14

Горячие вспышки

В старом доме на улице Штайнера, 2640, одной из элегантных викторианских резиденций, стоявшей в наклонном квартале Сан-Франциско, повсюду, казалось, были дети. Улица и ее окрестности были переполнены молодыми людьми, пришедшими посмотреть на передвижной зоопарк, привезенный сюда для съемки первых эпизодов фильма «Миссис Даутфайр» – новой комедии, в которой снимался Робин. С ним вместе в фильме снимались три актера-ребенка, игравшие отпрысков современной пары: процветающей матери – офисной сотрудницы и временно неудачливого отца, которые очень переживали, потому что их родители оказались на грани развода. А еще здесь же были дети Робина: Зак, которому теперь уже было десять лет и который приезжал к отцу в оговоренные дни, Зельда, почти четырех лет, и полуторагодовалый Коди, которые вместе с Элеонорой Коламбус, дочерью режиссера фильма Криса Коламбуса, превратили съемочную площадку в свою игровую.

Фильм «Миссис Даутфайр», где Робин сыграл роль переживающего развод отца, переодевшегося в костюм блондинки-домохозяйки, чтобы больше времени проводить со своими детьми, стал идеальным отражением жизни самого Робина до определенного момента. Этот фильм стал кинематографическим отображением философии Робина, усвоенной им в своем детстве, в своих двух браках, а также в роли отца и мужа: семья там, где ты ее нашел, и никто не может из нее выпасть. Под прикрытием комедии фильм «Миссис Даутфайр» продемонстрировал, как сильно Робин любил свою семью, а особенно своих детей, и то, на что он готов пойти ради них.

«Мужчина теряет контакт с детьми и использует любую возможность, чтобы видеться с ними чаще, – рассказывает Рэнди Мейем Сингер, главный сценарист фильма. – Тема фильма универсальна – любовь родителей к своим детям. Развод – это уродливо, подло, мерзко. Брак мог и не сложиться, но если в этом браке появились дети, их родителем ты остаешься на всю жизнь. Недружелюбное поведение им только вредит».

Более того, фильм укрепил как профессиональные, так и личные отношения между Робином и Маршей. Марша помогла отредактировать и доработать «Миссис Даутфайр», чтобы этот проект был сделан точно под Робина. Она работала над фильмом в качестве продюсера и была задействована в каждом аспекте создания этого фильма, а параллельно водила Зельду в школу и на занятия балетом, а Коди в слинге носила в гавань в Эксплораториум. Успех фильма только лишний раз подчеркнул, как хорошо она знает своего мужа и каким его хотят видеть зрители. Успех фильма был ошеломляющий: на протяжении долгих лет он оставался на первом месте по кассовым сборам – больше ни один фильм с участием Робина не добивался таких успехов – и это принесло ему колоссальные дивиденды как в виде статуса в Голливуде, так и в виде денежных средств, осевших на его счетах. Это была та вершина, которую если достиг один раз, больше не увидишь.

Ко времени начала съемок весной 1993 года у Робина было уже предостаточно всего для успешной карьеры. Чтобы заменить Маршу в качестве полноценного личного помощника, он нанял на эту должность Ребекку Эрвин Спенсер, свою подругу и участницу The Holy City Zoo, которым она руководила в 1980-х годах. У него были первоклассные агенты в CAA (Creative Artist Agency) Майкл Маркус, Майкл Менчел и Майкл Овитц, известные как «Майки», была проверенная временем команда менеджеров в Rollins Joffe, которых он называл просто «парни», чей состав претерпел серьезные изменения с момента начала их сотрудничества в 1970-х годах. Джек Роллинс, один их основателей компании, продал свою долю своим младшим партнерам, теперь компания была в руках у Бадди Морра, Ларри Брезнера, Дэвида Штейнберга и их нового партнера Стивена Тененбаума, который присоединился к группе в 1993 году. Будучи независимыми продюсерами, Морра, Брезнер, Штейнберг и Тененбаум (часто сокращенно MBST) подписали договор со студией Twentieth Century Fox и сняла на территории студии собственный офис, где компания разрабатывала свои новые телевизионные проекты и фильмы.

У Робина и Марши к этому времени тоже появилась своя производственная компания. Пара наняла Синди МакХейл, супругу адвоката Робина Джеральда МакХейла, в качестве помощницы Марши и руководителя их компании, которую они назвали «Blue Wolf». Никто не знал, почему они выбрали именно это название для своей компании. «Включите воображение, – говорила МакХейл, – и не забывайте о чувстве юмора Робина, которое порой было очень грязным». Во время основания компании Марша сказала: «Это же он сам, потому что он голубой волк». «Я очень волосатый», – объяснил Робин. «Меховой», – добавила Марша.

