Часть три

Сверхновый

15

Золотой пижон

В фильме Вуди Аллена «Разбирая Гарри», вышедшем в конце 1997 года, Робин сыграл небольшую, но запоминающуюся роль актера по имени Мэл. Когда мы видим его первый раз, он бежит у фонтана Бетесда в Центральном парке, а съемочная команда пытается отснять кадр с ним.

Оператор смотрит в камеру и сердито заявляет: «Чертов объектив – с ним что-то не так».

Помощник оператора очень удивился.

«И с этим тоже? – спрашивает он. – Я уже менял его».

«Да о чем ты вообще? – огрызается оператор. – Фокус отключен».

Съемочная команда рассматривает оборудование, пытаясь понять, почему не получается четкая картинка Мэла. Но после этого смотрят на Мэла без камер и понимают, что Мэл сам по себе в расфокусировке. Вокруг него все четкое и резкое, а сам он размыт. «Ты неконтрастный», – говорит ему режиссер. Жена интересуется, не ел ли он чего-нибудь странного на обед, дочь за него переживает, а сын смеется: «Папа в расфокусе!»

Когда за несколько месяцев до этого Аллен писал Робину, чтобы убедить его сняться в этой роли, он говорил: «Я не могу придумать никого, кто бы смог забавнее, чем вы, сыграть роль Мэла в этой сцене. Роль основывается на мастерстве актера плюс немного спецэффектов. Если она вам совсем не понравится, не проблема, как-нибудь в другой раз мы что-нибудь еще сделаем вместе, но, мне кажется, эта роль особенная и финал тоже особенный». Концовка заключалась в том, что все члены семьи должны были носить очки, чтобы хорошо видеть Робина, а ему ни на толику не пришлось менять ни свою жизнь, ни свое поведение.

Аллен хотел актера, который бы поразвлекался в этой роли, но Робин был не в форме. С ним что-то было не так, и причина происходящего была не понятна. Семейная жизнь была тихой и гармоничной, карьера находилась на самом пике. Фильмы приносили деньги, и Робин, в свою очередь, на них зарабатывал еще больше. Он был на пике популярности, добившись полного успеха в деле, которому посвятил годы, и которое, по его мнению, должно было укрепить всю работу, которую он делал до этого времени, а также обеспечить его долговечность, процветание и популярность в киноиндустрии. Какое-то время так и было. А потом почти все, что он делал, будто испарилось.

Первым фильмом Робина в 1996 году стал американская версия французского фильма «La Cage aux Folles» – «Клетка для пташек». В этой комедии 1978 года (адаптированной пьесе Жана Пуаре) пара геев, один из которых звездный исполнитель в ночном клубе, а другой – владелец этого клуба, сталкивается с рядом забавных ситуаций, когда знакомятся с консервативными родителями невесты их сына. Сценарий написала Элейн Мей, а режиссером был Майк Николс – фильм «Клетка для пташек» стал их первым творческим воссоединением с 1960 года. Николс, работавший с Робином в качестве режиссера в театральной постановке «В ожидании Годо», позвал его на роль Армана, владельца ночного клуба в Майами, а роль Альберта, яркого трансвестита, любовника Армана досталась Натану Лейну, удостоенному премии Tony Award. По сценарию Мей консервативный отец невесты был сенатором от республиканской партии (его играет Джин Хэкмен), чья законодательная коалиция, выступающая за мораль, находится под угрозой после того, как один из представителей этой коалиции умирает в постели с несовершеннолетней проституткой. Тем не менее Николс утверждал, что посыл фильма – единство и примирение: «Примирение в семье, в стране, между левыми и правыми, – говорил он. – Люди намного больше похожи друг на друга, чем мы думаем».

Робин получал удовольствие от того, что фильм «Клетка для пташек» высказывался против разного рода ретроградных народных вождей, которых он так презирал в национальной политике. «Время от времени накатывало чувство праведного негодования, когда показывали кого-то из этих парней в латексных трусиках, – говорил он. – Здесь же снова встает проблема отрицания существования целых групп людей. В фильме предпринимается попытка выровнять ситуацию и донести этот вопрос до всей центральной Америки».

Одновременное наличие президента из партии демократов – а Робин давно был известен за свои открытые либеральные взгляды – и невероятного богатства, которое он теперь имел благодаря своих первоклассным фильмам, сделало Робина одной из самых желанных фигур в Вашингтоне и предоставило ему доступ к некоторым весьма самым влиятельным фигурам. Его и Маршу лично пригласили на первую инаугурацию Билла Клинтона в 1993 году, а весной 1995 года во время поездки президента в Калифорнию Робин выступал со стендапом для семьи Клинтонов в доме Стивена Спилберга в Лос-Анджелесе. «Ты был в прекрасной форме, – написала Кейт Кэпшоу, жена режиссера, Робину в благодарственной записке. – Твоя мужская сила большая и твердая, детка».

Каждый июль в день своего рождения Робин с нетерпением ждал обязательного поздравления от Белого дома. «Мы с Хиллари посылаем наши наилучшие пожелания и желаем вам большого счастья и здоровья», – написал президент в 1996 году. А когда влиятельные лица, такие как Эл Гор или Джон Керри, планировали мероприятия по сбору денежных средств, то всегда просили поучаствовать в них Робина или просто перечислить деньги.

Но не все чиновники рассматривали Робина как чековую книжку с мотором во рту. Энн Ричардс, активист от демократов и бывший губернатор Техаса, продолжала писать Робину и Марше теплые письма с благодарностью за их доброту и щедрость даже после того, как ее отозвали с должности. «Я как раб, – писала она им в одном из писем в 1995 году. – Когда-нибудь я собираюсь выбраться из этой круговой поруки, но не сейчас». А через несколько месяцев рассказывала: «Жизнь хороша, и где только будет площадка для выступления, я везде буду выступать против правых».

