Глава 18
Идеальная погода для клева, подумал Молчанов. Теплое утро, накрапывает дождь.
Свернул с шоссе на тропинку, ведущую через кусты и бурьян к водохранилищу, прошел к камышам у самой воды. Остановился.
Весь предыдущий день он потратил на то, чтобы изучить местность и опросить всех, кто мог рассказать ему хоть что-то об официанте Володе. Больше всего сведений о нем он собрал на базе «Рыболов-спортсмен Подмосковья». Он узнал, что здесь, на Клязьминском водохранилище, Володя – частый гость. В соответствии со сведениями, которые он собрал, выходило, что Володя должен был рыбачить где-то здесь.
Двинулся дальше, к сменившим камыши кустам, закрывающим водохранилище от обзора. Сейчас он был без парика и усов, которые заранее снял и спрятал в карман куртки.
Убедившись, что он здесь один, застыл, весь превратившись в слух.
Все, что касалось рыбалки, он знал еще с детства, когда вместе с дедом, дом которого в Рыбинске стоял на берегу водохранилища, уходил на весь день добывать судаков и лещей. Если Володя действительно понимает в рыбалке, он должен сидеть у хорошо исследованной Молчановым за вчерашний день и находящейся сейчас совсем рядом небольшой заводи, надежно скрытой кустами. Лучшего места для рыбалки в этой части водохранилища просто нет.
Небо было затянуто серыми тучами, шуршал дождь, за кустами в воде изредка всплескивала рыба. Выждав, Молчанов начал осторожно скрадывать расстояние до заводи. Подойдя к кустам вплотную, застыл. Ветра не было, и он хорошо слышал звуки за кустами, где, без сомнения, сейчас находился рыбак. Вот заскрипел песок, вот булькнуло грузило, а вот рыбак негромко чертыхнулся. Голос принадлежал человеку не старше тридцати лет и был очень похож на голос Володи.
Обогнул кусты, присел на корточки. Осторожно выглянул.
Да, это был Володя. Держа в руках удочку, официант, обутый в черные резиновые рыбацкие сапоги, в непромокаемой куртке оранжевого цвета, стоял, чуть зайдя в воду. Несмотря на дождь, капюшон куртки был откинут. Чуть позади, на песке, лежал рюкзак и стояло пластиковое ведро, в котором плескалась рыба.
Быстро выйдя из-за кустов, Молчанов подошел к официанту вплотную. Сказал негромко:
– Володя, привет.
Резко обернувшись, официант уставился на него, испуганно моргая. Быстро оглянувшись, снова уперся в него взглядом. Молчанов усмехнулся:
– Не оглядывайся, сучара. Мы одни. Никто ничего не видит, никто ничего не слышит.
– А что? – спросил официант. – Что вам надо?
– Что, что… Ничего. Удочку опусти. Кому сказал, положи ее на землю!
Не сводя глаз с Молчанова, Володя присел на корточки. Положил удочку, выпрямился. Повторил:
– А что? Что вам от меня надо?
– Не помнишь меня?
– Вас? А что вам надо?
– Что мне надо? – Взяв официанта одной рукой за ворот рубахи, подтянул его к себе. – Ты все забыл? Забыл, сучара, как подставил меня? Как сдал мусорам? Память плохая, да?
– Я… я… – Задыхаясь, Володя попытался высвободить шею. – Я никого не сдавал… Я ничего не сделал… Клянусь…
– Клянешься? А кто меня опоил? Кто «дурь» влил в шампанское? Не ты?
– Я… я… я ничего вам не вливал… Я просто шампанское подавал…
– Ах, ты просто шампанское подавал? Да?
– Д-да… – выдавил Володя. – Я… я ничего…
– Ничего… – Молчанов с силой оттолкнул официанта. Тот, отлетев, сел на песок, и Молчанов, подойдя, присел на корточки рядом. Сунул руку под куртку. Зрачки официанта напряженно следили за его рукой. – Разговор короткий. Или ты говоришь мне, с кем выводил меня из кабака. Или тебе конец.
– Я не выводил вас… Клянусь… Я не выводил…
– Не выводил? – Усмехнувшись, убрал руку из-под куртки. – А кто выводил?
– Кто? Я… я не знаю.