«Основной целью «Blue Wolf» было обуздать ненасытные культурные аппетиты Марши и Робина и позволить им осуществлять те проекты, которые были интересны им, а не только блокбастеры разных студий», – рассказывала МакХейл. Пара видела это как оформление тех отношений, которые существовали еще во времена «Доброе утро, Вьетнам», когда Марша читала сценарий, а Робин интересовался ее мнением, хотя, несомненно, он сам мог решать, что ему интересно и что делать, а что нет. «Она часами могла обсуждать проблемы, – говорил Робин. – А я занимался своей ролью. Единственное, что я говорил: ”Вот дерьмо!“»

Марша получила возможность еще тщательнее присматривать за Робином и защищать его в основном от себя самого. Иногда бесконечное желание работать заставляло его делать плохой выбор; если он не мог сразу приступить к проекту или знал в глубине души, что ему придется упустить хороший сценарий, он мог растеряться. «Иногда он мог зациклиться на чем-нибудь, что ему сильно хотелось сделать, но он не мог из-за какого-нибудь конфликта, – говорила Марша. – Таким образом, если мы знали, что готовится проект, который очень подошел бы Робину, то я от него ничего не скрывала. Честно говоря, я, пожалуй, была единственным человеком, который жил только ради него. Но я могла сказать: ”Мы подождем еще годик-полтора“».

Как объяснял Робин: «Иногда во мне говорила моя сентиментальная часть: ”Ой, это о щеночке“ или ”Ах, умерла хорошая женщина, а дети…“, а Марша ознакомится и говорит: ”Нет, это не подойдет“. Поэтому мне всегда было важно ее мнение».

«Тебе не нужно быть Христом в его последние дни», – говорила она ему.

Первый проект, которым занялись супруги, основывался на романе Анны Файн 1988 года Alias Madame Doubtfi re. В книге рассказывается история Даниэля Хилларда, разведенного мужчины, который сам себе придумал титул и ускользал из-под бдительного ока своей бывшей жены, но не своих наблюдательных детей, которые соглашаются сохранить его тайну. Как отец, Даниэль безумно предан своим детям и убеждает их, что имеет на них ровно те же права, что и их мать.

«Вы же знаете, что вы не только ее дети, – говорит он им, – вы и мои дети тоже. Она не имеет права так с нами обращаться. Я был достойным отцом… Нет, я пойду дальше. Я был очень хорошим отцом. Я уверен, она помнит о тех витаминах, что она принимала, пока была беременной. Я кормил ее качественной, полезной едой и заставил ее бросить курить. Я носил тяжелые сумки с покупками, подбадривал ее, приносил бесконечное количество чашек чая. А когда у нее сдавали нервы, и она говорила, что ребенок – это самое последнее, чего бы она хотела в этой жизни, я обещал ей отдать вас в ближайший детдом, как только вы родитесь, и оставить вас на пороге. Что еще мог сделать мужчина?»

Права на экранизацию романа приобрели продюсеры Мэттью Раштон и Френк Леви, которые показали его Элизабет Габлер, исполнительному директору United Artists. Когда Габлер ушла из студии ради работы в студии Fox, она забрала этот проект с собой. Именно в Fox Марша в первый раз услышала об этом фильме из разговоров с менеджерами Робина, роман ей понравился, а сценарий нет, она нашла его чересчур пространным. Fox предложил ей быть продюсером фильма, и она контролировала весь процесс, просматривая внесенные в сценарий изменения на рассвете, просыпаясь вместе с Коди в первые месяцы его жизни. Когда Кристофер Коламбус, сценарист «Гремлинов» и «Балбесов», а также режиссер франшизы «Один дома», решил режиссировать этот фильм, Робину и Марше дали зеленый свет.

После «Миссис Даутфайр» Марше было понятно, что Робин справится с женским образом. «Мне нравилась идея того, что мужчина сыграет женщину и сделает это достаточно хорошо. Я посмотрела на все это под тем углом, насколько Робин будет востребован в этом фильме как актер, и подумала, что мы заставим и остальных работать на него. Я была крайне заинтересована в том, чтобы Робин сыграл этот женский персонаж».

Сам Робин был в восторге от этой роли, потому что, с его слов, он мог наконец сыграть кого-то, абсолютно не похожего на себя самого. «Это не просто переложение своей жизни на жизнь героя. Дело в том, что в данной ситуации ты играешь роль персонажа, у которого вроде как есть своя собственная жизнь. Он вообще не похож на меня, поэтому ты свободен в роли женщины, ты можешь создать ее от и до и показать настолько смешно, насколько это возможно. Главное – не выпадать из образа». Робин подтверждал, что перед ним вместе с «этой милой старухой» открывались неизведанные границы. «Иногда я через них переступал, но большую часть времени был внутри создаваемого мной образа».

Коламбус говорил, что их с Робином настолько засосал этот материал, что они чувствовали перед своими семьями вину за то, что часто отсутствовали дома. «В глубине души мы завидовали персонажу Робина – он мог по двенадцать часов в день быть отцом и оставаться дома с детьми», – говорил режиссер.

Когда Робин подписывал со студией контракт на роль, у Коламбуса все еще были опасения по поводу сценария, в котором, на его взгляд, было недостаточно юмора и душевности, особенно в заключении. «Самая большая проблема заключалась в том, что Дэниель Хиллард и Миранда в конце фильма снова сошлись», – говорил он.

Марша была согласна, что такая концовка фильма делает его похожим на сказку о Золушке со счастливым концом, «но очень сильно отрывает его от реальности, существующей во всем мире и в нашей стране, с точки зрения развода и того, что происходит на самом деле».

Робин и Марша долго спорили относительно концовки фильма, при которой главные герои в итоге остаются в хороших отношениях, но не сходятся снова. «Абсолютно все – менеджеры, агенты, съемочная группа – утверждали, что зрители захотят, чтобы Дэниель и Миранда были вместе, или же чтобы ситуация осталась недосказанной», – рассказывала Марша. А потом добавила: «Когда два человека не подходят друг другу, они не принадлежат друг другу и не могут быть вместе».

