7

Бунгало № 3

На каждом этапе его голливудской карьеры – той, которая началась всего тремя годами ранее – Робину напоминали, каким фантастически быстрым был его взлет. А такие вещи просто так не происходят и теперь он должен признать, что это правда: так просто не бывает – все больше не происходило так, как он уже привык. Может, для него уже все закончилось. Конечно же, Робин старался отшутиться с помощью несентиментального и язвительного юмора относительно нестабильной траектории своей карьеры. «Божество в двадцать семь, и крах в двадцать восемь, – говорил он о себе весной 1980 года, незадолго до своего двадцать девятого дня рождения. – После тридцати лет ты становишься жирным, с выпавшими волосами и с редкими моментами радости с помощью наркоты». «Хорошо, – добавил Робин, – что существует будущее». Но когда его сериал больше не на топовых позициях, а брак на грани распада, на какое будущее ему приходилось надеяться?

В жизни Робина продолжали появляться новые и ценные друзья, а гастроли в Лондон после окончания съемок «Попая» превратились в череду неожиданных встреч с королями британской комедии. Когда он посетил особняк Playboy в Лондоне, чтобы пообщаться с моделями с кроличьими хвостиками, то повстречал там Питера Кука, ведущего телевизионного сатирика, который представился и назвал Робина героем еще до того, как то же самое хотел сделать Робин. Уже вечером они дома у Кука вместе смотрели кино.

В ту же самую поездку Робин провел один из вечеров, потея на выступлении в лондонском клубе под название Comic Strip – такое название он получил, потому что располагался над стрип-клубом Сохо. Робин потел потому, что опасался, что местные жители не оценят его шутки о Рональде Рейгане, кандидате в президенты от республиканской партии. «Это Рональд… – затем он сделал паузу, как будто кто-то шепчет ему что-то на ухо, – Рейган!» В тот вечер среди зрителей был Эрик Айдл из Монти Пайтон, и он рассказывал, что толпа была безжалостной. «Вполне смешные комики были освистаны и смогли выступать всего в течение нескольких минут. Но затем вышел Робин, и у всех перехватило дыхание. Его перебивали, а зрители были готовы убить каждого, кто это делал. Но Робин был беспощаден и быстро с ними разделался. Здорово было увидеть профессионала, который естественным образом расправляется с пьяными хамами, которым, как им казалось, есть что сказать».

После окончания выступления, включавшего спонтанную импровизацию на тему чемпионата Уимблдона между Бьорном Боргом и Джоном Макинроем, Айдл аплодировал ему стоя. «Я уже много лет так не смеялся», – сказал он Робину после шоу, наградив его походом в частный мужской клуб, где они смогли провести ночь в компании еще больших светил, таких как Майкл Кейн и Шон Коннери.

Айдл, который был на восемь лет старше Робина, был для последнего творческим героем, им обоим нравился стиль нелепой комедии, подача которой осуществлялась посредством интеллектуальных и литературных приемов. Айдл тоже редко использовал банальные эвфемизмы, он был из той редкой породы профессионалов, которая могла пробраться через дерьмо и сказать по-своему безжалостно, но с юмором, все, что он об этом думает, даже если это ущемляло мнение Робина. И хотя он был впечатлен беспрецедентной способностью своего нового друга к импровизации, но также подозревал, что это каким-то образом компенсирует или покрывает другие способы, с помощью которых Робин не мог поделиться собой со своей аудиторией.

«Все было очень просто, – рассказывал Айдл о самом отличительном таланте Робина. – Я всегда знал, что ослепительная реакция и остроумие Робина были в первую очередь попыткой скрыться, а не раскрыться. По официальной версии, он говорил о чем-то личном, интимном, но на самом деле это никогда не было действительно личным. Он обо всем говорил в общих чертах».

Позже тем же летом Робин совершенно спонтанно отправился в Торонто по полученному за несколько недель до этого приглашению Мартина Шорта, актера труппы театра The Second City и сериала «Секонд Сити ТВ». Во время короткой забастовки Гильдии киноактеров Шорт сказал Робину, что планирует провести время простоя, выступая в The Second City в Торонто. Когда Робин спросил, может ли он присоединиться, Шорт ответил: «Естественно!», но никак не рассчитывал, что Робин когда-либо воспользуется этим приглашением.

И вот однажды вечером в августе в Old Fire Hall появился Робин, без денег и без багажа. Они с Шортом импровизировали, играя «шекспировских галантерейщиков отца и сына, конкурирующих подвыпивших хореографов с тяжелыми судьбами и двуглавого человека из Ньюфаундленда, весело распевающего о славе Канады». Шорт рассказал, что в какой-то бурный момент во время выступления Робин, не привычный к размерам этой сцены, упал прямо на несколько восхищенных покровителей.

