Глава 13. Дым и зеркала

Кити разбудил запах. Насыщенный, тяжелый, какой-то невыразимо домашний он проник в кабину грузовика и заставил ее чуть ли не захлебнуться слюной. Пахло хлебом. Настоящим свежевыпеченным, черным дрожжевым хлебом. Запах которого девушка не чувствовала с детства. Открыв глаза, Кити оглянулась по сторонам, и опять не обнаружив наемницы, со вздохом принялась натягивать на себя штаны. Судя по всему, было ещё очень рано. Первые лучи встающего над горизонтом солнца только коснулись открытых ворот эллинга, но, похоже, она опять проспала. Справившись с пуговицами рубашки, Кити, споро застегнув пояс, повесила на него нож и пристроила на животе подаренный ей Элеум обрез. Немного поколебавшись, погладила по голове и посадила на переднее сиденье плюшевого мишку.

— Тут посиди пока, ладно? — Чуть слышно пробормотала она и, несколько раз энергично проведя ладонями по лицу, выпрыгнула из кабины.

— Ох, — поморщилась она от прострелившей пятки боли и покачала головой. — И как Ллойс постоянно прыгает… Она, ведь, больше и тяжелее.

Словно почувствовавшая что-то вольготно расположившаяся за столом в окружении полудюжины разнокалиберных напильников и точильных камней наемница повернула голову и, улыбнувшись, призывно махнула рукой.

— Доброе утро, кисонька. — Зажмурившись, словно объевшийся сметаны кот, Элеум провела точильным камнем по лезвию небольшого, не длиннее ладони, судя по характерной форме — сделанного из гаечного ключа ножа с обмотанной черной изоляционной лентой рукоятью, придирчиво осмотрела лезвие, и перехватив за острие, протянула его Кити.

— На, владей. В сапоге спрячешь, а то с одни тесаком даже неприлично как-то. — Сказала она и потрепала свободной рукой девушку по волосам. — Я потом косу тебе заплету, а то ходишь, как растрёпыш… Настоящая, пустынная крыска-воительница…

— Я не крыс… Ой! — Чуть не уронив заточку, Кити принялась сосать порезанный палец. — Острый.

— Конечно, острый. — Насмешливо хмыкнула Элеум. — Бумажку какую-нибудь найди, чтобы обернуть, и за голенище сунь — тогда не порежешься. Или ножны подходящие подбери. В грузовике их полно. В правом рундуке посмотри. В среднем отсеке, по-моему, под микросхемами лежат. Или в правом…

Кити невольно улыбнулась. Огромный клубок всяческих перепутанных ремешков, портупей, кобур, подсумков и ножен действительно занимал основную часть большого рундука, соседствуя с, как минимум, пятью десятками ножей, ножичков, мечей, тесаков, копий, топоров и прочих орудий "конструктивного диалога" самых невообразимых форм и размеров, выточенных наемницей из разнообразного подобранного в пути железного лома. Кити не понимала, зачем Элеум столько оружия. Ну не может же человек на себе носить столько ножей? Несколько раз она попыталась задать наемнице вопрос, но Ллойс лишь пожимала плечами, и уже на следующем привале подобрав на обочине какую-нибудь гнутую ржавую железку, проверяла, насколько она радиоактивна, после чего принималась обтачивать ее куском абразивного камня, превращая в очередное орудие убийства.

— Ты рано… — Снова облизав палец, Кити внимательно осмотрела порез и вздохнула. — Обычно тебя не добудишься.

— Не спалось. — Немного смутилась наемница и повернулась к раздраженно гремящей посудой в кухонном углу Магде. — Слушай, дорогая, а завтрак скоро будет?

— Если невтерпеж, можете завтракать там, где ужинали, — недовольно буркнула повариха и продолжила перебирать выстроенные на полке ровными рядами жестяные банки. — Растолкала ни свет, ни заря, а теперь ещё и завтрак им готовь…

— О, уже проснулись, что ли? — Появившийся из-за стеллажа Болт, зевнув так, что Кити на секунду показалось, что еще чуть-чуть, и голова карлика развалится на две половинки, почесал прикрытый куцей майкой поросший густым курчавым волосом живот, с громким кряхтением залез на скамью и принялся болтать ногам в воздухе.

— Господин Максимус, вы перец не брали? — Повернувшись к коротышке, Магда уперла руки в бока. — Я яичницу пожарить хотела, а перца нет.

