16

Уступить место белому

Это место с натяжкой можно назвать синагогой, это просто маленькая комната, тридцать на десять футов, рядом с грязной парковкой в польском городе Петркув. Снаружи ее ничего особенного не выделяло, разве что нарисованная баллончиком на двери свастика, которую стирали раз в несколько дней, и которая, казалось, сама себя восстанавливала на следующее же утро. Внутри комнаты стоял простой стол и неокрашенный комод, служивший ракой, вокруг которой собиралось около сорока прихожан, посещающих службу в честь Йом-Киппур. Верующие, читающие ксерокопированные молитвенники, присланные из отдаленных конгрегаций Огайо и Аргентины, были разного возраста, начиная с молодежи, которая только узнавала, почему не должна никому рассказывать, что они евреи, и заканчивая пожилыми людьми, у которых до сих пор на предплечьях сохранились татуировки с их номером. В конце празднования Высоких праздников осенью 1997 года к ним приехала небольшая группа американских кинематографистов и актеров, в том числе Робин, чтобы снимать фильм о Холокосте.

За несколько месяцев до того, как Робин уехал в Америку пожинать плоды от успеха «Умницы Уилла Хантинга» и получил награду Академии, он уже приезжал в этот бывший лагерь гетто, чтобы сняться в фильме «Яков лжец». Этот фильм, снятый по мотивам романа Юрека Беккера, рассказывает о еврее-лавочнике, живущем в Польше в годы нацистской оккупации, который старается сплотить жителей города, рассказывая им фантастические истории, передаваемые якобы по радио о том, что скоро их освободят советские войска. Тема была отнюдь не комедийная, повествование допускало только определенного рода фаталистический юмор, поэтому Робин вынужден был держать под контролем свои порывы. Мало кто ожидал от него участия в подобного рода фильме, и как показало время, это был не тот фильм, который сыграл на благо его карьеры. Но Робин чувствовал, что обязан исполнить роль в таком фильме, и исследовать ту тему, над которой он работал.

Когда зрители вспоминали о самых известных ролях Робина, то всегда говорили о врачах, учителях, отцах, помощниках и целителях. «Все видели исключительную человечность Робина, – рассказывал Стивен Хафт, продюсер фильмов «Общество мертвых поэтов» и «Яков лжец». – Но эта человечность была для него своего рода идеологией, поскольку Робин мог транслировать любой образ – от американского президента правых взглядов до бездомного попрошайки на улице. Таким образом он принимал целый мир. Всех людей, все культуры – человечность сродни религии». Когда Робин принимал решение брать ли роль, то в ней обязательно должно было быть что-то личное. «В ней его человечность должна была проявиться в том или ином виде, – вспоминал Хафт, – посредством этого он сближался со своим персонажем».

На первый взгляд может показаться неочевидным, что может быть общего между обездоленным евреем-жертвой холокоста и епископальным сыном богатого руководителя автомобильного завода со Среднего Запада. Робин себя оправдывал так: он вырос среди евреев, работал с ними, многие из них были его лучшими друзьями, он любил похвастаться, что знает так много слов на идише, что «многие думают, что я еврей». Он был очарован непохожестью евреев, восхищался их упорством и был в ярости от того, как с ними обошлась история. «Робин осознавал, что евреи выжили в этом преступлении против человечества, – говорил Хафт, – а преступление против человечества» как раз то, что могло глубоко задеть Робина. Если сложить все вместе, то этим и можно объяснить уважение к евреям у этого веселого человека».

До сих пор не возникало необходимости подвергать эти инстинкты сомнению. Перечень фильмов, в которых снимался Робин, начиная от «Миссис Даутфайер» и заканчивая «Умницей Уиллом Хантингом» – порой известных и обычно успешных – давал ему возможность время от времени сниматься в таких фильмах, как «Яков лжец». Но его личные желания порой подводили артиста к самым отчаянным местам и персонажам, все более безнадежным, страдающим, неадекватным и склонным к самоубийству. В одном из научно-фантастических фильмов того периода «Окончательный монтаж» Робин сыграл роль мужчины, который с помощью компьютера редактирует посмертные воспоминания, подвергая себя актам жестокости, неверности и насилия после смерти других людей. «Именно таким мне кажется мир, – объясняет его персонаж, – Так я его вижу». Но другой герой фильма говорит ему: «Нужно жить и своей жизнью».

Каково же было совокупное влияние его персонажей на такую чувствительную и ранимую душу, как у Робина, насколько глубоко заставляла его страдать каждая его новая роль? «Наверное, он всегда находился в состоянии тревоги?» – удивлялся Хафт. Не принципиально, какую роль это играло в его платежеспособности или в увеличении доходов – важно, что происходило с его душой.

Как говорил сам Робин об одной из таких ролей того периода, ему было неинтересно играть просто хороших или плохих парней. Он хотел изображать персонажей с прочными моральными принципами и проверить, насколько далеко эти принципы могут распространиться. «Нет черного и белого, – объяснял он. – Есть серое, постоянно меняющееся. Замешательство, сомнение. Постоянное испытание совести, проверка на прочность. Человек, принимающий решение, идущий против своей совести, и в итоге надеющийся, что он сможет найти дорогу назад».

Первым фильмом Робина после «Умница Уилл Хантинг» стала сверхъестественная мелодрама «Куда приводят мечты», вышедшая на экраны спустя год. Фильм основан на романе писателя-фантаста Ричарда Мэтисона, в нем рассказывается история Криса, педиатра (его играет Робин), который помогает своей жене Энни (Аннабелла Шиорра), художнице, пережить депрессию после гибели их детей в автокатастрофе. Но когда позже Крис сам погибает в автомобильной аварии, Энни отчаивается и совершает самоубийство. Альтруизм Криса позволяет ему сразу же попасть на небеса – в визуально роскошную загробную жизнь, которая отражает картины Энни, но тут он узнает, что из-за самоубийства его жена попадает в ад, куда он отправляется ее спасать.

