18
На утреннюю тренировку Бейн не явился, и вычислить виновника его отсутствия было нетрудно.
Кас'им не стал стучаться к Кордису, он просто выломал замок Силой и вышиб дверь ногой. К сожалению, элемент внезапности, на который он рассчитывал, не возымел должного действия.
Кордис стоял спиной к двери, разглядывая один из великолепных гобеленов, висевших возле его громадного ложа. Когда в покои влетел мастер клинка, он даже не обернулся — он вообще никак не отреагировал. А это значило, что он ожидал вторжения.
Кас'им в бешенстве взмахнул рукой, и дверь захлопнулась. То, что он собирался сказать, не предназначалось для ушей учеников.
— Проклятье, Кордис, что ты натворил?
— Полагаю, ты имеешь в виду ученика по имени Бейн, — последовал нарочито невозмутимый ответ.
— Конечно, я имею в виду Бейна, будь ты неладен! Не юли, Кордис. Что ты с ним сделал?
— С ним? Ничего. Не то, что ты думаешь. Я просто попытался его урезонить. Убедить в необходимости придерживаться правил нашего учебного заведения.
— Ты обманул его, — устало вздохнул Кас'им. Он знал, что Кордис недолюбливает Бейна, ведь того привез на Коррибан повелитель Копеж — давний соперник главы Академии. Тви'лек понял, что следовало предупредить об этом ученика. — Ты его как-то одурачил, — продолжил он, стараясь добиться хоть какой-то реакции. — Толкнул на желанный для тебя путь. Путь погибели.
Ответа не последовало. Устав пялиться в спину Кордиса, Кас'им шагнул вперед, схватил высокого мастера за плечо и развернул лицом к себе:
— Почему, Кордис?
В тот краткий миг, когда глава Академии оборачивался, Кас'им успел заметить, как на его щуплом, исхудалом лице промелькнули смущение и неуверенность. Но черты Кордиса тут же исказились от ярости, темные глаза во впалых глазницах злобно вспыхнули. Он отшвырнул руку Кас'има:
— Бейн сам виноват! Он строптив, одержим прошлым! Нам не будет с него никакого толку, пока он не воспримет учение Академии!
Кас'им опешил — его поразила не эта вспышка гнева, а неожиданный миг нервозности, который ей предшествовал. Ему вдруг подумалось, что разговор мог пойти не совсем так, как планировалось. Возможно, Кордис пытался обвести Бейна вокруг пальца, но не преуспел. Если да, то они отнюдь не впервые недооценили своего необычного ученика.
Теперь Кас'им испытывал скорее любопытство, чем гнев.
— Расскажи мне, что случилось, Кордис. Куда девался Бейн?
Кордис вздохнул почти что с сожалением:
— Ушел в пустоши. Он направляется в Долину темных повелителей.
— Что? Это еще зачем?
— Я же сказал: он одержим прошлым. Считает, что там есть секреты, которые ему откроются. Секреты темной стороны.
— Ты предупредил его об опасностях? О роях пелко, о тук'атах?
— Думаешь, я успел? Да он бы и слушать не стал.
Это, по крайней мере, Кас'им счел правдоподобным. Во всем остальном он, однако, сомневался. Глава Академии славился хитростью и коварством. Убедить ученика отправиться в гибельную Долину темных повелителей было вполне в его стиле. Если Кордис хотел расправиться с Бейном, сам не замаравшись, способ был вполне подходящим… Вот только он не учел одну мелкую деталь.
— Он выживет, — заявил Кас'им. — Он сильнее, чем ты думаешь.
— Если выживет, — ответил Кордис, снова повернувшись к гобелену, — то узнает правду. Никаких секретов в долине нет. Их просто не осталось. Все, что было ценного, вывезли оттуда: сначала ситхи, желавшие сохранить наш Орден, а потом джедаи, которые хотели нас уничтожить. В гробницах ничего нет, кроме пустых склепов и наслоений пыли. Когда он увидит это своими глазами, то откажется от глупой идеализации древних ситхов. Только тогда он будет готов вступить в Братство Тьмы.