Преданность Робина либеральным ценностям проистекала не из его желания снискать расположение политиков, а из его личного чувства общности. Будучи долгое время жителем Сан-Франциско, он не понаслышке знал о тех проблемах, с которыми сталкиваются гомосексуалисты, и, по его мнению, он хорошо понимал их внутренний мир. Его приглашали сыграть роль Харви Милка, открытого гея-политика из Сан-Франциско, в фильме-биографии под названием «The Mayor of Castro Street», хотя проект так и не увенчался успехом. Робин мог по именам называть представителей ЛГБТ-сообщества «Сестры бесконечной снисходительности» – претенциозной протестной группы, устраивающей уличные манифестации. Когда они только начинали встречаться с Маршей, он жил в квартале Кастро, о чем рассказывал так: «Это такие же соседи. Да, здесь много геев и лесбиянок, но у них такие же ценности, как у остальных соседей. Они хотят мира и тишины. Они хотят жить своей жизнью, у них есть дети – (тут он перешел на голос деревенщины) ”Это ужасно. Скажите мне, что это не так!“ – от прошлых браков или искусственного оплодотворения. Но они семьянины. Люди не хотят это признавать, но это действительно так».

Но потом он сказал, что нашел, как сыграть эту комедию в своем духе. Мне кажется, мы друг друга очень хорошо понимали. Помню, мы как-то встали и сказали Николсу: ”А можно, можно еще раз это попробовать? А еще раз можно?“ И я сказал: ”Мы два самых неуверенных человека, каких я когда-либо встречал“».

Еще Николс очень ценил Робина за то, что тот смог сыграть в так называемом «относительно неподвижном центре» картины. «Я знал, что в его желании сдерживать крик будет много юмора, – объяснял режиссер. – В фильме так много актерской игры, это именно комедия, а не безумие».

Хотя зритель и не ожидал от него спокойствия, Робин иногда тоже бывал тихим, но это не надо путать с грустью. «Когда люди видят меня в таком состоянии, они думают, что что-то случилось, – говорил он. – Но нет. ”Ты под кайфом?“ Нет же. Я просто перезаряжаюсь. Во время перерыва в работе я люблю отправиться в долгие поездки на велосипеде или на пробежку. А порой в такие периоды я просто люблю сидеть и наблюдать».

Таким он был и дома. Когда визуально он казался тихим и замкнутым, то на самом деле находился в режиме поиска информации. «Ты с ним просто разговариваешь во время завтрака, а он все это впитывает, – рассказывала Синди МакХейл. – Я могла читать «The New York Times», а он задавал пару вопросов. А потом мог все это выдать в тот же вечер в своем стендап-выступлении. Я изо всех сил пытаюсь разобраться в том, что происходит, а он, даже не читая, рассказывает об этом прямо с листа».

Питер Эшер, музыкант, продюсер, муж подруги Робина Венди Эшер в тот период сильно сблизился с Робином и Маршей. И, как и многие их друзья, отмечал, что «Робинов было несколько». «Да, можно было увидеть тихого интеллигентного, любопытного Робина, – рассказывал Питер Эшер, – и тут вдруг во время ужина он перевоплощается в гениального комика-комментатора, изобретателя миров, различных ситуаций и людей, которые тут же превращались в животных. И оба этих Робина сосуществовали в одном лице и имели быстрый, цепкий ум».

Когда у них совпадали графики, они с Эшером вместе ходили в кино и по магазинам за бросающейся в глаза одеждой. «Нам обоим нравились такие шмотки, чтобы любой, выглянув в окно и увидев нас, спросил: ”И кто это надел такой костюм?“, а мы бы гордо ответили: ”Мы“, – рассказывал Эшер. – Конечно, ему всегда давали огромную скидку, потому что знали, что в этом костюме он мог прийти на ”Сегодня вечером“ или еще куда-нибудь. В итоге я подсовывал ему какой-нибудь костюм, который мне очень нравился и просил: ”Ты его купи, а я тебе деньги верну“, ведь у него были нереальные скидки».

Иногда они с Робином вели разговоры по душам, но Эшер объяснял: «Когда я говорю ”по душам“, то не имею в виду разговоры, в которых мы делились сокровенными мыслями. Я говорю про мужские разговоры ”по душам“, – рассказывал он, смеясь. – Например, читал ли ты раздел о науке в сегодняшней газете? И ответ всегда был положительный – мы оба читали. Мы с ним болтали разном, но не о нас самих».

Когда Робин понимал, что его воображение вышло из-под контроля, и он мог задеть чьи-то чувства, он тут же старался исправить ситуацию. «Когда он над тобой шутил, это было очень мило, – рассказывала Венди Эшер, подруга Робина с 70-х годов. – Но после ужина нам могла позвонить Марша и сказать: ”Робин думает, что мог вас обидеть“. И мы отвечали: ”Нет, конечно!“ Он был очень заботливым. И заботиться он хотел даже больше, чем развлекать».