Режиссером фильма стал Винсент Уорд, новозеландский деятель киноиндустрии, снимавший в галлюцинаторном кинематографическом стиле.

«Куда приводят мечты» был дорогостоящим проектом, его бюджет составил 70 миллионов долларов, и съемки фильма происходили по всей Калифорнии, в Венесуэле, в заповеднике Глейшер в штате Монтана на протяжении всего лета и осени 1997 года. Создатели фильма считали, что он будет противостоять настроению экзистенциональной неопределенности с помощью оптимизма и прикосновения к божественному, предлагая зрителю, как это назвал продюсер фильма Стивен Саймон, «противоядие» против «сознания тысячелетия», которое было «преимущественно негативное и основанное на страхах. Люди находятся в поисках надежды и новых возможностей, которые могут их вывести за пределы этих страхов». Несмотря на то, что в фильме очень аккуратно подошли к вопросу, показывать или нет Бога в изображении жизни после смерти, он дал Робину возможность поразмышлять о значении духовности в его жизни и о том, какое решение Высшего суда ожидает его. «Хожу ли я в церковь каждое воскресенье? – говорил он. – Нет. Стараюсь ли я или веду праведную христианскую жизнь? Да. Вел ли я себя когда-нибудь неподобающим образом? Да, много лет назад». И, вспоминая о скандале с Биллом Клинтоном и Моникой Левински, добавил: «Пачкал ли я когда-нибудь платье? Нет».

Эти шутки стали способом отвлечься от реальной боли, которую испытывал Робин, создавая фильм – историю о разлуке, потере, самоубийстве и аде. «Это был эмоциональный фильм, в некоторых моментах он был очень трудным для Робина, – рассказывала его гример Шери Минс. Фильм оказывал психическое воздействие и на партнеров Робина, а ему было проще заботиться об их переживаниях, чем о своих собственных. «Как правило, – рассказывала Минс, – Робин включал режим заботы и забывал при этом о своих трудностях. Он защищал Аннабеллу, баловал ее, старался ей угодить, тем самым сокращая свои переживания, потому что на них просто не хватало его энергии. Вот таким он был».

«Куда приводят мечты», вышедший на экраны в октябре 1998 года, кому-то понравился, кому-то нет, но мало кто не обратил внимания на то, что он совсем не вписывается в ту категорию фильмов, в которых Робин снимался в последнее десятилетие. Керри Рикки из «The Philadelphia Inquirer» с некоторым скептицизмом высказалась о фильме: «Если он не задушит вас эмоциями, то задушит атмосферой», но хвалила игру Робина как часть большого процесса. «От ”Короля-рыбака“ через ”Миссис Дайтфайер“ и ”Умницу Уилла Хантинга“, актер по-разному показывал потерю, – говорила она. – В ”Куда приводят мечты“ он похож на современного Данте, ведущего нас, смертных, через круги ада в историю, где смерть и потеря заставляют его персонажей с опозданием понять ценность жизни».

Кеннет Туран из «Los Angeles Times», критик, так и не поменявший свое мнение относительно «Умницы Уилла Хантинга», еще более безапелляционно написал, что Робин превратился в «одного из своих фирменных слезливых персонажей», и, несмотря на его недавние достижения, «неудобная правда состоит в том, что блестящий комик, являющийся не более чем просто заурядным актером, и позволяющий себе тешить свое самолюбие, просто-напросто впустую растрачивает своего гения».

Фильм провалился, он с трудом собрал 55 миллионов долларов, но Робин был не сломлен. «Я не нуждаюсь в деньгах, – говорил он. – Я продолжаю работать, потому что некоторые проекты мне очень нравятся. Я ищу человечность. Я стараюсь играть персонажей, которые дают нам понять, кто мы и для чего в этом мире».

Он упомянул о фильме «Целитель Адамс», вышедшем за несколько недель до этого и тоже не принесшим ему успеха, и объяснил, почему это уже пятый фильм за восемь лет, где он сыграл доктора. «Может, я так часто играю докторов, потому что очень хочу помогать людям. А еще мне нравится надевать резиновые перчатки».

«Целитель Адамс», увенчавший триумфальную оскароносную ночь Робина, вызвал одну из самых жестоких критических реакций в его карьере, и этот фильм стал печально известной записью в кинематографическом резюме Робина, а также подчеркнул ошибочность попытки любого комического актера сочетать в одном фильме юмор и печаль. По сей день этот фильм считают одним из самых худших фильмов года и десятилетия и осуждают за потворство «бесстыдному манипулированию человеческими эмоциями», так как «в нем демонстрируется всем известный сюжетный прием, каким бы невероятным, спекулятивным и откровенно идиотическим он не был». Даже в узкоспециализированной газете «Variety» фильм был назван «неприлично глупым, а главный герой – умеющим ловко манипулировать эмоциями». Здесь же говорилось, что он «передергивает всю главную роль и дает карт-бланш, чтобы лавировать между глупостью и излишней сентиментальностью». «Но даже в этом случае, – предупреждали в отзыве, – было бы глупо недооценивать привлекательность популярного актера, угождающего зрителю с помощью голливудских приемов».

Несомненно, «Целитель Адамс» в момент релиза на Рождество 1998 года был номером один и заработал более 1 35 миллионов долларов, но ущерб ему был нанесен значительный. В начале 1999 года Робин расторг контракт с САА, голливудской фирмой, представлявшей в течение многих лет его интересы, и перешел к Майклу Овитцу и Майклу Менчелу в их новое агентство Artists Management Group, но параллельно Дэвид Стейнберг и его партнеры из MBST так и оставались его менеджерами.

Выход «Целителя Адамса» на большой экран состоялся на следующий год. Венгерский режиссер и соавтор фильма Петер Кассовиц пережил Вторую мировую войну, получив убежище в католической семье, и воссоединился со своими родителями после того, как они освободились из концентрационного лагеря. Большая часть команды была подобрана Маршей, ставшей продюсером проекта, большинство актеров снимались в «Списке Шиндлера» и их рекомендовал Стивен Спилберг, который частенько звонил Робину во время работы над фильмом в поисках вдохновения.

