Глава 21

Помощник окружного прокурора Джон Нгуен поглаживал бейсбольный мяч.

Драгоценный мяч от команды «Лос-Анджелес доджерс», украшенный множеством автографов знаменитостей. Еще три мяча в пластиковых упаковках красовались на полке вместе со сводами законов и папками с делами. Нгуен занимал достаточно высокое положение, чтобы расположиться в угловом офисе на семнадцатом этаже Центра криминального правосудия имени Клары Шортридж Фольц. Фольц была первой женщиной-адвокатом на Западном побережье. Я гадал, что бы она подумала об этом безликом двадцатиэтажном здании, носящем ее имя.

Из окон были видны крыши делового центра и бездушно-правильные парковочные площадки; зелени здесь почти не было. Мы с Майло и Ридом расположились возле рабочего стола Нгуена, и в кабинете стало тесно.

— Вот как? — переспросил юрист, лаская туго зашнурованный шов мяча. — У возможной жертвы был возможный клиент, и он — также вероятно — был воображаемым бойфрендом с лысой головой?

— Плюс то, что Большая Лора Ченовет едва удрала от бритоголового убийцы, — напомнил Рид, — а Селена Басс села в машину с каким-то лысым.

— Оба случая воспроизведены со слов третьих лиц, по их воспоминаниям, что делает их дважды недостоверными. Вы что, не следите за массовой культурой? Бритая голова — это новый шик. — Нгуен коснулся собственных черных густых волос, коротко остриженных «под ежик». — Извините, но никто не даст вам ордер на этом основании.

— Ну же, Джон, тут не только это, — сказал Майло. — Трэвис Хак явно проявляет скрытность.

— Не быть дома, когда вы соизволите явиться без предупреждения, — это скрытность? К тому же он был в шапке, и вы не можете быть уверены, что он бреет голову.

— То, что было видно из-под шапки, явно было чисто выбрито.

— А что, если он бреет голову по бокам, а на макушке оставляет волосы? Как тот чудик в старом фильме Дэвида Линча… ну, вы поняли, о ком я.

Молчание. Нгуен продолжил:

— Бритоголовый. А что, если вы сорвете с него шапку — и обнаружите под ней дреды длиной в фут? Вы полагаетесь на какие-то расплывчатые описания, которые могут не стоить даже блошиного плевка. Но я не буду вас останавливать, стройте предположения и дальше. Я просто не смогу никому замолвить за вас словечко, слишком все шатко.

Его глаза остановились на снимке Трэвиса Хака, сделанном при регистрации на права.

— Тут у него достаточно длинные лохмы. Но, допустим, он побрил голову. Вам придется доказать, что это произошло в определенный период, который совпадает с тем временем, когда Селену видели в компании бритоголового парня. Да нет, еще дальше — к с моментом исчезновения Монтут. Когда это было, два года назад?

— Пятнадцать месяцев, — уточнил Майло.

Нгуен снова поигрался с бейсбольным мячом.

— Я уверен, что ваши инстинктивные догадки в адрес этого типа верны, Однако улики слишком слабые. Но давайте немного погрешим против истины и скажем, что вы накопали достаточно свидетельств, чтобы мистер Хак стал явным подозреваемым. У нас по-прежнему проблемы с тем, чтобы попасть в дом. Это не его жилье, оно принадлежит его работодателю. Который подозреваемым не является.

— Пока нет, — обронил Мо Рид.

Нгуен покатал мяч в пальцах.

— Вы что-то хотите мне сказать? Дополнить картину?

Майло рассказал о свингерских вечеринках, которые Селена Басс описывала своему брату, и о последующем ее найме в качестве учительницы фортепиано для Келвина Вандера. Напомнил о том, что семья Вандеров уехала из города.

— Ну ладно, от плохой девчонки до преподавательницы Баха — это прогресс, — сказал Нгуен. — И что?

— Или Бах был прикрытием для того, чтобы она постоянно появлялась в этом доме, — произнес Рид.

— Богатые люди с причудами? — фыркнул Нгуен. — Парень, это голый-вудский сценарий. Кто скажет, что «свингерские вечеринки» представляют собой что-то большее, нежели славные, невинные забавы для взрослых? Нет никакой связи с садо-мазо-штучками, в которых предположительно участвовали две ваших проститутки. И, честно говоря, та, другая проститутка, как ее там… Ченовет? Не похоже, чтобы она позволила кому-нибудь связывать ее. Совсем наоборот.

— Мы нашли у Селены стек…

— Может, она любила верховую езду. Девушкам иногда это нравится. — Нгуен развернулся вместе с креслом, положил бейсбольный мяч на пластиковую подставку и любовно накрыл его сверху прозрачной коробочкой. — Знаю, что я веду себя как сволочь, но в противном случае вы можете влипнуть еще хуже, так что лучше действовать осторожно.

— То есть?

— Найдите свидетельства повесомее.

— Если Вандеры дадут разрешение на обыск, будет ли это распространяться на жилье Хака? — спросил я.

Нгуен откинулся на спинку кресла.

