Глава 8
Из укрытия было видно, как Радич, выйдя из такси, шагнул на тротуар. В одной руке отставной полковник держал плащ, в другой – дорожную сумку.
Некоторое время Молчанов наблюдал за ним, пытаясь определить, нет ли слежки. Убедившись, что все чисто, оставил укрытие и через турникеты вышел на площадку.
– Паша… – Во взгляде Радича он уловил тревогу. – Как ты?
– Сергей Петрович, все в порядке. Пройдем в парк, чего здесь стоять.
Пройдя через турникеты, кивнул:
– Давайте направо, к конюшням. Там спокойно, никого нет.
У конюшен, пройдя в кусты и увидев скамейку, Радич поставил сумку на землю.
– Пиджак-то что держишь в руках? – Сел, положил на сумку плащ. – Надень, холодно.
– Сергей Петрович, он рваный. Что с Олей? Вы хоть объяснили ей, что у меня были причины, из-за которых я не пришел домой?
– Объяснил. – Радич вытащил из кармана конверт. – Держи. Оля нашла это утром в почтовом ящике.
Минут пять Молчанов рассматривал снимки. Подумал: фотографии сделаны качественно. И все же любой профессионал поймет, что в момент съемок он был в отключке.
Положил снимки в конверт.
– Как отреагировала Оля?
– Не очень хорошо – сначала.
– А потом?
– Потом мы с Костей убедили ее, что это липа.
– Черт, ну и дела… Что у вас в сумке? Случаем, не сухари?
– Нет, не сухари. Но есть свитер из чистой шерсти. Есть также что-то вроде сухарей, а именно термос с чаем и сэндвичи.
– Вы что, из дома?
– Нет, с работы. Все это, включая свитер, сумку и плащ, я купил по дороге. Я же примерно представлял, что с тобой. – Расстегнув молнию на сумке, Радич достал новый свитер, на котором еще болталась бирка. – Надень. Он по тебе, я взял самый большой размер. А пиджак положи в сумку.
Свитер болотного цвета, который Молчанов натянул на себя, оказался ему в самый раз. Удовлетворенно осмотрев его, Радич оторвал бирку. Достал термос и пакет.
– Поешь. Сэндвичи с ветчиной и с сыром. Не ел ведь ничего?
– Нет. – Уничтожив первый сандвич, Молчанов взялся за второй. Прожевав его и запив чаем, спросил: – Сергей Петрович, вы что – обо всем догадались по моему стуку?
– Паша, утром я имел беседу с людьми из ФСБ. После этой беседы мне все стало ясно. Некто Свирин сообщил, что этой ночью ты убил майора ФСБ. Это правда?
– Чушь.
– Убежден, что чушь. И все же расскажи вкратце, что случилось.
– Если вы помните, вчера я пошел в «Яр» на встречу с певицей ресторана Стеллой. Интересно, что за день до этого, в субботу, я видел эту Стеллу в компании владельца гостиницы «Золотой амулет» Боба Трента. Вы помните Джона Лейтнера? Из американских миротворческих сил?
– Конечно. Как я могу его не помнить.
– Ну вот. В субботу Лейтнер прилетел в Москву, мы встретились в «Золотом амулете». Там он показал мне эту Стеллу рядом с Трентом. Правда, тогда ни он, ни я еще не знали, как зовут эту женщину. Ну а в понедельник мы со Стеллой встретились в «Яре». У нее там свой столик, за которым мы сидели весь вечер. Пили шампанское, один раз пошли танцевать. Я спросил, знает ли она Юлию Шершневу, она сначала сказала, что нет, но затем сообщила, что на той неделе встречалась по делу с мужем Юлии Олегом Шершневым в банке «Яуза», где открывала счет. По словам Стеллы, Олег Шершнев пару раз звонил ей по делам домой. Она предположила, что телефон на коробке от сигарет Юлия записала, увидев, как муж набирает ее номер, и приревновав. Потом я выпал в осадок.
– Почему?
