17
Вызов Бейна повис в воздухе, как будто его слова неким образом запечатлелись на каскадах воды. Сквозь дождевую мглу он увидел, как толпа расступилась и Сирак неторопливо вышел вперед.
Забрак двигался со спокойной уверенностью. Бейн надеялся, что неожиданный вызов выбьет того из колеи. Если бы удалось смутить Сирака, застать врасплох, это дало бы ему перевес еще до начала боя. Но противник не выказывал вообще ничего, скрывая все эмоции под бесстрастной маской.
Сирак вручил свой длинный двуклинковый меч Йивре — забрачке, которая вместе с братом всегда ходила за ним по пятам, — и снял тяжелый промокший плащ. Под ним оказались простые штаны и жилет. Не произнося ни слова, Сирак скомкал плащ и поднял над головой. Из толпы выбежал второй забрак — Ллокей — и забрал одеяние. Затем снова подскочила Йивра и вложила оружие в его простертую руку.
Бейн сорвал с себя плащ и уронил на землю, стараясь не обращать внимания на ледяные струи дождя, обжигавшие голое тело. Он не слишком-то и рассчитывал, что его вызов выбьет Сирака из равновесия, но, по крайней мере, надеялся, что забрак проявит самонадеянность. Однако по спокойным, но тщательным приготовлениям Сирака — по его экономным и точным движениям — Бейн понял, что тот относился к поединку очень серьезно.
Сирак был заносчив, но не глуп. Он сообразил, что Бейн вряд ли стал бы вызывать его снова, не имея какого-то замысла. Пока забрак не поймет, что это за замысел, смотреть на противника свысока он не будет.
Бейн знал, что теперь, скорее всего, сумеет победить Сирака. Подобно Гитани, он не верил в легенду об избранном, который выйдет из рядов ситхов. Он был убежден, что Сирак на самом деле никакой не сит'ари. Но простой победы ему было мало. Он хотел раздавить Сирака, как тот раздавил его в первой схватке.
Сирак, однако, был слишком силен. Он ни за что не станет так раскрываться, как Бейн в прошлый раз. По крайней мере, не сразу. Надо было как-то заставить его это сделать.
На другой стороне круга Сирак встал в начальную стойку. Казалось, будто его мокрая от дождя кожа светится в темноте: он напоминал желтого демона, который вышел из теней кошмара на яркий свет реального мира.
Бейн прыгнул вперед, открыв схватку серией сложных агрессивных атак. Он двигался быстро… но не слишком. При виде его явного и неожиданного мастерства в толпе раздались пораженные возгласы, хотя Сирак без труда отбил все удары.
Отражая контратаку, которая не замедлила последовать, Бейн стал пятиться и умышленно споткнулся. В какой-то момент он увидел, что противник слишком вытянул правую руку, оставив ее открытой для удара, который бы сразу поставил точку в поединке. Поборов свои отточенные инстинкты, Бейн сдержал себя. Он не для того так долго и тяжко трудился, чтобы одержать победу простым ударом по руке.
Бой продолжался в хорошо знакомом ритме: атаки чередовались с контратаками. Бейн бил верно, но грубо, стараясь убедить Сирака, что противник он хоть и опасный, но все-таки более слабый. Удары забрака он парировал с нарочитыми усилиями, вместо коротких блоков используя широкие, неуклюжие замахи. Казалось, что атаки двуклинкового меча он отбивает не столько специально, сколько благодаря слепой удаче.
В пылу каждой стычки Бейн незаметно прощупывал противника Силой, пытаясь отыскать слабое место, которым мог бы воспользоваться. Не прошло и нескольких минут, как оно было найдено. При всем своем искусстве забрак никогда не участвовал в продолжительных, затянутых поединках: никто из его противников не мог продержаться достаточно долго, чтобы заставить его как следует попотеть. Мало-помалу Сирак начал уставать: удары его постепенно становились менее четкими, защиты — менее точными, переходы — менее элегантными. Туман истощения начинал обволакивать его разум, и Бейн знал, что уже скоро он сделает серьезный просчет, который станет роковым.