Шорт и его жена Нэнси пригласили Робина погостить у них, Нэнси даже выстирала льняные брюки Робина, пока на следующий день тот спал допоздна. Когда Робин случайно обнаружил, что из-за стирки штаны сели до размера трусов, то тут же придумал, что скажет Валери: «Клянусь, я ни с кем не спал! Понятия не имею, почему мои штаны стали на четыре дюйма короче!» Робин провел у них неделю, порой не делая ничего, он мог подолгу сидеть у окна и глядеть, как дети играли на улице в хоккей. В какой-то момент он повернулся к хозяину и сказал «с нечетким ирландским акцентом и ноткой удивления»: «Оу, они такие восхитительные, Марти. Абсолютно беззаботные. Хотел бы я остаться здесь и смотреть на них целыми днями!» Как позже рассказывал Шорт: «Он напомнил мне Маленького принца Сент-Экзюпери, задумчиво исследующего мир, к которому, как ему казалось, он не принадлежит».

В Лос-Анджелесе Робина особо не ждали. Третий сезон «Морк и Минди» продолжил стремительное падение до сорок девятой позиции в рейтинге, даже несмотря на то, что в состав актеров вернули Конрада Джениса и Элизабет Керр, а время вещания вернули обратно на 8 вечера в четверг. «Третий сезон был сезоном проб и ошибок», – говорил Гэрри Маршалл. Морк больше не мог притворяться непосвященным человеком, болтающим по телефону или тостеру, не ускользнул от создателей сериала и факт, что несмотря на то, что Морк и Минди жили вместе под одной крышей уже три года, крайне редко между ними был намек на какие-либо отношения, отличные от дружеских. В премьере четвертого сезона Морк сделал Минди предложение и уже через неделю, несмотря на запрет Оркана на свадьбы в течение двух миллионов лет, они поженились. В качестве наказания Орсон на время превратил Морка в собаку.

Едва только закончились свадебные хлопоты, а телевизионная пара уже ждала ребенка: Морк через пупок родил яйцо, которое затем очень сильно выросло, и из него вылупился взрослый (но едва ли полноценно умственно развитый) человек, которого они с Минди назвали Миртом. На роль взрослого человека с детским разумом продюсеры «Морка и Минди» пригласили Джонатана Уинтерса, поистине гениальный выбор. Робин боготворил Уинтерса с самого своего детства, ведь тот был еще более непредсказуемым и неуправляемым импровизатором.

Уинтерс быстро сыграл роль Мирта в серии сериала «Счастливые дни», где произошло знакомство с персонажем, а в третий сезон «Морк и Минди» его пригласили в качестве звезды, чтобы он сыграл роль дяди Минди Дейва, деспотичного миллионера. Съемочная команда отлично знала, что Уинтерс не всегда играет по правилам. Режиссер Ховард Сторм вспоминал: «Когда его представили Пэм, он на нее посмотрел и протянул: ”Какая ты милая девчушка“. Но я ему сказал: ”Джон, она твоя племянница. Ты не должен с ней так говорить. Ты не должен хотеть с ней переспать“. Из-за этого или нет, но Уинтерс затем не сказал ни одной строчки из сценария. Он его постоянно менял».

В конце серии Морк отомстил дядюшке Дейву, скормив ему орканский десерт, из-за которого у того появились галлюцинации, будто он находится в эпицентре войны в стиле комиксов. И тут стало понятно, что если дать Робину и Уинтерсу свободу импровизировать, то происходит нечто необыкновенное. «Джонни буквально слетел с катушек и сыграл роль всех в этой войне, – рассказывал Сторм. – Он и генерал, и сержант, и рядовой, и наводчик. Он лежал за диваном с воображаемым пулеметом и стрелял во всех подряд, а Робин заправлял ему в пулемет патроны. Они были на одной волне: Джонни решил, что пулемет заклинило, а Робин словно об этом знал, потому что в этот же момент он притворился, будто его палец застрял внутри и вскрикнул: ”Ой!“ Вместе с Робином Уинтерс импровизировал двадцать две минуты. ”Но само шоу было всего двадцать две минуты, – говорил Сторм. – Поэтому нам пришлось сократить импровизацию до шести-семи минут“».

Не сам Робин придумал позвать Уинтерса на постоянную роль в «Морк и Минди», это продюсеры решили, что такой ход поднимет настроение Робину. «Не думаю, что Джонатану было до всего этого дело, – говорил один из создателей сериала Дэйл МакРэйвен. – Нас спросили, нужен ли он нам, а Джонатан был героем моего детства. А тем более Робина. Поэтому, когда Робин услышал об этом, то попросил: ”Приведите его, пожалуйста“».

Появление Уинтерса в роли Мирта дало сериалу и его ведущему актеру новое дыхание. «Только благодаря тому, что он появился в сериале, я тоже остался, – говорил Робин, который по контракту был обязан продолжать принимать участие в съемках, нравилось ему это или нет. – Для меня это также была отличная возможность сыграть с ”Бэйб Рут“. Зато создатели сериала теперь получили звездную пару, которая паталогически не была способна играть персонажей и вдруг могла решить, что теперь они инспектор по строительству, проверяющий нарушение норм, или охранник, работающий в Paramount десятки лет и ведущий телемарафона, не выпускающий Люсиль Болл в эфир».