– Наверняка они мне что-то подсыпали в шампанское. Психотропы или что-то вроде этого. Очнулся в машине, на каком-то пустыре, рядом лежал мертвый человек. Я его обыскал, нашел под пиджаком кобуру с ПСМ, в кармане удостоверение на имя майора ФСБ Альберта Денисовича Кудрявцева, из седьмого отдела. При мне не было ни пистолета, ни бумажника, ни документов. Вышел из машины, тут же подъехала легковушка. Из нее выскочили люди с оружием, приказали поднять руки. Старший, подойдя, назвался полковником ФСБ Свириным. Он спросил, кто я, я ответил. Они обыскали машину, нашли мой вальтер. Конечно, к тому моменту я уже понимал, что все это подстава. Свирин спросил, зачем я убил Кудрявцева, я сказал, что никого не убивал. Кончилось тем, что я сбил кого-то из этой команды и убежал. По дороге понял: это Зюзино. На одном из перекрестков повезло, вскочил в грузовик с кирпичами. На нем доехал до Савеловского вокзала, оттуда позвонил вам. Ваш телефон мог прослушиваться, я вспомнил старые времена, отстучал шифровку. Вы ее поняли. Вот, собственно, все.
Радич вытащил кисет, стал набивать трубку табаком. Зажег спичку, долго раскуривал. Затянувшись, сказал:
– Дела плохи.
– Сергей Петрович, я все понимаю, кроме одного: зачем они так трудились?
– Сначала давай определим, что мы имеем в виду под словом «они».
– Тут и определять нечего. Меня подставила братва. Подумав, Радич кивнул:
– Пожалуй, ты прав. Это братва.
– Так зачем они так трудились?
– Затем, что их задача – стереть тебя в порошок. Уничтожить как личность. Покончить с тобой навсегда.
– Но зачем? Ну, взяли бы меня, кокнули – и все дела.
– Судя по всему, просто кокнуть тебя они опасались.
– Почему?
– Потому, что им очень важно было не засветиться в связи с чем-то, что связано с исчезновением Шершнева. – Пыхнул трубкой. – Просто кокнуть тебя, конечно, они могли без особых затруднений. Но ведь ты, начав расследование, мог все рассказать мне и Косте.
– Извините, Сергей Петрович, но им ничего не стоило убрать также и вас, и Костю.
– Конечно, они могли вслед за тобой убрать также и меня, и Костю. Но после такого тройного убийства мог бы подняться серьезный шум, который наверняка привлек бы внимание к делу. А внимание к делу, Паша, им, как я понял, вовсе не нужно. Поэтому они рассчитали: если ФСБ возьмет тебя в Лефортове и после короткого процесса на вполне законном основании ты будешь расстрелян – их это вполне устроит. Эту же цель преследовали и снимки. Фото в объятиях женщины с сомнительной репутацией – серьезный компромат. И идеальная улика против тебя в суде. Думаю, эти снимки они послали не только Оле.
– Черт, но я ведь ничего не знаю про исчезновение Шершнева.
– Но им-то это неизвестно. Они знают, что ты, очень неплохой криминалист, имеющий неплохую команду и, главное, ни с кем не повязанный, взялся за это дело. То, что ты взялся за это дело, стало им ясно после того, как ты позвонил Стелле. Для них было достаточно того, что ты знаешь о существовании Стеллы и знаешь ее телефон. Поэтому они и решили тебя нейтрализовать.
– Обидно только, что мы ничего не знаем об этом Шершневе.
– Кое-что мы теперь знаем. – Достав бумажник, Радич вытащил оттуда сложенный в несколько раз листок. – Посмотри. Это перевод записки на фарси, которую ты мне дал.
Развернув листок, Молчанов прочел:
«Доверяю Али Юсефу Кролику получить в Москве у Бешеного Пса $ 1800000 для доставки в Нью-Йорк. Шерхан».
– Мы должны понять, как эта записка оказалась на даче, – сказал Радич.
– Пиджак, в кармане которого я ее нашел, мог принадлежать только Олегу Шершневу. Кстати, вы выяснили, воевал ли Шершнев в Афганистане?
– Нет, в Афганистане Шершнев никогда не был. Он вообще не призывался на военную службу, он белобилетник. Конечно, он мог где-то выучиться писать на фарси. И все же это скорее из области фантазии. – Помолчал. – Что ты собираешься делать? Вообще?
– Сергей Петрович, я собираюсь продолжить расследование. Вы ведь понимаете, других вариантов у меня нет. Я должен выяснить, кто убил майора Кудрявцева, поскольку это единственное, что может меня спасти. И знаете, о чем я сейчас подумал?
– О чем?
– Пиджак, в кармане которого я нашел записку, мог не обязательно принадлежать Олегу Шершневу.
– А кому?
– Знакомому или родственнику Шершневых, который мог жить на этой даче довольно долгое время. Как вам идея?
– Идея неплохая. Очень даже неплохая.
– Узнать же, существовал ли такой человек, можно довольно просто. Для этого достаточно связаться с Ниной Николаевной Боровицкой, матерью Юлии Шершневой.
