Часть вторая

Звезда

8

Мистер Счастливчик

На солнечной лужайке загородного дома в Нью-Йорке Робин игриво боролся с двумя маленькими мальчиками. На нем была одета каска, крышка от мусорного бака и придверный коврик, так что если хорошо пофантазировать, то можно было представить, что он был средневековым рыцарем при полном обмундировании. Размахивая двумя пластиковыми саблями, он уклонялся и отражал атаки детей, одетых в подбородники бойцов и сражающихся мягкими игрушечными мечами. Как только Робин выпрыгнул из-за дерева, на него набросились мальчишки: он получил удар в бок через щель в своей амуниции и тут же превратился из чемпиона в злого воина, второй удар его добил – он медленно упал на землю, раскинув руки и изображая, что у него из открытых ран фонтанирует кровь.

Эта сцена казалась такой реалистичной: простота всего происходящего, чудо быть родителем, величие нести ответственность за детей и направлять их по жизни. Вероятно, именно этого он реально хотел от жизни: отцовство могло сделать его счастливым после всех экстравагантных целей в шоу-бизнесе.

Конечно, все это было иллюзией – просто еще одна кинематографическая фантазия, которую ему позволили реализовать на съемках фильма «Мир по Гарпу», экранизации бестселлера Джона Ирвинга режиссером Джорджем Роем Хиллом. Это был второй полнометражный фильм, в котором снимался Робин, еще до того, как он узнал, что сезон «Морка и Минди» был последним. Но когда фильм вышел в кинотеатрах летом 1982 года, то все равно не смог дать Робину тот карьерный толчок, на который рассчитывал Уильямс. Хотя пережитый на экране опыт помог ему осознать то, чего он на самом деле хотел от этой жизни: «Единственный плюс, который я извлек из этого фильма, – работа с детьми. После этого я реально захотел семью».

Когда в мае 1982 года были отсняты последние серии «Морк и Минди» и у Робина не осталось ни перед кем никаких обязательств, он отправился на очередные гастроли по стране. Как и в прошлый раз, он снова отправился собирать материал для своего нового альбома и немного отдохнуть от удушливых телевизионных шоу. Понадобилось много времени, чтобы Робин снова смог работать таким образом, потому что с момента смерти Джона Белуши его даже случайные появления в клубах несли много проблем. Снова войти в ритм Робину помогал новый член команды Rollins Joffe Дэвид Стейнберг, который отправился с ним на турне и помогал работать над материалом.

Стейнберг, бывший агент по рекламе, привнес некоторый порядок в неорганизованный процесс сборки и переработки материала Робином. На печатной машинке Стейнберг конспектировал отрывочные идеи Робина и направлял их в нужное русло. На вершине иерархии римскими цифрами он обозначил подзаголовки, сами по себе они мало о чем говорили, но все вместе задавали направление выступлений и импровизаций Робина Уильямса:

I Животные

II Выпивка

III Кокаин

IV Национальные меньшинства

V Головные уборы

VI Морк / исполнение

VII Музыка

VIII Политика

IX Секс

Первой подкатегорией в теме (I) Животные были (А) Кошки, а дальше записаны возможные шутки на эту темы:

1 под валиумом не могу вспомнить как мяукать

2 кошки из Лос-Анджелеса говорят: «Мя-Вау!»

3 кошки национальных меньшинств: еврейские кошки говорят: «Мей!», Нью-Йоркские: «Мя – черт возьми – у!»

4 Утром кот борется с эрекцией: «Ну хоть ты проснулся»

5 Возмущенный кот из мусорного бака

6 Впечатления кота (в том числе кот в блендере, кот, пюре и катапульта)

И так далее. Следовательно, следующий за Кошками подзаголовок был (В) Собаки.

Этот план был датирован 1 2 мая 1982 года, и уже через неделю Робин его полностью освоил, когда играл в «Royal Oak Music Theater» в Детройте. Он шутил на тему кризиса на Фолклендских островах, Карла Сагана (мистер Роджерс на валиуме), Джулии Чайлд (Маргарет Тэтчер на метаквалоне). Но он был очень осторожен, чтобы не сыграть сценки, которые считал слишком личными или сильно раскрывающими его сущность. Когда Робину кто-то из толпы предложил пластиковое яйцо – дань его персонажу в «Морке и Минди» – он пошутил, что больше не тот, кто говорит: «Мистер Морк? О, он пошел прогуляться». А когда Робин исполнил монолог на тему употребления кокаина, то закончил его заявлением, что он не рассказывает о своем личном опыте: «Я слышал, так случается».

«Мир по Гарпу» вышел в кинотеатрах через два месяца. Очень странный роман Ирвинга на момент публикации в 1978 году был бестселлером, в нем рассказывалась история Гарпа, начинающего писателя и сына матери-феминистки, медсестры, зачавшей его от контуженого солдата Второй мировой войны с постоянной эрекцией. Роман прославился своим неукротимым воображением и критиковался за очевидный сексизм и жуткую зацикленность на теме сексуального насилия и кастрации. Была достигнута договоренность, что роман никогда не будет экранизирован.

