9

Жестко, но с любовью

«Похоть!» – звучал голос Робина Уильямса с энтузиазмом евангелиста. Так он обращался почти к четырем тысячам человек в партере и на отдаленных балконах Метрополитен-оперы в Нью-Йорке. На протяжении многих лет этот роскошный театр был местом для огромного количества рассказов о безвозвратных последствиях человеческих страстей. В этот вечер это было местом для признаний Робина.

«Люди, – обратился он к толпе, – а вы знали, что у вас между ног живет крошечное существо без памяти и совести? Вы это знали. А знаете ли вы, что на самом деле совсем не можете контролировать это чудовище?»

«В нас есть похоть, – продолжал Робин. – Именно страсть проникает в наши души. Мужчины, мы движимы этой похотью, но вместе с ней у нас начинается и темная полоса. Если мы не можем трахнуть, мы ее убьем. Вы понимаете, про что я?»

Когда Робин перешел к шутке, что его пенис был вызван для дачи показаний в бракоразводном процессе, то на самом деле приподнял занавес над своей личной жизнью – над тем, что в ней происходило в течение нескольких месяцев до этого выступления. Приоткрыл окно, чтобы показать свои собственные проблемы. На тот момент это стало самым личным его выступлением, но мало кто об этом подозревал.

Какое-то время после рождения Зака казалось, что Валери и Робин встали на путь восстановления и укрепления их отношений. «Первые полтора-два года все было замечательно, – рассказывала Валери. – А потом все началось заново». Алкоголь и наркотики остались в прошлой жизни, но они были не единственным искушением, с которым боролся Робин. Он не мог полностью отказаться от Лос-Анджелеса – пульсирующего сердца города развлечений, города, который он был нацелен завоевать. Робин не мог устоять перед поклонением толпы, которая пришла сюда только ради того, чтобы его увидеть, или же понятия не имея, что он придет, получить потрясающий сюрприз в виде его выступления. Перед удовлетворением от того, что пришлось потеть в течение часа, только чтобы оправдать все их ожидания, перед соблазном появиться со стендапом на сцене. И еще он никак не мог отказаться от всех сопутствующих удовольствий, которые шли рука об руку с его успешными выступлениями.

Однажды вечером в 1984 году он появился в клубе Improv в Лос-Анджелесе, где привлек внимание официантки, подающей напитки, Мишель Тиш Картер. Естественно, Картер знала, кто такой Робин и считала себя его поклонницей, но она была настолько растеряна, что не решилась завязать разговор сама и попросила подругу познакомить их. Хотя Картер был всего двадцать один год, она была очень опытной и развитой для своего возраста и своей работы. Будучи талантливым музыкантом, Мишель еще в подростковом возрасте объехала с гастролями всю страну и получила диплом, после чего перебралась в Лос-Анджелес, где намеревалась реализовать свои мечты о славе. Они с Робином мгновенно понравились друг другу и у них начались отношения. Робин не приглашал Картер на свои премьеры или другие мероприятия, не приглашал провести время с его друзьями и, вероятно, не рассматривал их отношения как нечто большее, чем интрижка, но тем не менее они продолжались почти два года.

Валери никогда не могла себя заставить осуждать Робина за неверность, казалось, она принимала это как негативные последствия славы. «Женщины просто бросаются на мужчин его положения, – говорила она. – И нужно быть святым, чтобы устоять». Но когда они стали родителями, стала не просто не замечать все это. После появления Зака Валери стала говорить: «Никто из нас не был готов к кардинальным переменам в жизни. Признаю, что после появления ребенка мне стало тяжелее мириться с наличием в его жизни других женщин».

С профессиональной точки зрения репутация Робина как актера главных ролей пошатнулась после того, как два фильма с его участием вышли и тут же потерпели неудачу. Первый – это комедия «Лучшие времена», в которой они с Куртом Расселом играют бывших членов школьной футбольной команды, до сих пор переживающих свой проигрыш на чемпионате. Персонаж Робина, сдержанный банковский служащий в очках в толстой оправе и с аккуратной стрижкой, никак не может себя простить за то, что промахнулся, дав пас, который мог стать выигрышным, и стал одержим мыслью переиграть тот роковой матч. В итоге его выгоняет из дома жена (Холли Пэланс), которая больше не готова мириться с таким ребячеством.

При участии режиссера Роджера Споттисвуда, редактора Сэма Пекинпа и сценариста фильма «48 часов» Рона Шелтона (будущего режиссера «Дархэмских быков» и «Белые люди не умеют прыгать»), фильм «Лучшие времена» снимался в 1985 году в городе Тафт, Калифорния, недалеко от Лос-Анджелеса. Тема былой славы и спорта привлекла и Робина, возвращая его обратно в школьные времена и занятиям борьбой и бегом, и Рассела, который с детства снимался в фильмах и был игроком в бейсбол до того, как полностью посвятил себя актерской карьере.