Кас'им понял, что разговор окончен. В словах Кордиса имелась своя логика: возможно, это действительно был урок для Бейна, чтобы тот отвернулся от старины и принял новый Орден ситхов вместе с Братством Каана.
Однако, выйдя из покоев, Кас'им не мог избавиться от ощущения, что Кордис пытался обосновать произошедшее постфактум. Главе Академии хотелось, чтобы другие верили, будто у него все всегда под контролем, но затравленное выражение, которое успел заметить мастер клинка, открывало правду: то, что сказал или сделал Бейн, напугало Кордиса.
При этой мысли на губах тви'лека промелькнула улыбка. Он не сомневался, что Бейн выживет в Долине. И ему было весьма интересно увидеть, что произойдет, когда ученик вернется.
* * *
Сирак двигался с осторожностью. Последние тридцать шесть часов он провел в бакта-камере, и, хотя раны его полностью зажили, тело все еще инстинктивно реагировало на увечья, нанесенные мечом Бейна. Он медленно собирал личные вещи: ему не терпелось покинуть пустой медцентр и вернуться в знакомую обстановку своей комнаты.
Подлетел один из меддроидов, поднося штаны, рубашку и темный плащ ученика. Одежда пахла дезинфицирующим раствором; все, что попадало в медцентр, как правило, стерилизовалось. Вещи пришлись ему впору, но Сирак сразу же понял, что никто прежде их не надевал.
С тех пор как его без сознания вынесли из дуэльного круга, он не видел ни души — одних меддроидов. Никто не пришел его проведать, пока он плавал в целительной жидкости: ни Кордис, ни Кас'им, ни даже Ллокей с Йиврой. Забрак их не винил.
Ситхи презирали слабаков и неудачников. Когда ученик проигрывал в поединке, он оставался наедине со своим позором и унижением, пока не набирался сил и не возвращался к учебе. Рано или поздно это случалось со всеми… кроме Сирака.
Он был непобедимым, неуязвимым — лучшим в каждой учебной дисциплине. О нем судачили и шептались. Называли его сит'ари — совершенным воином. Но теперь уже никто не назовет его сит'ари. Бейн об этом позаботился.
Сирак повернулся к выходу и увидел Гитани, которая стояла в дверях и смотрела на него.
— Что тебе нужно? — настороженно спросил он.
Забрак знал, кто она такая, хотя никогда с ней не общался. Когда Гитани появилась в Академии, он сразу понял, что она может быть опасна. С тех пор он за ней наблюдал, зная, что и она наблюдает за ним. Оба оценивали друг друга, стараясь определить, кто сильнее. Сирак приглядывал за всеми противниками, которые могли бросить ему вызов, — по крайней мере, так ему казалось… пока ученик, которого он боялся меньше всех, не сверг его с трона.
— Я пришла побеседовать с тобой, — ответила Гитани. — О Бейне.
Услышав имя врага, забрак невольно дернулся и тут же отругал себя за неуместную реакцию. Но если Гитани ее и заметила, то виду не подала.
— Что насчет него? — отрывисто спросил Сирак.
— Просто интересно, что ты теперь собираешься делать. Как планируешь выйти из ситуации?
Призвать былую спесь было непросто, но он все же сумел иронично осклабиться:
— Мои планы — это мое личное дело.
— Ты будешь мстить? — нажимала Гитани.
— Возможно. В свое время, — признал он наконец.
— Я могу помочь.
Она подступила ближе. Даже этот единственный шажок, заметил Сирак, она сделала с чувственной грацией, словно зелтронская танцовщица с вуалью.
Он с подозрением прищурился:
— Зачем?
— Это я помогла Бейну победить тебя, — ответила Гитани. — Его потенциал я распознала сразу, как только увидела его. Когда Кордис и остальные учителя отвернулись от него, я стала втайне пересказывать ему уроки. Я знала, что темная сторона в нем необыкновенно могуча. Он сильнее меня. Сильнее тебя. Возможно, даже сильнее самих мастеров.