– Помню эту даму. Где она живет?
– Около метро «Аэропорт». Но она уже успела переехать в Тарусу.
– Почему в Тарусу?
– По моему совету, для большей безопасности. Уверен, она уже там – поскольку вчера сообщила мне по телефону, что выезжает.
– Таруса… Это Курский вокзал. Черт… Боюсь, ни тебе, ни мне, ни Косте, ни даже Оле ехать туда нельзя. Курский вокзал и Волгоградское шоссе Свирин перекрыл наверняка.
– Согласен. Но думаю, я найду какой-то вариант. Хорошо, если бы вы попросили Костю сходить в «Яр» и узнать, видел ли кто-нибудь в «Яре», кто и как выводил меня вчера из зала. И каким образом это было сделано.
– Ладно. – Радич вытащил из внутреннего кармана пиджака пухлый сверток. – Держи. Здесь две тысячи баксов и десять тысяч рублей. Думаю, на первое время тебе хватит. Еще что-нибудь нужно?
– Часы. Без часов я пропаду.
– Держи. – Радич снял часы. – Еще что-то?
– Все. Передайте Оле, что со мной все в порядке. И давайте так: если мне нужно будет с вами встретиться, я просто позвоню вам и, дождавшись, пока вы ответите, повешу трубку. Это будет означать, что я жду вас в полдень на этой самой скамейке, возле конюшен.
Открыв дверь квартиры, Костомаров увидел жену.
Полина, стоявшая сразу за дверью, приложила палец к губам. Прошептала еле слышно:
– Костенька, умоляю… Ася спит… Не греми ключами… В отличие от него Полина была худенькой и невысокой, она была на два года его моложе, сейчас ей было тридцать шесть. По отцовской линии она была двоюродной племянницей Радича, именно поэтому Костомаров и Радич могли считать себя родственниками.
Пригнувшись, поцеловал ее в ухо. Спросил шепотом:
– Как вообще она?
Асе, их единственному, позднему, а потому особо желанному ребенку, только-только исполнилось три года.
– Все хорошо, но заснула с трудом. Ты же знаешь, как она засыпает.
– Знаю. Полечка, я только на минутку. Сейчас переоденусь и уеду.
– Куда?
– В ресторан «Яр».
– Господи… Ресторана «Яр» тебе не хватало.
– Поля, надо. Посылают по делам службы.
– У тебя все по делам службы…
– Поля, честное слово, надо.
– Ладно, поезжай. Надолго туда?
– Не думаю. Часа через два вернусь. Может, даже раньше.
– Хорошо. Пойду посмотрю, как Ася. Ты делай свои дела.
– Я переоденусь и сразу уеду. Может, ты меня и не увидишь.
Полина ушла. Пройдя в спальню, Костомаров переоделся, выбрав белую рубашку, черный в белый горошек галстук и синий двубортный костюм. Взяв сотовый телефон, спустился вниз. Сел в стоящий во дворе «понтиак», набрал номер гостиницы «Яр».
– Да? – ответил мужской голос, обладатель которого явно куда-то спешил.
– Можно Алексея Ивановича?
– Алексей Иванович сейчас занят.
– Скажите, по срочному делу.
– Хорошо, я ему скажу.
В трубке раздавались чьи-то голоса, стук посуды, звуки музыки. Наконец новый голос сказал:
– Кто это?
– Алексей Иванович, это я. Костомаров.
– О… – Тональность голоса сразу изменилась. – Константин Леонидович, рад слышать. Как живете?
– Потихоньку. Я мог бы попасть сегодня в ресторан?
– Сегодня… Вообще-то трудно, Константин Леонидович, все забито.
– Очень нужно, Алексей Иванович.
– Ладно, для вас сделаю. Поставлю запасной столик. Сколько вас будет?
– Я один.
– Это легче. Приезжайте.
– Спасибо, Алексей Иванович. Сейчас буду.
– Только вот что… С главного входа не идите. Идите с кухни, это с другой стороны здания. Вы когда будете?
– Минут через тридцать.
– Понял. Значит, подъезжайте, поставьте машину во дворе. Там вход на кухню, вы его найдете. Вас встретит официант, его зовут Володя. Он проведет.
– Спасибо, Алексей Иванович.
– Не за что. Для вас всегда рад. Извините, спешу.
В трубке раздались гудки. Сунув телефон в бардачок, Костомаров включил мотор, выехал со двора и направил «понтиак» в сторону Ленинградского проспекта.