Робин же размышлял над этим проектом с тех пор, как прочитал книгу, снимаясь в фильме «Попай» на Мальте, и опять он выступил преемником Дастина Хоффмана, который отказался от роли. Робин считал, что «Гарп» – идеальный вариант продемонстрировать свое классическое образование, наконец сыграть роль настоящего человека из крови и плоти и избавиться и от чудаковатого образа моряка Попайя, и, тем более, Морка. «Это все равно, что перейти от комиксов Marvel на Толстого, – говорил он. – Персонаж Гарп – моя вторая сторона – не выступающая. Для меня это был процесс мысленного раздевания, возвращения к тому, чем я занимался шесть лет назад, когда еще был студентом в Джульярде».

Хилл, бывший лоцман и вспыльчивый, удостоенный награды Академии режиссер фильмов «Афера» и «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид», изначально даже не рассматривал Робина на эту роль. «Я видел его в роли Попая и не понял ни слова, – объяснял Хилл. – Один раз видел его в роли Морка, и та же история». Но после личной встречи Хилл сказал: «Я почувствовал, что он порядочный, а это немаловажно. Гарп был жестким человеком, но его патологическая порядочность – основная черта его характера, и мне показалось, что у Робина получится ее показать».

Хилл держал импровизации Робина на натянутом поводке – в первый же раз, когда Робин пошел не по сценарию, режиссер свернул весь съемочный процесс. «Я подумал, ладно, твоя взяла, больше так не буду», – сказал Робин. В следующий раз, когда Гарп узнает, что его жена Хелен (играет Мэри Бет Херт) беременна и рисует ей на животе мордочку, Робин идет дальше. «Я хотел сказать: ”Ой, смотри, у нашего ребенка борода“, – вспоминал он. Но Хилл сорвался: «Придержи конец, кретин». Но если же импровизации Робина заставляли Хилла смеяться, то он поощрял развивать тему: «О да, вот это шутка, – говорил режиссер. – Давай перейдем на следующий уровень и посмотрим, что будет дальше».

Для Робина, которому за «Гарпа» заплатили 300 000 долларов, фильм стал знакомством с голливудскими традициями фильмопроизводства, например съемка любовной сцены в обнаженном виде. Позже он описывал это так: «Семнадцать прожекторов, пятнадцать парней и огромный микрофон прямо у твоей задницы». Между ним и главным героем было много схожего, например оба были борцами. Он даже руки побрил, чтобы сыграть своего персонажа в более молодом возрасте.

Робин понял и сыграл противоречия, таившиеся в душе человека, которого держала на крючке его своеобразная мать (ее сыграла Гленн Клоуз). И хотя он пытался выйти из ее тени, но постоянно искал ее одобрение. Многое из жизни Гарпа, что пришлось сыграть Робину, он, к счастью, не проходил в жизни реальной: например, во второй половине фильма его брак с Хелен практически распался благодаря череде событий, произошедших с Гарпом, заведшим роман с нянькой, которая считала его литературной знаменитостью. По сути «Мир по Гарпу» фильм о том, как наши страхи закладываются в детстве и только растут, а не исчезают с возрастом. Робину нравилось то, как его персонаж себя испытывал. «Гарп был как нефтяной бур, – говорил он. – Я вынужден был копать и разыскивать многое глубоко внутри, а затем доносить это до зрителя. Горести и радости, рождение и смерть».

У фильма были достаточно неплохие кассовые сборы и определенное количество положительных отзывов. Кто-то из комментировавших сказал, что Робин «стал отличным выбором на роль странного Гарпа», но большинство все равно было уверено, что серьезные драматические роли не для него. Джек Мэтьюс из «Detroit Free Press» написал разгромную статью, обвинив Робина в провале. «Ничего не скажу о резиновом лице Робина Уильямса, – написал Мэтьюс, – кроме того, что очень трудно смотреть драматические крупные планы в его исполнении. Он испортил ”Мир по Гарпу“, фильм, который должен был быть в числе топовых в этом году. Очень сложно абстрагироваться от неправильно подобранного актера, так как в данном случае сущность Гарпа очень важна. Он олицетворяет надежды и невинность в каждом из нас, и в истории с такими литературными амбициями… у главного персонажа должен быть авторитет».

За исполнение роли матери Гарпа Гленн Клоуз получила «Оскар», так же, как и Джон Литгоу, сыгравший женщину-трансгендера, подругу Гарпа. Труд Робина остался непризнанным.

И в это время на него обрушивается самая счастливая новость – Валери беременна. Летом 1982 года пара узнала, что у них будет ребенок, а в сентябре они сообщили всем об этом событии. В статье говорилось, что «это долгожданное событие, так как Робину, задействованному в съемках ”Морка и Минди“ не хватало бы времени на ребенка и Валери». Также сообщалось, что Робин с Валери наслаждаются отдыхом в своем доме в Напе перед тем, как Робин отправится на гастроли. Кассовые сборы «Мир по Гарпу» тут же выросли до 26 миллионов долларов.

