Глава двадцать третья

Его разбудили два коротких отрывистых гавканья и звук рыданий. Он не сразу вспомнил, где находится, но потом увидел Инфанту. Она сидела на кровати Джека. «Кровать Джека? Кровать Джека!» Он все вспомнил. Реальность прогнала остатки сна.

Дэмьен выпрямился и проснулся.

Оказывается, он уснул в кресле перед постелью Джека. Открытая книга валялась у него на коленях. Он с трудом вспомнил, что вскоре после наступления рассвета Джек закрыл глаза и сразу же затих. «Он сделался совсем неподвижным, как мертвый».

Инфанта тявкнула снова, и Дэмьен встал и бросился к постели, не успев даже вспомнить об осторожности.

Другой Джек плакал.

Нет, не так.

Джек рыдал. Он обнимал Инфанту за шею, зарывшись лицом в ее мягкую шерсть, и рыдал так, что все его тело сотрясалось.

Дэмьен застыл, оглушенный смятением и состраданием.

«Неужели я целый день проспал в этом кресле? – ошеломленно подумал он. – Судя по всему, да».

– Джек! – Он осторожно приблизился к кровати, и Инфанта заскулила, преданно заглядывая ему в глаза, словно хотела сказать, что полностью разделяет его тревогу. – Что случилось?

Другой Джек поднял голову. Его лицо было мокрым от слез.

– П-посмотри… посмотри на время!

Совершенно сбитый с толку Дэмьен посмотрел на свои часы, моргнул, потом вытаращил глаза.

– Это… этого не может быть!

– Сколько? – всхлипнул Джек, сотрясаясь от рыданий.

– На моих двадцать пять минут девятого, утро, двадцать четвертое декабря. Но этого не может быть! Это значит, что рассвет наступил около часа назад, а значит, ты не можешь бодрствовать.

– Не должен, – шмыгнул носом Джек. – Но могу!

Дэмьен подошел к столу, схватил коробку бумажных салфеток и протянул их Джеку. Тот громко высморкался, вытер глаза и уставился на скомканную салфетку.

– Джек, я ничего не понимаю. Что происходит?

Джек поднял лицо и посмотрел на Дэмьена. Его глаза сияли, но в них не было ни следа багрового кровожадного голода и безрассудной злобы. Его глаза светились радостью.

– Мои слезы, Дэмьен! Они не кровавые! Смотри, это просто слезы.

Он протянул ему мокрую салфетку, но Дэмьен не нуждался в доказательствах. Он видел, какие чистые слезы бежали по щекам Джека.

– Твои слезы. – Колени Дэмьена подогнулись, он тяжело опустился на край кровати Джека. – Они прозрачные… Как ты себя чувствуешь?

Джек ответил ему застенчивой, светлой улыбкой, полной счастья.

– Я чувствую себя самим собой.

– Самим собой?

– Ну да! – кивнул Джек. – Именно так. Таким, каким я был, прежде чем мое тело отвергло превращение. До того, как ужасный, ненасытный голод пробудил меня из мертвых, превратив в красного подлетка, рекрутированного в Армию красных. Дэмьен, это чудо! Я снова стал самим собой!

– Иди ко мне, – сказал Дэмьен.

И Джек с готовностью бросился в его объятия. Их губы встретились, и на этот раз в их поцелуе не было ни робости, ни замешательства. Это был настоящий поцелуй: долгий, глубокий и страстный.

Дэмьен первый заставил себя отстраниться. Он прижимал Джека к своей груди, и между ними не было ничего, кроме защитного ожерелья бабушки Редберд, которое впивалось в кожу обоих.

– Бирюза больше не обжигает тебя, – прошептал Дэмьен, не веря, что все это происходит наяву.