— А на кой хре… В смысле, зачем он мне, — поправился Болт. — Я даже не знал, что у меня перец есть…

Окинув подозрительным взглядом разложенные перед наемницей инструменты, коротышка нахмурился. — И много ты ключей испортила? Тебя что, не учили, что чужое брать — нехорошо?

— Да ничего я не испортила, — демонстративно выпятив челюсть, Ллойс вытащила откуда-то из-за пазухи длинную, обточенную в трехгранник стальную спицу с пластиковой, обмотанной по краям уже знакомой Кити изолентой рукоятью и продемонстрировала клинок механику. — Смотри, какое пыряло получилось. У тебя тут несколько отверток валялось. И пара ключиков ржавых. Ты не бойся, я самые маленькие взяла….

— Да где же… Вчера, ведь, сюда ставила. — Пробормотала Магда, снова загремев передвигаемыми с места на место кастрюлями.

— Мать его… — Устало пробормотал Болт и, утвердив руки на стол, обхватил голову руками. — Маленькие она взяла… Ну, что ты за человек такой, Дохлая? Это же инструмент. Из довоенных наборов. Я им работаю, понимаешь? Работаю. В том числе и твой грузовик чиню… Ты хоть знаешь, сколько эти отвертки и ключики стоят?.. Или ты думаешь, что здесь легко найти инструментальную сталь?

— Отвали, Мотыль, и так башка с недосыпу трещит, — небрежно завернув напильники и точила в расстеленную на столе ткань, Элеум с оскорбленным видом подвинула неопрятный сверток под нос Болту и, откинувшись на спинку стула, потянулась за сигаретой. — На, подавись, жадина.

— Если не спится, лучше бы гараж тогда подмела или Майло подменила. Парень третьи сутки толком не спит. — Буркнул коротышка и, убрав узел под ноги, громко засопел, вдыхая аромат выпечки. На лице карлика медленно расцвела мечтательная улыбка.

— Ма-ам? А завтрак скоро? — Вышедший из-за стеллажей Пиклс, словно на стенку наткнувшись на хмурый, не предвещающий малолетнему шпиону ничего хорошего взгляд Ллойс, на секунду сбился с шага, слегка побледнел и, поскребя обломанными ногтями шею, забрался на скамью.

На бледном лице подростка, несмотря на утреннюю прохладу, поблескивали капли пота.

— Еще один оглоед… — Поджала губы кухарка. — Потерпи. Клянчить еду невежливо. Почти так же, как курить там, где едят.

— А вот сейчас, ты прям в точку, сладенькая. — С серьезным видом кивнула наемница, и щелкнув пальцами, выпустила изо рта огромный клуб дыма, остро пахнущего ментолом и жженым пластиком.

— Пиклс, а ты чего такой бледный? — Вяло поинтересовался Болт, внимательно следя за тем, как Магда выливает на раскаленную сковородку содержимое здоровенного, почти с кулак взрослого мужчины, покрытого подозрительными буро-зелеными пятнами, яйца. — Не выспался?

— Климатизатор в костюме, похоже, сдох. — Уныло сообщил подросток. — Еще утро, а уже так жарко, что аж кожа горит. И яйца чешутся….

— Фу-у… Вот прямо фу, — брезгливо скривила лицо Элеум. — Пацан, за языком-то следи. Мы же сейчас завтракать будем…

— К вечеру посмотрю. — Пожал плечами механик. — Поглядим, что можно сделать. А нормальной одежды у тебя нет?

— А смысл? Вы же меня опять пошлете бочки с водой катать… — Со страдальческим видом протянул мальчишка, и принялся ожесточенно скрести шею. — Дядь Мотыль, может, сейчас посмотришь, сил нет…

Кити вздохнула, и осторожно отложив острую, как бритва заточку на край стола, покосилась на наемницу. На лице с сосредоточенным видом пускающей дымные кольца Элеум не дрогнул ни один мускул.

— А где Майло? — Поинтересовался, оглядевшись по сторонам Болт.

— На крыше, — пожала плечами Магда. — Он сказал, что позавтракает позднее. Я дала ему немного лепешек и меда. Предлагала вяленого мяса, но он отказался. Очень воспитанный молодой человек.

— Этот воспитанный хмырь только один тип мяса ест. — Буркнула Элеум и, стряхнув пепел в стоящую на краю стола жестяную банку, принялась внимательно разглядывать кончик тлеющей сигареты. — Другие ему религия запрещает.

