Проснулся в смутной тревоге, с ощущением катастрофы. В номере было пусто. На столе лежал знакомый до боли игольник, оставленный мною в Столице, какие-то бумаги и карта памяти. Превозмогая головную боль – страшную, пульсирующую, добрел до ванной. Там тоже было пусто.

Плеснув в морду водой, осознал увиденное и сдавленно зарычал.

Опоила, ведьма! Как есть опоила! Если и есть у меня таланты, то ровно два: во-первых, с похмелья меня шатает, подташнивает, но башка никогда не гудит; во-вторых, просыпаюсь от любого неположенного звука, даже если, скажем, подруга выходит покурить.

– Дурак, – посмотрел я на себя в зеркало. – Мальчишка со спермотоксикозом. Пьяный дебил. Не место, ей, понимаешь, в досье. Еще и легенду ей… сам придумал, сам поверил. Скрипачка, тоже мне. Хорошо хоть своя оказалась, а не, положим, итальянская. Господи, неудобно-то как.

Молчавшее вчера – видимо, от обилия выпитого – чувство, что предал дурацкую, мальчишескую, никому, кроме себя самого, не нужную любовь зашлось воем.

А если отчет попадётся высочайшему оку?

Я забрался под холодный душ, пытаясь сообразить, зачем меня было травить. Допрос в состоянии медикаментозного гипноза? Чушь. Уйти втихаря, вот зачем. На случай, если я такой хитрый и играю пьяного дурачка, а не являюсь таковым.

Ладно, семь бед – один ответ.

Сжав сигарету в зубах, попёрся в комнату – разбираться, чего ждёт от меня предположительно Родина – потому что кто еще вломится в мою столичную квартиру в ведомственном доме?

Игольник. Запасные магазины. Документы на имя Тадеуша Збрыченского, литвинского уроженца с моим лицом. Поддельные настолько, что и ежик отличит.

Лицензия частного детектива на мое настоящее имя, выдана в Столице месяц назад, право работы в метрополии, колониях и на территории дружественных государств; ношение и применение ручного оружия военного класса.

Лицензия на открытие частного детективного агентства «Архаровцы» – тоже на меня.

Распечатка договора о найме с археологическим факультетом Мичиганского Технологического. Подлинная. Виза на работу от вышестоящих служб – в суть дела введены, работу на иностранцев разрешаем.

Билет на лайнер-внутрисистемник «Александр III Миротворец», следующий в Астероидный Пояс – на имя Тадеуша.

Ни черта не понимаю. А инструктаж? Задание?

Может, на карте памяти что отыщется? Вот хохма будет, если наши не учли, что служебный комм я сдал, а гражданский наших кодов не знает.

Комм щелкнул, запыхтел и резко нагрелся – так, что пришлось кинуть его на стол, чтоб не обжечься.

Спустя пару минут осторожно дотронулся. Чуть теплый. Включил, надавив стволом игольника на сенсор; оружие держал на вытянутой руке. Рванет еще!

Не рванул.

Знакомый до боли интерфейс ведомственного софта. Быстро прощелкал пункты меню, проверив – железо тоже изменилось. Наноперестройка схем? Изящно, не думал, что наши уже додумались. Сколько лет ученые бились!

Забрался в программку для учета качества сна. Забил вместо оценки многозначный пароль.

Комм щелкнул – и вошел в аккаунт. Правда, вместо привычной семерки внизу светилось странное «0.5».

Недодумали – понял я. Глюк. Уровни доступа – штука такая. У обычного оперативного сотрудника эта цифра – от десятки до пятерки. У думного боярина – двойка. У Шталя – до последнего времени, а может и сейчас – с Крониным единицы.

У Её Величества – нулевой приоритет.

А что за зверь нуль целых, пять десятых? Рекомендация раздавить поллитру от головной боли?

Макабр!

На всякий случай заглянул в служебную сеть. Охнул. Нет, инструкций не было. Но довелось мне как-то воспользоваться аккаунтом Шталя – и мой нынешний доступ был всяко не хуже.

В ошибку не верилось ни на секунду. Но у кого вообще может быть такой допуск?

…Вспомнились ребята в черном. Особисты-порученцы. Почему-то подозревал: у них, родимых.

Но всё же информации о задании не было.

Активировав шифрованный канал, набрал Шталя. Тот ответил незамедлительно.

Блистательный шеф укрывался за углом невзрачного вида. На заднем плане виднелись пакгаузы. В зубах Старик сжимал сигару, в правой руке отчего-то чайник.

– Яхонтовый мой! – обратился ко мне «крестный», не дав вымолвить и слова. – Я на пенсии. Вы знаете, который час? Я сплю в своей постели, и, кстати, могли бы и одеться.

Сзади раздались выстрелы. Кто-то застонал.

– Дети мои! – закричал шеф, размахивая чайником. – Вы что, не можете сами справиться? Даже после того, как я все вам рассказал и показал? С одним чуда… чайником?

Снова обратил внимание на экран.