Хафт, привлеченный к работе над фильмом по просьбе Уильямсов, считал, что этот проект удовлетворял желание Робина создать одновременно эмоционально наполненный и коммерчески прибыльный фильм. «Они с Маршей старались найти то, что может и приструнить чудовище, и затронуть душу», – говорил он.

Но, вспоминая «Общество мертвы поэтов», Хафт признавал, что в работе над фильмом «Яков лжец» Робин был абсолютно иным. «Определенно со времен ”Общества мертвых поэтов“ у этого парня появилась какая-то расшатанность – осознание всего, происходящего вокруг, начиная с утренних новостей и заканчивая личными встречами, о которых он переживал», – рассказывал Хафт. По поводу этой картины Хафт говорил, что в ней было нечто большее, что он мог описать только как грусть. «Печаль поработала над этой ролью и внесла в нее свой вклад. Робин был способен на многое, но сделал этот проект. За это на него обрушилось много критики, а это тоже довольно печально».

Но все осложнилось благодаря неожиданному событию, произошедшему в период между работой над «Яковом лжецом» осенью 1997 года и его релизом в сентябре 1999 года: фильм затмила итальянская комедийная драма Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна». В этой продуманной и абсолютно точной тонкой работе Бениньи сыграл еврея, который во время Второй мировой войны вместе со своим маленьким сыном попадает в нацистский концентрационный лагерь. Чтобы уберечь сына от ужасов происходящего, он его заверяет, что лагерь – всего лишь игра, соревнование, выигравший в котором получит танк.

После того, как «Жизнь прекрасна» в 1998 году получил Гран-при Каннского кинофестиваля, у него состоялся великолепный выход в прокат в Америке, а в следующем марте фильм завоевал три награды киноакадемии, в том числе в номинации лучший иностранный фильм и лучший актер. Неизвестный ранее американской публике Бениньи решил завоевать их сердца, пробравшись на сцену павильона Дороти Чендлер по сиденьям, чтобы получить свою первую статуэтку. СМИ, обожающие употребить метафоры, тут же назвали его «итальянским Робином Уильямсом».

Создатели «Якова лжеца» уверяли, что они совершенно не имели понятия о готовящемся к выходу фильме «Жизнь прекрасна», и Робин, один из тех, кто пожимал руку Бениньи, когда тот несся по проходу за своей второй статуэткой, старался не слишком убедительно заявлять, что успех фильма «Жизнь прекрасна» оказывал негативное влияние на «Яков лжец». «Люди говорили, что уже такое видели, – говорил он прямо перед выходом фильма. – Но сколько каждый год мы смотрим фильмов про полицию? А о взрывающихся астероидах? Люди это терпят, но говорят: "О Господи, еще один фильм про холокост. Не хочу! Уже видел!"»

Но эти аргументы не нашли отклика в прессе, где его фильм бесконечно сравнивали с «Жизнь прекрасна», а один из репортеров, положительно отозвавшихся о фильме, даже назвал Робина «американским Роберто Бениньи». Кеннет Туран вообще потерял всякое терпение, его безжалостная статья начиналась так: «Робин Уильямс, хватит уже. Уже достаточно слезливых ролей, миролюбивых ролей, ролей заботливых и неравнодушных. Хватит добрых дел, ради всего святого. Помнишь, каким ты был весельчаком? Может, еще раз попробуешь? Или тебе это так сложно?» Фильм с треском провалился в прокате и собрал всего лишь 5 миллионов долларов на месяц проката.

Но год этим не завершился. Прямо перед Рождеством Робин снялся в научно-фантастическом фильме «Двухсотлетний человек», где сыграл человекоподобного робота, прожившего двести лет в стремлении стать человеком. Фильм, снятый по мотивам двух романов: один – Айзека Азимова, и второй – Азимова и Роберта Силверберга, снова объединил Робина и Криса Коламбуса, который так успешно работал с ним в фильме «Миссис Даутфайер». Фильм был настолько дорогой, что Диснею пришлось даже приостановить проект на месяц, когда его бюджет достиг 100 миллионов долларов. Работа над фильмом возобновилась, когда Дисней подписал контракт с Columbia Pictures о совместном финансировании, дистрибуции и продаже фильма.

Но результаты опять были неудовлетворительными. Настолько, что критики поставили под сомнение все творчество Робина, даже те фильмы, которым раньше они давали исключительно положительные отзывы. Один из обозревателей заметил, что «Двухсотлетний человек» проиллюстрировал, как за последние двадцать лет Робин создал собственный жанр фильмов, но это наблюдение вряд ли можно было расценивать как комплимент: «Давайте назовем это жанром отчаянной драмы, где глубокие страдания никогда не компенсируются комическими талантами Робина». «Двухсотлетний человек» стал еще одним провалом, заработавшим всего лишь 58 миллионов долларов.

Робин осознавал, что теряет свою армию фанатов, он точно знал, какие фильмы отталкивают толпу, а какие бы зрители хотели увидеть еще раз. Но это знание не приблизило его к решению проблемы, он считал, что был во власти материала, который ему предлагали. «Люди говорили: ”Почему бы тебе не сделать еще одну «Миссис Дайтфайер» или «Короля-рыбака»?“ – рассказывал он. – Но такие фильмы не получаются каждый день. Я понимаю, что они не хотели от меня чувственных фильмов уже после ”Пробуждения“. Потом я сыграл в ”Куда приводят мечты“, которые очень сильно не понравился многих людям. Должен вам сказать, что работа над этим фильмом – это все равно что операция на открытом сердце, поэтому такая реакция была удручающей».

Его поклонники считали себя вправе рассказать ему, что именно они чувствовали и чего они от него ожидали. «Люди подходили и говорили: «Если вы еще раз сниметесь в подобном фильме, я вас убью», – рассказывал он. – Очень интересное замечание. Означает ли это, что и раньше я все делал неправильно? Нет. Нужно ли мне искать нечто иное? Да».