Неуверенность Робина в его таланте комика была гораздо глубже. Он продолжал посещать психотерапевта и опасаться, что его место в комедийном мире в любой момент займет более молодая, перспективная звезда. Последнее время его очень волновал Джим Керри, стендап-комик и актер, который завоевал свою славу за изображение идиотских персонажей в телевизионном сериале «В ярких красках» и за невероятный успех в фильме «Эйс Вентура: Розыск домашних животных». Как только Робин публично объявил, что сыграет роль подлого Загадочника в сиквеле «Бэтмена», и согласился на это – потом он с огорчением узнал, что роль отдали Керри. Когда они с детьми увидели фильм «Тупой и еще тупее» (успешный фильм с участием Керри, который принес 1 27 миллионов дохода) на Рождественских каникулах на Гавайях, то Робин в адрес актера, которого он называл «физически забавным», высказал серию комплиментов, как искренних, так и не очень.

«Он выбрал свою манеру и в ней он профи, – говорил Робин о Керри. – Действовать напрямую. Просто поражает, как это работает». И более резко добавил: «Но вот когда его начнут прославлять во Франции, тогда мы и будем беспокоиться».

Но обеспокоенность Робина была намного больше, чем он сам себе признавался. Шери Миннс, гример, регулярно работавшая с Уильямсом во время съемок в фильме «Клетка для пташек», говорила: «Робин был практически на грани нервного срыва из-за Джима Керри и опасения, что тот может занять его место. Приходила Марша и говорила: ”Здесь полно возможностей и для других людей. Не сходи с ума. Всем хватит места“. У него даже был из-за этого нервный срыв. Да у Робина в мизинце было больше таланта, чем у Джима Керри. Но Джим Керри стал сниматься в крупных фильмах и получать хорошие гонорары, от чего Робин был вне себя и сам себя изводил. Его беспокоило только это. Он полностью погрузился в заботы о карьере».

В момент выхода в прокат «Клетки для пташек» в марте 1996 года фильм получил несколько положительных отзывов. В «Washington Post» отметили, что крайне непривычно видеть Робина не центральным персонажем картины. «Арманд в этой паре на второстепенной позиции, и преимущественно Уильямс играет партнера в противовес гормональным всплескам Лейна».

Фильм также получил положительные отзывы со стороны правозащитных групп, к примеру, от GLAAD (ГЛААД), которая отметила, что фильм «вышел за пределы сложившихся стереотипов глубины и человечности персонажей». В то же время некоторые зрители были обеспокоены, что фильм демонстрирует негативные клише относительно гомосексуалистов, изображая их манерными, женоподобными трансвеститами. Выступающий против геев критик Брюс Боуэр назвал «Клетку для пташек» ярким примером того, как «гомосексуализм выявляет худшие аспекты (кино-) индустрии: ее нерешительность, банальность и подчинение доктрине». На то, как персонажи Робина и Лейна стараются выставить себя в выгодном свете перед Хекманом, он заметил: «Немного пугает ситуация, когда Арманд и Альберт унижаются перед псевдо-Патриком Бьюкененом, когда Арманд безумно нервничает, что вскроется правда, а Альберт, которого в итоге разоблачили и выяснили, что он мужчина, подобострастно всех заверяет, что семейные ценности для него превыше всего».

Еще в самых первых выступлениях у Робина в арсенале был персонаж-гомосексуалист, он считал, что его связь с Сан-Франциско давала ему на это право. «У меня был в портфолио для Comic Relief образ хореографа, – рассказывал он, – кому-то он нравился, некоторые считали себя оскорбленными. Те, кто были знакомы с такого рода хореографами, говорили: ”В точку“, некоторые считали, что образ полон клише и стереотипов. Но я его изображал без злости». Поэтому, критика его персонажа в «Клетке для пташек» застала Робина врасплох, хотя он и пытался пойти навстречу доброжелателям. «Речь не про гомофобию. Но я понимаю их чувства», – говорил он. Фильм «Клетка для пташек» стал очередным успешным проектом для Робина, за первый месяц он вышел на первое место и собрал почти 1 25 миллионов долларов. Но дебаты вокруг фильма выявили слабое место актера: времена менялись, а Робин не поспевал за этими изменениями.

Некоторое понимание было высказано и в связи с его следующим фильмом «Джек» – невероятной комедийной драмой, где Робин играл роль мальчика, чье тело росло в четыре раза быстрее, чем у обычных людей, и в возрасте четырех лет он был физически развит и выглядел как сорокалетний мужчина. Но это касалось только тела, но не мозгов. Несмотря на то, что в этом фильме ему выпала возможность поработать с режиссером Фрэнсисом Форд Копполой, роль в «Джеке» стала самой банальной ролью, которую он когда-либо играл, не считая пародию на комедию с Томом Хэнксом «Большой». «Тому, кто допустил появление этого безобразие на экране, пора отдохнуть, – говорилось в отзыве «USA Today». – Фильмы бывают плохими. Но когда плохие фильмы случаются с хорошими людьми – это ужасно». В самые жаркие дни лета 1996 года фильм занял первую позицию и, благодаря участию в нем Робина Уильямса, принес 58 миллионов долларов – немногим больше, чем на него было затрачено, но вряд ли этот фильм можно назвать светлым моментом в карьере Робина.

В конце года Робин был одним из выдающихся американцев в достойнейшем актерском составе британских актеров, принявших участие в работе над фильмом «Гамлет» Кеннета Брана – роскошной четырехчасовой экранизации шекспировской трагедии, где режиссер сам сыграл роль меланхоличного принца Датского. В фильме, над которым работали в лучших традициях джульярдской школы (о которой Робин так часто рассказывал в своих выступлениях), Робин был приглашен на роль Осрика, незначительного персонажа, организовавшего роковую дуэль между Гамлетом и его соперником Лаэртом. Его большой друг Билли Кристал тоже кратко появился в роли злобного первого могильщика, который знакомит Гамлета с черепом старого шута Йорика, «человека чудесно остроумного, чудеснейшего выдумщика», но вместе они с Робином не снялись ни в одной сцене.