— Какое? — Нахмурилась повариха, выставляя на стол скворчащую сковородку с огромной, одуряюще пахнущей поджаренным салом и свежей зеленью яичницей. — И какая у него вера? Может, Пиклс на рынок сходит и купит?

Накладывающий себе на тарелку порцию поджаристого белка механик кашлянул, вздрогнул и чуть не уронил сковороду.

— Не стоит, — слегка побледнев, прохрипел он. — И про веру тоже… не стоит.

— Ну, почему? Пиклс, всё равно, сейчас на базар пойдет. Надо соли купить, побольше. Овощей разных, молока. Заодно и мясо возьмет. Какое нужно? Баранина, свинина, козлятина?

— Сладкое, сладенькая. Сладкое и красное. Такого у вас на рынке нет. На виду, во всяком случае. — Рассмеялась, пододвигая к Кити исходящую ароматным паром тарелку наемница и, громко клацнув зубами, кивнула в сторону побледневшего подростка. — Сынуля тебе, небось, уже про мои вкусы рассказывал? Так вот, мы с Майло в этом похожи, только я не такая привереда… любое мясо ем. Кстати, яичница не досолена.

Поджав губы, повариха с громким стуком поставила перед наемницей большую, треснувшую по одному боку, мутную от царапин и старости стеклянную солонку.

— Ага. — Довольно кивнула Ллойс и, затушив окурок в пепельнице, даже не притронувшись к соли, принялась уплетать за обе щеки. — А мед ещё есть? И лепешки?

— Кончились, — буркнула Магда и отвернулась. — Хлеб есть. Но он ещё не дошел. Горячий. Через полчаса остынет.

— Хлеб. — Мечтательно закатила глаза Элеум. — Ты, прям, кудесница, Магда. Была бы ты мужиком, замуж бы за тебя вышла. И сына тебе родила. Не такого, конечно, зассанца, как этот, но тоже неплохого…

— Булка маленькая, потому больше, чем на кусок не надейся, — фыркнула повариха. — И вообще, женщинам хлеб есть вредно, от него бока растут.

— А я не женщина, я — мутант, — рассмеялась наемница. — Как и кисонька. И, надеюсь, отсутствие меда на Кити не распространяется?

— Я же сказала, кончился, — раздраженно пожевала губами кухарка.

— Ладно, ладно, — обезоруживающе улыбнулась Ллойс. — Будем считать, я ту банку, что у тебя рядом с жестянкой для муки стоит, не заметила. А вот, что ты ребенка обидела, я запомню… Кстати, о детях. — Запустив руку в подсумок, Элеум извлекала из него пригоршню разнокалиберных серебряных обрезков и подвинула к Пиклсу. — Если на рынок пойдешь — патронов купишь. Вот таких, — вытащив из кобуры пистолет, Ллойс вытащила магазин и, резко выщелкнув патрон, отправила его в середину серебряной россыпи. — Да ты сюда на маркировку смотри. Возьмешь именно такие, понял? — Ллойс, смерив скептическим взглядом с несчастным видом скребущего шею малолетнего шпиона, глубоко вздохнула и снова полезла в поясную сумку. — Вот. — К горке серебра добавился тонкий и короткий ярко-желтый пластиковый цилиндр. — Когда будешь расплачиваться, эту штуку как бы невзначай засвети. Выронишь там или еще что-нибудь придумаешь. Следи за реакцией. И не потеряй, вернешь потом — фиговина дорогая.

— Дорогая? А с чего это я тогда шею подставлять должен? — Насупился подросток. — Ограбят ведь, как пить дать, ограбят.

— С того, что я сказала, сладенький. — На лице Элеум не дрогнул ни один мускул. — И с того, что я еще не решила, что с тобой, диверсантом малолетним, делать. Если что, сбежишь. Опыт у тебя уже есть. Только не обоссысь со страху. А то у тебя климатизатор сдох, так что, в штанах хлюпать до конца дня будешь.

— Ну, что я тебе сделал, а? — Тяжело вздохнул мальчишка.

— Да ничего, — безразлично пожала плечами наемница и с заговорщическим видом подмигнула уныло ковыряющемуся в своей порции Болту. — Просто, не нравишься ты мне. А еще я не люблю, когда за мной шпионят. В следующий раз замечу — в ухо дам.