Но там, где остальные видели расчетливую схему слезливых ролей, Робин утверждал, что из всего множества он выбирал лишь то, что ему подходит. И на его уровне не было возможности не работать вообще. «Я работал без отдыха целых пять лет и отдыхал за это время всего пару месяцев, – говорил он. – Похоже, пришло время побольше отдыхать, но потом приносят новый сценарий, и я за него берусь, потому что чувствую, что хочу работать».

Зимой 2000 года у Дэвида Леттермана, ведущего вечерней программы, заблокировало коронарную артерию, в результате чего он перенес пятикратное шунтирование сердца. После нескольких восстановительных недель Леттерман вернулся на CBS в студию «Вечернего шоу» на праздничный эфир в честь его возвращения, он вывел не сцену команду хирургов и медсестер, которые за ним ухаживали и поблагодарил их за их заботу. Как только торжественная часть программы закончилась, Леттерман захотел в этот день разделить сцену лишь с одной звездой, с которой он был в своей первой программе – это был Робин Уильямс.

Робин, прилетевший из Сан-Франциско специально для участия в программе, выбежал на сцену в хирургическом халате и резиновых перчатках, держа в руках переносной холодильник и дефибриллятор. Он подошел к одному из менеджеров сцены, попросил его повернуть голову и покашлять, и заявил зрителям: «Уважаемые студенты, перед тем, как мы приступим к операции по уменьшению пениса…» Наконец Робин занял свое место рядом с ведущим, который выглядел худым и слабым, но не потерял своего остроумия. «Очень мило, что ты вернулся», – сказал ему Робин. «Это пройдет», – ответил ему Леттерман.

«У тебя все в порядке? – спросил его Леттерман. – Ты выглядишь, как здоровый парень». Робин ответил ему с привычной иронией: «Боже, раз так случилось с тобой, то я буду следующим. Я думаю, мне тоже придется туда пойти».

Леттерману на данном этапе нужна была поддержка, и он надеялся, что Робин идеальный для этого вариант. «Я был напряжен и очень сильно устал, – рассказывал позже об этом случае ведущий. – Мне кажется, люди переживали: ”А что, если его придется выносить с середины шоу? Мы не хотим, чтобы у него повторился приступ и он умер“. Мы искали что-то, за чем я бы мог просто наблюдать, а не активно участвовать. И это сработало. Оглядываясь назад, да благословит его за это Господь, я могу с уверенностью сказать, что не помню ни одного шоу Робина, которое заканчивалось бы такими бурными овациями».

Но Робину этот эфир был нужен не меньше, чем Леттерману – очень давно он не расслаблялся и не смеялся сам над собой, за что его так ценили.

Робин принял участи всего в двух фильмах, где он сыграл темных и злых персонажей: один из них – потерявший авторитет бывший психиатр, вынужденный работать бакалейщиком в черном фильме Кеннета Брана 1991 года «Умереть заново», а второй – энергичный незлобный серый кардинал, известный исключительно как Киллер, в адаптации 1996 года произведения Джозефа Конрада «Секретный агент» режиссером Кристофером Хэмптоном. Это были маленькие плохо оплачиваемые роли, на которые он согласился исключительно ради удовольствия и для того, чтобы показать зрителям, да и всей киноиндустрии, которая считала его робким и застенчивым, что это абсолютно не то, что они от него ожидают увидеть. «Сама мысль о том, что я подобное делаю, заставляла людей задуматься: ”Минуточку“, – объяснял он. – Я создавал только теплые, милые персонажи, а такие роли заставляют людей терять равновесие – и это здорово!»

Затем друг за другом он снялся в трех фильмах, которые называл «триптих зла», каждый из этих фильмов вскрыл его глубочайшие, самые потаенные уголки. Первый из них – «Фото на час», снятый осенью 2000 года, стал режиссерским и сценарным дебютом Марка Романека, который до этого снимал простые унылые музыкальные видеоклипы для Nine Inch Nails и Джонни Кэша. Этот проект стал данью Романека параноидальным произведениям 1970-х годов, в детстве он восхищался такими фильмами, как «Таксист», «Разговор» и «Жилец»; на базе этих фильмов он сосредоточил свое воображение на пригородном магазине розничной торговли, белом дневном свете и персонаже Сеймуре Сай Перрише, одиноком работнике фотостудии, зациклившемся на семье, чьи фотографии он проявляет в течение многих лет.

Робина завораживала возможность отбросить давление его обычного шутовского я и сыграть персонаж, не обладающий таким чувством притяжения. «Мы больше не связаны законами привлекательности, – говорил он. – Ваш персонаж может быть просто нормальным, гипернормальным и даже банальным, поэтому больше не надо быть харизматичным». До начала съемок, проходивших преимущественно в удаленном магазине Offi ce Depot в Канога-парке в Лос-Анджелесе, Робин один на один брал курсы у фото-лаборанта, чтобы научиться резать и печатать фотографии. Он смотрел записи интервью с серийными убийцами, консультировался с психиатром насчет отличительных черт таких психических состояний, как аутизм и синдром Аспергера, чьи симптомы, согласно его записям, включают в себя «отсутствие спонтанного стремления разделить удовольствие, интересы или достижения с другими людьми».

Романек и Шери Миннс, гример Робина, вместе работали над характерным образом Сай Перриша, они обесцвечивали Робину волосы, истончали их и делали контур, надели на него большие очки, чтобы он выглядел старше и более неприметно. Позже Робин признается, что ему льстило, когда зрители его не узнали, Миннс же наоборот расстроилась, что ее персонаж остался анонимным. В один из первых дней съемок Миннс рассказывала: «Мы шли на съемочную площадку среди людей. Мимо нас прошло несколько человек, и Робина никто не узнал. Его это начало тревожить. Поэтому тем, кто проходил следом, он говорил: ”Привет! Как дела! Привет! Это же я, Робин Уильямс!“ Он бы так никогда не сказал, но он это делал. Он опять сказал: ”Привет!“ А я ему: ”Боже мой, Робин, ты не можешь смириться с тем, что тебя не узнали два человека?“ Его реально выводило из себя то, что его не узнают».