Но в репортаже не говорилось всей правды. Непостоянство отношений Робина и Валери были основным препятствием тому, чтобы завести ребенка, а их желание стать родителями было продиктовано надеждой на то, что удастся восстановить семью, и они смогут посвятить себя друг другу и ребенку. Произошло все так, как мечталось. Когда Валери спросили, упрочила ли ее беременность их отношения, она ответила: «Изменила, – безусловно, отношения поменялись». Вернувшись с гастролей, Робин стал внимательным и преданным мужем, все меньше времени проводившим в дороге и больше с женой, он делал работу по дому, выполнял различные поручения и даже посещал с Валери курсы Lamaze по подготовке к родам.

Приближающееся отцовство сподвигло Робина вести трезвый образ жизни, и если уж передозировка и смерть Белуши его недостаточно напугали, то теперь у него появилась весомая причина, чтобы отказаться от алкоголя и наркотиков. Отказаться от обеих привычек, и не чуть-чуть, а на совсем. Валери признавала, что он так и сделал: «Он был абсолютно трезв. Перестал что-либо употреблять, как только узнал, что я беременна. Никаких наркотиков». Еще она говорила, что Робину не нужна была никакая реабилитация, двенадцатиступенчатая или иная программа по восстановлению, он все бросил исключительно за счет силы воли.

Но эта умеренность в потреблении появилась не сразу. В октябре Робин выступал на мероприятии Gator Growl в Университете Флориды в Гейнсвилле перед 64 000 студентов и выпускников. Во время выступления он сказал разговорчивой толпе ценителей футбола, что не ожидал большой поддержки после того, как закончился «Морк и Минди». «Трудно ходить и говорить: ”Извините, не могли бы вы сэкономить 40 000 долларов в неделю?“ – шутил он.

Менеджер Робина Дэвид Стейнберг, сопровождавший его в поездке, рассказывал, что шумом все не закончилось, после шоу были и алкоголь, и наркотики. «Здесь было самое большое количество зрителей, с каким Робину когда-либо приходилось работать, и мы вышли из-под контроля, – вспоминал Стейнберг. – Мы употребляли все и одновременно. Но в какой-то момент нам сказали: «Здесь находятся не только родители, но и дети. Может, Робин покажет что-то и для них?» Мы сначала отказались, но потом Робин согласился. И это было круто. Детям понравилось, а мы немного приостановили наш загул».

Через две недели Робин вернулся в Сан-Франциско и появился в Великом Американском Мьюзик-холле, где выступил со стендапом, к которому готовился с весны. Шоу записали как девяностоминутный выпуск НВО, который должен был выйти в эфир в следующем году под названием «An Evening with Robin Williams», его менеджеры из Rollins Joffe выступили исполнительными продюсерами, а Стейнберг консультантом по креативу. Как и в «Live at the Roxy», фильм начинается с заранее записанного сюжета, где Робин играет роль продавца газет, работающего рядом с Мьюзик-холлом, который всем рассказывает, что знаком с Робином Уильямсом, так как тот начинал свою карьеру в этом городе. Затем камера переходит в место проведения шоу.

Несмотря на длительную подготовку, первые сорок пять минут выступления Робина кажутся суетливыми и лишенными структуры и содержания. Большую часть времени он шутит над зрителями, над их одеждой, над оборудованием на сцене (он ставит себе на плечо усилитель и зазывает его «польским плеером»), периодически приправляя это все акцентами темнокожих людей или японцев. У него был примечательный набор прозвищ для пениса – например, «пульсирующий питон любви» – и он рассказал зрителям, что любит называть свой собственный член «Мистер Счастливчик», а если что-то шло не так, то всегда можно было сказать: «О, смотри, он дуется».

Постепенно почти случайно шоу переходит на личные темы. Робин упоминает, что сегодня в зале присутствует его мама Лори и рассказывает ее любимый стих «Я люблю тебя в синем». Он начинает шутить о зачатии, перескакивая с голоса Карла Сагана на голос ребенка, радующегося материнской груди, затем своим собственным голосом говорит: «У меня для вас отличные новости». И опять переключается на один из своих самых самых любимых акцентов – русский, выдавая о себе очередную правду. «Я скоро стану папой», – говорит он смиренно. И еще до того, как стихли аплодисменты, Робин обращается к своему пенису: «Ты это слышал, мой мальчик? Ура! Мы идем верным путем! Я чувствую себя Вильгельмом Теллем». И опять толпе: «Я не знаю, кто мать, но это все равно здорово».