Робин затрагивал эту тему со своим психологом, когда распался его брак с Валери, поэтому он особенно переживал, что воссоединение родителей в фильме будет выглядеть неправдоподобно. «Многие психологи могут вам рассказать одну и ту же историю о детях разведенных родителей, – говорил Робин, – и все психологи против, чтобы дети запоминали это. Когда они спрашивают детей: ”Ты помнишь своих папу и маму вместе?“, дети, как правило, отвечают отрицательно».

Он спорил, что «Миссис Даутфайр» должен быть фильмом о семейных ценностях. «После развода многие отцы сдаются. Как правило, они говорят: ”Я люблю своего сына“, а затем исчезают. Если повезет, отец становится дядей. Но самое странное, что он нуждается в своих детях так же, как они нуждаются в нем».

Во время работы над фильмом в конце зимы, весной и в начале лета 1993 года Робин провел сорок один съемочный день в экипировке образа Евфгении Даутфайр, – милой, деловой вдовы с шотландским акцентом и узнаваемым блеском синих глаз. С этой целью сценарий Робина был поделен на две части: первая (1) – в роли Дэниеля Хилларда и вторая (1А) – в роли миссис Даутфайр.

Превращение лица Робина в лицо женского персонажа, а на самом деле создание маски, состоящей из восьми латексных частей, а затем ее покрытие многочисленными слоями розовой краски, схожей с цветом кожи, занимало у визажиста Грега Кэннома около четырех часов. Постепенно этот процесс стал составлять часа три – по мере того, как все уже привыкли и набили руку. Затем гримировали руки Робина, и он влезал в костюм тела миссис Даутфайр «из спандекса и бобов», как он его сам описывал, в котором он себя чувствовал «как перемещающееся кресло-мешок».

На пробных кадрах от 8 марта можно увидеть, как еще до начала сцены Робин играет в колготках и подвязках, которые царапали ему ногу, и в других странных одеяниях, которые его попросили надеть. На нем еще пока нет огромных очков, которые станут частью образа миссис Даутфайр, а лицо кажется раздутым и тяжелым. Робин пока говорит с более мягким и аутентичным акцентом (то есть менее мультяшным), нежели в итоге будет разговаривать его персонаж. «Привееет, – говорит он. – Приятно познакомиться. Я Евфгения Даутфайр и я очень… извините…», – в этот момент у него изо рта выпадает вставная челюсть.

В коротких сценах с детьми и с удостоенной премии «Оскар» Салли Филд, игравшей роль его жены Миранды, Робин часто импровизировал. Еще он рассказывал, как протестировал свой образ в секс-шопе Сан-Франциско. «Я решил купить фаллоимитатор с двумя головками, – рассказывал он. – Пришел и говорю: ”Да, вон тот справа, тот большой. А есть какой-нибудь без вен?“ В итоге продавец меня узнал и выгнал: ”Робин, убирайся отсюда, мудак!“»

Актер рассказывал: «Сначала я стал говорить голосом, похожим на Маргарет Тэтчер, но понял, что такой голос перепугает ребенка до смерти: ”Ложись спать, иначе мамочка выстрелит крылатой ракетой“. Опираясь на недавний опыт общения, он позаимствовал вокальные характеристики у Марит Аллен, своего художника по костюмам, и Билла Форсайта, шотландского режиссера, снявшего фильм «Быть человеком», что в итоге сложилось в неповторимый голос его персонажа.

Вся эта подготовка была необходима Робину для создания его альтер эго, которое могло обмануть даже Маршу, которая чувствовала, насколько он вкладывается в этот образ. «Единственное, что я могу сказать, это то, что он пропитан образом этой шестидесятипятилетней женщины, – говорила Марша. – Теперь он не тот человек, которого я знала. Он стал женщиной. Я на самом деле чувствую, что разговариваю не с ним, даже когда он говорит своим голосом». Однако образ не прошел проверку у младшего ребенка Робина: журналистка Лилиан Росс как-то написала о своем посещении съемочной площадки «Миссис Даутфайр»: «Младенцев не обмануть, полуторогодовалый сын Робина Коди Уильямс, увидев отца в гриме, закричал ему ”Папа!“».

Естественно, Робин в полной мере воспользовался возможностью поимпровизировать в фильме как в роли миссис Даутфайр, так и в роли Дэниеля Хилларда. Он сделал более десятка дублей, чтобы снять сцену, где Дэниель, пытаясь получить работу в образе миссис Даутфайр, приходит к Миранде, предварительно попытав свое счастье у других кандидатов. «Я была в группе под названием Bloodlust, а после работала татуировщиком на Маркет-стрит и в фармацевтической компании. Если у детей будут проблемы со сном, то у меня для них кое-что есть. Какое-то время я работала бальзамировщиком, а после этого занималась борьбой». Также он испробовал несколько шуток в сцене, где он, забыв про анатомические особенности строения женского тела, нечаянно поджигает накладную грудь миссис Даутфайр, наклонясь над плитой: «У меня горят сиськи. Нужно поменять имя на миссис Кечфаер (от англ. Catchfi re – ловец огня)». Но оставили такую реплику: «Мой первый день в качестве женщины, а я уже вся искрюсь».