В начале 2001 года Робин перешел на второй фильм из трилогии, это была черная комедия под названием «Убить Смучи». Режиссером фильма стал Дэнни Де Вито, сама комедия рассказывала о жестокой закулисной жизни детского телевидения, Робин в ней сыграл роль Рэйнбоу Рэнфольфа. Это яркий, танцующий и поющий, одетый в шляпу-котелок ведущий рейтингового детского телевизионного шоу, а на самом деле за кадром он Рэндольф Сиайли, жестокая, избалованная, ненадежная знаменитость, живущая в пентхаусе на Манхэттене. Он много выпивает, ведет распутный образ жизни и берет взятки у родителей, которые стремятся, чтобы их детки попали на программу. Президент телевизионной сети (Джон Стюарт), которому надоел этот произвол, принимает малозатратное решение: он заменяет его Смучи – фиолетовым носорогом, которого играет Шелдон Моупс (Эдвард Нортон), артист, занимающийся торговлей в наркологической клинике на Кони Айленд. Фильму присвоен рейтинг R из-за того, что персонаж Робина агрессирует, деградирует и мстит, а в одной из сцен орет на ребенка: «Эй ты, маленький сосунок, носорог-нацист!» и выбрасывает в воздух печенье для детей в форме пенисов. «Добро пожаловать на землю Толстяка Арбакла», – ворчит он себе под нос. Робин называл его «чудесным, отвратительным фильмом».

Для съемок в последнем фильме из этой тройки – триллере «Бессонница» – Робин отправился в Британскую Колумбию, в Канаду. Режиссером фильма стал Кристофер Нолан, заработавший популярность благодаря детективу «Помни», он создал «Бессонницу» на основе норвежского фильма 1997 года. В фильме снялся Аль Пачино в роли Уилла Дормера, полицейского детектива из Лос-Анджелеса, приехавшего в город на Аляске, чтобы помочь в расследовании убийства девочки-подростка. Еще до того, как расследование Дормера привело его к главному подозреваемому – низкопробному писателю детективов Уолтеру Финчу, которого играет Робин. Финч издевается над детективом, совершая анонимные телефонные звонки, в ходе которых монотонным голосом сообщает ему подробности преступления и умышленно недостоверные факты о преступлении.

Нолан, позже получивший статус блокбастера за свою франшизу «Темный рыцарь» в фильмах о Бэтмане, чувствовал, что внешняя дружественность Робина сделает из него наиболее привлекательного убийцу. «Он делает своего персонажа таким достоверным и натуралистичным, что хочется ему верить, – говорил он. – Дормер находится в таком положении, что не знает, кому верить. Во многом, что говорит ему Робин, есть смысл, потому что доносит он это очень логично и прямо».

Робин опять опирался на то же исследование серийных убийц, которое изучал перед фильмом «Фото за час», в частности он подробно смотрел документальный фильм о Джеффри Дамере. Он вспоминал: «Дамера спросили: ”Когда ты стал разрезать тела, что ты потом с ними делал?“ Он отвечал: ”Я складывал их в чемодан, вроде вон того чехла от камеры“. На этом месте журналист не выдерживал: ”Давайте это вырежем, на сегодня достаточно, спасибо“».

Когда приходилось играть неуравновешенного человека, Робин говорил: «Чем нормальнее и обычнее он выглядит, тем он ужаснее».

Обязательным для фильма «Бессонницы» было то, что действие разворачивается в уединенной рыбацкой деревне, где не заходит солнце, многие сцены с Робином снимались весной и летом 2001 года в Порт-Алберни – маленьком городке на острове Ванкувер. Хотя обстановка вокруг была великолепна, было очень одиноко и вдохновиться было нечем.

«Здесь полно бревен и всего несколько баров», – говорил Робин.

Пока его внимание переключалось на что-нибудь другое, он съедал огромное количество еды на съемочной площадке. Объясняя местные традиции, когда бармен приносил рюмку зернового спирта и сжигал остатки порции с помощью спички, Робин говорил: «На Аляске у нас были дикие вечеринки, где они накачивают тебя спиртным, в котором 175-180 оборотов. Посчитайте, это безумно много алкоголя».

21 июля 2001 года Робину исполнилось пятьдесят лет – юбилей, который он отпраздновал вместе со своей семьей на ранчо в Напе. Это стало для него своего рода разделительной чертой в карьере, преодолев которую, он считал, его дни в главных ролях стали сочтены. «Как только я преодолел пятидесятилетний рубеж, – рассказывал он, – я стал искать других персонажей. С романтическими ролями покончено». Более искренне Робин сказал, что придумал эту фразу, когда стал оглядываться вокруг. «Времена меняются, часики тикают. Кажется, ”ну вот и все“. И ты хочешь максимально много успеть».

Если Робин и извлек какой-либо урок из своей работы, то, с его слов, заодно он научился не спешить и заниматься своим делом. «Если нужно подождать, я жду. Были случаи, когда я несся с бешеной скоростью. Иногда из-за жадности, иногда, потому что ”а я могу и лучше“. Больше я не верю в ”а это мы исправим“. Так больше никогда не будет».

Когда умер его отец Роб, то это одновременно были и затянуто, и стремительно – неожиданная болезнь как гром среди ясного неба, постепенное угасание, которого хватило только на то, что помириться и найти общий язык, и вот его не стало. С того времени мать Робина Лори постоянно присутствовала в его жизни, она была его неизменным партнером во время воскресных бранчей, чаепитий, игры в теннис, она была полной энтузиазма спортсменкой и заядлой путешественницей. Но ее вдруг тоже неожиданно не стало: она умерла в своем доме в Тибуроне 4 сентября 2001 года в возрасте семидесяти восьми лет. Официальная причина смерти – остановка сердца. Позже ее внук Зак говорил, что «она жила наполненной жизнью, и до самого дня своей смерти ходила в мини-юбках».