Робин упоминает, что они с Валери хотели бы назвать ребенка Кристофером (если родится мальчик) или Кристиной (если будет девочка), и шутит, что, вероятно, первые слова малыша будут «трастовый фонд». Затем он представляет, какими будут их отношения с ребенком. Сценка начинается с детского дня рождения, где отчаянный Робин старается объяснить маленьким гостям, как выступать со стендапом. «Нет, папочка, нет, – кричит пронзительным детским голосом Робин. – Я не хочу заниматься комедией! Дай мне отдохнуть, папа, я хочу отдохнуть!»

«Что ты хочешь на свой день рождения?», – спрашивает Робин своим голосом.

«Доверенность», – отвечает ребенок.

Дразнясь, он умоляет ребенка: «А может подарить тебе Ninny-ninny? И чем тебе Попай не подходит?»

Ребенок вскрикивает: «Попай никому не подходит! Кого ты обманываешь?»

Затем сцена разворачивается, когда ребенку уже двадцать один год, он не стал заниматься комедией и покидает родительский дом, выбрав серьезную карьеру ученого (который будет лечить герпес). Робин в гневе и разочаровании уходит в запой и требует, чтобы ребенок спас его из оцепенения.

«Папа, – говорит взрослый ребенок, – я пришел забрать тебя домой». А затем добавляет: «Эй, отец», – хватает себя между ног и сжимает до скрипа.

Дальше выступление переходит на тему наркотиков – «дьявольского порошка, перуанского кокаина» – и их последствий, способных вызывать импотенцию и паранойю, но никогда Робин не давал понять, что этот опыт получен им лично. Под конец сценки продавец газет, мелькнувший в ее начале, сталкивается с Робином лицом к лицу. Мужчины общаются, пока расходятся зрители, и газетчик дает Робину персональный подарок на память – портрет Альберта Эйнштейна с автографом – человека, который говорил: «Мое чувство Господа – это мое чувство удивления относительно вселенной». Газетчик просит передать это изображение неродившемуся ребенку. «Теперь он твой, – говорит газетчик. – Теперь ты хранитель пламени… Ты сумасшедший ублюдок».

Перед тем как посвятить себя отцовству, перед Робином стояла еще одна профессиональная обязанность. Он подписался сняться в «Школе выживания» – абсурдной комедии о продавце стоматологического оборудования, которого увольняют с работы, после чего он попадает в череду глупейших неприятностей: нечаянно взрывает бензоколонку зажженной сигаретой, затем оказывается в той же закусочной, что и собственник заправки, они оба срывают планы грабителя, и в итоге главный герой оказывается в лагере выживания в Вермонте, как и его новоприобретенные враги, оказавшиеся здесь ради окончательной схватки с ним.

Срежиссированый Майклом Ритчи (фильмы «Кандидат», «Несносные медведи»), проект имел определенный потенциал, но потерпел неудачу из-за замены актеров и производственных проблем. За несколько недель до съемок в фильме отказались сниматься Джек Николсон и Джеймс Каан, их заменили Джозеф Болонья и Джерри Рид. В начале 1983 года отпал и Болонья, ему на смену пришел Уолтер Маттау. Чтобы снять пару сцен в лагере выживания, нужно было несколько дней снимать в снегу, но в Вермонте, как назло, господствовала не свойственная этому времени года теплая погода. В один из тех редких дней, когда температура опустилась до 5 градусов, Робина увезли на «скорой» из-за случайного вдыхания угарного газа у себя в трейлере, к тому же рот у Робина был так заморожен, что он еле произносил свою роль.

Из-за задержек, которые стоили 70 000 долларов в сутки, съемочной группе пришлось переместиться на озеро Тахо, чтобы закончить снимать сцены со снегом, но переезд отложили из-за метели, накрывшей Вермонт в день запланированного переезда – график съемок у Робина опять растягивался, а у Валери уже приближалась дата родов. Холода во время простоя Маттау пережидал, слушая футбольные матчи по переносному радио, Робин же был глубоко несчастен. «Теперь я знаю, каково это быть собакой», – бубнил он. Съемки перенесли на февраль.

После окончания съемок в «Школе выживания» Робин нашел время, чтобы принять участие еще в одном телевизионном проекте – праздновании Comedy Store на НВО. Друг Робина Ричард Прайор представил Робина толпе знаменитостей, в числе которых были Крис Кристофферсон и Мистер Ти, с легким апломбом: «Он попросил меня выйти и поимпровизировать с ним немного, а я не смог отказать». В этот раз Робин выступал всего несколько минут, напоминая зрителям, что его жена вот-вот родит: «Она дома говорит: ”Я потерплю, потерплю“, но может и не дождаться». Он демонстрировал несколько упражнений на дыхание и амниоцетез, но не смог ужержаться от шуток на эту тему: «Боже мой, это мальчик, у него член как у медведя». Доктор отвел меня в сторону: «Мистер Уильямс, это пуповина».

После этого Робин более искренне добавил, что как-то странно, когда безответственному и беззаботному молодому человеку платят за то, что он притворяется перед зрителями, и размышления на эту тему оказали огромное влияние на его видение будущего. «Эти мысли отрезвляют, – сказал он, – когда осознаешь, что через пять-шесть лет придется сказать собственному ребенку: "Папочка реально не знает, что он делает по жизни"».