— Интересный вопрос… это может зависеть от того, какое соглашение Хак заключил с Вандерами. Являются ли его комнаты неотъемлемой частью его платы? Если так, то это законно обусловленное место проживание, точно так же, как любое другое съемное жилье, и только его обитатель может дать разрешение на вторжение.

— Если обитатель все еще находится по месту проживания.

Нгуен улыбнулся.

— Вы могли бы быть законником, док. Да, если он освободил жилье и Вандеры дадут разрешения, то добро пожаловать. А если не было никакого формального соглашения, входящего в условия работы, и он просто поселился в их доме, полагаю, его можно рассматривать как гостя. Сколько он прожил там?

— Три года, — ответил Рид.

— Нет, это уже явно не гость. Следует помнить еще об одном: даже если вы получите бумагу на обыск в комнатах, вещи Хака не подпадают под это разрешение, если только он не бросил их. Тут нельзя действовать поспешно и небрежно; должны быть явные свидетельства того, что имущество оставлено владельцем. Именно на такие вопросы частной собственности суд особенно обращает внимание… хотя внешние поверхности постоянно стоящей в комнатах мебели, которая прежде принадлежала Вандерам, могут быть… вы вполне сможете осмотреть мебель хотя бы снаружи. — Юрист почесал в затылке. — Честно говоря, без более тщательного расследования я даже не буду строить догадки. Это не те вещи, которые могут всплыть сами собой. — Он улыбнулся. — Вы можете даже довести дело до суда, но при этом упустить преступника.

— Если мы получим разрешение от Вандеров и обнаружим что-нибудь подозрительное при визуальном осмотре… — начал Майло.

Нгуен прижал ладони к ушам.

— Что? — спросил лейтенант.

— Это может сработать для тупого головореза из бара. Ну, конечно, при визуальном осмотре. Хак не отвечает на ваши телефонные звонки — он явно не намерен сотрудничать. И кто поверит, что он оставит на виду улики?

— Тупые преступники существуют, — произнес Мо Рид. — Без них наша работа была бы такой же веселой, как инфаркт.

Майло метнул на него острый взгляд, в котором сквозило веселое изумление, потом снова повернулся к Нгуену.

— Детектив Рид верно отметил, Джон. Что если Хак решил, будто под него не подкопаешься, и стал слишком самоуверен? Мы должны попасть в его комнаты и застать его врасплох, иначе не получится.

— Если он вообще там, Майло. За два дня наблюдения никто из вас не видел, чтобы он входил или выходил, а «Лексус» так и пропал с концами. Вы детективы. Для вас это не выглядит как внезапный побег?

— Ты баллотируешься на должность президента Клуба Пессимистов, Джон?

— Я думаю об этом, — ответил Нгуен, — но в этом клубе слишком веселый народец.

— Даже если и так, это даст нам преимущество, — вставил Мо Рид. — Если кто-то сбежал, не намереваясь возвращаться, то вещи, которые он оставил, можно считать брошенными, верно?

Нгуен внимательно изучил молодого детектива.

— А в полиции Лос-Анджелеса, однако, подрастают умники… Да, если будут неоспоримые свидетельства того, что он выехал безвозвратно, то вы можете спокойно обыскивать его шмотки. Но, поверьте мне, это нелегко — суд будет настаивать на том, что это был всего лишь отъезд в отпуск с сохранением права на частную собственность.

— Отъезд подальше от нас? — переспросил Рид. — Это указывает на виновность.

— Подальше от работы, скуки, чего угодно, от чего ему хочется сбежать, детектив Рид. Идея в том, что Отцы-Основатели пожелали, дабы люди могли насладиться красотами Йосемитского парка, не боясь по возвращении домой обнаружить, что полиция перевернула их жилище вверх дном. А для этого конкретного подозреваемого побег может быть расценен чем-то иным, нежели свидетельством виновности. В конце концов, в детстве он попал в тюрьму по сфабрикованному обвинению. Какой повод может быть весомее для того, чтобы избегать общения с копами?

Рид, приуныв, оттянул пальцем воротник своей рубашки.

— Послушайте, — продолжал Нгуен, — если вы получите разрешение от Вандеров, это уже будет кое-что. Но обязательно получите его в письменном виде. По крайней мере, вы сможете войти в дом, осмотреть комнаты, пообщаться с другими людьми — горничной, садовником, кем-нибудь еще… Вдруг у них найдется что-нибудь на Хака.

— Пока что мы не видели присутствия другого персонала, помимо самого Хака, — сказал Майло.

— Но поместье огромное, там должен быть кто-нибудь еще, — возразил Рид.

Нгуен встал.

— Рад был поболтать с вами, парни, но сейчас у меня совещание.

Когда мы вышли на стоянку, у Рида зазвонил мобильник.

— Лиз Уилкинсон, — сообщил он по завершении разговора и покраснел. — То есть доктор Уилкинсон. Она хочет поговорить насчет костей рук.

— Патологоанатомичка в десяти минутах езды, — прикинул Майло. — Поехали.

— Она снова на болоте, изучает фотографии, которые сегодня утром сделал с воздуха дрон.

На этих аэросъемках настоял сам Рид.

— Что-нибудь это дало? — спросил Майло.