Когда в январе 1986 года фильм «Лучшие времена» вышел на экраны, Робин считал, что он должен стать хитом. Но хотя отзывы и были положительными, кассовые сборы оказались ничтожно малы, фильм собрал всего восемь миллионов долларов и стал самым худшим за всю его карьеру. Робин постепенно переходил в разряд актеров, о которых писали в колонках газет под названием «Где они сейчас» на страницах с телевизионной программой и кроссвордами. Один из читателей написал: «А что случилось с Робином Уильямсом? Я не слышал о нем со времен ”Мира по Гарпу“». Ответ в газете намекал, что недавние фильмы Робина «оказались настолько неудачными, что даже такие преданные поклонники как вы, не замечают в них любимого актера».

За «Лучшими временами» последовал фильм «Клуб ”Рай“ – фарсовая комедия, где Робин сыграл роль раненого пожарного из Чикаго, который свою пенсию по инвалидности использует на покупку недвижимости на Карибских островах и организацию курорта. У фильма была очень многообещающая база, начиная с его режиссера и соавтора Харольда Рэмиса, который приходил в себя от ошеломляющего успеха фильма «Охотники за привидениями», вышедшего летом 1984 года. Изначально проект предназначался для Билла Мюррея, но тот от него отказался. В невероятном составе актеров были Питер О’Тул в роли изящно распутного губернатора острова, модель Твигги в роли объекта обожания Робина, звезда регги Джимми Клифф в роли его партнера и кучка актеров с SCTV, включая Рика Мораниса, Юджина Леви, Андреа Мартин, Джо Флаэрти.

Рамис, в чей послужной список входили «Секонд Сити ТВ» и такие фильмы, как «Зверинец», «Добровольцы поневоле», «Гольф-клуб» и «Каникулы», казался идеальным режиссером, чтобы отработать импровизационный талант Робина. «Я понимал, что Робина никогда и никто не показывал таким, какой он есть на самом деле, – говорил Рамис. – Он не настолько странный, как в ”Мире по Гарпу“, или неудачник, как в ”Школе выживших“. В ”Попае“ он был полностью скрыт. Показать актера таким, какой он есть на самом деле, не просто. Они больше предпочитают играть роли других людей».

На Ямайке Робин с Рамисом заключили сделку: если первый дубль Робин сыграет в точности по сценарию, то в последующих дублях ему будет разрешено импровизировать. Когда Робин поделился с О’Тулом, что порой будет импровизировать, звезда «Лоуренса Аравийского» ответил: «Дорогой мой, не сдерживай себя. Это прекрасный способ разбогатеть».

Но над «Клубом ”Рай“ нависла угроза. В разгар съемок ямайский солдат, который снимался в сцене с прыжком с парашютом, исчез со съемочной площадки и, вероятно, погиб в результате нападения акулы. Еще до выхода фильма напарник Робина Адольф Цезар умер от сердечного приступа. А когда в июле 1986 года фильм вышел на экраны, отзывы были очень вялыми. Как написал один из критиков: «Последний фильм Робина Уильямса «Клуб «Рай» выборочно показали на прошлой неделе в некоторых городах, а больше показывать его и не стоит. Эту ленту надо передать в Бюро по улучшению деловой практики за обман поклонников Уильямса в том, что это смешной фильм». Другой критик выразился более конкретно: «Фильм выглядит как каникулы, во время которых все пошло не так. Он откровенно провалился. Есть несколько смешных моментов, но их слишком мало, а есть ряд шуток, которые в сценарии смотрятся лучше, чем на экране».

Результат – очередные ничтожные кассовые сборы. Робин позже признавал, что фильм получился не такой, каким он себе его представлял, а сниматься в нем он решился по другим причинам. «Создатели заманили меня большими деньгами, – сказал он. – И я постарался себя убедить, что это будет политический фильм. Но мало-помалу он превратился всего лишь в очередной фильм про пляж». Неудачи «Лучших времен» и «Клуба ”Рай“ стали Робину горьким уроком, что он в одиночку не может сделать фильм хорошим, сколько бы ему не разрешали импровизировать. «Я занялся невыгодными проектами, думая: ”Я с ними справлюсь, я их изменю“, – говорил он. – Меня затянула пара таких фильмов… Я думал: ”Зато я волен делать все, что мне хочется“, но все оказалось наоборот».

Было необходимо, чтобы кто-то срочно написал под него персонаж, умеренно сумасшедший, для фильма, похожего на «Морк и Минди», но после стольких осечек было крайне тяжело понять, каким этот персонаж должен быть. «Господи! Ну он же должна быть, – говорил Робин. – Это должно случиться. Кто-то с индивидуальностью, персонаж, который сводит людей с ума. Морк был именно таким: у него была полная свобода, но люди считали его достаточно милым, чтобы прощать все его сумасшествие. Это очень тонкая грань. Это должна была быть история достаточно простая и достаточно сильная, чтобы она могла по-настоящему зацепить людей».