– Не знаешь? – Снова сунул руку в карман куртки, вытащил конверт, предусмотрительно спрятанный в целлофановый пакет. – Смотри, сучара. Здесь пять штук зелени. Если ты говоришь мне, кто меня выводил, – получаешь эти пять штук. И глухо. Никто ничего нигде. Этого разговора, этого берега, тебя, меня – не было. Все умрет. Нет – тебе конец.
– Я… – Официант, не отрываясь, смотрел на конверт. – Я…
– Пересчитай. – Протянул конверт. – Бери, бери. Пересчитай, кому сказали!
Взяв конверт, официант растерянно посмотрел на Молчанова.
– Что смотришь? Считай. Считай, что ждешь? Ну?
– С-сейчас… – Достав конверт, Володя начал считать сложенные вместе стодолларовые банкноты. Пересчитав, посмотрел на него: – Все.
– Сколько?
– Пять тысяч долларов.
– Спрячь «капусту», а то намокнет.
– Сейчас… – Володя вложил деньги в конверт.
– Спрячь конверт-то. Спрячь, спрячь.
Помедлив, официант спрятал конверт под куртку.
– Кто меня выводил? Груздь и Сема?
Володя молчал, напряженно глядя на него.
– Так кто меня выводил? Груздь и Сема?
– Нет.
– А кто?
– Сейчас… Можно я встану?
– Вставай, я тебя не держу.
Володя поднялся, отряхнулся. Встав вслед за ним, Молчанов спросил:
– Так кто?
– Сардор и Колер.
– Сардор и Колер… Ну да. Я так и думал, что это были они. Фамилии?
– Что?
– Их фамилии? Забыл? Не знаешь?
– Почему, знаю. Сардор – Сердюков, Колер – Калистратов.
– Верно. Значит, не врешь.
– Я не вру, чего мне врать.
– Что ты вообще о них знаешь?
– Ничего не знаю.
– Как они выглядят внешне?
– Внешне… Сардор такой плотный, крепкий, ростом примерно с вас. Колер пониже, но тоже такой… Ну, в общем, сбитый.
– Какого цвета у них глаза?
– Глаза? Сейчас… У Колера карие, у Сардора то ли серые, то ли голубые. Светлые, в общем. Точно не помню.
– Волосы?
– У Колера черные, коротко стриженные. У Сардора волосы посветлее, длинные. Сзади он их собирает в хвост.
– Имена, отчества?
– Не знаю. Знаю только, что их зовут Сардор и Колер. Фамилии знаю только потому, что они у меня места заказывали.
– Врешь. Говори, что ты о них знаешь.
– Клянусь, я ничего о них не знаю. Я их только обслуживал, больше ничего не знаю.
– Сколько им лет? Примерно?
– Сардору лет сорок пять. Колер моложе, ему лет сорок.
– Ты видел, как они мне «дурь» всыпали?
– Нет. Это их дела.
– Что, они со мной рядом сидели?
– Да, рядом, через столик… А когда вы… когда вы отключились, они сразу встали и подошли.
– А Стелла – что она в это время делала?
– Стелла?
– Да? Что она делала, когда Сардор и Колер меня выводили?
– Ничего не делала. Она раньше ушла. Через кухню.
– Потом они вернулись?
– Нет, не вернулись.
– А Стелла?
– И Стелла не вернулась. Она вообще после этого вечера перестала в «Яре» работать…
– Понял тебя, Володя, понял. Что, Сардор и Колер и сейчас у вас сидят?
– Нет. После того вечера я их вообще не видел.
– А раньше, говоришь, они у вас сидели?
– Сидели. Но вообще они редко у нас бывали.
– А где они бывали?
– Не знаю. Я же только «Яр» знаю, в другие кабаки не хожу.
– Ты понял, что я все проверю? И если ты, сука, меня наколол – тебе не жить?
– Я вам правду сказал. Клянусь. Вас выводили Сардор и Колер. Да что я, дурак? Я ж знаю, что… – Сказав это, официант скривился. – Что будет, если что.
– Ладно, Володя. Ладно. Значит, ты понял – все глухо? Ни тебя, ни меня, ни этого берега, ни этого разговора не было.
– Понял, конечно.
– Как рыба?
– Что?
– Я говорю, как рыба? Клюет?