– Простите, золотой мой. Внуки-с. Не могут даже чай сами себе заварить. Форменная гражданская война.

– Владимир Конрадович, я не вовремя, перезвоню… И это… – я замялся. – Вы не включили фильтрацию фона.

– Дражайший оболтус, – голос блистательного беса задрожал от ярости. – Я, конечно, понимаю, что всем утро не утро, если не начать его с того, чтоб не напомнить мне как я стар, забывчив и в сущности немощен, но я еще не кретин. Я в собственной спальне, в имении, это доступно?! – голос зазвенел металлом.

– Так точно, – выдохнул я, вытягиваясь во фрунт.

– То-то же. У вас был вопрос к старику?

– Простите, но… сегодня ваши штучки?

За спиной Шталя что-то взорвалось. Тот, сохраняя отменное спокойствие, затянулся сигарой и злобно сообщил:

– Похоже, в наше сложное время молодежь поразила странная болезнь. Все, поголовно, забыли родной язык и значение слова «отставка». Возлюбленная моя секретарша; единственная супруга – то есть тьфу, наоборот; Дума; Её Величество; этот поганец Васькин из Столичного угро, который без меня и шагу ступить не может. Все обязательно считают, что либо я что-то делаю и должен это перестать, либо напротив, не делаю ничего и должен срочно что-то сделать. А между тем я веду простую и приятную жизнь на фоне идиллической пасторали, полную света и сладости. «Видели ли вы мою капусту?» – сказал мудрец. Переиначу: «Видели ли вы гранаты из моей теплицы?». Свет и сладость, сладость и свет. Приезжайте и посмотрите. Шашлычок, коньячок. Кстати о гранатах – да закидайте вы его дымовухами, копуши! Это не вам, милый мой, не волнуйтесь. Дети, чайник, помните?

Я усмехнулся. Воистину «крестный» нашел отдых по себе. Дарит свет и сладость налево и направо, да. О его похождениях весело слушать, но несчастным жандармам – видимо, это были они – не позавидуешь. С такими друзьями и советчиками, как мой шеф, враги излишни.

Тем временем старый бес приложил кончик сигары к носику чайника. Из отверстия вырвался сноп искр. Ухнув, «крестный» отправил импровизированный снаряд в полёт по дуге.

Бухнуло. Комм запахов не передает, но показалось – палёной тряпкой завоняло даже тут.

– Друзья, римляне, сограждане! В атаку! Родина вас не забудет в день получки! – завопил Шталь.

Он безобразил и пребывал на седьмом небе от счастья.

Где-то на заднем плане раздались торжествующие вопли. Видимо, маневр с чайником оказался успешен.

– Так вот, мальчик мой, – он извлёк сигару, посмотрел на неё. – Понятия не имею, что у вас происходит, и знать, честно говоря, не хочу. Но, скорей всего, все в порядке. Знаете ли, Её Величество не отпускает ценные кадры так просто пастись на травке. Не заслужили, так считает. Вам обязательно придумают занятие, если еще нет. Мне вот вечно подкидывают, спасу нет. А учитывая, как она на вас смотрела в госпитале… Ваша отставка – временное явление.

– Так я и понял, – пожал я плечами. – Последний вопрос, Владимир Конрадович. У кого в нашей системе допуск ноль-пять?

Глаза Шталя округлились.

– Так. Об этом не трепаться. Ни с кем, ясно? – даже вечные велеречивости куда-то испарились. – Заедете на шашлычки. Если делом не займут. Я всерьез приглашал. А по комму – ни-ни.

Мы распрощались. Мне уже придумали дело. Шашлычки в ближайшем будущем не предвиделись.

…Внизу меня встретили Толстый и Тонкий. Толстый сжимал в руках упаковку с пивом.

– С возвращением на действительную службу, господин ротмистр! – гаркнули хором.

Умение гаркнуть шепотом – самое в нашем деле ценное. И с похмелья не так страшно.

– Поступаем в ваше распоряжение согласно приказу, – сообщает Толстый. – Штаб-ротмистр Савелиев, войсковая специальность сапёр. Ошибаюсь единожды, зато с фейерверком.

– Поручик Иванов, – представился Тонкий слабым голосом. – Войсковая – артиллерист. Фейерверки мы умеем и могём. Хоть из гауссовки, хоть из пушки.

– Мы с товарищем, – заключил Савелиев, – старые бесы. Рады работать со своим. Залегендированы как сотрудники «Архаровцев», ваши личные помощники. Имеем также билеты на вымышленные имена. Велено ввести вас в курс дела…

– Прошу прощения, – прервал я. – Во-первых, давайте на ты, коллеги. По легенде мы ведь одна шайка. Во-вторых, не могу не спросить про пиво…

– О, точно. Нас предупредили, что у вас… у тебя будет болеть голова. Хуже, чем с похмелья. Вот, Иванов расстарался.

– Благодарность в приказе. Точно. И премию. Зубами выгрызу, – резюмировал я. – Пойдёмте в парк. Лечиться и входить в курс дела.

Коллеги заулыбались. Лёд был сломан.