Стендап все еще оставался той частью его жизни, где Робин сам контролировал все от и до, поэтому, реинвестируя в самого себя, он организовал себе год творческой реализации, компенсируя свои неудачи в кинематографе. За последние годы количество стендап-клубов сильно увеличилось, а разрастание национальной телевизионной сети сделало этот жанр очень распространенным.

В 1980-х годах стало неимоверно модно организовывать различные благотворительные мероприятия для знаменитостей, где собирались, пожалуй, все известные в той или иной сфере люди, чтобы пожертвовать деньги на благотворительность. Все началось в Великобритании с сингла группы «Band Aid» 1984 года «Do They Know It’s Christmas?», сборы от которого пошли голодающим детям Эфиопии. 1985 год стал годом таких исполинов, как команда USA for Africa, где ради благотворительных сборов собрались около пятидесяти музыкантов и певцов для записи «We Are the World». С той же целью прошел фестиваль Live Aid, где десятки групп одновременно играли на концертах в Филадельфии и в Лондоне. В 1986 году настала очередь комедии принять в этом участие.

В январе НВО запланировало показать благотворительный концерт с участием лучших комиков, чтобы собрать деньги для организаций, помогающим бездомным американцам. Мероприятие под названием «Разрядка смехом» прошло в конце марта в Universal Amphitheater в Лос-Анджелесе и транслировалось на протяжении четырех часов, призывая зрителей делать пожертвования за счет звонков. На пресс-конференции в Беверли-Хилс НВО заявили, что в «Разрядке смехом» примут участие Робин Уильямс, Билли Кристал и Вупи Голдберг.

Никаких особых причин выбора хедлайнеров у НВО не было, позже исполнительный продюсер «Разрядки смехом» Джон Моффитт объяснял: «Эти люди уже были опытными артистами, их знали мы и знали зрители». Но была и определенная логика. Робин и Кристал были верными друзьями, которые легко импровизировали друг с другом на сцене, хотя за пределами сцены их выходки не сильно были распространены. «Когда мы вместе работаем, получается здорово, – позже скажет Кристал, – потому что я умею отвечать ударом на удар. Если Робину разрешить летать, то я смогу полететь вместе с ним и тем самым поддержать его. Я знаю его взгляд, которым он говорит, что все закончилось. Хватит. И очень здорово, что, когда мы вместе работаем, нам это нравится. Порой мы танцуем под разные песни, но мелодия в уме у нас одна и та же».

Голдберг была темной лошадкой в этой группе. Урожденная Кэрин Джонсон, она выросла в многоквартирном доме в Нью-Йорке, мимолетно пересекаясь с Робином в Comedy Sore в Сан-Диего, когда они только начинали свои первые шаги в стендапе в 70-х годах. Ей понадобилось еще десять лет, чтобы пробиться, все эти годы она в одиночку растила дочь, работала на сцене авангардистского театра в Беркли и в шоу с участием одной лишь женщины The Spook Show. Играя роли творческих и чувственных персонажей – беременной гламурной девицы, сделавшей неудачный аборт, ямайской медсестры, ухаживающей за пожилым белым американцем, наркоманки с докторской степенью по литературе, которая посещает дом Анны Франк в Амстердаме – Голдберг одновременно демонстрировала свои таланты комедийной и драматической актрисы. В 1984 году она привезла свое шоу в Нью-Йоркский Dance Theater Workshop, где его увидел Майк Николс, показавший шоу на Бродвее, где его в свою очередь увидел Стивен Спилберг и позвал Вупи сниматься в «Цветы лиловые полей». В результате Голдберг недавно получила «Золотой глобус» и была номинирована на «Оскар».

Будучи темнокожей, Голдберг внесла некоторое разнообразие в «Разрядку смехом», но приняла приглашение участвовать в этом мероприятии исключительно по личным причинам: два года назад она жила на пособие под крышей у друзей, поэтому не хотела, чтобы кто-то боялся оказаться бездомным, как сама она. «Я хочу прикрыть тылы, если мне понадобится помощь, – сказала она. – Это протянутые руки, мальчики и девочки. Завтра это могу быть я. Завтра это можешь быть ты. А может и мистер Р», – это она имела в виду Рональда Рейгана.

Основателем организации «Разрядка смехом» был Боб Змуда, ветеран стендапа, а также друг и сосед по комнате программного директора НВО Криса Альбрехта, и эти отношения имели решающее значение для прибыльности данного мероприятия. Змуда был известен как давний соратник Энди Кауфмана, который недавно сыграл роль несговорчивого альтер эго Тони Клифтона, таким образом помогая подготовить приманку, что Кауфман и Клифтон – два разных человека. Чувство юмора и прямолинейность Змуды иногда бывали весьма бестактны: например, на пресс-конференции, посвященной вещанию НВО, репортер спросил, будет ли у бездомных возможность посмотреть эту программу. Змуда ответил прямо: «Нет, конечно». Через несколько секунд оглушающей тишины он сообщил, что пошутил. Кристал спас ситуацию, мудро заметив: «Конечно, они смогут ее посмотреть, только если являются подписчиками НВО».