Спустя три дня 11 апреля 1983 года Валери родила мальчика, которого они назвали Захарий Пим Уильямс. Единственной причиной, по которой они выбрали это имя, было то, что оно звучало здорово и «немного по-уэльски». Ребенок, в дальнейшем известный под именем Зак, появился на свет путем кесарева сечения, потому что был опутан пуповиной. Робин был этим немного расстроен, потому что они с Валери много времени посвятили подготовке к естественным родам. «Это все равно что готовиться к полету на самолете, а в итоге лететь на планере», – говорил он.

Шутки в сторону. В тот момент, когда на руках у Робина был его сын, а Валери еще не отошла от анестезии, он понял, насколько основополагающим и значительным в его жизни было рождение ребенка. Только теперь Робин осознавал, что в этом человечке есть и маленький кусочек его самого, а вырастить из этого комочка самостоятельную личность станет ответственным мероприятием. Позже Робин напишет Заку, что именно тогда до него дошло, «что появилась цель, смысл, преемственность. Мой новорожденный сын, похожий на Черчилля и Ганди… ты. Ты открыл и свои глаза, и мои!» Потом Робин приподнял сына, и тот написал на него «длинной идеальной дугой», как будто заранее все специально продумал. Робин одновременно рассмеялся и расплакался от радости.

Эйфорией от рождения сына Зака Робин мог поделиться и с Валери – прогресс в их отношениях был очевиден. Казалось, закончилось время взаимного недоверия и обид, теперь они стали осваивать новые для них роли отца и матери. С момента появления их семьи молодые люди постоянно жили под наблюдением и в состоянии беспокойства, самые личные трудности в их жизни могли стать предметов освещения таблоидами. В результате об этом становилось известно миллионам людей – что в основном происходило из-за неосмотрительно и безрассудства Робина. Теперь же у них была новость, которой они хотели поделиться со всеми вокруг и делились ей на каждом углу – в газетных и журнальных статьях, посредством личных писем членам семьи и близким друзьям. Избранным была отправлена фотография новорожденного Зака в смокинге – подарке, присланном Робину его фанатами.

Но главным преимуществом родительского статуса было то, что он отвлек Робина от участия в грязных тусовках Голливуда, которые были постоянным источником его проблем. Через несколько месяцев после рождения Зака Робин и Валери поехали в Нью-Йорк, чтобы Робин мог начать работу над своим новым фильмом «Москва на Гудзоне». Как и раньше, в свободное время Робин любил неожиданно появиться в клубе Catch a Rising Star, а на своих шоу постепенно стал знакомить зрителей со своим партнером по сцене Билли Кристалом.

На протяжении многих лет они с Кристалом шли параллельными творческими дорожками, имея одних и тех же менеджеров. Пока Робин отдавал все свои силы «Морку и Минди», Кристал зарабатывал любовь публики в ситкоме АВС «Мыло» – эти хитовые сериалы закончились с интервалом в год друг после друга. Робина приглашали в качестве специального гостя в эпизоде «The Billy Crystal Comedy Hour», коротком проекте на канале NBC в 1982 году, где он сыграл Эдварда Нортона для Ральфа Крамдена Кристала в панк-роковой постановке сериала «Новобрачные».

Но их объединяло что-то более основательное. Кристал, еврей из Лонг-Айленда и выпускник Нью-Йоркского университета, чей дед основал независимый джазовый лейбл Commodore Records, а отец помог открыть музыкальный магазин, распространявший эту музыку, был настолько аутентичен, что Робин никак не мог его спародировать. Робин старался переврать свою собственную историю, скрыть язвительность или свое богатое детство акцентами и персонажами, Кристал же появился в этой профессии честно, просто потому что таким родился.

Их привязанность друг другу только росла по мере роста количества совместных выступлений в Catch a Rising Star. Робин говорил, что это место лечит от всех неприятностей и избавляет от уныния любого плохого дня. Однажды вечером Кристал был в мрачном настроении, потому что провалил прослушивания на Бродвее. «С меня хватит, – говорил он. – Я никто. Карьера закончена. Из меня не выйдет толка. Это ни к чему не приведет».

«Да ладно тебе, – сказал Робин, – пойдем сыграем», – и позвал Кристала выступить с ним в Catch a Rising Star. По дороге в клуб к ним присоединился Грег Филлипс, инструктор Робина по игре на саксофоне, потому что он опасался за безопасность Кристала в тот вечер. «Все, что нужно парню в такой депрессии для того, чтобы окончательно скиснуть – подняться на сцену вместе с Робином Уильямсом, – говорил Филлипс. – Никто не может стоять с Робином – его тут же сдует со сцены, это будет полный провал, и он покончит с жизнью. Просто прыгнет в Гудзон». Вместо этого Робин вышел на сцену под привычные аплодисменты и овации, которые стали только громче, когда он вывел в качестве специального гостя Кристала. Эти двое тут же разыграли сценку, будто они двое пожилых русских мужчин на кладбище. После этого Филлипс сказал: «Когда мы вышли из клуба и пошли домой, Билли чувствовал себя намного лучше. А я подумал: ”Слава Богу, ведь он был на волоске от конца“».