Уинтерс, которому в то время было пятьдесят с небольшим лет, заработал свою безупречную репутацию комика посредством съемки в фильме «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир» и многочисленных телевизионных выступлений. Но одновременно у него была очень трагичная судьба, он в открытую говорил, что страдает от биполярного расстройства и что из-за нервных срывов попадал в больницу в 1959 и 1961 годах. Какое бы беспечное выражение не было у него на лице и какого бы персонажа он не играл, у него всегда с собой была цитата Ральфа Уолдо Эмерсона: «Юмор – хозяин печали».

Съемочная команда «Морка и Минди» снисходитльно относилась к тому, что иногда Уинтерс забывал свои слова или не читал суфлерские карточки. Они знали, если Джонатан начнет путаться, Робин поможет ему. А Уинтерс предоставил Робину молчаливое согласие на то, чтобы тот его спасал, когда это было нужно, Робин был ему родственной душой, который понимал, что комедия может быть и легкой как перышко, и тяжелой как доспехи, и который умел использовать ее в защитных целях, чтобы не пускать в свое личное пространство.

«Мне кажется, у нас с Робином есть качество, которое заставляет нас брыкаться, когда мы сомневаемся и перевоплощаться в кого-то, когда нам что-то угрожает, – сказал Уинтерс. – Нам дарованы дополнительные линзы, чтобы видеть, и дополнительный транзистор, чтобы слышать… Как-то Робин сказал, что наше безумство находится на очень тонкой грани с дикостью. Когда мы выступаем, то должны изобразить полную и интересную картину. И если на нее нет желающих, тогда у нас проблемы».

Тем не менее, никто из тех, кто видел, как они дурачатся – а люди из Paramount старались каждый раз не упустить свой шанс – никогда бы не подумал, что таким образом два глубоко раненых комика с помощью юмора стараются победить свою боль. Они были похожи на пару шутников-единомышленников, для которых весь мир был площадкой для их выступлений. Генри Уинклер, который незадолго до этого снимался в «Счастливых днях», так описывал их выходки: «Робин с Джонатаном Уинтерсом идут в столовую. Тут они останавливаются посреди улицы и начинают импровизировать. Вокруг них собираются люди. Обеденное время, две дюжины людей стоят на улице и наблюдают за этими двумя мужчинами. Это было просто потрясающе».

Той же осенью 1981 года всего за несколько дней до начала четвертого сезона «Морк и Минди» Робин совершил свой долгожданный дебют в «Сегодня вечером». 14 октября он прошел пробы, которым подверглись многие из его коллег-стендаперов, и сразу же отправился в качестве почетного гостя на диван к Джонни Карсону. Послу вступительного слова Карсона, который с некоторым удивлением признал, что Робин никогда ранее не появлялся в этом шоу, на сцену вышел Робин в смокинге и штанах из искусственной кожи, но без ремня или галстука. Робин нервничал и хотел угодить, поэтому быстро перебирал голоса и сценки, после чего заговорил голосом проповедника: «Поверьте, комедия может вас вылечить! Хвала ее силе», после чего стал хлопать по микрофону, как будто он был Флиппером.

Карсон получил несколько искренних ответов на свои вопросы и задал несколько вопросов, на которые можно было бы ответить серьезно («Где для вас дом? Или вы уехали из дома?») но один из ответов Робина выделялся.

«На вас смотрят люди, – сказал Карсон Робину, – и возможно они думают… – тут он сделал паузу, чтобы подобрать правильное слово, – что вы экспериментируете с определенными препаратами».

«Вы про лекарства? – сказал Робин, начав играть со своим носом. – А что вас заставило так говорить?» К этому моменту он уже намного активнее водил пальцем по носу и рту. И произнес фразу, которая с недавних пор часто использовалась им в импровизациях: «Я думаю, что кокаин – способ Господа Бога сказать, что вы зарабатываете слишком много денег». Как только зрители перестали скандировать, а Джонни смеяться, Робин продолжил: «Нет, я ничего не принимаю. Да и не могу. Вы же видели девчонок в Rainbow Bar & Grill, которые переборщили с метаквалоном? У меня помада на месте?» И он как будто начинал водить помадой по всему лицу.

С недавнего времени Робин во всех интервью заявлял, что не употребляет легкие наркотики. Либеральной публике журнала Playboy он заявил: «И никогда не буду. Как-то мне дали попробовать валиум, мне не понравилось… И как правило, если я что-то пробую, то мой организм реагирует противоположно тому, что я ожидаю». Он утверждал, что избегает кокаина, потому что от него нет заряда бодрости, а наоборот: «Я становлюсь пассивным… поэтому не люблю тяжелые наркотики, для поднятия энергии мне просто нужно выступать».