В некоторых местах Робин переработал сценарий, сделав язык более естественным и свойственным для него, а темы – в большей мере отражающими его чувства. К концу фильма Миранда с Дэниелем предстают перед судом, это происходит после того, как обман Дэниеля раскрыт, теперь Миранда настаивает на том, чтобы лишить его права даже раз в неделю видеться с детьми. В сценарии ответ Робина звучит так: «Я бы хотел извиниться за свое поведение. Правда. Но они ведь и мои дети».

Робин сделал пометку, что эти строчки надо удалить, а вместо них вышло: «Пойми, я никогда не был ничем одержим. Но вдруг появляется ребенок. И сразу же словно кто-то вырывает твое сердце и кладет его в люльку».

Затем от руки он добавил еще несколько отрывочных комментариев: «Я ссылаюсь на невменяемость с объяснениями, что дети – это та привязанность, которая возникает в момент их рождения, и что я с ума по ним схожу с этого момента».

Речь его продолжается: «Я менял им подгузники, разыскивал их мобильники, охлаждал их торты на день рождения. Я был мамой в песне «Mommy and Me’s». Я гулял с ними на кишащих сплетнями детских площадках. Я водил их к зубному. Держал их, когда им накладывал швы».

А из следующей реплики Робин убрал слово «чертов»: «Я был чертовой зубной феей», и написал несколько альтернативных фраз, где говорилось, что «он оставался с ними на всю ночь, когда у них была температура» и «я бы их и грудью кормил, но тогда они бы подавились комочками спутанных волос».

По сценарию в этой части сцены Дэниель должен говорить чувственным голосом: «Я тебя умоляю. Пожалуйста. Не отнимай их у меня». Робин еще добавил: «Я им нужен так же, как они мне».

Робин стал своим экранным детям кем-то вроде суррогатного отца. Он громко смеялся, когда Мара Уилсон, не по годам развитая пятилетняя девочка, сыгравшая роль его младшей дочери, хвасталась ему, что знает, что такое секс, а для Лизы Якуб, сыгравшей его старшую дочь, он написал в школу очень страстное письмо после того, как ее исключили из школы за то, что она очень много времени проводит на съемках. «Ученица ее уровня и таланта не должна быть ограничена стенами школы, она должна познавать мир и за ее пределами – даже через работу», – писал Робин. Директор школы повесил письмо в своем кабинете, но не позволил Лизе вернуться.

В любых крошечных и незначительных моментах «Миссис Даутфайр» Робин и Марша задействовали своих друзей и родственников, надо только знать, где искать. Помощником продюсера работала племянница Марши Дженнифер Гарсес, а в кадре в качестве шеф-повара снялся Дэн Спенсер, муж помощницы Робина Ребекки; Рик Овертон, стендап-комик и товарищ Робина с 1980 года, сыграл роль метрдотеля, а сводный брат Робина Тодд получил роль бармена у бассейна и в заключительных тирах значился под псевдонимом «Доктор Жаба».

Каждый день после десяти часов съемки и еще часа потраченного на удаление грима, Робин и Марша возвращались домой к своим детям Зельде и Коди. В гостиной их арендованного дома был целый зверинец: кролики, морские свинки, игуана, хамелеон, здесь же стояли миниатюрные диванчики для детей. Обеденный стол был завален каталогами и поделками из бумаги, а рабочий кабинет служил местом, где расположилась пластиковая крепость, а с краю небольшое место занимал компьютер Робина, на котором он играл в авиасимуляторы и другие игры, когда приходил Зак. В своем личном кабинете Робин хранил коллекцию игрушечных солдатиков и фигурок, которые стал собирать уже во взрослом возрасте: здесь были пластиковые и металлические космонавты, самураи, рыцари и роботы. В этой игровой комнате для взрослых у Робина еще стоял стол для игры в пинбол – подарок от Спилберга. Марша как-то умудрилась набрать на нем 175 миллионов очков.

Этот дом был временным прибежищем до тех пор, пока позже семья не перебралась в купленный Робином и Маршей в заливе Сан-Франциско два года назад дом площадью двенадцать тысяч квадратных футов, с черепичной крышей, тренажерным залом, конференц-кабинетом и хозяйской спальней, панорамный вид из которой простирался от моста Золотые Ворота до Тихого океана. Реконструкцию дома осуществила Марша, наряду с выполнением своих обязанностей по работе над фильмом, что сильно поражало Робина. «В доме будут, как она называет, ”все твои вещи и все мои вещи“, – рассказывал он. – Дом очень теплый, интересный».

Только с одним предметом декора Робин и Марша не понимали, что делать – это была картина Пикассо – автопортрет художника, где он изобразил себя в образе Ван Гога – с одним ухом. Сначала они повесили ее в гостиной, но такая пестрота была здесь абсолютно неуместной. Необычная картина, на то время оцененная в 1 миллион долларов, была подарком компании Walt Disney, которая старалась исправить неприятную ситуацию с использованием голоса Робина для продвижения «Аладдина». Студия пыталась снова заманить его обратно для участия в других проектах, в том числе для съемок продолжения «Аладдина», где они надеялись, он повторит роль Джинна, но Робин категорически отказался от этого. Когда Джо Рот, бывший председатель компании Fox, давший зеленый свет фильмам «Игрушки» и «Миссис Даутфайр», связался с Робином по поводу того, что готовится новый фильм, который планирует финансировать Дисней, Робин тут же отправил сценарий обратно, вежливо объяснив, что с Диснеем у них конфликт.