Однако, сражаясь с забраком, настоящую борьбу Бейн вел с самим собой. Раз за разом ему приходилось отступать, чтобы удержаться от удара по противнику, который атаковал все отчаяннее и открывался все чаще. Молодой ситх понимал, что столь желанную сокрушительную победу сможет добыть лишь благодаря выдержке — достоинству, которое в адептах темной стороны обычно не развивали.
В конце концов терпение его было вознаграждено. Тщетно пытаясь одолеть своего неуклюжего, спотыкающегося противника, Сирак все больше выходил из себя. По мере того как непривычное напряжение начинало брать свое, удары забрака становились все более яростными и безрассудными. В конце концов он отказался от всякой защиты, лишь бы завершить поединок, контроль над которым уплывал из его рук.
Отчаяние забрака перешло в чувство безысходности. Каждый нерв в теле Бейна требовал перехватить инициативу и покончить с делом. Но он продолжал ждать, еще сильнее разжигая жажду мести манящей близостью победы над Сираком. Голод рос с каждой секундой, пока не превратился в физическую боль, терзавшую его изнутри. Темная сторона переполняла его и, казалось, готова была разорвать на куски, распороть кожу и хлынуть фонтаном черной крови.
Бейн выжидал до самого последнего момента и наконец в одном яростном порыве выплеснул наружу всю накопившуюся энергию. Разрядил ее через мышцы и конечности, двигаясь с такой скоростью, что для остального мира время будто остановилось. В мгновение ока он выбил меч из руки Сирака, ударом сверху раздробил ему предплечье, развернулся и с силой обрушил меч на голень противника. Сирак заорал; блестящая белая кость прорвала мышцы, сухожилия, кожу и вышла наружу.
Зрители не сразу и поняли, что случилось. Разуму каждого потребовалось некоторое время, чтобы заметить и распознать молниеносные движения, за которыми глаз уследить просто не мог.
Сирак скорчился на земле, извиваясь от боли и сжимая здоровой рукой обломок кости, торчавший из ноги. Бейн на долю секунды замешкался с последним ударом, наслаждаясь моментом торжества… и тем самым дал Кас'иму возможность вмешаться.
— Довольно! — выкрикнул мастер клинка, и ученик повиновался, остановив меч, занесенный над беспомощным врагом. — Бой окончен, Бейн.
Ученик медленно опустил оружие и отошел в сторону. Ярость и концентрация, превратившие его в проводник неудержимой энергии темной стороны, ушли, сменившись обостренным восприятием окружающего мира. Он стоял на крыше храма под струями дождя, мокрый и наполовину окоченевший.
Весь дрожа, Бейн принялся шарить вокруг в поисках плаща. Наконец нашел, но увидел, что тот промок насквозь, и не стал его надевать.
Кас'им вышел из толпы и встрял между Бейном и беспомощным забраком.
— Сегодня вы стали свидетелями выдающейся победы! — объявил он ученикам, перекрикивая шум дождя. — Триумф Бейна — результат не только его искусства, но и блестящей стратегии.
Бейн практически не слушал. Он просто стоял в центре круга и безмолвствовал, только зубы стучали.
— Он был терпелив и осторожен. Хотел не просто победить противника… а уничтожить его! Он достиг дун-мёк — не потому, что был сильнее Сирака, а потому, что был умнее.
Мастер клинка протянул руку и возложил ее на голое плечо Бейна.
— Да будет это уроком для всех, — заключил он. — Скрытность может быть вашим величайшим оружием. Не показывайте вашу истинную силу, пока не будете готовы нанести смертельный удар.
Тви'лек отпустил ученика и прошептал: «Иди внутрь, пока не простудился». Затем повернулся к растерянным забракам, стоявшим возле кольца учеников:
— Отнесите Сирака в лазарет.
Когда они приблизились, чтобы забрать своего стонущего и полубесчувственного покровителя, Бейн повернулся к выходу. Кас'им был прав: следовало укрыться от дождя.
