч тракторов. Осушались болота Колхиды.

Грузия превратилась во всесоюзную здравницу: Гагры, Сухуми, Гульрипш, Цхалтубо, Боржоми, Батуми… К созданию сети курортов Берия имел непосредственное и вполне понятное отношение, как и вообще ко всем крупным строительным проектам.

В 1938 году был основан Грузинский институт физической культуры, и это тоже была одна из прямых инициатив Берии.

Берия увлеченно работал в Тбилиси, но Сталин в Москве уже имел на него свои собственные виды.