Глава 23
— Голова, руки и ноги в Миссури, — перечислил Мо Рид. — Голова, кисти рук и ступни в Нью-Джерси. — Три кисти и только ступни в… — Он сверился со своими записями. — В штатах Вашингтон, Западной Виржинии и Огайо.
— Ничего, где были бы только кисти рук, — отметил Майло.
— Ничего. И никакой очистки кислотой. К тому же в трех случаях они почти точно знали, кто это сделал, но не нашли достаточно улик, чтобы выдвинуть обвинения.
Мы сидели в допросной комнате Вестсайдского участка; завершался еще один день бесплодных усилий. Майло еще раз звонил Бадди Уэйру — не дозвонился; в ответ от паралегала пришло сообщение, что он «все еще работает над этим». Наблюдение за домом на Калле-Маритимо не выявило никакой деятельности, не считая прихода бригады садовников.
Они понятия не имели, дома ли Хак, и когда Майло убедил одного из них позвонить в дверь особняка, никто не ответил.
Хак продолжал игнорировать предложения поговорить с полицией, оставленные ему через оператора сотовой связи.
— Случай в Джерси — явно уличное нападение, — продолжил Рид. — Жертву опознали по хирургическому шраму на спине.
— Какой-то итальяшка с проблемами с позвоночником. Что-нибудь еще?
Рид покачал головой.
— Есть ли случаи, когда была отсечена только одна рука? — спросил я.
— Нет.
— Отсечение рук используют, чтобы помешать расследованию. Наш случай не имеет с этим ничего общего. В данном случае, руки — это символ.
— Символ чего? — уточнил Майло.
— Мой конек — вопросы, а не ответы, — отозвался я. — Но, может быть, это имеет какое-то отношение к тому, что Селена играла на пианино?
— Люди играют на пианино обеими руками, Алекс.
— Правая рука ведет мелодию.
Выражение их лиц можно было перевести как «спасибо, но нет».
— Альтернативный вариант, — продолжил я. — Возможно, кто-то пытается сделать так, чтобы убийства выглядели странно?
— Закос под сексуального маньяка? — хмыкнул Майло. — Чтобы скрыть — что?
— Я постоянно возвращаюсь мыслями к Селене. Она сильно отличается от других. Что, если все это было затеяно ради ее смерти, а остальные жертвы были лишь подготовкой?
— Больше года подготовки? — усомнился Майло. — Что же такого важного в Селене?
— Что-то, известное ей, сделало ее существование угрозой для кого-то. Что-то достаточно серьезное, чтобы забрать ее компьютер. Та же самая причина, по которой был убит Дабофф.
— Долгосрочное планирование обычно касается денежных вопросов.
— А у Вандеров много денег — подхватил Рид. — А значит, мы снова возвращаемся к ним. И к Хаку, который на них работает.
— Если ты прав относительно этих женщин, то от того что мы раскапываем их прошлое, толку не будет никакого, — проворчал Майло.
— Убийца все равно должен быть как-то связан с ними, — возразил я, — так что это еще может принести свои плоды.
— Я обшарил трассу до аэропорта вдоль и поперек, но никто не помнит Хака, — сообщил Рид.
— Народ там постоянно меняется. А у людей по множеству причин бывает очень короткая память.
Майло встал, начал расхаживать по комнате туда-сюда, достал сигару. Мо Рид напрягся, но когда сигара снова исчезла в кармане лейтенанта, расслабился.
— Если этот тип охотился на проституток, кто сказал, что он ограничивался одним районом?
— Другая трасса? — предположил Рид.
— Хак живет в Палисейдс, — напомнил я. — Ради чистого развлечения он мог заниматься своими делами в Вестсайде. Но когда маньяк ищет жертву, он отправляется туда, где меньше вероятности, что его опознают.
— Может быть, куда-нибудь поближе к своему бункеру для убийств, — теоретизировал Рид. — Это может быть относительно недалеко от дома Вандеров. Только я не нашел ничего ни в записях налоговой, ни где-либо еще.
— Аэропорт, болото и та складская компания — это все довольно близко друг к другу, — отметил Майло. — Так что его убежище тоже может быть поблизости.
— Чтобы найти съемное жилье, нам придется дать делу огласку и надеяться, что кто-нибудь наведет нас на след.
— Это может понадобиться, Моисей, но еще рано. Давай пока попробуем проверить другую трассу. Если мы сможем найти еще каких-нибудь проституток, к которым Хак подкатывал с предложением жесткого секса и, возможно, даже игр в удушение, то это поможет нам выбить ордер на обыск.
— Я могу обследовать бульвар Линкольна дальше на север.
— Хорошая идея. Если не сработает, переместимся на Сансет-Стрип. А вообще — не будем ждать. Сегодня вечером ты займешься бульваром Линкольна, потом Сансет от Догени до Фэрфакса. Я беру на себя Сансет от Восточной до Рэмпарта, затем в Центре. Перешлю фотографию Хака в отдел по борьбе с проституцией; может быть, кто-нибудь что-нибудь и вспомнит.
— А что насчет наблюдения за домом?