Но ни слова из всего этого не было правдой. К этому времени потребление кокаина стало для Робина неотъемлемым времяпрепровождением после съемок в «Морк и Минди», таким же ритуалом, как остановки в комедийных клубах Голливуда. «Я заканчивал съемки, – рассказывал он позже, – шел в Comedy Store, потом в Improv, после чего зависал в клубах и в итоге оказывался в Хиллс у дома какого-нибудь дилера. (Стук в дверь.) «Энджел, это Робин». Встаешь на следующее утро и думаешь: «О, даже не вставай – ты еще и не спал. Днем ты как вампир».

Робин никогда не получал удовольствие от стимулирующих свойств кокаина и уж никак не становился от него более общительным человеком. «Я употреблял кокаин, чтобы ни с кем не разговаривать, – говорил он. – На меня он действовал как успокоительное, как способ уйти от людей и мира, которых я опасался».

На съемочной площадке «Морка и Минди» ни для кого не было секретом, что Робин злоупотребляет и наркотиками, и алкоголем до такой степени, что это мешало его работе. «Он бегал как сумасшедший, – рассказывала Доубер. – И немалую роль в этом играли наркотики. Я на него сердилась, а он все отрицал. Прямо классический сценарий. В 2 утра он все еще был в Comedy Store. Все куда-то бежал, а утром уже надо было быть на съемках. Он был абсолютно вымотан. В обед мы сидели на диване, пока Ховард давал нам комментарии, а Робин тут же спал».

Сторм тоже видел, что Робин нас обманывает, и знал, почему Робин любит вздремнуть в обед и пропускает утренние вызовы. «Когда он появлялся, опоздав на час, то выглядел так, будто потерпел крушение, – говорил Сторм. – Робин не спал целыми ночами, к тому же когда сидишь на кокаине, ты пьешь алкоголь, чтобы отпустило. Он тусил всю ночь и трахал всех подряд. Перед ним был практически шведский стол».

Робин знал, что вряд ли ему удастся кого-то обмануть, притворившись трезвым. «Ты приходишь на следующий день, – говорил он, – а люди говорят: "Ой, прости. Опять гулял? Выглядишь, как будто тебя жарили всю ночь"».

Но даже когда Робин был после гулянок, то никогда не жаловался на свою экстраординарную память. «Помню, после ночной гулянки он опоздал, – вспоминает Джим Стаал. – Помощник режиссера подозвал его менеджера и спросил: ”Где Робин?“ ”Не знаю“. Спотыкаясь, заходит Уильямс, неумытый, уставший, помятый. Его спрашивают: ”Ты видел сценарий?“ Робину оставили сценарий в его голливудской квартире, но он там не был ночью, поэтому естественно не видел его».

«Мы делаем прогон для сетки, – сказал Стаал. – Это срочно, уже среда, и мы хотим закончить со сценарием. Робину дают сценарий, в котором полностью переписан первый акт. Я сижу, читаю свою роль, он – свою. Через несколько минут Уильямс передает сценарий Марти Недбою, своему преподавателю по сценической речи, и говорит: ”Начнем“. Мы приступаем к прогону, а Робин даже не подглядывает в сценарий. Я был поражен».

«Он был настолько хорош, что мог просто позвонить в кадре, и зрители на это купились бы, – сказал Сторм, который периодически ругался с Робином из-за его неконтролируемого поведения. – Я ему говорил: ”Ты работаешь не на все 100 процентов, Робин. Всего процентов на 75. Но я тебя знаю, и знаю, на что ты способен. Ты работаешь не в полную силу, поэтому сериал становится посредственным, и моя работа тоже становится посредственной. Поэтому либо ты выкладываешься на все 100, или ноги моей здесь не будет. Не хочу тратить свое время на того, кто не готов вкалывать“».

Робин повесил голову и коротко, с сожалением ответил: «Хорошо, Пап, ладно». Но Сторм все равно ушел из «Морк и Минди» и стал режиссером «Такси».

Некоторые коллеги предполагали, что Робин получал удовольствие не от самого кокаина, а от чувства принадлежности к узкому кругу комиков. «Он зависел от выступлений, – рассказывал Макрейвен. – Поэтому каждый вечер после работы он ходил в клубы и оставался там до самой ночи. Если клуб не закрывался до 4 утра, то и он там был до 4 утра. А по утрам у него постоянно было похмелье». «Робин это делал, когда выступал, – говорил МакРейвен. – Мне кажется, так он хотел доказать остальным комикам, что не изменился. Он просто старался быть одним из них».

Поведение Робина в итоге имело своим результатом проблемы в личной жизни и на работе. В желтой прессе все чаще появлялись статьи о враждебном поведении Валери относительно других женщин, а коллеги Робина часто были в неловкой ситуации, потому что им приходилось его прикрывать. «Когда мы узнавали, что на съемочную площадку едет Валери, то прятали женщину, с которой у него в то время была связь, – рассказывал Сторм. – Все это только ради Робина».