Фильм зрителям пришлось ждать до следующей весны. Было удивительно, что два гениальных комика никогда раньше не снимались вместе в фильме. Они были среди самых известных и наиболее почитаемых остряков во всей стране, у них была одна и та же команда менеджеров, у каждого из которых была собственная зона ответственности: Робин снимался в комедиях и драмах, а Кристал регулярно вел церемонии награждения «Оскар». И лишь ежегодные выступления в Comic Relief у Вупи Голдберг предоставляли ту редкую возможность увидеть, что происходит, если эти два остроумных и нетривиальных актера встречались на одной сцене: Робин обычно в шутке заходил слишком далеко, а Кристал возвращал ситуацию в безопасные рамки.

В создании противоположных образов решающую роль сыграл Comic Relief. Кристал называл их «плохие мальчик и папочка». Робин на меня смотрел и спрашивал: «Папа, я сегодня себя плохо вел?» «О да!» (разговор звучал как секс по телефону). Это был ответ их поколения Бобу Хоупу и Бингу Кросби или Дину Мартину и Джерри Льюису, но со своей изюминкой: двойная, не партнерская игра, где каждый из выступающих старается перещеголять второго, взаимный обмен колкостями, который мог завести неведомо куда.

В любом случае это было партнерство в теории. На практике карьера Кристала в кинематографе совсем недавно пошатнулась: за его хитом 1991 года «Городские пижоны» через три года последовал наспех снятый сиквел, который перешибли такие комедии, как «Мистер субботний вечер» и «Забыть Париж», в обоих он был режиссером, и оба провалились в прокате. Ему надо было как-то снова попасть в топ рейтинга, поэтому объединив его и Робина в одном проекте, их менеджеры надеялись добиться нужного результата. Такая возможность была подсказана французским фильмом 1983 года «Папаши» о двух абсолютно противоположных мужчинах, которые объединились в поисках сына их бывшей любовницы, притом каждый из них считает, что именно он отец ребенка. Специально для Кристала и Робина режиссер Айван Райтман и сценаристы, давние товарищи Кристала Лауэлл Ганц и Бабалу Мэндел, придумали ремейк этого фильма «День отца», где Кристал играл роль одного из потенциальных отцов – циничного адвоката, а Робин – роль другого возможного отца, писателя, склонного к самоубийству.

Этот фильм не был в числе тех, что Робин мечтал сделать, хотя он и был лоялен к Кристалу и хотел с ним поработать. Но Робин словно между двух огней метался между необходимостью зарабатывать деньги и желанием работать над фильмами, которые были ему действительно интересны. Его продюсер в «Обществе мертвых поэтов» Стивен Хафт объяснял: «Некоторые актеры действуют по принципу – ”это им, это мне“. Это то место, где актеры застревают, когда разрываются между возможностью зарабатывать миллионы с коммерческих фильмов и желанием делать значимые работы, но которые точно не принесут им ”Оскара“». В случае с Робином, Хафт говорил: «У него всегда на столе – всегда! – сценарий, который мог принести ему от двух до бесконечности миллионов долларов, но Робин не всегда на эти роли соглашался».

Частенько те случаи, когда Робин отказывался от прибыльных проектов, были определенными знаками перетягивания каната в борьбе за его карьеру. С одной стороны всегда были его менеджеры, которые присутствовали практически в любой записи в его резюме со времен «Морка и Минди» и которые рассматривали его исключительно как коммерчески выгодную звезду. С другой стороны была Марша, которое принимала активное участие в его процессе принятия решений и которая рассматривала своего мужа абсолютно под другим углом. Выдержав темп «Миссис Даутфайер», она подбирала для Робина фильмы, где он мог сыграть менее традиционных, более благородных персонажей. Например, в одном из таких выбранных ею проектов Робин сыграл роль отца Дэмиена, католического священника, который лечил прокаженных на острове Молокаи.

«Робин зависел от нее, – говорила их подруга Лиза Бернбах. – Она всегда советовала ему поучаствовать в независимом проекте. Марша страховала его во всех отношениях. Поэтому часто она была очень жесткой с теми, кто не был их семьей. Порой я очень боялась Маршу. Она была чересчур заботливой».

Друзья семьи говорили, что когда дело доходило до открытого противостояния, у Марши инстинкты срабатывали лучше, чем у его менеджеров. Кратко эту ситуацию описала Венди Эшер: «Марша отговаривала его от каждого фильма, который в итоге оказывался провальным».

Работа над фильмом «День отца» очень нравилась двум самым высокооплачиваемым клоунам страны, «странной парочке» из реальной жизни, где брезгливость Кристала частенько приводила к конфликту с Робином из-за его грубых привычек. Шери Миннс, гример Робина, часто рассказывала: «В вагончиках Билли приносил еду и клал на подоконник, а Робин, проходя мимо, мог спокойно что-то взять прямо руками с тарелки и съесть. Такой был Робин, и это раздражало Билли. Он заводился: ”Это моя еда“. А Робин отвечал: ”Да ладно тебе, все в порядке“. Но Билли отвечал: ”Нет, теперь я не буду это есть. Ешь сам“».

Во время съемок на студии Warner Brothers актеры по-разному реагировали на туристические группы, проезжавшие мимо на гольф-карах. «Если их видел Робин, он выбегал поприветствовать туристов, поздороваться и раздать автографы, – вспоминал Миннс. – А Билли говорил: ”Вот дерьмо. Теперь я должен пойти туда и поговорить с этими людьми, или я буду выглядеть как мудак“».