– И я совсем не хочу тебя кусать! – Джек бережно дотронулся до щеки Дэмьена. Его ладонь легко и нежно скользнула по шее Дэмьена, задержалась ненадолго, потом опустилась на грудь и осталась там, накрыв собой бирюзовые бусинки. – Хотя… – на этот раз улыбка Джека была полна застенчивого лукавства, – пожалуй, я бы с удовольствием тебя укусил, но только не больно!

– Как это могло случиться?

– Не знаю. Но я настолько…

Дверь широко распахнулась, и в комнату ворвалась Афродита и остановилась перед кроватью. Она сжимала в руке шокер, готовая в любой момент пустить его в ход, но ее глаза были прикованы к Джеку и Дэмьену. Через несколько мгновений она опустила шокер.

– Сработало. Нет, правда, сработало… Привет, Другой Джек! Выздоровел? Хорошо себя чувствуешь?

– Я чувствую себя собой!

– Поздравляю! Нет, правда, это здорово.

– Черт побери, что случилось с твоим лицом? – вскрикнул Дэмьен и вскочил, чуть не сбросив Джека с кровати.

Уголок рта Афродиты едва заметно дрогнул. Она подняла подбородок и откинула назад свои непривычно растрепанные волосы.

– Я прошла превращение. Во второй раз. Да, кстати, Другой Джек полностью исцелен. Не благодарите.

Она повернулась на каблуках и убежала.

Дэмьен смотрел на Джека.

Джек смотрел на Дэмьена.

– Афродита странная в любом мире, – сказал Другой Джек.

– Вот в это я легко могу поверить! – Дэмьен снова привлек Джека к себе. – Добро пожаловать домой.

Их губы снова встретились, и они вцепились друг в друга, словно в спасательные круги, брошенные утопающим. Потому что именно так оно и было.

– Нет, Старк, мы отвезем тебя домой. Ты прекрасно знаешь, что не можешь находиться на солнце. – Я отвернулась и уставилась в ветровое стекло внедорожника. – Не слушай его, Шони, веди машину.

– Как скажешь, Верховная жрица, – Шони шутливо отсалютовала мне и покатила по заснеженной улице. Старк скорчился на заднем сиденье, укутанный одеялом, чтобы защититься от солнца, которое вдруг решило выглянуть из-за плотной завесы облаков и превратить заметенную снегом Талсу в сверкающий волшебный городок из стеклянного шарика. Да, это было красиво, но смертельно опасно для красных вампиров и красных подлетков.

– Шони, поезжай по Пятой до Детройта, потом сверни налево. Давайте объедем вокруг района Брэди. Они могли спрятаться где-нибудь в Гатри Грин, – раздался сзади приглушенный, но настойчивый голос Старка.

– Ну? – Шони посмотрела на меня, вопросительно приподняв бровь.

– Мне здесь совсем не плохо, а ты должна найти своего брата, – продолжил Старк.

– Только не ценой того, что ты поджаришься как тост, – отрезала я. – Поэтому мы едем в Обитель Ночи, после того как объедем вокруг Брэди и Гатри Грин. Но искать буду я. Шони будет вести машину. А ты носа не высунешь из-под одеяла.

– Договорились, – согласился Старк. – Слушай, а у тебя нет никаких предположений о том, куда мог побежать твой брат? У него есть какие-то любимые места в центре?

– Нет, я не настолько хорошо его знаю! – Я судорожно выдохнула, икнула и начала сначала. – Простите, я не хотела вести себя как буйнопомешанная, просто… я сейчас не в себе.

– Когда ты в последний раз говорила с братом? – спросила Шони.

– В тот день, когда меня отметили. У меня есть не только брат, но и сестра. Ее зовут Барбара, но я всегда звала ее Барби. Она первокурсница в Оклахомского универе, специализируется на пиве, чирлидерстве и красивых парнях. Кевин в этом году перешел в десятый класс школы. Он славный парень, хотя учителя говорят, что отметки у него не очень.

Никто не проронил ни слова. Я тоже помолчала, потом снова вздохнула.