Его охватило странное чувство нереальности происходящего. Молодой ситх скованно зашагал к лестнице, ведущей вниз, к теплу и покою. Толпа стремительно расступилась. Большинство учеников пялились на него со страхом и нескрываемым удивлением, но Бейн не обращал на них внимания. Он спустился на главный уровень храма, но вышел из ступора лишь после того, как Гитани выкрикнула его имя:
— Бейн!
Обернувшись, он увидел, что женщина бежит по лестнице следом за ним. Мокрые волосы беспорядочно облепили ее лицо. Вымокшая одежда облегала тело, подчеркивая соблазнительные изгибы. Гитани тяжело дышала, но от возбуждения или быстрого бега, сказать было трудно.
Бейн остановился у основания лестницы. Гитани мчалась к нему по ступенькам, и на мгновение ему подумалось, что она бросится в его объятия. Но в последнюю секунду женщина остановилась в считаных сантиметрах от него.
Гитани потребовалась секунда, чтобы отдышаться. Когда она заговорила, голос ее был тихим, но суровым:
— Что случилось? Ты почему его не убил?
Бейн отчасти ожидал такой реакции, но все-таки надеялся, что Гитани пришла поздравить его с победой. Несмотря ни на что, он почувствовал разочарование.
— В первом бою он отправил меня в бакта-камеру. Я ответил ему тем же, — отозвался он. — Это месть.
— Это идиотизм! — взорвалась Гитани. — Думаешь, Сирак забудет? Он захочет отомстить, Бейн. Как ты отомстил ему. Так всегда бывает. Ты упустил шанс положить конец этой вражде, и я желаю знать почему.
— Я занес клинок для последнего удара, — напомнил ей Бейн. — Но повелитель Кас'им вмешался и не дал мне добить Сирака. Мастера не хотят терять одного из лучших учеников.
— Нет, — покачала головой Гитани. — Клинок-то ты занес, но остановил тебя не Кас'им. Ты заколебался. Что-то удержало твою руку.
Бейн знал, что она права. Его действительно что-то удержало. Что именно, он не мог понять. Он попытался объяснить это Гитани… и себе самому:
— Я уже прикончил одного противника в дуэльном круге. Кордис выбранил меня за убийство Фохарга. Предупредил, чтобы это больше не повторялось. Думаю… думаю, я испугался того, что они со мной сделают, если я убью еще одного ученика.
Глаза Гитани гневно сузились.
— Я думала, мы наконец-то перестали лгать друг другу, Бейн.
Нет, он не солгал. По крайней мере, не совсем. Но и полностью правдивыми его слова не были. Под ее яростным взором Бейн переступил с ноги на ногу, чувствуя себя виноватым.
— Ты просто не смог этого сделать. — Гитани вытянула руку и больно ткнула его пальцем в грудь. — Ты почувствовал, как темная сторона захлестнула тебя, и испугался.
Теперь разозлился уже Бейн.
— Ошибаешься, — прорычал он, отбросив ее руку. — Я раз уже сбежал от темной стороны, когда убил Фохарга. Я знаю, каково это. Сейчас все иначе.
Слова его были исполнены праведного гнева. В тот раз он почувствовал внутри пустоту, как будто у него отняли что-то важное. Сейчас он по-прежнему ощущал, как Сила течет сквозь него со всей своей яростной мощью, наполняя его теплом и энергией. Сейчас темная сторона оставалась в его власти.
Гитани, однако, это не убедило.
— Ты все-таки не желаешь полностью отдаться течению темной стороны, — заявила она. — Сирак проявил слабость, но ты пожалел его. Ситхи так не поступают.
— Да что ты знаешь о пути ситхов? — выкрикнул Бейн. — Это я читал старинные тексты, а не ты! Ты учишься только у мастеров, забывших прошлое.
— И где же в старинных текстах сказано, что надо сочувствовать павшему врагу? — Голос Гитани прямо сочился презрением.
Уязвленный ее словами, Бейн оттолкнул женщину и отвернулся. Она сделала шажок вперед, чтобы не упасть, но приближаться снова не стала.