Поэтому в то время эта картина Пикассо олицетворяла для Робина неразрешенную проблему, и он не понимал, что с ней делать. Его друг Эрик Айдл полушутя предложил публично ее испортить. «Если они тебя достали, иди на телевидение, расскажи об этом и сожги Пикассо – все хотят это увидеть», – говорил Айдл. На это Робин ответил: «Нет, я сделаю с нее копию и сожгу ее. А картина пусть остается». Когда позже Робин поделился в журнале «New York magazine» своим конфликтом с Диснеем, Джеффри Катценберг, руководитель киностудии, написал ему письмо с извинениями, где говорилось: «Спасибо, что не ”ударили“ и меня. Вы себе и представить не можете, насколько я ценю ваше благородство в этой непростой и щекотливой ситуации».

Хотя Робин всегда планировал вернуться в Сан-Франциско, первый раз за много лет у него выдался значительный промежуток времени, который он смог провести в городе, и ему это понравилось. «Отец вырос в Сан-Франциско, для него этот город был очень тихим местом, – позже рассказывал Зак. – Он ценил то уединение, которое мог здесь обрести, все знали, что ему нужно пространство. Здесь он мог проводить время с семьей и ни о чем не тревожиться. Мог бегать, подолгу ездить на велосипеде, заниматься тем, что ему нравилось делать». Даже если они не виделись каждый день, Зак чувствовал присутствие отца, как никогда раньше. «Он подарил мне действительно замечательное детство, – говорил Зак. – Всегда уделял мне время, а не просто откупался деньгами или шмотками. Как отец, он всегда был рядом со мной. Он уделял мне свое время и свою энергию. Я всегда об этом знал. Я чувствовал с ним связь».

Но не все себя так ощущали. Валери, делившая заботы по воспитанию Зака с Робином, не чувствовала себя полноправным членом семьи, и все из-за Марши, которая всячески хотела отгородить Робина и детей от нее. «Марша не хотела, чтобы я была рядом, – говорила она. – Даже где-то поблизости. Она разделила меня и моего сына, меня и Робина».

«Она забрала моего сына и хотела, чтобы он стал частью ее семьи, – жаловалась Валери. – Но их было трое».

Валери проводила время наедине с Заком, но когда с ним были Робин и Марша, она чувствовала себя в стороне. Даже когда Валери приезжала к ним домой, чтобы забрать Зака, она рассказывала: «Меня не пускали в дом. Я просто делала, что мне говорили. У меня была другая семья. И бедный Зак. Ему было так неприятно. Я бы не хотела плеваться ядом, но я всегда знала, что если бы я исчезла, то всем стало бы намного проще. Поэтому я и исчезла. На долгое время».

«Миссис Даутфайр» вышел в прокат 24 ноября 1993 года накануне Дня Благодарения, вслед за этим последовали отзывы о нем, как о комедии в жанре Робина Уильямса. В числе изданий, давших фильму восторженный отзыв, был «Detroit Free Press», где вышла статья, в которой говорилось: «В ранних фильмах Робина было чересчур много импровизации, его маниакальная энергия била как ракета и доводила до головокружения, или же наоборот он был ограничен благородством и излишней чувствительностью, что всячески препятствовало демонстрации его остроумия. ”Миссис Даутфайр“ таких ошибок не совершает». В газете говорилось, что в фильме демонстрируется талант Робина делать пародии, но в то же время он не позволяет себе выйти из образа чопорной, но добродушной няни Мэри Поппинс даже на заместительной терапии эстрогенами… «Сопротивление между естественным энтузиазмом Уильямса и насильственным выдерживанием образа создают смелый, хмельной характер ”Миссис Даутфайр“».

Но больше всего отзывов, в том числе и в «The New York Times», касалось потрясающей игры Робина и ничего не говорило о самом фильме. «Если бы этот фильм столь же хорошо демонстрировал способности Робина как комика, как и все остальное, кроме ”Аладдина“, это заняло бы уйму времени. И совсем немного времени нужно на то, чтобы все это осмыслить», – написала Джанет Мэслин. Роджер Эберт говорил, что «Миссис Даутфайр» не мог соперничать с фильмом «Тутси», комедией 1982 года, где снялся Дастин Хоффман, переодевшийся в женщину, чтобы получить роль в сериале. Как он написал в своем отзыве, в котором дал фильму две с половиной звезды: ”Тутси“ был намного правдоподобнее, остроумнее, забавнее и проницательнее, ”Миссис Даутфайр“ по своим ценностям и глубине очень напоминает ситком. Хоффман отлично сыграл женщину. Уильямс тоже отличный актер, но в образе женщины он больше все же играет самого себя».

Но все эти нюансы ни капли не сократили количество желающих посмотреть еще один фильм с Робином в главной роли. Фильм в течение десяти недель с момента релиза занимал первую и вторую позиции, заработав 100 миллионов долларов до конца года, 200 миллионов – к концу февраля 1994 года и почти 220 миллионов к концу проката.