После одного из таких выступлений Робин пригласил Кристала в особняк в Верхнем Ист-Сайде, где они жили с Валери, и познакомил его с Заком. Когда они приехали, ребенок очень сильно плакал, и Робин, начинающий отец, не смог его успокоить. Зато Кристал, отец двоих дочерей, не смутился и применил свою проверенную стратегию. «Я сказал Робину: ”Дай мне“, – вспоминал Робин. – Прямо как у доктора Спока. Я взял Зака и погладил ему затылок пальцем, как описано на странице 86 или где-то там еще. Он прекратил плакать, а Робин сказал: ”Обалдеть! Ты мой лучший друг“».

К этому времени Робин пережил релиз фильма «Школа выживания», получившего очень скромные оценки. Те критики (например, Los Angeles Times), которые надеялись, что фильм побьет все рейтинги из-за участия в нем двух комиков – сентиментального Уолтер Маттау и выпаливающего импровизации из пулемета Робина Уильямса – к сожалению, обнаружили, что фильм не оправдал их надежды. «Оба актера в наилучшей форме, но комический сюжет начинает трещать по швам после первых же 15 минут».

Другие были более жестоки в высказываниях. Джин Сискел из Chicago Tribune назвал «Школу выживания» «одним из самых запутанных и отталкивающих фильмов года». Он писал, что Робин «утомлял, и не потому, что заставлял долго смеяться, а потому, что его шутки слишком необузданны». «Школа выживания» провалилась и по кассовым сборам. Фильм заработал всего 14 миллионов долларов, что не покрыло даже его бюджет в 15 миллионов долларов, через месяц он исчез из проката.

Летом 1983 года Робин преуспел на съемках «Москва на Гудзоне», фильме – детище Пола Мазурски, неординарного режиссера, специализирующегося на исследовании персонажей (фильмы «Боб и Кэрол, Тед и Элис», «Незамужняя женщина»), а не успешных блокбастерах. Мазурски, написавший сценарий совместно с Леоном Капетанос, хотел рассказать историю имигранта из Советского Союза, который сбежал в Нью-Йорке. Идея фильма пришла ему в голову, когда он на такси ехал по городу. «Редко когда я встречал адмиралов из Ленинграда, управляющих такси», – объяснял он. Главный герой фильма, заявивший о смене гражданства прямо в магазине Bloomingdale, изначально должен был быть артистом балета, и Мазурски надеялся пригласить на эту роль Михаила Барышникова. Но когда Барышников ему отказал, Мазурски переписал роль под саксофониста из московского цирка, что очень подходило Робину. «Список тридцати-тридцатипятилетних молодых людей с чувством юмора, умеющих играть и готовых выучить русский язык, не так велик», – сказал Мазурски.

Робин погрузился в подготовку к роли настолько, что это вышло далеко за рамки его подготовок к предыдущим работам. Он отрастил волосы и бороду и на протяжении пяти месяцев изучал русский язык на языковых курсах Berlitz. Но его усилия не были оценены. Когда он летел в Мюнхен, где снимали сцены из фильма, якобы происходившие в Москве, то обнаружил, что очень многие европейцы не верят его акценту. «Они говорили, что я больше похож на чеха, – объяснял Робин. – Я говорил, как поляк. Я говорил, как грузин. А большинство русских, смотревших фильм, спрашивали: ”Что это за польский мальчик?“»

Мазурски понимал, почему Робин так увлекся работой над этим персонажем и старался создать новый образ: ему было намного проще быть кем-то еще, а не самим собой. «Он нереально скромный, – говорил режиссер. – Он ненавидит говорить о себе или своем прошлом. Не любит, когда к нему очень приближаются незнакомцы и старательно прячется за маскировкой».

Перед отъездом на съемки в Калифорнию Роберт нанял Грега Филлипса, чтобы тот научил его играть на саксофоне, так как хотел это делать сам в сценах, где его персонаж исполняет «Take the ‘A’ Train» перед цирковыми животными. Они часами репетировали на ранчо в Напе в небольшом домике у бассейна вдали от основного дома, где спал Зак. Филлипс был поражен, как быстро учится Робин.

«Он никогда раньше не играл на музыкальном инструменте, – сказал Филлипс, который ездил с Робином и в Мюнхен, и в Нью-Йорк. – Единственное, что он когда-то делал – это баловался на гармошке».