— Ты просто злишься, что твой план провалился, — проворчал Бейн. Он вдруг понял, что не хочет смотреть ей в глаза. Думал было добавить что-то еще, но уже скоро должны были появиться другие ученики. Молодой ситх не желал, чтобы его с Гитани увидели вместе, поэтому быстро удалился, оставив ее одну.
Гитани проводила его холодным, расчетливым взглядом. То, как Бейн играл с Сираком в дуэльном круге, произвело на нее впечатление: он казался непобедимым. Но когда он не смог убить беспомощного забрака, Гитани быстро смекнула, в чем дело. Причиной был изъян характера Бейна — слабое место, которое он не желал признавать. Но от этого оно никуда не девалось.
Когда запал угас — когда темная сторона перестала направлять его руку, — жажда крови покинула Бейна. Он оказался неспособен без причины убить заклятого врага. А значит, не убьет и Гитани, если до этого дойдет.
Осознание этого факта снова изменило характер их отношений. В последнее время женщина начала опасаться, что не выстоит, если Бейн решит с ней расправиться. Теперь она знала, что бояться нечего. Бейн просто не мог убить союзника без должной причины.
К счастью, себя она такими тонкостями не связывала.
* * *
Ночью, лежа в кровати, Бейн не мог заснуть и все раздумывал над словами Гитани. Почему же он так и не смог убить Сирака? Что, если она права? Неужели он сдержался из-за какого-то бессмысленного сочувствия? Ему хотелось верить, что он всецело принял темную сторону, но будь это так, он бы зарубил Сирака без задней мысли — и не думая о последствиях.
Но тревожило его не только это. Бейн был недоволен тем, как обернулся разговор с Гитани. Его неудержимо влекло к ней, она манила и гипнотизировала. Каждый раз, когда она к нему прикасалась, по его спине пробегал холодок. Даже когда они были порознь, он часто думал о Гитани: воспоминания были стойкими, как пьянящий аромат ее духов. Ночами ее длинные черные волосы и роковые глаза являлись ему во снах.
И он искренне верил, что Гитани тоже испытывает к нему какие-то чувства, — хотя сомневался, что она когда-нибудь признается в этом. Но пусть совместные занятия и сблизили их, волю своему желанию они так и не дали. Это казалось неуместным, пока лучшим учеником Академии оставался Сирак. Победа над ним была главной целью обоих, и ни тот ни другая не хотели отвлекаться от этой цели. Забрак был общим врагом, который их объединил, но во многих отношениях он также стал разделявшей их стеной.
Победа над Сираком должна была разбить эту стену, но после боя Бейн увидел в глазах Гитани разочарование. Он обещал убить врага, и она поверила ему. Однако он не оправдал ее ожиданий, и стена между ними вдруг стала еще выше.
Кто-то тихо постучал в дверь. Сигнал к отбою был дан уже давно, и никто из учеников не стал бы в эту пору слоняться по коридорам. Бейн знал только одну особу, которая могла сейчас прийти к нему.
Сорвавшись с койки, он одним прыжком пересек комнату и распахнул дверь. И поспешил скрыть разочарование, увидев перед собой Кас'има.
Не дожидаясь приглашения, мастер клинка переступил через порог.
Оказавшись внутри, он кивком велел Бейну закрыть дверь. Тот повиновался, гадая о цели этого нежданного ночного визита.
— Я тебе кое-что принес, — сообщил тви'лек. Откинув полу плаща, он снял с пояса свой световой меч. Нет, не свой, понял Бейн. Рукоять оружия Кас'има была заметно длиннее других, поскольку вмещала два кристалла — по одному на каждое лезвие. Эта выглядела короче и имела странную изогнутую форму, напоминающую крюк.
Мастер клинка зажег меч: лезвие оказалось темно-красного оттенка.
— Это оружие моего учителя, — поведал он Бейну. — В детстве я часами наблюдал за тем, как он тренировался. Моим самым ранним воспоминанием был рубиновый свет, танцующий в ритме боевых комбинаций.
— Вы не помните своих родителей? — удивился Бейн.