Как продюсерам, Робину и Марше причиталась часть дохода от проката фильма, и она не заставила себя долго ждать. В мае Питер Чернин, председатель Twentieth Century Fox, поблагодарил их за достижения этого фильма и приятный опыт работы: «Полностью уверен, что, если бы не ваше непосредственное участие в фильме, он не получился бы настолько хорошим, милым и смешным». К письму прилагался чек на 2 миллиона долларов, прибыль, которую, как сказал Чернин, не будут выплачивать еще год, а может и дольше, но которую он бы хотел, чтобы пара получила незамедлительно. «Без вас здесь очень тихо, – написал он. – Давайте найдем еще что-нибудь, что заставит вас сюда скорее вернуться».

Через несколько недель Чернин снова написал Робину. «На память не приходит, – писал он, – ни один актер, который был бы настолько ответственен за успех своего фильма, как вы. Вы полностью заслуживаете эти авансы, и мы очень рады вам их отправить». На этот раз был приложен чек на 8 миллионов долларов.

Кассовая выручка «Миссис Даутфайр» продемонстрировала студиям, что Робин опять в топе, и далеко не один Fox уговаривал его сниматься у них. Walt Disney необдуманно выпустил сиквел «Аладдина», где Джинн теперь разговаривал голосом Дэна Кастелланета, актера мультсериала «Симпсоны», продажи были высоки, а вот отзывы далеки от положительных, да и зрители не приняли другого исполнителя персонажа. Но осенью стало возможным примирение между Робином и Диснеем, так как на место Джеффри Катценберга был назначен Джо Рот, спонсор Робина в студии Fox. Первым делом Рот публично извинился перед Робином за поведение компании в споре об «Аладдине». «Робин жаловался, что мы воспользовались его персонажем для продвижения других товаров, – рассказывал Рот. – С Робином у нас были конкретные договоренности, что такого не будет. Тем не менее, мы так сделали, за что приносим свои извинения».

Робин принял извинения Рота, назвав это «приличным». «Это как восстановление дипломатических связей между странами, – говорил Робин. – Потрясающее чувство, потому что там я делал хорошие вещи. Я никого не хотел обижать». Тут же Робин с Диснеем приступили к обсуждению новых проектов, включая сиквел «Аладдина», где бы он снова сыграл роль Джинна.

Но не все фильмы с Робином того периода так тепло принимали. За два года до этого он снялся в «Быть человеком» – фантастической драме, где он сыграл роль мужчины, а по факту его души, которая перерождалась в пяти различных эпохах, начиная с появления пещерного человека и до современного разведенного жителя Нью-Йорка. Но в каждой эпохе герой предпринимал попытки воссоединиться со своей женой и детьми. Это был амбициозный проект для шотландского режиссера-сценариста Билла Форсайта, больше известного своими небольшими независимыми комедийными драмами («Девушка Грегори», «Местный герой») и никогда раньше не делавшего больших картин. При этом финансировавшая фильм студия Warner Brothers некрасиво о себе заявила: когда затянутый и не смонтированный фильм Форсайта на тестовых показах получил плохие отзывы, они попросили сократить фильм, наложить голос рассказчика и изменить окончание.

Эти изменения разрушили концепцию фильма, отзывы были катастрофическими. Entertainment Weekly присвоила фильму оценку F, спрашивая: «Есть ли в фильмах что-нибудь более ценное и менее убедительное, чем Робин Уильямс с его маленьким опущенным ртом, который пытается играть мягкие, застенчивые и несчастные образы?» В первые выходные в мае 1994 года фильм собрал всего 764 000 долларов и рухнул на тринадцатое место. Вслед за самым большим успехом Робина последовал самый большой его провал.

Но тем не менее плачевные результаты «Быть человеком» были нивелированы громадным успехом «Миссис Даутфайр», а Робин уже давным-давно переключился на другие, более неожиданные и интересные проекты. Ранее в том же году он впервые за десять лет появился в своей первой телевизионной роли, на этот раз в драматическом сериале. Барри Левинсон, на том этапе один из руководителей канала NBC, пригласил его в криминальную драму «Убойный отдел». Сериал о преступном мире Балтимора очень ожесточенно боролся за аудиторию в свой первый год, а второго эпизода NBC отснял всего четыре серии, после чего они должны были решить, продолжать ли съемки. Все надеялись, что звезда Робина увеличит вероятность востребованности третьего сезона.

Премьерную серию второго сезона сериала под названием «Bop Gun» показали 6 января 1995 года, сюжет концентрировался на семье из четырех человек, приехавшей в город, где к ним пристает компания молодых людей, стреляющая в упор и убивающая мать. Робин играл роль отца семейства, который на протяжении целой серии скорбит о гибели жены, ухаживает за детьми, страдает от бюрократических унижений, которые накрывают его волной как свидетеля преступления, а еще пытается оправдать свою трусость, когда он не смог защитить свою жену.

Дэвид Саймон, репортер «Baltimore Sun crime», по мотивам чьей книги был создан сериал и который всесте с Дэвидом Милсом написал сценарий серии «Bop Gun», случайно оказался на съемочной площадке, когда снимались сцены с участием Робина в морге. На первый взгляд Саймону показалось, что Робин совсем не тот типаж, который он себе представлял в этой роли: «Внутри него были заперты сумасшедшие шутки, молниеносные подколы и остроты, и он старался прожить жизнь убитого горем мужа и отца, который только что потерял свою жену». Но тем не менее Саймон заметил: «И все же он был самым характерным актером на всей съемочной площадке».