Как и многие коллеги, работавшие с Робином на протяжении многих лет, Филлипс пришел к выводу, что у него феноменальная фотографическая память. «Даже несмотря на то, что он еще толком не научился читать музыку, – говорил он, – у него была настолько хорошая память, что пока мы читали пьесу, он ее уже запоминал. Поэтому, когда я говорил Робину, почему бы не переиграть дар 15 или 16, он спрашивал: ”А где это?“ У него все было в голове, и сказать, где это конкретно в мелодии, он не мог».

Во время съемок в Нью-Йорке Робин с товарищами сходили на просмотр документального фильма «Неизвестный Чаплин», где были объединены некоторые фильмы Чарли Чаплина и кадры из личных архивов, посредством которых приоткрывается завеса над процессом съемок мастера немой комедии. Робин был потрясен простой сценой, в которой Чаплин без слов перед камерой объясняет, что он съел яблоко с червяком, откусив кусочек яблока и затем слегка повиляв указательным пальцем. Даже три часа спустя единственное, о чем он мог говорить, было: «А ты поверил его сцене с пальцем? Полсекунды – и он уже показал тебе, что в яблоке был червяк! А выражение его лица?» Для Робина в этом была суть комедии – нежность, четкость, теплота – платонические идеалы, от которых он был безумно далек со своим болтливым, энергичным подходом и отлично понимал это.

Для зрителей выразительный, но хрупкий персонаж Робина в «Москве на Гудзоне», который практически не говорит по-английски в первой половине фильма и который шокирован количеством кофейных марок в супермаркете, мог оказаться непривычным, выходящим за рамки его актерских способностей. Но Робин заявлял, что он вынужден сниматься в «странных фильмах», которые шли в разрез с ожиданиями зрителей и отличались от всего, что он делал ранее – с определенной целью. «Я надеюсь, что способен на большее, – говорил он. – Мне кажется, я выбирал именно такие фильмы, потому что не хотел заниматься чем-то простым». И тут же добавлял: «А может, я все это брошу, и вы воскликнете: ”Посмотрите, это «Морк и Минди»!“ Он вернулся и стал еще безумнее!»

Робин знал, что ведется четкий контроль над количеством проданных на его фильмы билетов, существовала точная цифра прибыли, которую он принес, и которую можно сравнить с другими актерами. Если эта цифра опустится ниже определенного уровня, то его перестанут снимать. «Если я снимусь еще в парочке фильмов, которые не сработают, – говорил он, – мне скажут: ”Робин, ты хороший актер, но… Мы свяжемся с тобой позже“». И больше не позвонят».

Это был не просто воображаемый сценарий в голове у Робина, такая точка зрения была навязана ему его менеджерами, которые неуклонно напоминали, что обязательно нужен фильм, который поднимет рейтинг Робина как актера. Но он чувствовал их поддержку в том, чтобы реализовать свои выдающиеся способности. «Порой мои менеджеры переживали, как родители: ”Если ты действительно этого хочешь, то мы тебя поддержим“. И это великолепно, потому что приходится регулярно испытывать на себе давление: ”Ты опять снялся в фильме, который не приносит денег. Кассовые сборы мизерные“».

Особенно его расстроил успех фильма «Поменяться местами» – комедии лета 1983 года. Режиссером комедии был Джон Лэндис, а в ролях богатого коммерсанта и уличного попрошайки, которые поменялись жизнями, снялись Дэн Эйкройд и Эдди Мерфи. Рынок комедий, как это видел Робин, был из разряда «кто кого»: кто-то поднимался, значит, кто-то падал, и раз Эйкройд и Мерфи были на пике, то что это значило для него? В частности, Мерфи в тот момент переключался с телевизионных шоу на фильмы с легкостью, которая ускользала от Робина. «Эдди идеальный, он четко знает, что делает и как хорошо смотреться в записи, – говорил Робин. – У меня же так не получается, я должен еще многому научиться».

Как-то поздним летним вечером Робин позвонил своему другу и соратнику Беннетту Трэймеру. Трэймер так вспоминал этот разговор. «Беннет, ты смотрел ”Поменяться местами“?» Он ответил, что смотрел, после чего Робин спросил: «И как тебе?» «Я не знал, что ответить, и сказал, что, пожалуй, это лучший фильм Лэндиса, он намного глубже, чем его предыдущие работы. Но Робин не остановился: ”А как тебе в нем Дэнни?“ Мне пришлось признать, что он хорош, очень хорош. Не настолько, как Мерфи, но они оба хороши. Он ответил: ”Да, я тоже так думаю, просто было интересно узнать твое мнение“».

Хотя Робин напрямую и не задал вопрос, Трэймер знал, о чем он хочет спросить. «Уильямс не ждал, когда другие потерпят неудачу, он был благородным малым, – рассказывал Трэймер. – Но в душе Робин очень переживал: ”А когда же моя очередь? Когда я снимусь в хитовом фильме?“»

Когда весной того же года у Робина вышел второй альбом, он оставил ощущение, что энергичный и изобретательный исполнитель отсутствовал. Альбом с вызывающим названием «Пульсирующий питон любви» стал своего рода открытием для каждого, кто мог воспринять его пошлые шутки как подростковые. Он был записан в те же даты, что и его фильм для НВО «An Evening with Robin Williams», и состоял из тех же шуток, но в другом порядке, а также из его импровизированных разговоров со зрителями. Слышно, как кто-то из публики просит Робина пошутить, а он в ответ кричит: «И чем вы думаете, я занимался последние гребаные тридцать минут?»