Сирак не мог взять в толк, к чему она клонит:
— Ты так и не ответила на мой вопрос. С Бейном ты добилась чего хотела. Зачем помогать мне?
Гитани грустно покачала головой:
— В Бейне я ошиблась. Думала, если помогу ему стать сильнее, он воспримет темную сторону всем сердцем. Тогда я могла бы учиться у него и сама обрести могущество. Но он неспособен воспринять темную сторону. Все уверены, что его победа над тобой — великое достижение. И только я знаю, что это провал.
Она играла с ним. Дразнила. И Сираку это не нравилось.
— Никому до Бейна не удавалось победить меня в дуэльном круге! — прорычал он. — Как это может быть провалом?
— Ты жив, — просто ответила женщина. — В тот миг, когда надо было нанести удар и добить тебя, он заколебался. Не смог заставить себя это сделать. Он оказался слабаком.
Заинтригованный Сирак молчал, ожидая дальнейших объяснений.
— Он готовил свою месть несколько месяцев, — продолжала Гитани. — Ненависть придала ему сил, чтобы превзойти тебя… но в решающий миг он проявил милосердие и сохранил тебе жизнь.
— В первом бою я тоже сохранил ему жизнь, — напомнил Сирак.
— То было не милосердие… скорее презрение. Ты думал, что совершенно уничтожил его. Если бы ты знал, что однажды он снова бросит тебе вызов, то добил бы его, не оглядываясь на правила Академии. Ты его недооценил. Это была ошибка, которую ты больше не повторишь. Но Бейн и не думает тебя недооценивать. Он знает, что ты силен и по-настоящему опасен. Однако он оставил тебя в живых… понимая, что когда-нибудь ты попытаешься отомстить. Он или слабак, или глупец, — закончила Гитани, — и в любом случае я не желаю иметь с ним дела.
Ее слова были похожи на правду, но Сирака они до конца не убедили.
— Что-то слишком быстро ты меняешь союзников, Гитани. Даже по меркам ситхов.
Она долго молчала, обдумывая ответ. Потом вдруг опустила взгляд, а когда подняла, глаза ее были полны стыда и унижения.
— Это Бейн разорвал наш союз, а не я, — призналась Гитани, чуть не давясь словами. — Он покинул меня, — продолжила она, не скрывая горечи. — Ушел из Академии и не сказал мне почему. Даже не простился.
Все сразу встало на свои места. Сирак осознал ее неожиданное желание выступить вместе с ним против прежнего союзника. Гитани привыкла держать власть в своих руках. Привыкла командовать. Она предпочитала сама разрывать отношения, и, когда ей отплатили той же монетой, ей это пришлось не по нраву.
Как в старой кореллианской поговорке: «Бойся гнева уязвленной женщины».
— Куда же он пошел? — спросил забрак.
— Ученики говорят, что Кордис послал его в Долину темных повелителей.
Сирак едва не выпалил: «Значит, он уже мертв!» — но в последнюю секунду вспомнил, что она предостерегла его больше никогда не недооценивать Бейна. Поэтому забрак сказал:
— Но ты ожидаешь, что он вернется.
— Уверена в этом.
— Мы будем готовы, — пообещал Сирак. — Когда он вернется, мы расправимся с ним.
* * *
Бейн, державший путь через опаленные пески Коррибана, заметил, что солнце быстро катится за горизонт. Под его жаркими лучами он шагал уже много часов, оставив далеко позади городишко Дрешдэ и возвышавшийся над ним храм. Они превратились в крохотные пятнышки, и, оглянувшись, Бейн едва смог бы разглядеть их в свете умирающего дня.
Но Бейн не оглядывался, он упрямо шагал вперед. Палящий жар не остановил его — не остановит и холод ночи, когда температура упадет ниже нуля. Ощущения физического дискомфорта — холод, жара, голод, жажда, усталость — не оказывали на него заметного влияния, ведь его питала энергия Силы.
Тем не менее Бейн испытывал тревогу. Он помнил тот день, когда прибыл на Коррибан. Тогда он сразу почувствовал мощь этой планеты: темная сторона на Коррибане казалась живой и реальной. Но она была какой-то слабой, отдаленной. Со временем ученик настолько привык к ее фоновому шуму, что практически перестал замечать.