Участие Робина в программе было естественным следствием его политической осознанности, которая была непримиримо левой и филантропической. Из всех ценностей, с которыми он познакомился во время своих скитаний в юности, он выделял альтруистический либерализм Сан-Франциско, его приемного города, а не консерватизм богатого пригородного анклава, где он вырос. Робин не делал секрета из своего отвращения к президентству Рональда Рейгана, которого он частенько высмеивал в своих выступлениях, а также глухое, бесчеловечное отсутствие сочувствия, которое демонстрировало республиканское правительство.

Эта философия ставила Робина в противоречие с его воспитанием, которое было процветающим и удобным, не говоря уже о заработанном им благосостоянии посредством шоу-бизнеса. Он искал способы вернуть эти деньги, не только за счет непосредственной благотворительности, но и за счет того времени, что он уделял подобным мероприятиям. Так однажды Уильямс появился на таком мероприятии, как The Night of At Least a Dozen Stars – организованном в 1984 году сборе средств для National Committee for an Effective Congress, политической группировке, образованной несколько лет назад Элеонорой Рузвельт. Это, возможно, был бы ничем не примечательный вечер, если бы не тот факт, что именно там Робин и Вупи Голдберг впервые познакомились как профессиональные исполнители и столкнулись в импровизированной сценке «калифорнийцев на дуэли».

«Разрядка смехом» могла бы принести еще больше добра, и, кажется, Робина искренне затронула эта тема. На пресс-конференции, посвященной телемарафону, он рассказал, как его путешествия по всей стране открыли ему глаза на все больше увеличивающуюся проблему бездомных. Тихим, практически дрожащим голосом Робин сказал: «Вы когда-нибудь видели семью из восьми человек, живущую в фургоне? А шестнадцатилетнего пьянчужку, слоняющегося по пляжу Venice Beach? А в Чикаго вы замечали парней, живущих в коробках? А когда гуляли по Нью-Йорку, обращали внимание на блуждающих по улицам психически нездоровых людей? Как они сами с собой разговаривают?» Он наклонил голову к плечу и невнятно заговорил: «Пройдитесь по городу, вы отлично проведете время. Вы все поймете».

Той зимой Робин стал посещать приюты для бездомных по всей стране – отчасти, чтобы иметь представление, ради кого он будет выступать, а отчасти, чтобы отрекламировать телемарафон, запланированный на будущий месяц, хотя эти посещения не всегда были положительно освещены в прессе. Когда они вместе с Томом Брэдли, мэром Лос-Анджелеса, появились во главе делегации в бедной части города, то более, чем триста человек не получили вовремя обед, на который сильно рассчитывали. Как сообщалось, Робин «улыбался и махал рукой бездомным людям, ожидавшим окончания съемок репортажа, чтобы они скорее пойти обедать». Но когда он, Кристал и Голдберг вместе появились в приюте в Вашингтоне, а позже на конференции с сенатором Тедом Кеннеди, то чувствовались зарождающиеся товарищеские отношения между тремя комиками и та игривость, которая со временем перерастет в тотальную анархическую свободу – непредсказуемость, которая может быть захватывающей и одновременно опасной.

Во время поездки в Вашингтон их предупреждали не делать никаких колких замечаний Кеннеди по одной конкретной теме: Чаппакуиддик. Голдберг вспоминала: «Мы летели на самолете, и нам сказали: ”Вы трое, никаких шуток. Никаких шуток о машинах. Никаких шуток про обгон – ничего подобного“. Мы согласились. Мы и не собирались ни о чем таком говорить». Когда они приехали в офис, Кеннеди сказал им: «Я вас отвезу в другое здание». Молодые люди могли только недоуменно переглянуться.

По мере того, как дата шоу приближалась и организаторы бегали в поисках как можно большего количества талантов, перед Робином раскрылась еще одна перспектива: его попросили принять участие в церемонии вручения наград Академии, проходившей 24 марта, всего за пять дней до трансляции «Разрядки смехом». Он не мог отказаться от приглашения продюсера церемонии вручения Стэнли Донена, уважаемого режиссера фильмов «On the Town» и «Поющие под дождем». Это бы тот редкий случай, когда в качестве ведущего был приглашен какой-то иной комик, кроме Боба Хоупа или Джонни Карсона. В этом году честь вести церемонию выпала Робину вместе с Аланом Алда и Джейн Фонда.