– Клюет.
– Хорошо клюет?
– Да. Вон, сами видите, в ведре.
– Вижу. Значит, Володя, так: я сейчас ухожу. А ты продолжаешь ловить рыбу. Сейчас ведь самый клев?
– Да, самый клев.
– Вот и лови рыбу. Сразу, как я уйду, поднимай свою удочку и лови. Понял?
– Понял.
– Пока, Володя.
– До свидания.
– Ты на меня не смотри. Поднимай удочку и лови рыбу. Ну?
Взяв удочку, Володя встал спиной к нему у воды. Проскользнув сквозь кусты, Молчанов вышел на тропинку. Огляделся – вокруг было пусто. Двинулся по тропинке, а потом по дорожке, вышел на небольшое асфальтированное шоссе, ведущее от основной магистрали сюда, к Клязьминскому водохранилищу. Прошел метров триста и узнал место, где рядом, на опушке, оставил «мазду». Свернув на опушку, увидел машину.
Сел за руль, достал из кармана куртки парик и усы. Надел парик, приклеил усы, посмотрел на себя в зеркало. Убедившись, что все в порядке, дал газу и стал разворачиваться к шоссе.
В Москве он сразу направил «мазду» к Сокольникам. Здесь, в Сокольниках, дождя не было, но не было и солнца. Небо было затянуто серыми слоистыми пластами облаков, слегка парило.
Остановил машину недалеко от конюшен, подошел к телефону-автомату. Сейчас ему нужно было только одно: как можно скорее увидеть Радича.
Радич подошел через двадцать минут после его звонка. Поздоровавшись, сел рядом.
– Оля мне сообщила о Боровицкой. Подробнее можешь рассказать?
– Ее сбила машина. Случилось это в безлюдном месте, когда она шла к реке. Самого столкновения никто не видел, свидетели слышали только удар машины о тело и вскрик. Чуть позже заметили уезжавшую с места происшествия легковую машину темного цвета. Все остальное – марка машины, ее номер, сколько человек в ней сидело – осталось неизвестным. По словам живущих недалеко от места происшествия двух женщин, Боровицкая умерла сразу.
– Не знаю, кто они. – Радич помолчал. – Но они бьют точно в десятку.
– Это верно.
Они посидели молча. Наконец Радич спросил:
– Что еще?
– Женщина, у которой жила Боровицкая, передала мне шестнадцать тысяч долларов, объяснив, что делает это по завещанию покойной. Но от шестнадцати тысяч у меня осталось только одиннадцать. Пять тысяч я отдал сегодня на Клязьме официанту Володе, который в тот вечер обслуживал меня и Стеллу.
– Надеюсь, отдал не зря?
– Не зря. За эти пять тысяч я получил клички, фамилии и описание двоих людей, которые накачали меня психотропами и увели из ресторана. Они же, думаю, и сфотографировали меня со Стеллой, они же убили Кудрявцева.
– Что за клички и фамилии?
– Сардор, он же Сердюков. И Колер, он же Калистратов. Слышали когда-нибудь эти клички?
– Нет. И фамилии не слышал.
– Я тоже не слышал ни этих кличек, ни этих фамилий. Эти двое, Сардор и Колер, перед тем как перейти к братве, наверняка побывали в спецслужбах. Может, вы поищете их в списках спецслужб, у вас ведь есть такая возможность? Сердюкову на вид сорок пять лет, Калистратову – сорок. Сердюков выше среднего роста, крепкого сложения, глаза светлые, волосы длинные, русые, собраны сзади в хвост. Калистратов ниже ростом, глаза карие, волосы черные, коротко подстриженные.
– Хорошо, попробую узнать.
– А теперь почитайте это, – протянул факс «Консалтинг интернейшнл».
Изучив факс, Радич вернул его Молчанову:
– Просто какая-то спираль смерти. Как я понимаю, теперь из всего семейства Шершневых, из известных нам людей, в живых остался один Александр. Если, конечно, это его настоящее имя.
– А вообще что вы скажете?
– Паша, что я могу тебе сказать. Этот факс загоняет тебя в тупик…
– Почему?
– Потому что в Нью-Йорк ты попасть не можешь. Но здесь, в Москве, расследовать тебе уже нечего.