Ради продвижения своего фильма в мае 1997 года Робин и Кристал крайне нелепо появились в одной из серий сериала «Друзья», паясничая на диванчике в кафе, и за всем этим наблюдали основные персонажи сериала. Еще они вместе появились в эфире «Сегодня вечером», когда ведущий шоу, рассказывая о сюжете фильма «День отца», разразился смехом. Джей Лено говорил: «Он такой тупой, но что-то во всем этом есть». Но его похвала не помогла изменить ситуацию. «День отца» получил отрицательные отзывы критиков, Джо Моргенштерн из «The Wall Street Journal» назвал его «фильмом с неимоверно не смешными шутками», все закончилось плачевно – всего 29 миллионов долларов кассовых сборов.

К этому времени Робин уже работал над своим следующим проектом – уникальным сценарием, который проделал долгий путь прежде чем попасть к нему. На протяжении долгих лет молодые актеры и друзья со школы Мэтт Дэймон и Бен Аффлек писали сценарий, с которого они хотели начать свою карьеру. В их сценарии под названием «Умница Уилл Хантинг» речь шла о недовольном молодом человеке из Южного Бостона, который работал уборщиком в Массачусетском технологическом институте, но выяснилось, что на самом деле он самоучка-вундеркинд. Как и все новые сценаристы, они решили сниматься в фильме сами – Дэймон в роли Уилла, главного героя, а Аффлек в роли его саркастического приятеля Чанки, но они понимали, что им обязательно нужен в фильм актер с именем и сложившейся репутацией. С этой целью появился персонаж доктора Шона Мэгуайра, психотерапевта, скорбящего о смерти своей жены. Он начинает работать с Уиллом и благодаря этому сам выбирается из своей скорлупы. Никого конкретного на эту роль не рассматривали, но тем не менее Дэймон и Аффлек писали эту роль под звезду класса А, например Роберта Де Ниро, Роберта Дюваля, Эда Харриса или Моргана Фримена.

Сначала сценарий фильма «Умница Уилл Хантинг» приобрела студия Castle Rock Entertainment, затем он перешел в Miramax – маленькую студию под руководством Боба и Харви Вайнштейнов, которые основали движение инди-фильмов в 1990-х годах, к примеру сняв фильмы «Пианино», «Криминальное чтиво» и «Клерки». В дальнейшем он заинтересовал режиссера Гаса Ван Сента, работавшего над низкобюджетными фильмами вроде «Аптечный ковбой», «Мой личный штат Айдахо» и «Умереть во имя» о наркоманах, мужчинах-проститутках и убийце-метеорологе. Сценарий Дэймона и Аффлека привлек его более положительным сюжетом. Ван Сент был знаком с Робином, когда-то они вместе неудачно пытались поработать над фильмом «The Mayor of Castro Street», и он считал, что Робин может идеально справиться с ролью доктора Мэгуайра. Менеджеры Робина и племянница Марши Дженнифер, работавшая с Дэймоном помощником режиссера в фильме «Благодетель», тоже положительно отзывались о сценарии.

Робин подписал контракт на съемки в марте. Позже он описывал сценарий как «многослойный, динамичный, но очень простой» и говорил, что порой доктор Магуайр находится в таком бешенстве и ярости от поступков Уилла, что нигде раньше Робину не приходилось играть такие эмоции. «Было здорово погружаться вместе с ним в этот поток ярости: ”Я причиняю ему боль? Да. И я буду продолжать, – объяснял Робин. – Ты хочешь работать? Хочешь иметь дело с таким, какой ты есть на самом деле? Или ты хочешь целый день сидеть и бездействовать? Можно и так, но я не хочу при этом присутствовать“. Было здорово набраться мужества так поступить».

Съемки в фильме не заняли у Робина много времени, всего несколько недель в Бостоне и Торонто в мае и июне. За роль в фильме с бюджетом 16 миллионов долларов ему заплатили всего 3 миллиона – невероятно маленькая сумма в сравнении с его обычным гонораром, но остальная часть была бы компенсирована за счет прибыли фильма, если таковая будет. Робин тщательно готовился к роли, даже брал уроки с репетитором, чтобы освоить нюансы ирландского акцента рабочего класса Южного Бостона и добиться совершенства в произношении загадочного звука А, который был, как он описывал, «чем-то средним между звуком А в слове Fat и Father».

Когда Робин первый раз приехал в Бостон на репетицию, Ван Сент обнаружил, что он сильно отличается от человека, которого ожидал увидеть. «Он принял вид личности, которая не была его частью, и это было грустно, – говорил режиссер. – Это не был мистер Стендап и Шутник. А я надеялся, что в нашей работе будет много шуток». Ван Сент рассказывал, что Робину было необходимо одобрение его работы, и он никогда не позволял паясничеству этому мешать.

«Уильямс всегда спрашивал: ”Босс, разве это было не здорово?“ – вспоминал Ван Сент. – А я отвечал: ”Это было круто. Правда, круто“. После чего он продолжал. Я никогда не провоцировал, чтобы он выходил за рамки. Я никогда не говорил: ”Робин, я надеюсь, что ты покажешь себя как в «Доброе утро, Вьетнам», поэтому отпусти себя, детка!“ Я был уверен, что не стоит этого делать, потому что действительно он играл хорошо».