Перед смертью Лори делилась своими воспоминаниями, он рассказывала, что ей нравилось и общаться, и побыть в одиночестве. «Мне нравится моя компания, – объясняла она, – но и с собой наедине мне неплохо. Но я не люблю постоянно быть одна. Я не отшельник. Мне нравятся вечеринки, мне нравится быть среди людей. Но после этого я люблю возвращаться домой. Как будто ты приезжаешь в замок, переезжаешь ров и поднимаешь мост». Несмотря на то, что в ее жизни тоже были определенные сложности, «в целом, это хороший пинок под зад». «Я правда думаю, что мы живем, чтобы веселиться».

За эти годы Робин выучил много памятных стихов от Лори, а в ее некрологе в «San Francisco Chronicle» было написано стихотворение, которое он написал для матери.

 

Думай как молодой и никогда не постареешь,

Годы пройдут мимо,

Дни рождения – повод повеселиться,

Получить подарки и торт со свечками,

Возраст – состояние ума

Так как жизнь не бесконечна,

Не живи прошлым,

Вплоть до последнего момента

Думай как молодой и никогда не постареешь.

 

Как и ее мужа, Лори кремировали, а пепел развеяли на побережье округа Марин. Семья была в скорби всего несколько дней, но произошел теракт 11 сентября 2001 года, заставивший погрузиться в печаль весь мир.

В течение нескольких лет Робин обещал вернуться в стендап комедию, но кроме его спонтанных появлений в клубах, выступлений в Comic Relief или на телевизионных шоу – где он в основном появлялся как вихрь, а не с полноценным выступлением – Робин со времен своего шоу 1986 года в Метрополитен-опера не записал ни одного альбома и не подготовил ни одного специального шоу-выступления. Каждый раз он по-разному объяснял причины своего возвращения. Возможно, из-за его волнительного участия в награждении Вупи Голдберг, когда она получила премию имени Марка Твена в Кеннеди-центре за помощь в восстановлении психического состояния людей после теракта. «Люди считали, что мы чуть ли не сняли блокаду с Ричмонда, – рассказывал Робин позже о церемонии. – Люди кричали: ”Вау“, словно они никогда не развлекались… И люди в этом нуждались». А может этому способствовал полугодовой перерыв в его графике, и у артиста высвободилось время, чтобы снова вернуться к стендапу. В любом случае, это было как возвращение домой, которое он публично обещал выполнить в течение трех лет, но многим из его коллег казалось, что это его желание было намного глубже и созрело оно намного раньше.

Эдди Иззард, британский комик и актер, познакомился с Робином в 1996 году, когда они вместе работали над «Секретным агентом». Он считал Робина идолом и влиятельным человеком, они сдружились и Робин с Маршей помогли ему спродюсировать его шоу «Dressed to Kill», когда он приехал с ним в Сан-Франциско в 1998 году. Несмотря на их взаимную страсть к стендапу, Иззард говорил, что они с Робином не делились замечаниями или не обсуждали технику. Чемпионский титул Робина был далек от его боевого веса.

«Я очень удивился, что он больше не занимался стендапом, – говорил Иззард. – Он попал туда, где делают многомиллионные фильмы, но мне казалось, он не хотел быть там. Это когда вы вынуждены чем-то заниматься исключительно из-за финансового вопроса. Когда выступаешь на постоянной основе, то развивается целая система того, как создавать новые шоу, что для Робина уже было сложно. Становится трудно, когда выступаешь уже с пятым, шестым, седьмым, восьмым шоу. Проблема в том, что нужно из раза в раз повторять одно и то же, что нужно проходить через те моменты в выступлении, которые нравятся тебе, но непросто воспринимаются зрителями – нужно говорить на те же темы, но по-другому, другими словами. Мне кажется, каждый может столкнуться с такой проблемой, я очень много времени провел прежде, чем понять, как с этим быть».

В декабре 2001 года Робин выступил с серией концертов в Bimbo’s 365 Club, небольшом ночном клубе Сан-Франциско, где опробовал свой новый набор сценок, который по времени изначально занимал около двух часов, но который он в итоге сократил до девяноста минут. В первой половине 2002 года он поехал с этим концертом на гастроли по стране, где они с Дэвидом Штейнбергом дорабатывали материал, а Питер Эшер записывал его выступления для альбома. Программа концерта лишь слегка менялась от города к городу: «Робин минут десять говорил о том городе, где он сейчас находился, – рассказывал Эшер, – эту информацию он получал от водителя лимузина по дороге в отель, от портье, от людей на стойке регистрации. Он выяснял о каком-нибудь спортивном скандале или о мэре, которому предъявили обвинение, и непременно эта новость появлялась в его выступлении».

Первые отзывы об этом туре не были обнадеживающими. После его концерта в Филадельфии один из критиков написал: «Сказать, что выступление Робина Уильямса… было сумбурным, это ничего не сказать». Хотя в отзыве и говорилось о «выдержке и дикой энергии» Робина, но также упоминалось, что «его афроамериканские и латиноамериканские персонажи порой коробили, особенно перед исключительно белой аудиторией». В заключении было сказано: «Два часа с Уильямсом изматывают, но его неоспоримым преимуществом остается стиль – пока до тебя дошло, что последняя шутка была не смешная, он произнес еще две после этой».

«Убить Смучи» тоже очень резко раскритиковали после его релиза 29 марта 2002 года. «The Washington Post» назвала его покаянием Робина за каждый «серьезный, жизнеутверждающий фильм, который он сделал за последнее десятилетие» и «особенно токсичным леденцом, который нравится только немногим избранным и пристрастным». Этот фильм собрал всего лишь 8 миллионов долларов. Через три года сотрудничества с Artists Management Group, компанией, которую основали его агенты Овитц и Менчелл, он снова вернулся к САА.