Кас'им покачал головой:
— Моих родителей продали на невольничьем рынке Нал-Хатты. Там-то меня и нашел мастер На'даз, когда приметил нашу семью на аукционе. Возможно, его привлекло то, что мы тви'леки, как и он сам. Я был совсем маленьким и едва научился ходить, но мастер На'даз почувствовал во мне Силу. Он купил меня и отвез на Рилот, где воспитал среди нашего народа.
— А что случилось с вашими родителями?
— Не знаю. — Кас'им безразлично пожал плечами. — Они не обладали какой-то особенной восприимчивостью к Силе, поэтому учитель не счел нужным их покупать. Они были слабы и оказались не нужны.
Тви'лек произнес это равнодушным тоном: казалось, тот факт, что родители его жили и, скорее всего, умерли в рабстве у хаттов, нисколько его не огорчал. В каком-то смысле его безразличие было объяснимо. Кас'им не знал своих родителей, не испытывал по отношению к ним никаких эмоций — ни добрых, ни злых. На миг Бейн задумался о том, как могла бы сложиться его собственная жизнь, если бы его с младенчества воспитывал кто-то другой. Если бы Херста завалило в кортозисных шахтах, попал бы Дес в коррибанскую Академию?
— Мой учитель был великим владыкой ситхов, — продолжал Кас'им. — Особенно искусен он был в фехтовании, и мастерство свое он передал мне. Он научил меня обращаться с двуклинковым мечом, хотя, как видишь, сам предпочитал более традиционную конструкцию. За исключением формы, конечно.
Лезвие погасло: тви'лек выключил оружие и перебросил Бейну, который легко поймал изогнутую рукоять и стиснул в руке.
— Странно лежит, — пробормотал он.
— Тебе придется чуть-чуть изменить хватку, — объяснил Кас'им. — Держи его больше ладонью, а не пальцами.
Бейн послушался, приноравливаясь к весу и балансу незнакомого оружия. Мысленно он уже прикидывал последствия новой хватки. Она придаст больше силы верхним ударам, а угол атак изменится на долю градуса. Как раз настолько, чтобы запутать противника.
— Этим оружием некоторые движения делать труднее, — предупредил Кас'им. — Зато множество других станут более четкими. В конечном итоге, я считаю, этот меч неплохо соответствует твоему стилю.
— Вы отдаете его мне? — не поверил своим ушам Бейн.
— Сегодня ты доказал, что достоин его. — В голосе учителя сквозили нотки гордости.
Бейн зажег меч, прислушавшись к приятному гудению батареи и потрескиванию энергетического лезвия. Выполнив несколько простых приемов, он вдруг выключил оружие:
— Кордис одобрил?
— Решение принимаю я, а не он, — изрек Кас'им. Он даже как будто немного обиделся. — Не для того я десять лет хранил этот клинок, чтобы Кордис распоряжался, кому его отдавать.
Бейн ответил почтительным поклоном, прекрасно понимая, какую честь оказал ему Кас'им. Чтобы прервать неловкое молчание, он поинтересовался:
— Учитель отдал вам этот меч перед смертью?
— Я забрал сам, когда убил учителя.
Бейн был до того потрясен, что не сумел скрыть удивления. Мастер клинка заметил его реакцию и улыбнулся:
— Я узнал от мастера На'даза все, чему он мог меня научить. Как ни сильна была в нем темная сторона, я оказался сильнее. Как ни искусен он был в обращении с мечом, я превзошел его.
— Но зачем было его убивать? — удивился Бейн.
— Чтобы испытать себя. Проверить, так ли я силен, как думал. Это случилось до того, как повелитель Каан пришел к власти и мы еще пребывали в плену старых традиций. Ситх против ситха, учитель против ученика. По глупости мы убивали друг друга, чтобы доказать свое превосходство. По счастью, Братство Тьмы положило этому конец.
— Не совсем, — пробурчал Бейн, подумав о Фохарге и Сираке. — Слабые все так же становятся жертвами сильных. Это неизбежно.