Но во время церемонии Робин был на удивление мало задействован. В первые минуты он появился с коротким комедийным выступлением, где, дразня, пытался убедить двух бухгалтеров из Price Waterhouse вскрыть их конверты немедленно и объявить победителей, чтобы все успели на афтепати. Вскоре после этого он появился вместе с Алда и Фонда, переводя их речи якобы на китайский, хинди, французский и «филиппинский». Потом Робина не было около двух часов, после чего он вернулся в середине церемонии с короткой шуткой. Он представлял, что зрители смотрят церемонию в Китае: «Быстрее, Бинг-Ва, премия Ирвинга Тальберга, мы не можем ее пропустить».

Той ночью Робин попал в неловкую ситуацию, назвав триллер Харрисона Форда «Свидетель» историей «аманитского копа». «О, не слишком хорошо вышло», – сказал Робин, посмеявшись над своей ошибкой. Но на следующее утро оказалось, что все, что могли вспомнить о церемонии и зрители, и присутствовавшие – это то, что фильм «Цветы лиловые полей» не получил ни одного из одиннадцати «Оскаров», на которые был номинирован.

Через два дня Робин был на репетиции «Разрядки смехом». Наряду с Кристалом, Голдберг, здесь были и восходящие звезды Хоуи Мэндел, Бобкэт Голдтуэйт и Пол Родригес, а также настоящие светила Гарри Шендлинг, Мартин Шорт, Мэдлин Кан, Джордж Карлин и Гилда Рэднер, не говоря уже о таких легендах, как Джерри Льюис, Карл Райнер, Сид Сизар и Минни Перл. Декорации были построены в виде трущоб из картонных коробок, а сценарий, состоящий из девяносто пяти выступлений, занимал 227 страниц. Его бесконечно сокращали из соображений времени и целесообразности: шутка, где трое участников рекламируют продукт под названием Sony Poorman – бездомные, которые поют для тех, кто не в состоянии купить магнитофон – была изъята, так как не отвечала духу мероприятия. Робин говорил: «Нельзя высмеивать то, чему ты хочешь помочь. Здесь была тонкая грань между тем, что высмеивать, и тем, насколько это будет в помощь».

Другие члены творческой группы с осторожностью просили ведущих сократить их собственный материал, в основном из уважения к их таланту и статусу. Программа открытия шоу по сценарию была запланирована на девять минут, но на репетиции заняла практически тридцать, во время трансляции получилось семнадцать. «Каждый из участников сначала выходил по отдельности, и уже затем они играли вместе, – рассказывал исполнительный продюсер Моффитт. – В тот момент мы были так счастливы, что они это делают, что не собирались возиться с ними, говоря: ”Вырежьте то, вырежьте это“. Мы позволяли всем делать то, что они хотят».

«Разрядка смехом» началось с чередующихся шуток трио: Голдберг в роли бездомной вылезла из картонной коробки и заметила: «Прошло немного времени, а я попала в другой район. Это похоже на настоящее хипстерское место для проживания». Робин вылез из соседней коробки, одетый в автомобильную кепку и джинсовую куртку, со всем известными словами: «Я так счастлив, что я здесь, что чуть не обосрался». Он рассказал, что потерял свою ферму, но построил новый дом из сыра, где «на месте окон был бри, дверных ручек – гауда… Наступила весна… фу, не хотел бы я стоять по ветру от нашего домика. Хотя я по нему и скучаю». Кристал вышел в образе старого темнокожего джазового музыканта, а Голдберг вернулась в роли дизайнера витрин для Bergdorf Goodman. Робин изображал уличный проектор, а потом Рональда Рейгана на экране телевизора: «Я понимаю, как это – быть бездомным, потому что многие мои друзья сейчас неизвестно где, – говорил он. – Не могли бы вы помочь Жан-Клоду Дювалье и Фердинанду Маркосу? Мы сейчас организовываем Клуб сбежавших».

И так снова, и снова, и снова. Они переходили от стендапа к подготовленным шуткам, порой даже подшучивали друг над другом. Когда Робин и Кристал поняли, что болтают друг с другом уже длительное время, Кристал пошутил: «О, стерео». В другой раз Робин обратился к зрителям за помощью: «Если вам хорошо, то и нам хорошо, и бездомным будет приятно, что вы о них заботитесь», – сказал он. И тут же, непонятно для чего, перешел на бас, свойственный темнокожим мужчинам: «Мы знаем, где ты живешь, чувак». Голдберг своим собственным пародийным голосом сказала Робину: «Мне нравится, как вы изображаете цветных». Робин мало что мог ответить.

В заключительном номере Робин и Кристал изобразили «Betty’s Boys», двух бэквокалистов-танцоров неизвестной стареющей театральной звезды, которые репетируют номер в Лас-Вегасе в ее отсутствие. Это служило для них главным оправданием относительно того, как они танцуют, поют, дурачатся в акробатических костюмах и жеманничают друг с другом. «Что у тебя подмышками? – спросил Кристал Робина, который как всегда покрылся потом. – Пахнет, как одеколон Алекса Кэрраса». «Мне нравится называть их своими маленькими братьями Смит», – ответил Робин. Затем началось шоу, которое оказалось настолько длинным, что его транслировали блоками по девяносто минут. Все завершилось гимном «We Are the World» в исполнении всех участников:

 

Бывают времена, когда мир делится на части,

И все припадают от горя на колени.