Бейн ожидал, что это ощущение усилится, когда храм и космопорт останутся далеко. Чем ближе к Долине темных повелителей, думал он, тем интенсивнее будет энергия темной стороны.
Однако в реальности он не чувствовал ничего. Никакой значимой перемены. До входа в Долину оставалось всего несколько километров, и на горизонте уже виднелись темные очертания ближайших гробниц, вырубленных в скалах. Но темная сторона по-прежнему воспринималась как глухое эхо — отзвуки слов, сказанных когда-то в далеком прошлом.
Отбросив сомнения, Бейн ускорил шаг. Ему хотелось добраться до Долины, пока совсем не стемнело. Уходя из Академии, он на крайний случай прихватил несколько световых стержней. Увы, фонарик будет играть роль маяка, выдавая его местоположение всем здешним обитателям — разумным и неразумным. Световой меч на бедре внушал молодому человеку уверенность, что он выйдет победителем почти из любой стычки, но в окрестностях гробниц бродили твари, внимание которых он бы предпочел не привлекать.
Когда Бейн наконец добрался до цели, последние лучи солнца еще подсвечивали небо. Впереди лежала Долина темных повелителей, скрытая под покровом сумрака. Молодой ситх подумал было о том, чтобы остановиться и заночевать прямо здесь, но отбросил эту мысль. День или ночь, в гробницах никакой разницы не будет: так или иначе придется освещать себе путь. К тому же он наконец-то дошел до места, и ему не терпелось начать поиски.
Бейн выбрал ближайший храм — единственный, который сумел разглядеть в тусклом сумеречном свете. Как и все остальные склепы, он был высечен в высокой скале — одной из тех, что опоясывали долину со всех сторон. Величественный портал был вырезан прямо в стене, но склепы, в которых были погребены останки темного повелителя, уходили глубоко в толщу скалы.
Подойдя ближе, молодой странник увидел, что на каменной арке выгравирован замысловатый узор. Вверху виднелась надпись, сделанная какими-то незнакомыми буквами. Бейну подумалось, что в свое время искусство мастера наверняка вызывало трепет, но за тысячи лет ветра пустыни стерли почти все детали рисунка.
На пороге он задержался, наслаждаясь атмосферой запретной тайны, которая окружала вход в гробницу. Но изменений в Силе по-прежнему не чувствовалось. Подойдя ко входу, он с ужасом увидел, что огромная каменная плита, служившая дверью, разбита надвое. Бейн провел пальцами вдоль трещины: края были ровными, гладкими. Кто бы ни разрушил вход, времени с тех пор прошло очень много.
Бейн выпрямился и смело прошел через разгромленный портал. Он шагал вперед по длинному туннелю, осторожно передвигаясь в сумраке. Спустя десяток шагов темнота стала кромешной, поэтому молодой ситх зажег световой стержень.
Туннель залило зловещим голубоватым светом, распугавшим маленький рой смертоносных жуков-пелко, которые поспешно разлетелись из тускло освещенного круга. Жуки преследовали Бейна, приближаясь со всех сторон. Он чувствовал, как они крадутся в тени, но не боялся. В конце концов, держаться в отдалении их заставлял не луч фонаря.
Как и многие обитатели Коррибана, жуки-пелко были восприимчивы к Силе. Они почуяли Бейна задолго до того, как тот вошел в гробницу; его мощь не могла не привлечь их. Однако эта же мощь вынуждала жуков держаться на почтительном расстоянии, оберегая ситха от их ядовитых шипов. Пелко инстинктивно чувствовали, как велика в нем Сила, и остерегались его. Они не подбирались достаточно близко, чтобы атаковать, а потому были не опасны. Реальную угрозу могли представлять более крупные хищники, такие как тук'аты. Но с ними он разберется, когда придет час.