Но Валери была в курсе происходящего, а друзья предупреждали их с Робином, что они скоро за все это поплатятся, если в ближайшее время не начнут что-то делать, чтобы спасти свои отношения. «Мы очень сильно страдали от наркотиков и женщин», – вспоминала позже Валери. Однажды вечером на тусовке, где Валери с Робином присутствовали вместе, ее отвел в сторону Ричард Прайор, переживавший за их отношения. «Вам надо уезжать из города, – сказал ей Прайор. – Вы не такие, как они». Прайор имел в виду не только присутствующих, но и всех жителей Лос-Анджелеса. «Вы разлагаетесь. Это отвратительно».

С такой же лекцией Прайор, двумя годами ранее еле выживший после многодневного курения кокаина, обратился и к Робину. Зачем-то он подарил Валери свои часы, а позже преподнес им обоим необычный подарок – деревянные статуи африканских богинь плодородия. И в этот момент пара решила последовать его совету. «Мы уехали из города», – сказала Валери. А через несколько дней они с Робином летели на вертолете над долиной Напа в поисках участка земли и вскоре приобрели 640 акров земли за 750 000 долларов к северу от Сан-Франциско, Робин называл это место «пахнущей розами и гремящей водопадами страной, где легко дышать». Ранчо стало их убежищем, где они могли ловить рыбу, плавать, ездить на лошадях, выращивать цветы. Это было местом успокоения и релаксации и одновременно прочной стеной, отгораживающей Робина от Голливуда, где его тянуло на плохое поведение, и где он чувствовал давление своей профессии. Или, как сказал Эрик Айдл: «Придурок, смотри, это цветок. И не надо говорить в микрофон, когда можно просто вдыхать запах цветка». Но пара не смогла насовсем порвать с Голливудом.

В январе 1982 года Робин пригласил последнего звездного гостя на съемки «Морк и Минди» – Джона Белуши, рослую распутную звезду «Субботним вечером в прямом эфире», «Братья Блюз» и «Зверинец». Белуши приехал договариваться с Paramount о новом фильме, а в свободное время, проходя мимо студии 27, остановился посомотреть, как Джонатан Уинтерс импровизирует на тему того, как ветеран Второй мировой войны неожиданно понял, что японские солдаты, стрелявшие в него в Окинаве, теперь ухаживают за его садом в Америке.

Белуши раньше несколько раз пересекался с Робином в Нью-Йорке, когда тот исполнял свою непревзойденную пародию на Джо Кокера в Catch a Rising Star. Именно Белуши показал ему все панк-рокерские клубы в городе. Робин говорил, что это все равно, что идти на экскурсию с Данте: «Если бы Данте был Джеймсом Брауном, я бы был Бивером Кливером в преисподней». А когда Белуши приезжал в Лос-Анджелес, они вместе добывали наркотики у одних и тех же людей.

В этот визит Робин оплакивал уход из жизни Харви Лембека, влиятельного мастера импровизации из Лос-Анджелеса, который привел его в ситком и который умер от сердечного приступа, заработанного во время съемок «Морк и Минди». Робин все еще сильно переживал из-за «Попая» и ненавидел сам себя из-за падающей популярности «Морк и Минди», он все чаще задавался вопросом, не был ли он звездой одного шоу. Даже незначительная статья в местном журнале в колонке «За и против», намекающая, что быть на одной вечеринке с Робином теперь стало неприлично, сильно его задевала. Очень часто он мечтал об огромных билбордах и плакатах на бульваре Сансет, где рекламировались горячие новинки кино и музыки, и которые возводили изображенных на них артистов в статус божеств. Робина никогда не приглашали на съемки для подобного рода рекламы, и это выводило его из себя. «Они высотой пятьдесят футов, а я всего 5 и 8, – думал он. – Я ничтожество».

Робин вышел из депрессии, когда увидел, как Белуши наблюдает за Уинтерсом. Тихое восхищение Белуши легендарным комиком было искренним настолько, что он просил помолчать каждого, кто хотел с ним заговорить, пока Уинтерс был на площадке. Робин с Белуши немного сказали друг другу в тот день, но договорились как-нибудь снова увидеться.

В ночь на 4 марта Белуши остановился в бунгало № 3 в Chateau Marmont, мрачном готическом отеле, нависшем над Сансет Стрип, пока обсуждал свой следующий проект с Paramount. Примерно в полночь Белуши встретился с Робертом Де Ниро и Гарри Дин Стэнтоном в элитном ночном клубе On the Rox над кинотеатром Roxy Theater, а в 2 часа ночи Робин, закончив выступление в Comedy Store, пришел сюда и увидел, что клуб уже закрыт. Охранник сказал, что Де Ниро и Белуши искали его, поэтому Робин поехал в Chateau. В гостинице Робин сначала позвонил Де Ниро, который сказал, что не может к нему спуститься. Поэтому он тут же отправился в бунгало Белуши, куда его впустил басист панк-группы Fear Дерф Скрэтч, и они стали ждать возвращения хозяина.