Побледневший, как мел, подросток громко сглотнул слюну и уткнулся взглядом в стол.

— Запись, — потянула ладонь наемница.

— Я не… — Замотал головой Пиклс.

— Чип. — Глаза Элеум слегка прищурились, в глубине зеленого моря заплясали желтые искорки. — Или я тебя прямо здесь вместо меда на хлеб намажу.

— Я… — Громко вздохнув, подросток засунул руку в расположенный на животе карман, достал из него небольшой планшет и протянул его наемнице. — Может… я просто удалю?..

— Чип. — В голосе Элеум послышалась сталь.

Вздрогнув, будто его ударили, мальчишка, со вздохом развернув планшет, подцепил ногтем выглядывающий из его бокового гнезда кусочек пластика и протянул его Элеум.

Наемница, кивнув, сжала кулак, раздался хруст и треск, между пальцев Элеум пробились струйки сизого, пахнущего горелым пластиком дыма.

— Это, чтобы у нас потом соблазна не было, милый. — Пояснила наемница, стряхивая с ладони пепел. — У тебя — подглядывать, а у меня — проверить, насколько ты мягонький и вкусненький.

Пиклс тяжело вздохнул.

— Нужна ты мне, — буркнул он чуть слышно. — Вымя, как у коровы…

Аккуратно утвердив на столе поднос с пышущим жаром караваем, Магда с громким стуком поставила перед наемницей покрытую липкими потеками баночку и, неожиданно развернувшись к подростку, отвесила малолетнему шпиону увесистый подзатыльник.

— Засранец! Весь в папашу, прости, Господи! Он тоже ни одной юбки не пропускал! Мал ещё на женщин глядеть! А вы, барышня, либо жилет свой застегните, либо молочные железы свои хотя бы бинтом обмотайте, всё ведь, наружу торчит…

— Ой! — Потер ушибленное место мальчишка. — За что, мам?

— Узнаю, что ещё за кем-нибудь подсматриваешь, так по заднице надаю, сидеть не сможешь! — Многообещающе погрозив сухоньким кулачком сыну, Магда повернулась к наемнице. — Хлеб. Мед. Угощайтесь. — Неприязненно процедила она и отвернулась.

— Во, так бы сразу, — хмыкнула Элеум и, откромсав невесть откуда вытащенным длинным ножом от пышущей жаром булки здоровенный ломоть, щедро намазав медом, протянула его Кити. — Кушай, принцесса.

— А ты? — Робко спросила Кити.

— А я сладкое не люблю, — Элеум откинулась на спинку стула, бросив короткий взгляд на севшую, наконец, за стол и теперь аккуратно отрезающую от своей порции яичницы маленькие ломтики повариху, принялась застегивать пуговицы жилета.

— Батарея? — Неожиданно подал голос до этого с интересом наблюдающий за происходящим за столом Болт. — У тебя что, еще микроядерные батареи есть? А я думал, ты все Зэду отдала.

— Уже донесли, да? — Хитро прищурилась Элеум.

— Город маленький, — развел руками механик, — а батареи всегда в дефиците. Особенно в последнее время, когда… — Механик осекся и, бросив на наемницу вороватый взгляд, принялся, громко чавкая, промакивать кусочком хлеба остатки вытекшего в сковородку желтка.

— Значит, я должна поверить, что ты, пока фуру чинил, ни в один сундук не заглядывал? — Насмешливо изогнув бровь, Элеум вытянула губы трубочкой, и сделала вид, будто стряхивает что-то с ушей. — Меня-то не лечи…

— А с чего это мне в твою фуру лезть? — Насторожился коротышка.

— С того, что ты — любопытный засранец. — Прищурилась Ллойс и неожиданно махнула рукой в сторону грузовика. — Вон там что? За фурой под брезентом?

— Движок, — хмыкнул Болт. — Пока вы гуляли, Ликана приходила. Сказала, что у Финка склады переполнены, так что, он часть ненужного барахла мне продать может… Вот я и взял… А что, двигун хороший, военный, с тягача снят, почти две тысячи киловатт или под три тысячи лошадей, если тебе так понятней, на твою махину в самый раз. Да и продал его Финк, считай, за бесценок…

— Значит, склады у толстячка переполнились… — В раз, растеряв всю свою веселость, нахмурившаяся наемница потянулась к лежащей на столе мятой сигаретной пачке, вытащив из нее сигарету, принялась задумчиво крутить ее между пальцами. — А мы ведь, с Кисонькой сегодня уезжаем, Болт.