Кас'им склонил голову набок, пытаясь отгадать значение его слов.
— Гляди, чтобы эта честь не вскружила тебе голову, — предостерег тви'лек. — Ты пока не готов бросить мне вызов, юный ученик. Я научил тебя всему, что ты знаешь, но не всему, что знаю сам.
Бейн не смог удержаться от улыбки. Мысль о том, чтобы сойтись с Кас'имом в реальном бою, казалась абсурдной. Он знал, что мастер клинка ему не по силам. Пока что.
— Буду иметь в виду, учитель.
Удовлетворенный ответом, Кас'им повернулся, собираясь уходить. Перед тем как Бейн закрыл за ним дверь, он прибавил:
— Повелитель Кордис желает видеть тебя утром. Зайди в его покои перед тренировкой.
Даже неприятная перспектива беседы с угрюмым главой Академии не могла погасить эйфорию Бейна. Оставшись один, он снова включил меч и принялся отрабатывать комбинации. Лишь спустя много часов он наконец отложил оружие и устало заполз на койку. Все мысли о Гитани выветрились из его головы.
* * *
Рассвет застал Бейна у двери личных покоев повелителя Кордиса. С тех пор как он был здесь последний раз, прошло много месяцев. Тогда его вызвали, чтобы отчитать за убийство Фохарга. А теперь он серьезно покалечил одного из лучших учеников Академии — к тому же любимчика Кордиса. Бейн гадал, что ждет его теперь.
Собравшись с духом, он постучал.
— Заходи, — послышался голос изнутри.
Стараясь не обращать внимания на внутренний трепет, ученик повиновался. Повелитель Кордис медитировал в середине покоев, преклонив колени на коврике. Могло показаться, что с тех самых пор ситх даже не пошевелился, поскольку сидел в точно такой же позе, как и во время прошлого разговора.
— Учитель, — с легким поклоном произнес Бейн.
Кордис и не подумал подниматься:
— Я вижу у тебя на поясе световой меч.
— Мне дал его повелитель Кас'им. Он решил, что я заслужил оружие своей победой в дуэльном круге. — Бейн вдруг принялся оправдываться, как будто его обвинили в чем-то нехорошем.
— У меня нет желания оспаривать решение мастера клинка, — ответил Кордис, хотя тон его свидетельствовал об обратном. — Но пусть ты теперь и носишь световой меч, ты все еще ученик. А потому должен быть верен и послушен учителям Академии.
— Конечно, повелитель Кордис.
— То, как ты победил Сирака, произвело сильное впечатление на других учеников, — продолжал Кордис. — Теперь они будут стараться подражать тебе. Ты должен служить для них примером.
— Буду стараться, учитель.
— А это значит, что твои секретные занятия с Гитани должны прекратиться.
Бейн похолодел:
— Так вы знали?
— Я повелитель ситхов и глава этой Академии. Я не глуп и не слеп, я вижу, что происходит в стенах храма. Пока ты был изгоем, я закрывал глаза на подобное поведение, потому что другим ученикам оно никак не вредило. Теперь, однако, остальные будут пристально следить за тобой. Я не желаю, чтобы они повторяли твой путь и пытались тренировать друг друга ради ложной надежды повторить твой успех.
— А что будет с Гитани? Ее накажут?
— Я поговорю с ней, как сейчас с тобой. Всем должно быть ясно, что она больше не натаскивает тебя. Это значит, что отныне тебе нельзя с ней видеться. Ты должен избегать всех контактов с Гитани, за исключением групповых занятий. Если оба послушаетесь, последствий не будет.
Бейн понимал озабоченность Кордиса, но подумал, что решение чересчур радикально. Полностью запрещать ему встречаться с Гитани было ни к чему. Может, учителя знали о его чувствах к ней? Боялись, что она будет его отвлекать?
Нет, понял Бейн, дело в другом. Речь шла о контроле. Он бросил вызов повелителю Кордису, добился успеха вопреки презрению всей Академии. Теперь Кордис желал приписать его достижения себе.