Саймон предложил Робину импровизированную экскурсию по диорамам с мест преступлений, построенным в маленьком масштабе в миниатюрном кукольном домике. Саймон наблюдал, как Робин анализировал увиденное и пытался проанализировать, какие ужасные преступления были на них запечатлены. «Он догадался, что, казалось бы, случайная смерть на самом деле была убийством, потом еще догадался, что на первый взгляд казавшееся нападение было самоубийством девушки, – рассказывал Саймон. – Я мог сделать свои предположения по диорамам только потому, что заранее знал ответы. Актер словил все это налету, нажимая кнопки, чтобы над каждой панелью загоралось освещение, он так и стоял здесь до тех пор, пока его не позвал на съемочную площадку помощник режиссера».

Как всегда, во время дублей Робин развлекал и веселил съемочную команду своими короткими быстрыми шутками. «Он готовился сниматься в очередной болезненной сцене, где ему надо было изображать горе и вину, поэтому до этого за десять минут он старался выжать из себя столько шуток, сколько только было возможно», – писал Саймон.

Перед тем, как Саймон покинул съемочную площадку, он увидел в коридоре Робина, который в течение нескольких свободных минут перед съемкой встал лицом к стене и старался передать весь этот ужас. «Он весь вспотел, как будто ему пришлось взобраться на вершину. У него было лицо глубоко несчастного человека, и я после этого ушел, расстроенный и подавленный».

Еще в этом году Робин появился в маленькой роли в фильме «Девять месяцев» – романтической комедии от режиссера «Миссис Даутфайер» Криса Коламбуса, где сыграл нервного русского акушера, а также в «Вонгу Фу, спасибо за все! Джули Ньюмар» в роли покровителя трио трансвеститов. Но, пожалуй, самую важную свою роль Робин сыграл не под прицелом камер.

Во время празднования Дня памяти в 1995 году его друг Кристофер Рив отправился в Калпеппер, штат Вирджиния, чтобы покататься на своей лошади, Eastern Express (Восточный Экспресс), во время мероприятия по совместному обучению. Он был в конном спорте почти десять лет, с тех пор как научился ездить верхом во время съемок фильма «Анна Каренина» в 1985 году, поэтому тщательно изучил свой маршрут перед забегом. В тот субботний день Рив ехал на Восточном экспрессе во время разминки. Когда лошадь подошла к барьеру и приготовилась перепрыгнуть его, она вдруг резко, без предупреждения, остановилась. Рива перебросило через нее и он приземлился на голову, сломав первый и второй позвонки на шее. В результате несчастного случая он был парализован и не мог дышать без помощи прибора для искусственного дыхания.

Когда Рив восстановился в отделении интенсивной терапии Медицинского центра Университета Вирджинии и ожидал сильно рискованную операцию по прикреплению черепа к верхней части позвоночника, вокруг него была вся его семья – жена Дана, сыновья Уилл и Мэтью и дочь Александра, а также другие члены семьи и несколько близких друзей. Один посетитель, в частности, так и остался в его памяти об этом ужасном периоде. Рив вспоминал: «В особенно мрачный момент дверь распахнулась, и в нее влетел коренастый мужчина в синей шляпе, желтом хирургическом халате и очках, говоривший с русским акцентом. Он объявил, что он мой проктолог и должен немедленно осмотреть меня. Моя первая реакция была, что либо я принимал слишком много лекарств, либо у меня было повреждение мозга. Но это был Робин Уильямс. Он и его жена Марша материализовались неизвестно откуда. И впервые после аварии я рассмеялась. Мой старый друг помог мне понять, что со мной все будет в порядке».

Робин несколько иначе описывал эту историю. Перейдя на русский акцент, он вспоминал: «Я сказал: "Если вы не возражаете, мне придется надеть резиновую перчатку и исследовать ваши внутренние органы"».

Несмотря ни на что, спектакль достиг желаемого результата – напомнить Риву, что какими бы тяжелыми ни казались обстоятельства, в его жизни все еще были люди, за которых стоит держаться, а способность испытывать радость никуда не исчезла. «Я увидел, что он начал смеяться, потому что его глаза загорелись, и он узнал меня, – сказал Робин. – Он сказал, что это один из тех моментов, которые заставили его понять, что он хочет попробовать остаться здесь с нами. Его жена, его дети, смех и все остальные вещи ему дороги. У него было отличное чувство юмора на сей счет».

Безусловно, Робин готов был сделать все от него зависящее, только чтобы вернуть человека, который был его союзником со времен Джульярда и постоянно поддерживал на протяжении всей его карьеры. Их называли Братец Рив и Братец Рабинович. «Когда Крис получил травму, они с Маршей сразу же сели на самолет и незамедлительно были в больнице», – рассказывала Синди Мак Хейл, управлявшая компанией Blue Wolf. Пока Рив оставался в больнице, Робин и Марша ставили в его поле зрения разнообразные интересные предметы, «пока он не смог вертеть головой». МакХейл говорила: «Все, что только могли принести. Это могли быть предметы искусства или просто что-то красивое. Они были очень заботливы и внимательны».