Комментируя альбом для Los Angeles Times, Лоуренс Кристон писал, что из трех талантливых комиков 70-х годов, двое – это Стив Мартин и Ричард Прайор, а Робин – «единственный выживший в стиле стендап». На тот момент Мартин уже переключился на кинокарьеру, а Прайор изо всех сил старался совершить этот переход в новом десятилетии. Несомненно, у Робина «были самые профессиональные выступления и самые крутые импровизационные навыки – пожалуй, больше ни о ком нельзя сказать, что в его стендапах было столько театральных элементов». Но Кристон вынужден был признать, что Робин был «не совсем хорошим актером». В те моменты, когда он делился какой-то личной информацией – например, что скоро станет отцом (а к моменту выхода альбома он уже им был), то преподносил это как очередную шутку, а не искреннее признание.

В отличие от «Reality… What a Concept», который входил в топ-10, «Пульсирующий питон любви» получился не столь удачным, не имея успешного сериала в качестве поддержки. Он дебютировал под номером 1 80 в чарте продаж Billboard, достиг 119 позиции и покинул чарты через девять недель. Но тем не менее зимой «Питон…» был в числе номинантов Grammy – наряду с альбомом Эдди Мерфи «Comedian», вторым альбомом от двадцатидвухлетней звезды «Субботним вечером в прямом эфире» и «Поменяться местами».

Первый раз Робина пригласили вести «Субботним вечером в прямом эфире» 11 февраля 1984 года – за две недели до церемонии вручения Grammy. Они с Мерфи выступали друг напротив друга в единственном номере – пародии на общественно-политический сериал «Firing Line», в котором Робин играл эрудированного Уильяма Ф. Бакли младшего, а Мерфи – академика, и они обсуждали, почему темнокожие комики последнее время так востребованы. «Из-за цвета кожи, – объяснял Робин, – темнокожие люди с каждым днем становятся все более взрывоопасны». В этой конфронтации языка и интонации очень четко была видна разница в их стилях. Робин в седовласом парике конкретно нервничает от аристократического заикания и расовых провокаций Бакли: «Т-т-теперь вы не станете утверждать, что данный феномен р-р-распространен у черных, ой, у афроамериканцев, ой, как там у вас у цветных принято». Мерфи спокойно общается на эту тему, даже когда его персонаж неожиданно вспыхивает. Естественно, «Comedian» Эдди Мерфи, а не «Пульсирующий питон любви» получил Grammy.

Когда весной 1984 года вышел фильм «Москва на Гудзоне», то не предполагалось, что он сильно поднимет артистическую или коммерческую ценность Робина. Винсент Кэнби в The New York Times написал, хотя Робин и его альтер эго были «самыми обаятельными персонажами – одухотворенными, скептически настроенными, но верящими в чудо», сам фильм «понятия не имел, что с ними делать. Они люди вне фильма».

Журнал New York был более доброжелателен. Дэвид Денби писал, что у Робина была «уверенная позиция, у него шикарный персонаж, который чрезвычайно трогателен. С бородой и прической, как у русского медведя, он выглядит маленькой, безобидной фигурой на фоне московских улиц, сжавшись от холода и гримасничая в туалете в ожидании туалетной бумаги на протяжении трех часов». «Москва на Гудзоне» за восемь недель собрала 25 миллионов долларов – внушительный результат, однако не настолько, чтобы говорить о хите.

Но как бы не был занят Робин, он всегда пытался находить время, чтобы пообщаться с Заком и побыть с ним и Валери в их новом счастливом доме. Он говорил, что выход «Москвы на Гудзоне» совпал с первыми шагами Зака, а в заключительные минуты в «Субботним вечером в прямом эфире» пожелал спокойной ночи своему сыну: «Зак сейчас дома и говорит мне: ”Папа, хватит! Ты и так задержался. Идем домой, забирай деньги, поехали обратно в Калифорнию“».

По возвращении в Напу Валери решила нанять помощницу по дому, чтобы успевать управляться с их неугомонным годовалым сыном. Ранее Уильямсы нанимали няню, но она быстро ушла от них. За помощью в поиске они обратились к своему другу Тейлору Негрону, который предложил воспользоваться услугами Марши Грасес. Марша, которой на тот момент было чуть за двадцать, выросла в Милуоки, изучала искусство в Университете Висконсина, а после переезда в Область залива Сан-Франциско продолжила изучать искусство в колледже, подрабатывая ночами официанткой.

«Мы встретились для беседы в рыбном ресторане, – говорила Валери о Марше, – и она получила эту работу».