Когда Белуши вернулся, его сопровождала Кэти Эвелин Смит, певица и наркоторговец, которая встречалась с такими музыкантами, как Левон Хелм и Гордон Лайтфут, и от ее присутствия Робину было некомфортно. Она выглядела изможденно и потасканно, а комната была неубрана и заставлена пустыми бутылками. Белуши достал гитару и пробренчал несколько аккордов. Позже говорили, что Белуши и Робин употребляли в тот вечер кокаин, но Робин это отрицает.

Белуши становился все более пришибленным – он говорил, что до этого принял несколько таблеток метаквалона – и Робин понял, что пора уходить. Он пригласил Белуши к себе в гости на ранчо в долине Напа и поехал домой в каньон Топанга, где его дожидалась Валери. Робин ей рассказал, что был с Белуши, но Кэти Эвелин Смит никак не выходила у него из головы. «Боже мой, – говорил он Валери. – Он был с этой женщиной – она такая грубая, страшная».

Как выяснилось позже, утром Смит приготовила два спидбола – смесь кокаина и героина – один вколола себе, а один – Белуши. Он пожаловался, что ему холодно, Кэти включила термостат и уложила его в постель, после чего Белуши уснул. Во сне он умер от передозировки, количества и смеси употребленных наркотиков. Его тренер обнаружил бездыханное тело в 12 часов дня. Ему было тридцать три года.

Утром Робин пришел на работу позже и был очень мрачен, рассказав Доубер о странной ночи. «Он сказал: ”Представляешь, прошлой ночью я был у Белуши, это ужас“, – вспоминает Доубер. – Робин никогда никого не осуждал, потому что сам этим увлекался, но, конечно, не в тех масштабах, как Белуши». Он рассказал, как не удалось увидеться с Де Ниро, как непросто было пойти в бунгало, как великолепно играл на гитаре Белуши, когда он был под кайфом. «По словам Робина, он еле вставал, но тем не менее превосходно играл на гитаре, – говорила Доубер. – Там еще была какая-то женщина, а Джон был под кайфом. Так мне рассказал обо всем Робин, а я сказала: ”Какой кошмар“.

Съемочная группа как раз собиралась на обед, когда и до них дошла новость, сотрясавшая в тот день Голливуд – Белуши умер в своем бунгало в Chateau. Продюсеры понимали, что кто-то должен сообщить об этом Робину, который явно сильно расстроится, поэтому было принято решение, что расскажет ему об этом верный друг Доубер. «Они спросили: ”Расскажешь Робину?“ – вспоминала она позже. – А я ответила: ”Боже мой, Робин был у него прошлой ночью“. Они сказали, что в курсе, но я не знаю, как они узнали».

Доубер дождалась удобного момента, когда они с Робином шли из столовой Paramount. ”Робин, у меня для тебя ужасные новости“. Он заволновался: ”Что произошло?“ Я ему рассказала, что Джона Белуши нашли мертвым прошлой ночью. Робин никак не мог осмыслить, что он это слышит о человеке, с которым общался несколько часов назад. И он продолжил: ”Что? Я же совсем недавно был у него!“», – рассказывала Доубер. Она видела, как плохо Робину, но ей надо было убедиться, что он не проигнорирует самый жестокий урок за всю свою жизнь. «Я сказала: ”Робин, ты понимаешь, что такое же может случиться и с тобой?“»

К этому времени они с Робином уже вернулись в студию 27 и могли слышать нарастающий шум разговоров зрителей, приглашенных на запись шоу в тот вечер. Доубер стала искать сценарий, когда увидела, что Робин стоит, зажав руки между ног, что говорило о том, что он сильно задумался. Он смотрел в пол, все еще обдумывая ультиматум, который она ему выдвинула, а затем мягким, торжественным голосом сказал: «Со мной такое никогда не случится, Доб».

Кроме горя относительно смерти друга, который еще десятки лет мог творить, смерть Белуши донесла до Робина безошибочное сообщение, которое было адресовано только ему и чуть ли не под роспись доставлено до порога.

Позже Робин описывал Белуши как «сильную личность и сильного человека. Когда кто-то вроде него садится в такси, твою задницу прямо подбрасывает… Джон был впереди всех, он всех за собой вел». В связи с его смертью Уильямс посмотрел на себя и осознал, что в жизни нужны глобальные перемены, если он хочет избежать подобной участи.

Робин вдруг понял, что бежит по кругу и, как Белуши, им руководит тот же стимул «быть как все», поэтому он дал себе личную клятву – проводить меньше времени в Лос-Анджелесе. «Думаю, это было самое меньшее, что я мог сделать, – сказал он позже. – Ниже не может быть. Пришло время покинуть этот кабак и больше не блуждать по этому ущелью».