Аффлек и Дэймон написали для персонажа Магуайра несколько эмоциональных, заслуживающих награду монологов. В одном из них на скамейке в Общественном саду Бостона он говорит Уиллу, что изучение им книг не заменит жизненный опыт. «Если я спрошу тебя о любви, возможно, ты процитируешь мне что-либо. Но ты никогда не видел женщину, и это твое слабое место». В другой сцене в офисе Магуайр очень эмоционально реагирует на двенадцатую подачу мяча Карлтона Фиска в победном хоум-ране в Шестой игре Ежегодного чемпионата США по бейсболу 1975 года, и все это он делает только для того, чтобы показать, что пропустил эту игру и привлечь внимание женщины, которая позже станет его женой. «Я должен получить эту девушку», – восклицает он.

Робин работал над этими сценами со смаком и, где только мог, добавлял свои шутки. Когда Макгуайр с любовью описывает Уиллу своеобразные качества его покойной жены, о которых он и не думал, что будет скучать, именно Робин придумал, что она пукала во сне. Эта шутка заставила Дэймона рассмеяться, поэтому Робин продолжал. «В какой-то момент – не в фильме – они начали смеяться и Робин сказал: ”Мне приходилось вставать и зажигать спичку.” А Мэтт подхватил: «От этого она и умерла?» Над этим они долго и оглушительно смеялись. В итоге в фильме оставили только реакцию Робина и Дэймона на эту шутку, но основные строчки из диалога вырезали, потому что они были здесь абсолютно неуместны. «Конечно, это было не в тему, – рассказывал Дэймон. – Эта шутка про газы была абсолютно безумная, но подняла нам настроение до конца дня».

Робин показал себя неожиданно ярко в сцене, где он приказывает персонажу Дэймона не проявлять неуважение к его покойной жене и хватает его за горло. Актеры играли этот дубль столько раз, что в финальных дублях (в том числе в том, что вошел в фильм) Дэймону пришлось накладывать на шею грим, чтобы скрыть свежие кровоподтеки на шее от пальцев Робина. «В этот момент Уильямс был по-настоящему расстроен, – рассказывал Дэймон, – не знаю, о чем он тогда думал, но хватал меня действительно очень сильно».

Счастливой случайностью можно назвать то, что Робин в последний день съемок в Бостоне выдал финальную реплику фильма. В сцене, предшествовавшей финальному кадру, когда Уилл уезжает в Калифорнию, чтобы найти девушку по имени Скалар (Минни Драйвер), Робин должен был открыть почтовый ящик и найти там прощальное письмо от Уилла, которое заканчивалось словами: «Я должен увидеть эту девушку». Дэймон так вспоминает съемки в тот день: «Мы сделали около двадцати дублей. Робин входит в дом, складывает письмо, кладет его обратно в почтовый ящик, закрывает дверь. И в середине одного из дублей он произнес: ”Сукин сын украл мою строчку“. И вернулся обратно в дом. Я помню, как закричал: ”Твою мать! Черт, то, что он сейчас сделал – это же гениально!“ Потом Робин сделал еще десять дублей, но никогда больше не повторил эти слова».

Начало осеннего сезона 1997 года у Робина было сомнительным, в ноябре состоялся релиз «Флаббера», ремейка диснеевского фильма «Отмороженный профессор», где он сыграл роль Фреда Макмюррея, а съемки проходили не далеко от дома на военно-морской базе «Остров сокровищ» в заливе Сан-Франциско. Отзывы были неутешительными, даже для детского фильма («утрированный, банальный, абсолютно не смешной» – было написано в San Francisco Chronicle), но несмотря на это фильм все же заработал 90 миллионов долларов.

«Умница Уилл Хантинг», вышедший в ограниченный прокат в декабре, а в широкий в январе следующего года, был встречен смешанными реакциями, как безумно восторженными, так и отрицательными, притом порой в одном и том же отзыве. Хотя критика в основном распространялась на Дэймона и Аффлека – симпатичных молодых звезд, дебютировавших в качестве сценаристов, но задела и Робина. Associated Press написали, что фильм, конечно, «не ужасный», и что Робин «не лучшим образом выглядит, когда старается быть искренним», но пренебрежительно отзывались о персонаже Макгуайра как о «более отточенной версии добродетелей, которые раньше Робин играл в ”Пробужении“ и ”Обществе мертвых поэтов“». Кеннет Туран из Los Angeles Times писал, что Аффлеку и Дэймону «не хватает мастерства, чтобы реплики Макгуайра не были столь пустыми. Удивительно, Уилл над ними вообще смеется». Критик писал, что Робин «играл характер чудаковатого наставника так часто, что его присутствие в этом фильме дало подсказку, что фильм будет средненький. На практике в этой роли Уильямс немного лучше, но все равно в фильме он смотрится тяжело и неубедительно».

Потом еще были статьи в «New York Times», где Джанет Мэслин писала, что Дэймон и Аффлек создали «остроумный и трогательный сценарий, ставший результатом проницательной и яркой картины в стиле» Ван Сента. Таким образом, они создали для Робина «на редкость серьезную роль, где в полной мере демонстрируются его таланты», один из которых состоял в том, что он был «необычайно сильным и внушительным». Джо Моргенштерн из The Wall Street Journal заявил, что это была «лучшая роль» в карьере Робина.

Зимой вышло еще три фильма, в которых снялся Робин, (последний из них «Разбирая Гарри», появившийся на экранах через неделю после «Умницы Уилла Хантинга»), и все они старались завоевать любовь зрителя, что было очень нелегко с учетом, что «Титаник» Джеймса Кэмерона бил все рекорды по кассовым сборам. Тем не менее даже на фоне легендарного океанского лайнера, «Умница Уилл Хантинг» смотрелся очень достойно. После выхода в широкий прокат он долго оставался на втором, третьем или четвертом месте по кассовым сборам, собрав к концу января 50 миллионов долларов и к концу марта 100 миллионов. Показ фильма прекратили весной 1998 года, выручив только за билеты 1 33 миллиона, а это значило, что Робин из них получил от 15 до 20 миллионов долларов.