– Что? Нет, если мы не разговариваем, это еще не значит, что я не слежу за их жизнью! С тех пор как умерла мама, я постоянно хочу быть уверенной, что у них все хорошо. И до сих пор все так и было. Мой злотчим усыновил Кевина, а Барби не стал удочерять. Правда, ей уже больше восемнадцати, так что это и ни к чему.

– Но ты не звонила им и ни разу не встречалась? – спросила Шони без привычной доброты в голосе.

– Я не знала, о чем с ними говорить. Что им сказать? Да еще этот злотчим… Он меня ненавидел. Уверена, он и сейчас меня ненавидит. Я не хочу, чтобы наша вражда со злотчимом как-то отразилась на них, к тому же Барби никогда не хотела иметь со мной ничего общего. Еще бы, ведь она такая идеальная! Она гораздо больше похожа на маму, чем на Кева и меня. – Я помолчала, размышляя над тем, что сказала.

«У нас с Барби был один биологический отец, но мы с ней совершенно разные. Она белокожая и белокурая, ей даже не приходится особо осветлять волосы в «Ихлофф». А мы с Кевином пошли в бабушку: оба смуглые, темноглазые и темноволосые…»

– Я думала, что помогаю им тем, что держусь в стороне. Как будто вы не знаете, что большинство вампиров и подлетков навсегда порывают со своими человеческими семьями! Если это не случается после того, как их отметят, то непременно происходит после превращения. – Я уставилась в сверкающее снежное утро, пытаясь разглядеть хоть что-то, похожее на Другого Кевина.

– Эй, сбавь обороты, – сказала Шони. – Я тебя не осуждаю. Моя семья не желает меня знать. Когда меня отметили, родители просто закрыли дверь перед моим носом.

– Мои тоже, – подал голос Старк. – Зет, мы не пытаемся тебя в чем-то упрекнуть, а хотим помочь.

– Да я знаю, знаю! Просто я была страшно потрясена. У меня это в голове не укладывается! Кевин, Кевин… мой противный младший братишка, который не интересуется ничем, кроме своих видеоигр и пахнет как типичный подросток…

– Фу, – сказала Шони.

– Да, он был именно таким младшим братом, самым обычным, как и все. А теперь он убийца, красный вампир-зомби, сеющий зомби-заразу по всей Талсе… Это просто… просто… Нет, не могу в это поверить!

– Мы тебе поможем, Зет. Твоя кучка-вонючка снова в сборе. Мы все исправим. Ты все исправишь, – сказал Старк.

Не знаю, почему, но от его непоколебимой уверенности в моем всемогуществе у меня вдруг разболелся живот.

– Надо же, сколько снега намело! Хорошо, что вы поставили цепи, – сказала Шони, уверенно выводя машину из заноса.

– А ты неплохо рулишь по снегу, – оценила я.

– Ага, научилась в Коннектикуте. Там двадцать дюймов снега зимой считается нормой.

– Притормози! – сказала я. – Кажется, я что-то увидела около театра Брейди.

Шони дала по тормозам и в нарушение всех правил выполнила левый поворот на улице с односторонним движением, к счастью, совершенно пустой. Наш внедорожник со скоростью улитки потащился вокруг театра.

– Нет, это просто плакат «Мексиканского гриля» оторвался и хлопал на ветру, – сказала я. – Может, зайти в театр? Так, на всякий случай.

– Нет, – твердо сказал Старк. – Зои, я твой Воин. Ты должна меня слушаться. Втроем заходить в театр небезопасно. Позвони Марксу и скажи, что тебе показалось, будто ты что-то увидела. Он приедет сюда с подкреплением и сам все проверит.

– Ты прав. Знаю, ты полностью прав. Просто у меня мозги не на месте. Это же Кевин!

– Да. И нет. Дэмьен тоже думал, что Другой Джек – это его Джек. Сказать тебе, чем бы это закончилось, если бы мы не приняли меры предосторожности?