Бывают времена, когда точно можно посмеяться,

И тогда мы зовем «Разрядку смехом».

 

Это не был самый смешной номер, но по крайней мере, все закончилось гладко. Через несколько дней в «The New York Times» написали: «Шоу не смогло преодолеть проблему двойственности… Но комики, как известно, опытные исполнители, всегда готовые одержать победу, даже когда шансы близки к нулю. И вечер, даже такой шероховатый, смог собрать значительное количество бодрого смеха, в основном в предсказуемых местах. Трое ведущих справились со своей ролью умело – и поодиночке, и вместе». Более того, в головах у зрителей Робин, Кристал и Голдберг стали послами доброй воли от импровизационной комедии, их союз стал настолько тесным, что скоро никак нельзя было представить двоих без третьего члена команды. За время трансляции собрали 2,5 миллиона долларов пожертвований, что возвело «Разрядку смехом» в разряд добрых традиций НВО.

Не успел Робин закончить это мероприятие, как тут же отправился на десяти-недельные гастроли по двадцати трем городам от Нью-Хейвена до Лос-Анджелеса. Его менеджер Девид Стейнберг, вносивший неоценимый вклад в редактуру и обработку материалов, опять же отправился с ним, как и Марша Грасес, по-прежнему бывшая няней Зака, и которая теперь стала персональным помощником Робина.

Отношения между ними были строго рабочими, говорила Марша. «Робин был слишком испорченным и непредсказуемым, а я не хотела, чтобы из меня вытянули все жилы», – объясняла она. Поэтому в основном Марша вела с ним жесткие, но справедливые беседы: «У вас отличная карьера, вы действительно умный, здоровый, сильный, красивый, у вас великолепный сын – но вы почему-то полностью подавлены. Вы взрослый человек, Робин, возьмите себя в руки!»

Все, что в нем осталось после «Оскара» и «Разрядки смеха», Робин выплеснул в этом туре: он играл на запланированных спектаклях, где всегда были аншлаги, по одному-два за вечер, а затем отправлялся в местный клуб в каждом городе, где работал еще дополнительно. По его собственным подсчетам, он спал всего по три-пять часов за ночь, но мог честно и открыто сказать, что алкоголь и кокаин, которые в прошлом занимали значимое место в его ночных гульбищах, были полностью исключены из его жизни.

Выпивка сделала его отекшим и полным, а наркотики тормозным. «Это поглотитель нервов, – говорил о кокаине. – Ты полностью отказываешься от себя. Он лишает тебя способности устанавливать взаимосвязи, связи между нейронами плавятся… Теперь-то я понимаю, что это было самое скучное время. Я так много всего делал, что не мог просто остановиться и насладиться моментом».

«Кокаин – один из самых эгоистичных наркотиков в мире, – говорил он. – Мир становится величиной с ноздрю».

Робину кроме своей работы больше было нечем заниматься, личная жизнь шла под откос. Он порвал свои внебрачные отношения с Мишель Тиш Картер, официанткой и музыкантом из Comedy Store, но это далось ему нелегко. Она сказала Робину, что беременна от него, поэтому ожидала, что тот будет ее финансово поддерживать. Но, когда выяснилось, что беременности не было, Робин отказался платить. Осенью Мишель пожаловалась, что подхватила от него герпес, но Робин был уверен, что это невозможно, так как анализы крови показали, что он не является переносчиком инфекций, передаваемых половым путем. Позже Мишель подала на Робина иск на шесть миллионов долларов, и хотя разборки в судах заняли бы месяцы, в то время он боялся, что об этом станет известно прессе.

Когда Робина спросили, что его удерживает с Валери, он ответил: «Бухгалтер». Потом засмеялся и добавил: «Она меня всегда поддерживает. Но ей очень сложно быть на публике». На самом деле их брак с Валери по факту был в прошлом не из-за какого-то конкретного предательства или поступка, а из-за накопившегося недоверия, которое только росло после того, как она его каждый раз прощала. «Я не люблю контролировать, – говорила Валери. – Я хотела, чтобы он был свободен, а он хотел, чтобы свободной была я. Думаю, на том этапе мы стали более отстраненными, чем сами того хотели».

Робин объяснял так: «В итоге все сбились с пути. Валери было нестерпимо больно, когда я каждый раз уходил и снова возвращался с просьбой о помощи». Он стал посещать психотерапевта, чтобы тот помог ему не рассматривать развод как личную неудачу. «Я не разочарован, – говорил Робин об их разрыве. – Во многом мне помог психотерапевт. Он заставил меня посмотреть на свою жизнь и понять, что еще имеет смысл сохранять, а что нет. И не надо биться головой о стену, если что-то уже не работает. Поэтому лучше разойтись, чем изо дня в день называть друг друга придурками».