Но решение Робина переосмыслить свою жизнь, отказаться от наркотиков и держаться подальше от города, который был единственным величайшим источником этих соблазнов, не было продиктовано исключительно альтруизмом и желанием личного развития. Он обязан был это сделать, так как теперь перед всем миром он был выставлен как наркоман: во-первых, во всех репортажах о смерти Белуши, где говорилось, что Робин был с ним перед его смертью, а во-вторых, в National Enquirer, где Кэти Эвелин Смит во всех деталях рассказала о последних часах жизни Белуши (за что получила гонорар в размере 15 000 долларов) и эту историю опубликовали летом под мрачным заголовком: «Я убила Джона Белуши». После этой статья полиция Лос-Анджелеса возбудила дело о смерти Белуши, и теперь местные знаменитости жили в вечном страхе за то, что всем станет известно и об их наркотической зависимости.

«Это был хороший ”звоночек“, – сказала Доубер, которая не была в этой тусовке шоу-бизнеса. – Началось такое расследование, что очень многие решили взять себя в руки. Не думаю, что народ реально осознавал, какой разрушительной силой обладали наркотики. А они были повсюду. Например, на вечеринке кто-то незнакомый мог неожиданно к тебе подойти и дать тебе небольшую ампулку».

Осенью Робин присягнул перед большим жюри Лос-Анджелеса, которое рассматривало дело о смерти Белуши, и, хотя сделал он это добровольно, это привлекло много нежелательного внимания со стороны желтой прессы и папарацци. «Ваш объектив в расфокусе», – пошутил он над одним из папарацци, снимавшим его у здания суда. Продолжающееся расследование ограничило его способность продвигать «Морк и Минди» – против чего он и не возражал, – а в интервью Робин либо уходил от вопросов по поводу смерти Белуши, либо отвечал с нападками.

Произошедшее в бунгало Белуши стало всем печально известной легендой Голливуда. «Но в ней не было ничего захватывающего, – говорил Робин. – Я там пробыл десять минут, а затем ушел. И не было там ничего необычного, дикого или сумасшедшего. Абсолютно ничего… Я в открытую об этом говорил, а люди так и продолжали лезть с вопросами: ”Ну а что же случилось в Chateau Marmont той ночью?“ Ни-че-го. Хотите, пройду детектор лжи? Они бы хотели раздуть из этого событие, но не получается. Не понимаю, что они еще хотят услышать». Робин даже выдвинул предположение, что его приглашение в On the Rox в поисках Белуши было попыткой поймать его в ловушку. Он говори: «Меня туда отправили, но никто не знает, кто был тот парень, сказавший: ”Иди туда, они тебя искали“. Я и пошел, но меня никто не ждал. У меня было чувство, что это какая-то странная подстава, они хотели привлечь как можно больше людей, но что-то пошло не по плану».

Перед Робином встал вопрос, что скоро ему будет абсолютно нечего продвигать. Несмотря на то, что в шоу принял участие широко известный Уинтерс и сюжетная линия стала такой же милой, как и тогда, когда сериал был хитом, это не спасало ситуацию: во всех рейтингах он так и продолжал падать и занимал уже шестидесятое место. Робин как всегда был склонен обвинять себя в этой неудаче. «Какое-то время, – говорил он, – может, я стал играть не так, как раньше, во мне больше не было той энергии. Но потом я решил, что это не так, потому что людям все еще нравятся мои выступления. Мне кажется, у сериала была сомнительная основа. Плюс к этому нарастала конкуренция с ”Частным детективом Магнумом“».

Из сетки вещания канала АВС марта «Морк и Минди» исключили, что служило верным признаком того, что телесеть рассматривает возможность его отмены. В финальных сериях сезона Морка и Минди преследует злой житель Нептуна Кальник, который взрывает их спокойный семейный очаг в Боулдере и вынуждает Морка всем признаться, что он инопланетянин. После этого Морк и Минди с помощью волшебных башмаков убегают от Кальника, но случайно оказываются в прошлом на заре человечества, где они знакомят племя пещерных людей с огнем. Чтобы быть в тренде, эту часть фильма отсняли и показывали в формате 3D.

Эта внезапная и малообдуманная смена направления была частью большого плана убедить АВС не отказываться от «Морк и Минди». Съемочная группа и актеры надеялись перевести сериал в русло детского комедийного шоу с небольшим номинальным образовательным компонентом, в котором главные герои путешествовали бы во времени, знакомясь с известными историческими фигурами. В апреле Робин, Доубер и Гэрри Маршалл записали презентационное видео, в котором старались защитить эту новую концепцию. Но от Робина в данной ситуации потребовались дополнительные усилия, ему пришлось очень критично посмеяться над неуверенностью в себе и заниженной самооценкой. «Я знаю, почему сериал сдал свои позиции, – сказал он в самом начале. – Это моя ошибка. Я очень быстро говорю, они меня не понимают. Мне бы надо говорить, как вы – как будто я плеер с разряженными батарейками».