Робин и Марша помогали семье Рива оплачивать дорогостоящее медицинское оборудование, которое Кристоферу необходимо будет использовать до конца своей жизни, а еще в своем доме в Напе установили подъемник, чтобы ему было удобно, когда он приедет к ним в гости. Это лишь один из примеров той помощи, которую Робин оказывал своим самым близким людям, для него это не составляло никаких проблем, потому что его благосостояние росло. «У них был водитель, няньки, помощницы по дому, – рассказывала МакХейл, – они отдали детей в частные школы, потому что государственные школы Сан-Франциско просто ужасны. Еще Робин и Марша оплачивали школы для детей их сотрудников. Иногда они это делали просто для друзей, а не только для членов семьи, которым тоже помогали».

Когда всего через пять месяцев после несчастного случая Рив решил поехать в Нью-Йорк, чтобы принять участие в благотворительном мероприятии для «Creative Coalition» (правозащитной организации в сфере искусства, которую он помог основать) и вручить Робину награду за его участие в Comic Relief, Робин обеспечил его своей собственной охраной для обеспечения безопасности. И когда Робин вышел на сцену в отеле Pierre, чтобы получить свою награду от Рива, перемещавшегося в кресле вместе с аппаратом по контролю дыхания, то пошутил, что тот в своем кресле может даже трактор вытянуть, сказав: «Да, ему крупно повезло». Шутки и подколы Робина было как раз то, в чем очень нуждался Рив. «Он снял проклятие с инвалидного кресла», – говорил он позже.

Когда следующим летом Ривы отправились в свой первый после несчастного случая отпуск в Пуэрто-Рико, с ними отправился и Робин, чтобы в поездке всячески развлекать и поддерживать своего друга. «Без тебя моя поездка была бы намного сложнее, – писал ему после этого Рив. – Благодаря твоей помощи у нас у всех отличный загар».

Такая поддержка породила маловероятный, но часто упоминаемый рассказ о том, что еще в Джульярде друзья заключили между собой договор, по которому тот, к кому слава придет быстрее, обещал помогать нуждающемуся. Робин всегда отрицал, что в этой истории есть хоть доля правды, и считал естественным просто помогать своему другу.

«Ему было бы унизительно думать, что я о нем забочусь, потому что сам он о себе позаботиться не может, – говорил Робин. – Я буду рядом, но у него полно планов относительно того, как самому себя обеспечивать, как найти способы работать и быть полноценным человеком».

Последним фильмом Робина в 1995 году был фильм «Джуманджи» режиссера Джо Джонстона, взявшего за основу иллюстрированную книгу Криса Ван Оллсбурга о детской настольной игре, которая оживает и дом населяют дикие животные и ловушки из джунглей. Робин играл главного героя фильма Алана Пэрриша, которого засасывает в эту игру в 1969 году, и он появляется лишь спустя двадцать шесть лет, уже будучи взрослым мужчиной с длинной гривой волос и неухоженной бородой. Бюджет фильма составил 65 миллионов долларов, из которых 15 миллионов составили гонорар Робина. Но он говорил, что согласился сниматься в фильме, потому что тот напомнил ему о его одиноком детстве в Блумфилд-Хиллз, а также потому, что такой фильм был необходим в то время, когда жестокость стала привычным делом как на экране, так и в реальной жизни.

«Меня очень пугает мир такой, какой он есть, – говорил актер. – Это динамичный фильм, в нем есть элементы насилия, но я не могу сниматься в картине, где внезапно происходит взрыв, а я над этим еще и шучу. Потому что мы сами живем в таком мире». Робин говорил, что будучи актером и главой семьи, он должен следить за тем, какие ценности он несет с экрана. «Ответственность должна быть перед самим собой, должен быть уровень сознательности относительно того, чем ты занимаешься, – объяснял он. – Хотели бы вы показать такое своим детям? Что вы хотите этим сказать? Какой посыл донести?» Исходя из этого, «Джуманджи» оказался для Коди, которому на момент выхода фильма исполнилось четыре года, очень страшным фильмом.

Эта роль не была для Робина каким-то преодолением самого себя, она четко вписалась в тот архетип, который был присущ ему в предыдущих ролях: разумный, образованный, но ранимый, он отрицал правильное детство и очень сильно торопился попасть в незнакомый взрослый мир, мужчина-ребенок, который хочет стать отцом, но которому самому еще нужен отец. В отзывах на фильм говорилось, что «Джуманджи» не смог раскрыть или показать своего главного героя с новой стороны. Стивен Хантер из «The Baltimore Sun» написал, что в фильме «показана очередная победа, подтверждение того, что больше лучше, чем меньше, и что зрелищность каждый раз превосходит воображение». Он писал, что создатели фильма взяли необычную готическую историю Ван Оллсбурга и сделали из нее растянутую грубую бредятину, которая может лишь испугать детей и заставить скучать взрослых. «Им удалось невероятное – они смогли из Робина Уильямса сделать неинтересного персонажа».

Но кассовые сборы никак не отразились на Робине. «Джуманджи» занял первое место в рейтинге и собрал больше 100 миллионов долларов только за время проката по стране, что сделало этот фильм очередной вехой в карьере Уильямса. Он стал такой большой звездой, как никогда раньше, он казался неприкасаемым.