В это трудное для Робина время ему было принципиально важно присутствовать в жизни его сына Зака, которому только что исполнилось три года и который только-только стал превращаться в реального человека, повторяющего всех персонажей, которых играл его отец. «Неожиданно появляется маленькое хрупкое существо, которое повторяет за тобой абсолютно все, – рассказывал Робин. – И он тут же заметит, что вы не вместе или что ты неискренен. Не то чтобы я с ума сходил из-за этого, но понял, что с легкостью могу отключиться от своих персонажей и несколько минут побыть самим собой. С сыном надо быть таким, какой ты есть, чтобы он четко знал, что это голос его отца».

По мнению его друга на всю жизнь Кристофера Рива, связь между Робином и Заком была для Робина той ниточкой, которая связывала его с его собственным детством. «Если посмотреть, как Робин играет с абсолютно любым ребенком, то очевидно, что все дети его тут же понимают, – рассказывал Рив. – Внутренний ребенок Робина абсолютно открытый и отзывчивый». Как заметил Рив, юмор Робина родом из юности, чувства одиночества и сочиняемых им историй. «Он очень сознательный, реально взрослый, но его внутренний ребенок по-прежнему с ним, – сказал Рив. – На протяжении всей своей жизни Робин был наедине со своим воображением».

Но Уильямс не был готов отказаться от своей семьи. Даже посреди своего тура во время остановки в округе Ориндж в Калифорнии он улетал обратно в Напу, чтобы умолять Валери остаться с ним. Вечером его разочарования вылились в стендап-номер. «Может, поэтому в моем выступлении и были такие ярость и накал, – говорил он. – Одна из опор твоей жизни рушится, а ты в это время произносишь: ”А сейчас, дамы и господа, давайте сыграем во что-нибудь и отлично проведем время!“ Робин признавался, что даже сократил общение со зрителями во время своего выступления, так как боялся на ком-нибудь сорваться. «Я очень старался оставаться спокойным, – говорил он, – но постоянно переигрывал, так как просто сходил с ума из-за личных проблем. Для меня это были непростые времена».

Робин чувствовал, что его что-то сдерживает во время выступлений – а именно невозможность полностью открыться перед зрителями и рассказать им, что происходит у него в жизни. «Возможно, это следующий шаг – говорить о личном, – сказал он. – Думаю, в скором времени я это смогу. До сих пор у меня это не получалось».

Именно в таком бурном и эмоциональном состоянии Робин готовился к самой важной остановке в своем гастрольном туре: два концерта в Метрополитен-опере. Он должен был стать первым сольным стендап-комиком, который выступает на этой сцене. К этому времени Робин уже был готов завоевать зрителей, в числе которых были Роберт Де Ниро, Шон Пенн и Мадонна.

Концерты, передававшиеся по НВО и появившиеся во втором альбоме, начинались со слов Робина о радиотрансляционной системе Мета: «В программе будут небольшие изменения. Сегодня вместо Робина Уильямса будет выступать Искушение». После этого он вылетал на сцену в гавайской рубахе и с западным акцентом произносил: «Здорово!» После того, как смех стихнет, Робин добавлял: «Простите, ошибся оперным театром».

Затем Уильямс подошел к большому дилижансу в богемском стиле, занимавшему большую часть сцены, и запел песню «The Wells Fargo Wagon» из мюзикла «Продавец музыки», после чего стал фантазировать, как тренер футбольного клуба «Даллас Ковбойз» Том Ландри стал балетным тренером еще до того, как пристрастился к выпивке. В прошлом на эту тему Робин высказывался в «Пульсирующем питоне любви», только на этот раз он дал понять, что не просто шутит на абстрактные темы о злоупотреблении. Он говорил о себе и своем собственном решении вести трезвый образ жизни. «Мне пришлось бросит пить, – сказал он, – потому что не раз я просыпался голым на капоте своей машине с ключами от нее в заднице. Ничего хорошего».

Но тут же Робин пояснял: «Когда я излечился от алкоголизма, то понял, что я все тот же мудак. Просто в моей машине меньше вмятин. А тут еще друзья, которые курят марихуану и говорят (наркоманским голосом): "Эй, чувак, то, что ты не пьешь – это отговорка. Ты что, теперь на самом деле капитан Гербалайф? Ты вышил свою задницу крестиком и суешь мне это дерьмо?"»

Затем Робин вернулся к теме кокаина, хотя здесь он в открытую не признался в личном опыте. «Вот небольшой знак того, если у вас проблемы с кокаином, – сказал он. – Во-первых, в доме вообще нет мебели, а во-вторых, ваш кот говорит: ”Я валю отсюда, придурок“. Это верный знак». Затем были шутки об обороте оружия, президентстве Рейгана и на другие политические темы, а в конце поучения Робина о похоти, сексе и мужском либидо. И как это часто бывало, его разговоры о сексе плавно перетекли в тему деторождения. «Вы только что создали крошечное существо, которое в конечном итоге бросит колледж, – сказал он. – Но как только у вас появляется ребенок, нужно тщательно осмысливать свои поступки».