– Другой Джек съел бы нашего Дэмьена, – уныло ответила я. – Хорошо, я позвоню Марксу. Поезжай, Шони. Прокатись вокруг западной стороны железной дороги. Там есть путепроводы. Они могут прятаться под ними.

– Будет сделано, – ответила Шони.

Я вытащила рацию, которую Маркс дал мне, когда выяснилось, что сотовая связь по-прежнему отключена, и в этот миг мой мобильный вдруг бешено завибрировал и чуть не напугал меня до смерти, громко заиграв «Глаз Тигра». Я вытащила его из кармана.

– Да.

– Зои, это Маркс. Подлетки проснулись.

– Что? Вы говорите о подлетках Обители Ночи?

Маркс вызвался проводить автобус, полный коматозных подлетков, до нашей школы, где нам, к сожалению, предстояло их разместить, поскольку туннели оставались местом преступления и были закрыты полицией.

– Нет, те, что были в автобусе. Мы еще не доехали до школы. Что вообще происходит?

Я посмотрела на экран своего телефона. Было 8.25 утра.

– Понятия не имею, но мы сейчас будем в Обители Ночи. Позаботьтесь о том, чтобы эти подлетки были укрыты от света, и заезжайте через ворота перед манежем, они закрыты. Судя по всему, мобильная связь восстановлена, так что я позвоню в школу и предупрежу, что вы подъезжаете. Да, Маркс, у меня одна небольшая просьба. Мне показалось, что я видела кого-то возле театра Брейди. Вы не могли бы послать своих людей проверить?

– Будет сделано, – бросил он и отключился.

– Шони, нам нужно…

– Уже едем, – сказала она.

– Что случилось? – спросил Старк.

– Красные подлетки проснулись, – пробормотала я, прокручивая список недавних вызовов, чтобы найти номер Ленобии, но, пока я его искала, мой телефон зазвонил снова: это была Афродита. Я подавила вздох и ответила. – Афродита, у меня сейчас нет на это времени.

– Прости, что я вела себя как стерва.

– Что? Хорошо, извинения приняты.

– Нет, все пока не совсем хорошо, но я над этим работаю. Ты должна немедленно вернуться.

– Ты как будто протрезвела.

– Я протрезвела. Но ты должна кое-что увидеть и узнать, разумеется, но увидеть даже важнее. По крайней мере, я так считаю. Это невероятно красиво, хотя чего еще можно было ожидать, если за дело взялась сама Никс?

– Ты мелешь какую-то ерунду. Ты точно протрезвела?

– Точнее не бывает.

– Ладно, еду домой. Но Маркс и большая передвижная тюрьма, которую они называют полицейским автобусом, уже на подходе и будут раньше меня. Мы думали, что они везут красных подлетков в отключке, и рассчитывали, что до заката нам не о чем беспокоиться, но они…

– Проснулись, – подсказала Афродита.

– А ты откуда знаешь?

– Я знаю гораздо больше, чем ты. Возвращайся домой и сама посмотри. Не беспокойся, я займусь размещением этой красной команды. Пока-пока.

– Пока, – сказала я, тупо глядя на экран телефона.

– Что еще? – спросил Старк.

– Афродита протрезвела. Она извинилась за то, что вела себя как стерва.

– Ты уверена, что это была не Другая Афродита? – поинтересовалась Шони.

– Я не видела никаких Афродит среди зомби, выбравшихся из фонтана, – сказала я.

– Я тоже, но извиняться за свое поведение совершенно не в стиле нашей Афродиты!

– Тем не менее она это сделала. И еще она знает, что подлетки проснулись. Она сказала, что я должна что-то увидеть и узнать. Короче, и узнать, и увидеть. Знаете, она меня озадачила. Впрочем, сегодня такой день, что у меня просто голова идет кругом!

– Поехали домой, – сказал Старк, и Шони покатила вперед.