Очень скоро как сам фильм, так и Робин стали серьезными претендентами на получение нескольких престижных наград. В конце декабря его номинировали на премию «Золотой глобус» за лучшую мужскую роль второго плана, но он проиграл Берту Рейнольдсу, сыгравшему роль вспыльчивого руководителя порно-звезд в фильме «Ночи в стиле буги». Но появление Робина на церемонии все равно запомнилось: когда назвали имя Кристин Лати, взявшей награду за сериал «Надежда Чикаго», она была в дамской комнате, поэтому он выбежал на сцену и начал что-то говорить на псевдо-испанском языке. В феврале «Умница Уилл Хантинг» был выдвинут на девять номинаций «Оскар», в том числе лучшая картина, лучшая работа режиссера Ван Сента, лучший сценарий Аффлека и Дэймона, Дэймон был номинирован как лучший актер, а Робин – как лучший актер второго плана – первый раз в этой категории. За две недели до «Оскара» в марте Робин получил награду Премии Гильдии киноактеров, и знатоки полагали, что в борьбе за Оскар он шел ноздря в ноздрю с Рейнольдсом.

23 марта 1998 года в ночь вручения премии «Оскар» Робин сидел в двух рядах от сцены Шрайн-аудиториум у прохода с Маршей по правую руку и матерью Лори, сидевшей рядом с Маршей. Кристал вел церемонию уже в шестой раз, во вступительной песне упомянул Робина, указав на молодость Дэймона и Аффлека («Ты крут, это очевидно, а вы еще даже переходный возраст не преодолели»), но Робин едва ли на это среагировал, на его лице застыла тонкая улыбка добродушия и нервозности, он с нетерпением хотел услышать, получит ли долгожданную награду, на которую его выдвигали четвертый раз за десять лет.

Каким долгим было предвкушение, и каким быстрым оказалось оглашение результата: одну из первых наград той ночью вручали за мужскую роль второго плана. Мира Сорвино вскрыла конверт и объявила: «И «Оскар» вручается… Робину Уильямсу за его работу в ”Умница Уилл Хантинг“». С присущей ему скоростью Робин подскочил со своего места, поцеловал Маршу и Лори, прошел вперед один ряд и обнял Дэймона и Аффлека, после чего запрыгнул на сцену, чтобы забрать награду и наконец выступить с благодарственной речью, которую он мечтал сказать более десяти лет.

Робин приложил руку к сердцу, послал несколько воздушных поцелуев, после чего начал:

«Спасибо. О, Господи. Первый раз, когда я потерял дар речи. Спасибо вам за оказанную честь. Спасибо, что поставили меня в одну категорию с этими четырьмя необыкновенными мужчинами. Спасибо, Бен и Мэтт. Спасибо, Гус Ван Сент, что ты был таким внимательным, почти на подсознательном уровне. Хотелось бы поблагодарить съемочную команду, особенно из южного Бостона, вы смельчаки, вы самые лучшие. Я хочу поблагодарить мишпуху (семью – евр.) Вайнштайн, мазаль тов (Удачи – евр.)».

Потом Робин продолжил: «Еще я хочу сказать спасибо Марше, той женщине, которая каждое утро зажигает огонь в моей душе, да благословит тебя Бог. (В этот момент камеры показали Маршу, у которой по щеке бежала слеза.) А больше всего я хочу поблагодарить своего отца, который там наверху, и который, когда я сказал, что хочу стать актером, посоветовал мне получить запасную профессию, например сварщика. Спасибо. Да благословит вас Бог».

На сцену к Робину подошел Кристал, и они обменялись теплыми объятиями. Затем Робин присел на корточки и в своем фирменном образе Граучо Маркса утиной походкой ушел за кулисы. Пара шуток, большая порция искренности, и все закончилось.

Насколько молниеносен был этот момент в реальной жизни, настолько в замедленном темпе он происходил перед глазами Робина. Позже он рассказывал: «Все было так страанно (в этот момент он растягивает голос как в замедленной съемке), ты смотришь по сторонам, видишь знакомых тебе людей. Помню, я увидел Берта Рейнольдса, он не был счастлив… Ну извини, чувак, я не знал. Поднимаешься на сцену, и вот ты уже его держишь». Он был настолько ошарашен, что забыл поблагодарить в своей речи Лори. «Я забыл сказать спасибо маме, а она была там, – говорил он. – Даже Фрейд бы сказал: ”Над этим надо поработать“».

За кулисами восторженный Робин игриво подшучивал над репортерами, поднявшими лопатки с номерками, чтобы показать, что они хотят задать ему вопрос. «Моя ставка? – притворился он участником аукциона. – Выбираю 229,229… Кто же выиграл Вольво? Номер 1523, да». Лишь затем он ответил, что значит для него эта награда. «Это невероятно, – ответил он. – Это просто золотой чувак. До этого я три раза принимал участие в церемонии и проиграл… Преимущественно, шансы у меня были как у ямайской команды по бобслею». Но теперь, когда награда была у него в руках, Робин сказал: «Я кайфую. И это намного дешевле, чем прозак».

Вернувшись обратно на церемонию, Робин увидел, как Аффлек и Дэймон получили свой «Оскар» за лучший сценарий, пообщался с Джеком Николсоном, ставшим в ту ночь лучшим актером (за фильм «Лучше не бывает»), и в итоге получил возможность выйти на сцену с семьюдесятью актерами, взявшими «Оскар», для совместного фото. Над Николсоном Робин часто шутил в своих выступлениях, но в глубине души считал богоподобным и неприступным. На сцене Уильямс оказался в одном ряду с Ширли Темпл, которая наклонилась к нему и сказала: «Позвони мне», а Робин так удивился, что единственное, что смог ответить: «Непременно!»