Рид покачал головой, запрыгнул в свою «Краун-Вику» и рванул с места. Мы дошли до машины Майло.

— Поработаешь шофером, Алекс? Мне надо позвонить в несколько мест.

— Разве это не против правил?

— Ну да. Но мне нужно взбодриться.

Я вел большую неуклюжую машину на запад, пока Майло звонил в фирму в Беверли-Хиллз, занимавшуюся всеми юридическими делами Саймона Вандера. Первой, кто держал оборону, была дама-адвокат по имени Сара Лихтер, однако когда лейтенант надавил на ее секретаршу, выяснилось, что миссис Лихтер представляла интересы мистера Вандера «по деловому вопросу несколько лет назад», но основным юристом мистера Вандера «по большинству деловых вопросов» был мистер Олстон Б. Уэйр.

Секретарь Уэйра оказался дружелюбным, но толку от него тоже не было; он перенаправил Майло на паралегала Вандеров, а тот поставил звонок на ожидание. Майло переключил телефон на громкую связь, зевнул, потянулся и стал рассматривать улицы за окном.

Машина давно не проходила техобслуживание, мне приходилось изо всех сил налегать на руль, и мое уважение к работе Майло изрядно возросло.

Бодрый, медоточивый голос произнес:

— Бадди Уэйр. Чем могу быть полезен полиции?

Майло изложил ему суть вопроса.

— Трэвис? Это слегка шокирует, — сказал Уэйр.

— Вы с ним знакомы?

— Я встречался с ним. Я имею в виду то, что человек, которого наняли Саймон или Надин, мог оказаться… я искреннее надеюсь, что это не так. Что касается того, чтобы попасть в дом… полагаю, учитывая все обстоятельства, что ни Саймон, ни Надин не будут сильно против визита под наблюдением. Вы действительно считаете это необходимым?

— Считаем.

— О, Боже, — вздохнул Уэйр. — если вы правы относительно того, что Трэвис замешан в чем-то криминальном — это действительно шокирует, — то, по моим предположениям, Саймон и Надин будут благодарны вам за помощь.

— Помогать — наша работа, сэр.

— Спасибо, детектив. Позвольте, я проверю, смогу ли я связаться с Сай… мистером Вандером.

— Симона сказала, что он уехал в Гонконг.

— Правда? Это полезные сведения. И еще одно, детектив. Криминальная юстиция — не моя специальность, но я не уверен, что полученное от Саймона или Надин разрешение войти в дом избавит вас от юридических помех в будущем.

— Какого рода юридических помех, сэр?

— Адвокатские приемчики, — пояснил Уэйр. — Если, конечно, до этого дойдет.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Как я уже сказал, это не моя область деятельности, но я сразу же могу прикинуть несколько закавык с правом владения. Если жилье Трэвиса находится в формальном найме, либо прямо, либо в качестве дополнительной оплаты труда…

Он разливался соловьем, почти слово в слово повторяя недавнюю речь Джона Нгуена. Майло слушал молча, только сложил пальцы утиным клювом и похлопывал ими, изображая «бла-бла-бла».

Когда Уэйр завершил речь, Майло сказал:

— Мы будем помнить об этом, сэр.

— Вернемся к ключевому пункту: необходимости связаться с Саймоном и Надин, находящимися в Гонконге.

— Миссис Вандер в Тайване, в гостях у своих родных.

— Вот как? — произнес Уэйр. — Хорошо, это тоже полезная информация. Если я смогу связаться с кем-нибудь из них — будем мыслить позитивно и скажем «когда»… то я попрошу их отправить мне по факсу ограниченное юридическое разрешение. Тогда я смогу провести вас в дом.

— Спасибо, сэр. Пожалуйста, внесите туда и дом на побережье.

— Пляжный дом? — уточнил Уэйр. — Хорошо, почему бы и нет?

— И еще один вопрос, — сказал Майло. — Кто еще работает в основной резиденции, помимо Трэвиса Хака.

— Я не совсем уверен… — начал Уэйр.

— Горничные, экономка, кто-нибудь еще в этом роде.

— Бывая там, я видел садовников, но не встречал кого-либо из постоянной обслуги.

— В таком большом месте? — деланно удивился Майло. — Кто же следит за чистотой?

— В поместье распоряжается Трэвис; возможно, он как-то устраивает эти дела — например, вызывает клиниговую службу. Не знаю, лейтенант. Мы не оплачиваем счета, они идут через частный банк в Сиэтле… да, вот, «Глобал инвестмент». Он зачитал номер.

— О, Боже…

— Что такое, сэр?

— Если Трэвис Хак действительно решает, когда в доме пора проводить уборку, — сказал Бадди Уэйр, — то у него есть все возможности избавиться от улик, верно?

— Вот почему мы хотим получить доступ как можно скорее.

— Конечно… Лейтенант, строго между нами: насколько это серьезно?

— Дело идет об убийстве, мистер Уэйр, но я не могу точно сказать вам, что преступник именно мистер Хак.

— Однако вы подозреваете его?

— Мы им интересуемся.

— Замечательно, — снова вздохнул Уэйр. — Просто замечательно. Мне необходимо связаться с Саймоном.