С еще большим отчаянием Робин добавил: «Знаю, что с рейтингами у нас не все так хорошо, но унижаться и умолять я не готов. Может, я и ношу мешковатые штаны, но чувство собственного достоинства у меня есть. Я не собираюсь вставать на колени перед этими людьми. Они же ненавидят меня. Я это точно знаю». Еще по сценарю требовалось, чтобы Доубер расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки и сексуальным тоном сказала, что тело тоже может многому научить. И в конце Робин все-таки падает на колени, в молящем жесте сжимает ладони и просит: «Пожалуйста, ну пожалуйста, возьмите нас обратно. Мы на все готовы!»

Обреченный на неудачу шаг потерпел крах, и в мае после четырех сезонов и девяносто одного эпизода АВС отменило «Морк и Минди», заменив его осенью на вторую часть «Счастливых дней» – «Джоани любит Чачи». Производство сериала уже давно было свернуто, поэтому не было никаких прощальных вечеринок или речей, где благодарили бы всех за работу и преданность. Робин давно осознавал, что скоро все закончится, но все равно очень боялся услышать официальные новости от своих представителей, хотя это никак не могло повлиять на результат. «За день до этого они мне звонили, – говорил он, – но я не ответил на звонок, потому что знал, какие новости услышу. Я знал, что конец близок».

Робин узнал об этом из журналов и ежедневных газет во время съемок в эпизоде «Театра волшебных историй» Шелли Дюваль, детском сериале, режиссером которого была его партнерша по «Попаю». Робин играл главную роль в адаптации The Tale of the Frog Prince, которую срежиссировал Эрик Айдл. Когда ему сообщили эту новость, он очень разволновался.

«Я был зол и подавлен, – рассказывал Робин, – а еще я был одет в костюм лягушки, что разозлило меня еще больше».

Айдл так описывал его реакцию: «Конец не был неожиданным, но никогда не думаешь, что тебе об этом сообщат, вручив газету с новостью прямо на съемочной площадке. Робин собрал вокруг себя техников и исполнил импровизацию про телевизионных руководителей. Мне кажется, это был самый полезный пример комедии, которую я когда-либо видел».

Пока АВС раздумывали над своим решением относительно «Морка и Минди», Робин упустил возможность сыграть Гамлета у Джозефа Паппа в постановке Публичного театра, где в роли Гертруды выступила Кэрол Бернетт. У телесети оставался еще один год от пятилетнего контракта с Робином, но они его сожгли, назвав Робина сопродюсером и консультантом в новом осеннем комедийном сериале «Star of the Family», где снимался Брайан Деннехи, и который продюсировали менеджеры Робина из Rollins Joffe. Участие Робина в сериале было чисто номинальным, съемки «Star of the Family» прекратили, отсняв десять серий.

Робин пытался показать, что это его не сильно расстроило, но Доубер рассказывала, что его реакция была противоположной: «Для шоу-бизнеса это было стандартной ситуацией. Продюсеры просто сворачивают лавочку. Но Робин был очень сильно оскорблен лично. Он чувствовал, что его и всех нас бросили. И не из-за того, что группа что-то делала не так. Это был сетевой идиотизм, но ему было очень-очень плохо. Робин был реально расстроен. Зато его менеджеры были в восторге, теперь ему можно было сниматься в любых фильмах».

И только Робин осознавал, что теряет самую безопасную, надежную работу. «Это была его семья, – говорила Доубер. – Ты работаешь с людьми каждый день. Есть место, где тебя ждут. Для него это были признаком стабильности. И тут все пропало».

Единственной, к кому мог обратиться Робин, была Валери. Хотя их брак последнее время и был чисто номинальным, никто из них не считал, что его нельзя реабилитировать. В интервью журнала «Rolling Stone» Робину задали вопрос, соответствует ли количество статей о его загульной жизни хоть немного действительности. На что он ответил: «Естественно, во всем этом есть доля правды и, возможно… я вел себя как придурок, вытворял очень многое. Я это признаю. Признаю себя полным засранцем. А что касается обвинений в том, что я торчу, трахаюсь налево и направо и занимаюсь мошенничеством – то нет. Признаю себя засранцем, но не мошенником. Я засранец, и оставим все, как есть, господа».

Валери училась в колледже Годдарда, который считала святыней либерализма и толерантности. С ее слов, там учили, «что людей можно вести и направлять, можно сделать так, что для своего любимого ты будешь очень интересным и чрезвычайно важным, поэтому каждый раз он будет к тебе возвращаться, чтобы расти с тобой вместе. Если же быть частью этого ритма и давать достаточно свободы, быть частью роста, а не тянуть назад, то это очень даже возбуждает и захватывает».

Валери всегда была рада вступиться за своего мужа. «Если бы я все бросила и развелась с ним, – говорила она, – то потеряла бы самое ценное в своей жизни, перечеркнув наш багаж прожитых лет, а его ценность выше всего остального». После смерти Джона Белуши им стало тяжелее жить, но у них появились четкие цели, с этого момента они с Робином пытались придерживаться единственного правила, которое можно описать одним словом: «Достаточно. Достаточно. Достаточно».