Фильм «Бессонница» стал более успешным, его релиз произошел 24 мая, и хотя его в основном рассматривали как проявление мастерства Пачино, Робин тоже не был оставлен в стороне. «Робин Уильямс стал неимоверным противовесом, – говорилось в «Slate». – Секрет в том, что он не делал ничего нового: основные черты остаются стабильными при бьющей фонтаном энергии». Не менее важно, что фильм был прибыльным и принес 67 миллионов дохода – не так уж много по меркам Робина, но вполне достаточно.

Выйдя на сцену Бродвейского театра в Нью-Йорке 14 июля для участия в прямой трансляции канала НВО, Робин был в боевом настроении. Ему нужно было что-то доказать. Артист был одет в рубашку с коротким рукавом в юго-западном стиле, сцена была практически пустая, на ней стояли исключительно бутылки с водой, которую он периодически пил. Над ним зависло изображение одного из его глаз. Несмотря на эту обстановку, Робин сказал зрителям: «Это будет не обычный вечер. Сегодня будет Шекспир». За этим последовало гневное, спонтанное выступление, не характерное для него своим отсутствием сосредоточенности и благодетельности.

Робин саркастически высказался относительно президента Джорджа Буша («Когда он говорит о деловой этике, это все равно, что прокаженный делает вам массаж – на самом деле не работает»), переработал свою шутку о Рональде и Нэнси Рейган («У. даже не разговаривает, пока Чейни пьет воду»). Еще были достаточно предсказуемые шутки о Билле Гейтсе, Марте Стюарт, Майке Тайсоне и Нью-Йорке Янкиз, а еще он похвалил женщин, за то, что они так легко одеты в такую холодную погоду: «Сиськи вышли на прогулку».

Шутки Робина по поводу последствий 11 сентября получились антиарабскими и антиисламскими: «Разбомбить бы афганцев до состояния каменного века, но не получится, потому что у них уже было обновление». Предложив разделить Иерусалим между религиозными группами, Робин сказал: «Евреи получат Хануку и Песах. Христиане – Рождество и Пасху. А мусульмане – Рамадан и другой праздник – Kaboom». Даже анекдот о его встрече с самцом гориллы, который общается на языке жестов, показался циничным и жестоким. Когда Робин вспоминал их объятия, он говорил: «Когда восьмисотфунтовая горилла хватает тебя за грудки, ты поневоле к ней прислушаешься».

Тем не менее, альбом «Robin Williams Live 2002», записанный во время этих гастролей, выиграл Грэмми. Когда Робин приложил свой трофей к уху, он воскликнул: «Боже мой, послушай! Слышно, как заканчивается моя карьера». В альбоме был бонус-трек под названием «The Grim Rapper», где Робин, изображая смерть, произносит такие стихи:

Ты потерял все свои жидкости, свой жизненный сок.

Пришло время, чтобы подготовиться к большой луже.

Что-то схожее критики заметили и в фильме «Фото за час», который наконец вышел в конце лета, но это Робина вполне устраивало. «Очень странно, когда Уильямс играет серьезные роли, он больше доверяет зрителям, чем когда снимается в комичных ролях, – писал Элвис Митчелл в «The New York Times». – Он не потеет над тем, чтобы снискать расположение зрителя за счет других его работ». В «Фото за час», говорил Митчелл, Робин «настолько хорош, что даже больно на него смотреть».

К этому времени Робин уже не гонялся за положительными рецензиями или конструктивной критикой. В октябре без лишнего пафоса он появился на авиабазе Баграм в Афганистане, прилетев сюда на внушающем ужас транспортном турбированном самолете С-1 30, после чего пересек длинные просторы коварной пыльной пустыни, чтобы оказаться в защитном укрытии этой базы. Оказавшись там с планом местности от Объединенных организаций обслуживания, он бродил по территории в бейсбольной кепке, солнечных очках фирмы Oakley и бриджах; подбадривал солдатов, фотографировался с ними, раздавал автографы, и, как они и мечтали услышать от него, во все горло орал «Дооооброе утро, Баграм!».

Будучи сыном ветерана войны и актером, чьи самые лучшие роли были в образе непокорного летчика, Робин чувствовал, что должен всеми силами и всеми возможными способами поддержать военных. «Я очень хотел попасть в Афганистан и на базы, чтобы рассказать им, что дома о них не забыли, а когда вернусь обратно, попросить людей не забывать их», – объяснял он.

Это был первый визит Робина в район боевых действий, и хотя эта поездка не изменила его мнения относительно моральной абсурдности войны, когда он видел людей, добровольно вызвавшихся в ней участвовать, то поражался их молодости. «Повсюду молодежь, – говорил он, – поэтому постоянно одна и та же мысль: ”Война – безумие“. Все смешалось: молодость, люди, их невероятная энергия, интеллект и преданность».

Робин путешествовал налегке, в сопровождении только своей ассистентки Ребекки Эрвин Спенсер, и когда ему хотелось выступить, то требовались только возвышенность, микрофон, один-два усилителя и полная комната благодарных солдат, которых не проблема была найти. Это были неподготовленные и сырые – очень сырые – номера, по десять-пятнадцать минут, с кучей шуток о мастурбации, виагре, о том, как напиться двумя кружками пива, и о его неослабевающем отвращении к президенту Бушу. «Дома все по-прежнему, – говорил он войскам. – Джордж учится говорить. А мы стараемся ему помочь».

Многие из тех моментов, которые казались такими отталкивающими и вульгарными во время его выступления на Бродвее, перед закаленными в боях войсками были самое оно – ведь они были далеки от деликатности и обтекаемых слов-эвфемизмов. «Я знаю, это не конец света, – говорил он толпе, – но отсюда вы можете его увидеть».