Затем Робин очень нехарактерно для себя приоткрылся и начал рассказывать о Заке. «Моему сыну три года, – сказал он. – И это потрясающее время… Невероятно, ведь он спрашивает абсолютно обо всем. Что-то вроде (детским голосом): ”А почему небо голубое?“ Из-за атмосферы. ”А почему там атмосфера?“ Потому что мы должны дышать.

”А почему мы дышим?“ Да зачем, к черту, тебе все это знать? Еще год назад ты восседал на собственном дерьме, а теперь прямо Карл Саган?»

После этого Робин рассказал, как впитывающий как губка Зак извлек несколько сомнительных уроков у своего невоспитанного отца:

«Я ехал в плотном потоке, и кто-то меня подрезал. Я сказал: ”Твою мать“, и тут же из-за спины услышал: ”Твою мать“. Целый день он ходил за мной по дому и говорил: ”Твою мать“ (улыбается), ”Твою мать“ (машет руками).

”Твою мать. Твою мать. Твою мать“. К нам подошла милая старушка и сказала: ”О, какой сладкий мальчик“».

– Да пошла ты!

– О, да это же мальчишка Уильямс.

Затем после небольшого отступления о Джеке Николсоне, баллотировавшемся в президенты, Робин снова вернулся к теме детей в конце выступления:

«Иногда мой сын смотрит мне в глаза, словно спрашивая: ”Что дальше?“ – Эй, Зак. Я не знаю. Может, просто возьмешь меня за руку, и мы с тобой пошутим и повеселимся?»

Он вытянул руку, словно звал Зака и произнес: «Эй, парень, тебе же не страшно?» А затем голосом Зака ответил: «Не, к черту все». После этого поднял руку, словно ребенок взял родителя за руку и ушел со сцены.

Спустя много лет Зак признавался, что гордился тем, как отец изобразил его в своем выступлении. Он рассказывал: «Тогда я не сильно вдавался в подробности». Но став взрослым и осознав, что это значило для Робина, Зак сказал: «Для него это было важно, это была возможность очиститься, и это самое главное».

Выступления Робина в Метрополитен-опера были приняты очень благодушно, Уильямс вернулся в форму, и, пожалуй, это были лучшие выступления в его карьере. Делая обзор выступления для Village Voice, Эндрю Саррис назвал эти концерты «часом виртуозной комедии», называя Робина и остальных комиков пришельцами с разных планет. «Очень я сомневаюсь, что любой другой смертный может думать и выдавать шутки с такой скоростью, и каждый раз попадать в самую точку, – писал Саррис. – И каждый раз, когда кто-то настолько хорошо шутит, никто не должен вмешиваться в его вдохновенные речи».

Телевизионный критик Том Шейлс, который лично присутствовал на одном из концертов, написал: «Если б только камеры НВО могли передать хоть толику, крупицу и некое подобие реального выступления, все равно это была бы ночь в комедийной Мекке. Наблюдать за феноменальным и несравненным действом Робина Уильямса – все равно, что слетать на Луну на блендере фирмы Waring. Ты уходишь с концерта измученный и истощенный и лишь задаешься вопросом о том, как себя чувствует Робин».

Это был изнурительный тур и напряженные финальные концерты, но его поддерживала Марша Грасес, которая, как правило, была последним человеком, которого он видел каждый раз перед выходом на сцену, и которая по привычке обняла и приободрила его перед тем, как поднялся занавес Метрополитен. «Я ему сказала: ”Ты справишься. У тебя все хорошо. Я тебя люблю“, – так я всегда говорю своим друзьям», – объяснила она. Для Робина ее вдохновляющие слова были как нельзя кстати. «Марша так часто говорила мне, что я хороший человек, что в итоге и я сам в это поверил», – сказал он.

Во время этих концертов Марша говорила: «Робин в шутку жаловался на девочек, которые стучались к нему в дверь номера. Я спросила: ”А чему ты так удивлен? Если бы я с тобой не работала и не знала, какой ты психованный, я бы тоже к тебе пришла!“ А он ответил, что после этих слов понял, что его тоже можно по-настоящему любить».

В то время Робин крайне нуждался в моральной поддержке. В конце года они с Валери заключили внесудебное соглашение, позволившее им разделить опеку над Заком и проживать отдельно друг от друга. Самые длительные отношения всей его сознательной взрослой жизни подошли к концу, пришло время брать себя в руки и начинать жить заново. Что еще он мог сделать в этот момент, кроме как сказать: «К черту!» и перейти на следующий этап своей жизни?