Сейчас Бейна больше тревожили западни, которые могли оставить строители гробницы. Мавзолеи ситхов пользовались дурной славой из-за своих изощренных и смертоносных ловушек. Призвав Силу, Бейн принялся тщательно исследовать стены, пол и потолок в поисках чего-то необычного.
Однако к своему облегчению — и некоторому разочарованию, — так ничего и не обнаружил. В глубине души он надеялся отыскать какой-нибудь запечатанный склеп, который упустили джедаи.
Бейн двинулся вперед по туннелю, проходя мимо разнообразных камер, где когда-то были замурованы сокровища и богатства упокоившегося темного владыки… вместе с еще живыми слугами. Эти комнаты Бейна не интересовали; он не был расхитителем гробниц. Он шел и шел, пока не добрался до склепа.
Жуки-пелко неотступно следовали за ним, неутомимо кружа за пределами конуса голубоватого света, который испускал фонарь. Бейн слышал пронзительный скрежет жвал недовольного роя: скрик-скрик-скрик. Не в силах напасть на добычу, жуки не могли и покинуть ее.
Опознать склеп оказалось легко: в его центре на маленьком пьедестале стоял огромный каменный саркофаг. Он выглядел просто как темное пятно на дальнем краю светового конуса, но при виде его Бейн ощутил благоговейный страх.
Продолжая искать ловушки, он осторожно приблизился к захоронению, с растущим трепетом глядя, как в голубоватом свете проявляются все новые детали. Камень украшали те же знаки, которые он видел на входе в гробницу, но здесь, в недрах скалы, сотни лет эрозии не могли их повредить. Знаки проступали четко, резко и свирепо. Бейн не мог ни прочесть надпись на незнакомом языке, ни опознать темного владыку по его гербу, но он понял, что это место упокоения древнего и могущественного правителя.
Погребальная платформа оказалась чуть выше его колена. Бейн поставил ногу на камень и ухватился за выступающий край одного из символов на стенке саркофага. Он наполовину ожидал какого-то разряда или удара, но почувствовал под ладонью только холодный камень.
Держась одной рукой, молодой ситх подтянулся, встал на платформу обеими ногами и заглянул в саркофаг. К своему ужасу, он увидел, что каменная крышка почти полностью разрушена. То, что лежало внутри, исчезло, остались только несколько обломков костей, которые могли когда-то быть пальцами руки или ноги темного повелителя.
Бейн спрыгнул с платформы; он был разочарован, но сдаваться не желал. Он стал медленно обходить склеп по кругу, словно надеясь отыскать похищенные останки в каком-нибудь углу. Но не нашел ничего: гробница была ограблена и осквернена.
Бейн не знал точно, что он ожидал увидеть, но точно не такое. Духи древних темных владык были созданиями из чистой энергии, вечные, как сама Сила. Дух мог обитать в гробнице сотни лет — если не тысячи, — пока не придет достойный наследник. По крайней мере, так утверждали книги.
Однако суровую правду невозможно было отрицать. Старинные рукописи лгали. Поверив им, Бейн поставил на кон все — даже взбунтовался против самого Кордиса — и проиграл.
В отчаянии он запрокинул голову и воздел руки к неровному каменному потолку.
— Я здесь, учитель! — закричал он. — Я пришел, чтобы узнать твои секреты! — Бейн замолчал, прислушиваясь. Ответа не было. — Покажись! Во имя могущества темной стороны, покажись!
Стены отозвались эхом — глухим и безразличным. Бейн рухнул на колени, бессильно уронив руки и повесив голову. Когда отголоски смолкли, наступила тишина, в которой слышалось только пронзительное стрекотание жуков-пелко.
* * *
Копеж обвел взглядом лагерь и сплюнул на землю. Его окружала армия, но то была армия низших адептов. Куда ни глянь, всюду одни слуги ситхов: берсерки, убийцы и подмастерья. Мастеров были считаные единицы. Бесконечная война с джедаями на полях Руусана обходилась Братству Тьмы большими потерями. Если не придут подкрепления, им вскоре придется отступать — иначе генерал Хот со своей проклятой Армией Света их уничтожит.