Это была одна из первых поездок Робина на Ближний Восток с Объединенными организациями обслуживания в течение следующих нескольких лет. В 2003 году он опять посетил Афганистан, а в декабре совершил свою первую поездку в Ирак, как раз, в то время там арестовали Саддама Хусейна. В 2004 году Робин вернулся на обе линии фронта, в 2007 году добавил к своему маршруту Кувейт, а в 2010 сделал большой тур по Ираку, Пакистану, Афганистану и Бахрейну. Но его первая поездка в Баграм и удивительная свобода навсегда остались для артиста особенными воспоминаниями. «Не было никаких ограничений, – рассказывал он. – Шоу были настоящими шоу. Здесь был только я… Здесь были самые лучшие зрители в моей жизни».

Была атмосфера всеохватывающей, максимальной опасности, смерть была настолько повсюду, что над ней оставалось только смеяться. Робин должен был это видеть своими глазами. Во время его первой поездки в Баграм самолет был вынужден осуществлять боевые взлеты и посадки, опасные спуски и подъемы, чтобы избежать вражеского огня. Эту поездку Робин описал так: «Странная поездка, единственное – ты понимаешь ее последствия: если в тебя выстрелят, то ты можешь не вернуться». Совершая ту первую роковую посадку, он вспоминал: «Ты видишь, как весь экипаж в ремнях из кевлара и шлемах, парни встают у дверей… Когда ты выходишь из самолета, они говорят: ”Пожалуйста, сэр, оставайтесь на дорожке“».

– Почему? Что на другой стороне?

– Она все еще заминирована.

– Спасибо.

Казалось, Робина бросает от одной дикой местности к другой, от пылающего горячего песка к обмораживающему холодному снегу. Весной 2004 года он оказался у северной границы для съемок в фильме «Большая белая обуза». Это был низкобюджетный независимый фильм, сильно отличающийся от крупных студийных работ, к которым он так привык, о невезучем агенте турфирмы, который пытается получить страховку в один миллион долларов за своего погибшего брата, предъявив в страховую компанию тело, которое он нашел в мусорном контейнере. Съемки проходили в Виннипеге, в Канаде, с периодическими вылазками на Аляску и Юкон, и Робин, путешествовавший туда только со своей помощницей Спенсер и гримером Миннс, нашел пустоту этих мест тревожной.

«Виннипег – одно из самых мрачных мест, насколько я могу судить, – говорила Миннс. – Там абсолютно нечего делать. Нечего. Робин говорил: ”Можно целую вечность кататься на велосипеде. Можно целую неделю наблюдать, как убегает ваша собака“».

Однажды от нечего делать Миннс и Спенсер отправились на открытие местной аптеки, а когда Робин узнал об их планах, то решил пойти с ними. По дороге Миннс сделала интересное наблюдение: когда их машина останавливалась на светофоре, пешеходы и пассажиры других автомобилей видели Робина и очень были этому рады, а некоторые люди вообще его не замечали.

«Что происходит?» – спросила Миннс Робина. А он ответил: «Я включаюсь и выключаюсь, я могу сделать так, что люди меня видят или вообще не видят». Это звучало странно, но смешно, потому что после этого Миннс сказала: «Покажи». «Он сказал, что это сделал, а я ему: ”Боже мой, сейчас эти люди посмотрели на тебя и не увидели, что это ты“. А потом подъехала следующая машина: ”Робин Уильямс, о мой бог!“ Было так смешно».

Для этих двух близких Робину людей уже был не секрет, что Робин опять стал сильно выпивать. Спенсер и Миннс не могли его нянчить во время съемок, и дело было совсем безнадежным, когда он решал пойти куда-нибудь вечером в одиночку и появиться в клубе в качестве гостя. После таких шоу Робин был предоставлен сам себе, и способность располагать к себе была одновременно его ценным качеством и самой большой опасностью.

«Вокруг него все себя чувствуют, как его самые лучшие друзья, – рассказывала Миннс. – Поэтому, когда его видят люди, конечно, они его знаю и знают, что он может быть чертовски смешным, они хотят с ним пообщаться. Им кажется, они имеют на это право, потому что Робин располагает их к себе. Каждый незнакомец чувствует себя с ним так: ”О, да, я с Робином“. Да нет, ты не с Робином. Мы с Ребеккой говорили: ”О, еще один его лучший друг“. И нам нужно было от него избавиться. Но Робин просто не хотел, чтобы люди его не любили».

Обычно во время этих встреч Миннс говорила: «Робина угощали напитками. Ему предлагали все мыслимые и немыслимые наркотики. Все подряд, и если он был пьян, то без разбора брал все, что ему предлагали. Это было ужасно».

Потом Робин вообще слетел с катушек. «Он пил по-черному на съемках ”Большой белой обузы“, – говорила Миннс. – Он пил подолгу. Именно здесь Робин сорвался. Он срывался и раньше, но здесь стал пить в открытую, его не волновало, что его все видят в таком состоянии».

Как рассказывал сам Робин, первый раз он сорвался после двадцати лет трезвого образа жизни в Скагуэйе, на Аляске. При наличии времени и пространства для размышления Робин стал подводить итоги своей жизни, возвращаясь от потери к потере, подсчитывая неудачу за неудачей, и убеждая себя, что это был последний раз. «Моя карьера пошла на спад, – вспоминал он позже. – Как-то я зашел в магазин, увидел маленькую бутылку Jack Daniel’s, а потом этот голос, который я называю ”низшая сила“, прошептал: ”Ну же. Просто попробуй. Всего одну“. Я выпил, и наступил короткий момент ”все в порядке“».

Робин рассказывал, что в тот момент, когда он сделал первый глоток, наступила эйфория: «Ты чувствуешь тепло и восхитительность момента. И только потом осознаешь, что это проблема и ты одинок».

Еще он говорил: «В течение недели я купил столько бутылок, что на ветру звенел, как китайские колокольчики».

Иногда артист шутил, чтобы выйти из неудобной ситуации. Иногда прибегал к шуткам, когда злился. А иногда – потому что был напуган.