— Мы по-прежнему оставляем это патрульным. Если Хак не появится в скором времени, полагаю, надо будет обратиться к высоким чинам насчет пресс-конференции. Вдобавок к тому, что он может закопаться поглубже, у нас нет на него ничего, а он когда-то уже был жертвой несправедливого обвинения. Так и слышу вступительную речь адвоката на суде… — Он повернулся ко мне. — Вполне возможно, что Дабоффа пырнул ножиком еще какой-нибудь защитник болота, но проверка всех эко-активистов у нас далеко не на первом месте.
— Посмотрю, что мне удастся найти, — сказал я.
— Почему бы тебе просто не стать полицейским, док? — спросил Рид.
Майло тут же срезал его:
— Следи за языком. Он мой друг.
* * *
Организация «Гражданский комитет по спасению Болота» размещалась в каркасном бунгало бежевого цвета, стоящем на Плайя-дель-Рей, где городской район переходил в милую деревеньку, состоящую в основном из кафе и магазинов. В двух милях от болота, еще ближе к Тихоокеанским складам.
Окна здания были закрыты наружными жалюзи, дверь заперта. На трехместной стоянке — ни одной машины. И никаких памятных табличек по Дабоффу — вообще ни одного свидетельства того, что он был убит.
Я перешел улицу, направляясь к кафе под названием «У дофина». Белые деревянные стены, синие жалюзи, навес над крыльцом, нехитрый ассортимент. Я заказал рогалик с кофе и съел половину, а потом спросил у владелицы кафе, действительно похожей на француженку, не знает ли она, кто в ответе вон за то бунгало.
— Non, m’sieur, — ответила она, — я никогда и никого там не видела.
Я начал обзванивать людей, числящихся в списке «Спасем Болото».
В ювелирной мастерской Чапаррел Стивенс звуковым фоном для автоответчика служило журчание воды, перезвон «музыки ветра» и птичье чириканье. Голос Стивенс на записи был низким и страстным, говорила она с легкой запинкой. Женщина заявляла, что испытывает «тантрический экста-аз» в связи с предстоящим ей «шестимесячным духо-овным о-отдыхом в заповедном тума-анном лесу Монтеверде в невероятной Ко-ста-Ри-ике», однако это было больше похоже на вялость после курения конопли.
Секретарша в Офтальмологическом центре Юты сообщила, что доктор Томас Фридкин уже много лет не появлялся там.
— По крайней мере, я никогда его не видела. Мне кажется — я могу ошибаться, — что он уже скончался.
— О, жаль, — отозвался я.
— Вы его коллега?
— Бывший студент.
— А, — произнесла она. — Подождите, пожалуйста, на линии, я проверю.
Несколько секунд спустя:
— Да, мне очень жаль, он скончался в прошлом году. Еще один его бывший ученик, доктор Эйзенберг, сказал, что погребение проходило на корабле. Рассеяли пепел над водой, понимаете?
— Доктор Эф любил природу.
— Всем бы нам так, верно? Вернуться туда, откуда мы пришли, и перестать превращать планету в свалку.
— Доктор Эф занимался охраной Птичьего болота.
— Как мило! Я люблю птиц.
* * *
Профессор Лионель Мергсамер отправился на год в творческий отпуск в Королевскую Гринвичскую обсерваторию в Англии.
Все отдыхали. А когда удастся отдохнуть мне? Я проверил студию, которой владели прогрессивные миллиардеры, и получил именно то, что предвидел: долгое ожидание на линии и в итоге — сброс вызова.
Отсутствующий совет директоров с церемониальными званиями означал, что управление организацией было сброшено на того, кто желал нести ответственность за это.
То есть на Силфорда Дабоффа.
Кто еще мог знать об этой группе?.. Парень-волонтер, принявший звонок от убийцы. Ченс Брендт.
Никаких контактов резиденции в Брентвуде у меня не было, однако в телефонной книге значилась юридическая контора Стивена А. Брендта. Я вспомнил его враждебные манеры, решил, что он будет упираться или впадет в ярость, и вместо этого позвонил в Винуордскую школу. Сообщил свою должность в полиции и твердым тоном попросил соединить меня с директором Рамли, после чего выдавил-таки из секретарши номер сотового телефона юного Брендта.
— Да?
Я сообщил ему, кто я такой.
— Да? — повторил она.
— Ченс, кого ты видел в офисе, кроме мистера Дабоффа?
— Да?
На заднем плане слышалось девичье хихиканье и басовые ритмы хип-хопа.
Я повторил вопрос.
— А, в том месте… — Он умолк. Его подружка продолжала хихикать.
— Так что насчет офиса, Ченс?
К девичьему смеху присоединился мужской.
— Кого ты видел, Ченс?
— Да…
— Ладно, поговорим в полицейском участке.
— Никого, ясно?
— Никого, кроме Дабоффа?
— Это все его задвиги. Болотник. — Веселье на заднем плане набирало обороты. — Типа как он трахается с ним. Со всей этой грязью.
Парень использовал настоящее время: убийство Дабоффа все еще не попало в новости. Я подумал было сообщить ему, но вместо этого повесил трубку. Отнюдь не для того, чтобы защитить тонкие чувства юноши. Боюсь, у него их не было.