Тучный тви'лек поднялся на ноги, осознавая, что надо что-то делать. Он двинулся через лагерь, обходя группки солдат: многие были ранены, обессилены или попросту пали духом. К тому времени, когда темный повелитель достиг шатра Каана, его презрение к так называемым «братьям» достигло точки кипения.
Когда Копеж вошел, Каан бросил на него быстрый взгляд и жестом велел другим советникам удалиться. Выходя, ни один не посмел приблизиться к тви'леку.
— Что случилось, старина? — спросил Каан. Голос его, как всегда, звучал мягко и чарующе, но глаза были большими и безумными, как у загнанного зверя.
— Ты видел наше жалкое подобие войска? — прорычал Копеж, ткнув пальцем себе за спину. Он медленно приблизился. — Если это все, кого мы можем выставить против Хота, то с таким же успехом можно сжечь наши черные плащи и начинать учить кодекс джедаев.
— Подмога идет, — заверил его Каан. — Две пехотные дивизии, бригада снайперов. Полвзвода репульсорных машин с тяжелыми орудиями. Наше дело и наша слава привлекают многих. И с каждым днем их все больше. Братство Тьмы не может проиграть.
Копежа эти обещания мало успокоили. Повелитель Каан всегда был стержнем Братства Тьмы: именно он объединил темных повелителей своей харизмой и величием своего замысла. Сейчас, однако, силы его были явно на исходе. Беспрерывные битвы с джедаями вымотали и его.
Копеж с отвращением покрутил головой.
— Я не один из твоих подхалимов, — возвысил он голос. — Я не собираюсь перед тобой пресмыкаться, повелитель Каан. И не стану осыпать похвалами твою дурную голову, когда своими глазами вижу, что ты ведешь нас к гибели!
— Не ори! — рявкнул Каан. — Ты подорвешь боевой дух наших солдат!
— Не осталось у них никакого духа, — огрызнулся Копеж, но уже тише. — С обычными солдатами нам джедаев не одолеть. Их слишком много, а нас слишком мало.
— Под «нами» ты понимаешь тех, кто достоин влиться в ряды Братства Тьмы, — отозвался Каан. Он вздохнул и уставился на голокарту, развернутую на столе.
— Ты знаешь, что надо делать, — сказал Копеж, немного успокоившись. Он по своей воле решил повиноваться Каану и не собирался его покидать. Но сидеть сложа руки и ждать разгрома тоже не желал.
— Нам противостоит целая армия рыцарей и мастеров. Мы не выстоим против них без помощи наших собственных мастеров из Академии. Нам нужны мастера и ученики. Все до единого.
— Но они еще только учатся, — запротестовал Каан.
— Они самые сильные в нашем Ордене, — напомнил Копеж. — Мы оба знаем, что даже самый хилый из коррибанских учеников сильнее половины так называемых «темных повелителей», что собрались на Руусане.
— Работа Кордиса еще не окончена. Им еще нужно многому научиться, — настаивал Каан, хотя и без особой уверенности, — раскрыть свой потенциал. Академия — это будущее Ордена.
— Если мы не победим джедаев здесь, на Руусане, никакого будущего не будет! — заявил тви'лек.
Каан охватил голову ладонями, будто от сильной боли, грозившей расколоть его череп надвое. Тело его затряслось мелкой дрожью, словно в припадке падучей. Копеж невольно отпрянул.
Спустя всего несколько секунд самообладание вернулось к Каану, и он опустил руки. Затравленный взгляд исчез, сменившись спокойной уверенностью, которая и помогла завлечь в Братство столь многих.
— Ты прав, старина, — произнес Каан. Речь его лилась плавно и непринужденно — он словно избавился от тяжелой ноши. Темный повелитель излучал уверенность и силу. Казалось, его окружала пурпурная аура, как будто он сам был воплощением темной стороны. И Копеж, к своему удивлению, вдруг успокоился тоже.
— Я свяжусь с Кордисом, — продолжал Каан. Сила текла из него прямо-таки осязаемыми волнами. — Ты прав. Пора ученикам с Коррибана стать истинными ситхами.