— Это не все, — продолжил Кордис, прервав его мысли. — Ты также должен прекратить свои занятия в архиве.
— Почему? — удивленно и сердито выпалил Бейн. — Манускрипты хранят в себе мудрость древних наставников. Из них я многое почерпнул о темной стороне.
— Документы из архива — это реликвии прошлого, — отрезал Кордис. — Пережитки давно минувшего времени. Орден с тех пор изменился. Мы переросли все то, что ты прочитал в заплесневелых свитках и фолиантах. Ты бы сам это понял, если бы учился у мастеров, а не пер напролом собственным путем.
«Ты же и толкнул меня на этот путь», — подумал Бейн.
— Ситхи, может, и изменились, но мы все-таки можем обращаться к знаниям тех, кто жил до нас. Вы должны это понимать, учитель. Иначе зачем вы возродили Академию на Коррибане?
Глаза темного повелителя гневно сверкнули. Очевидно, он не привык к тому, чтобы ученики ему перечили. Когда Кордис заговорил, тон его был холодным и угрожающим.
— Темная сторона могуча на этой планете. Вот единственная причина, ради которой мы ее выбрали.
Бейн понимал, что лучше оставить эту тему, но отступать ему не хотелось. Вопрос был слишком важен.
— А Долина темных повелителей? Гробницы темных мастеров, которые похоронены на Коррибане? Тайны, которые в них скрыты?
— Так вот, значит, что тебя интересует? — оскалился Кордис. — Тайны мертвых? Джедаи разграбили гробницы еще три тысячи лет назад, когда захватили Коррибан. Там не осталось ничего ценного.
— Джедаи служат свету, — возразил Бейн. — Темная сторона хранит секреты, которых им никогда не понять. Возможно, они что-то упустили.
Кордис захохотал — грубо и презрительно:
— Неужто ты и впрямь так наивен?
— Говорят, в тех гробницах обитают духи могущественных ситхов, — настаивал Бейн, упрямо не желая сдаваться. — Они являются только достойным. Джедаям они бы ни за что не явились.
— Ты в самом деле веришь, что призраки и духи все еще пребывают в своих склепах, только и ожидая, чтобы передать великие тайны темной стороны тому, кто их разыщет?
Бейн подумал о книгах, прочитанных в архиве. Подобных случаев было записано слишком много, чтобы считать их простыми легендами. Какое-то зерно правды во всем этом наверняка есть.
— Да, — ответил он, зная, что Кордис разозлится еще сильнее. — Я считаю, что от призраков Долины темных повелителей узнаю больше, чем от живых учителей Академии.
Кордис вскочил на ноги и отвесил Бейну пощечину, до крови впившись когтями в его лицо. Молодой ситх даже не шелохнулся.
— Бесстыжий щенок! — рявкнул наставник. — Ты чтишь тех, кто давно умер и истлел. Думаешь, будто они обладают каким-то великим могуществом, но на самом деле от них не осталось ничего, кроме праха и костей!
— Ошибаетесь, — ответил Бейн. Он чувствовал, как из царапин течет кровь, но не стал утираться: просто стоял как скала перед бушующим учителем.
Хотя ученик не сдвинулся с места, Кордис отступил на полшага. За какой-то миг самообладание вернулось к нему, но в голосе по-прежнему сквозил гнев.
— Убирайся, — велел глава Академии, указав на дверь длинным костлявым пальцем. — Если тебе так дорога мудрость мертвецов, уходи. Оставь храм. Отправляйся в Долину и ищи в гробницах ответы на свои вопросы.
Бейн замялся, понимая, что это проверка. Если он сейчас извинится — если плюхнется на колени и станет молить учителя о прощении, — Кордис, возможно, позволит ему остаться. Но молодой ситх знал, что Кордис не прав. Древние ситхи умерли, но их наследие живет. И он получил шанс завладеть этим наследием.
Не говоря ни слова, Бейн повернулся спиной к темному владыке и вышел из покоев. Продолжать спор не имело смысла. Одержать победу он мог, только предъявив доказательства. Здесь ему их не отыскать.