Это был дружеский жест, но только теперь Робин стал осознавать, что он тоже является частью чего-то большего, того пантеона актеров, которые были синонимом слова Голливуд. Этот случай даровал ему признание и возможность переосмыслить и переоценить прошлое – это был момент, когда можно было забыть о прошлых промахах и задуматься, не были ли его подвергшиеся критике работы просто недооценены. Даже критик Los Angeles Times Кеннет Туран, особенно невзлюбивший «Умница Уилл Хантинг», после церемонии писал, что Робин стал «популярной в Голливуде звездой» и удивлялся, почему даже в момент максимального признания его так скромно принимает киноиндустрия.

«Для тех, кто восхищается непревзойденным гением Робина как комика и тех, кто разочарован его ничем не выдающимися ролями, которые он неизменно играет в фильмах, получение им «Оскара», – писал Туран, – вызвало смешанные эмоции. С одной стороны, невозможно не оценить то удовольствие, которое получил Робин, выиграв «Оскар», а также удовольствие киносообщества, вручившего ему этот приз после трех неудавшихся попыток. Но касаемо моментов его способностей как блестящего актера-комика… Жалко, что очень редко его показывают на экране с этой стороны».

Всю ночь Робин с Маршей, Лори и статуэткой праздновали его победу на вечеринке, организованной журналом Vanity Fair. Артур Грейс, фотограф следивший за Робином весь вечер, позже рассказывал, что Робин «ни на секунду не выпускал «Оскар» из правой руки, то сжимая его, то прижимая к себе, иногда крутил, но в основном просто крепко его держал». Он тепло принимал поздравления от своих давних друзей и коллег, например от Эрика Айдла и Джея Лено, и неловко себя чувствовал, когда случайные люди хотели просто дотронуться до его награды или же когда модельеры нагло надевали ему на голову свой фирменный берет.

После того, как на ежегодную вечеринку прибыла голливудская тусовщица Дэни Дженсен, общавшаяся с Джеком Николсоном, Уорреном Битти и Майклом Дугласом, Робин вернулся к себе в номер в отеле Bel-Air и засунул награду в пакет из магазина Junior’s. Няня, присматривавшая за Зельдой и Коди, которые подпрыгнули с кроватей, обнимались и целовались, передала ему список на девяти страницах с именами тех, кто звонил его поздравить, там были поздравления от Валери, Кристофера Рива, Криса Коламбуса, Пэм Доубер, Стивена Спилберга, Стива Джобса, Барри Бонда, Ричарда Льюиса, Рика Овертона, Ричарда Дрейфусса, от местного почтового отделения, ветеринарной клиники и его автомеханика. Более личные записки пришли на следующий день от Эрика Айдла («Какая радость видеть тебя всего в слезах крупным планом. Не бойся – с тобой плакала вся Америка»), Джорджа Лукаса, Фрэнсиса Форд Копполы, Энтони Хопкинса, Оливера Сакса и Тедда Кеннеди, который назвал «Умницу Уилла Хантинга» «своим любимым фильмом – и не совсем случайно из-за его связи с Бостоном».

Салли Филд писала: «Время от времени Оскар получает правильный человек. Ты один из этих правильных людей». В рукописной записке Джефф Бриджес написал: «Дорогой Роб, Человек! Как чертовски здорово. Я еще полностью ничего не видел (потерял видео), но отрывки великолепны».

Когда все закончилось, жизнь стала напоминать свадьбу или поминки, все слилось воедино. Каждый человек, о котором Робин заботился, восхвалял его, отдавал ему дань уважения и утверждал, что он великий в том, что делает. Затем все это завершилось, жизнь пошла своим чередом. И что дальше? Последующие шаги Робина были намечены заранее.

Из Bel-Air Робин и Марша отправились на север, прямо на съемочную площадку нового фильма Робина – в кампус Калифорнийского университета в Беркли. Алана Кертиса, помощника режиссера, отправили встретить Робина. Кертис вспоминал: «В руке он нес «Оскар» и сказал мне: ”Алан, я хочу тебя познакомить с моим новым маленьким другом. Я обещал, что подарю ему хороший дом“. Я ответил: ”Робин, сейчас мы немного порепетируем, а съемки начнутся не раньше, чем после обеда“, а он ответил: ”Ладно“. После этого они зашли в здание, и хор церкви Glide Memorial Church в Сан-Франциско, приехавший сюда всего на один день, пришел в комнату и начал петь радостные евангелистские песни, пока съемочная команда праздновала встречу с Робином.

«На глаза навернулись слезы, – рассказывал Кертис, – Это был большой многоуровневый лекционный зал, который поднимался вверх как стадион. Он был внизу, и смотрел на всех снизу. Я помню эту улыбку, блеск в глазах и слезы радости. Мы долго обедали, передохнули и во второй половине дня приступили к работе».

Это был «Целитель Адамс» – комедийная драма о докторе и основателе института gesundheit! – больницы, совмещающей в себе в качестве терапии лекарства и смех. Фильм вышел в Рождество и был очень успешным, но он был обруган критиками и не был принят сторонниками целителя из реальной жизни. «Я ненавижу этот фильм», – однажды сказал он Роджеру Эберту. Для Робина это стало еще одной сентиментальной проходной ролью, в которых он вряд ли еще нуждался. И снова он с вершины славы опустился на самый низ.