— Я в курсе. — Проглотив очередной кусок хлеба, озабоченно кивнул коротышка. — Ликана вчера зашла… просветила.

— Хорошо… — Засунув сигарету за ухо, наемница, отвалившись на спинку жалобно заскрипевшего стула, принялась с громким хрустом разминать пальцы… — Значит, наверное, нам пора расплачиваться, да, Болтяра?.. Для начала проверь тот рундук, что заднее сиденье в кабине заменяет. Все оставшиеся батареи — твои; хочешь, себе оставляй; хочешь, на серебро у Финка сменяй…

Договорить Элеум не успела. Бросив наполовину доеденную яичницу, механик спрыгнул со скамьи и опрометью бросился к грузовику. Буквально, взлетев в кабину, коротышка загремел полкой заднего сиденья. Из фургона раздался громкий заковыристый мат. Кити покраснела и втянула голову в плечи. Пиклс с любопытством вытянул шею, Магда болезненно скривилась. Элеум хмыкнула и, с усмешкой подтянув к себе тарелку коротышки, вывалила её содержимое в собственную миску и быстро заработала вилкой.

— Да там же… — Неловко съехав по лесенке, карлик широко развел руки в стороны и снова восхищенно выматерился. — Так, будем схему менять. На электродвижок три штуки поставлю. Батарейки-то военные, больше одной, на самом деле, не нужно, но пусть будет с запасом, если блок распределителя перемкнет или ещё что-то. Надо ещё дополнительные генераторы воткнуть и накопительные аккумуляторы, два… нет, четыре. Да. Едешь и сам себя заряжаешь. Экономия тогда процентов сорок выйдет… Только учти, все одновременно подключишь — перегруз заработаешь, как пить дать. Будет большой бах. Но ладно, не мне тебя учить… Тебе проволока на ремонт движка нужна?

Не дожидаясь ответа наемницы, карлик принялся нервно мерить мастерскую шагами. — Ладно. — Махнул он рукой. Посмотрим, что у меня есть, а там поглядим. Если что, сам тебе резервные катушки намотаю. И еще… Так… Давай тогда два бензинника, а не три, поставим, а? По бокам — ДВС-ы, а в середину — электрический. Как на боевых фурах Караванщиков. Классика.

— Тебе виднее, конечно, сладенький, — почесав в затылке, наемница соскребла остатки яичницы кусочком хлеба и, сыто рыгнув, громко хрустнула суставами шеи. — Но, во-первых — их вроде, четыре было? А во-вторых, не лучше ли рядком, как ты изначально хотел? Сам знаешь, электродвижок греется сильно. А тепло отводить куда? Даже если дополнительно радиаторы поставить, всё равно, хрень получится. Да и с синхронизатором возни меньше, если в ряд…

— Учить меня ещё будет, — возбужденно отмахнулся карлик и, не обращая никакого внимания на недовольно глядящую на него Магду, возбужденно забегал вокруг стола.

— Это я от радости маху дал. С замерами ошибся. Не поместятся четыре движка под капот, только три. Вернее, два. А электродвигун, по любому, раза в полтора больше ДВС. — Неожиданно остановившись, коротышка с подозрением воззрился на наемницу. — Стой. — На лице карлика отразилось понимание. — Так… значит…

— Помнишь, заварушку в Тольраде? — Покопавшись в кармане, Элеум с треском припечатала к столешнице три хитро выгнутые, поблескивающие медью пластинки.

— Такого не забудешь, — голос коротышки сел.

Подойдя к столу, маленький механик протянул руку и, со смесью брезгливости и страха подобрав одну из пластин, взвесил ее на ладони. — Хорошая штука. — Проворчал он после минутной паузы. — Как же я это ненавижу… У меня от этой хрени голова болит.

— Аналогично, сладенький. — Хмыкнула Ллойс, подобрав вторую, принялась пристраивать ее на ушную раковину. — А по поводу остального. Не бойся, я только себе босс-режим поставлю. У остальных — только прием и голосовая передача. Не забыл, как пользоваться?

— Нет. — Помертвевшим голосом протянул Болт, спрятав кусок металла в карман коротковатых брюк, и тяжело вздохнул. — Куда поедете-то?

— Заброшенная база Железячников в районе Трех сестер…

— Далековато. — Скривился коротышка. На форсаже — двадцать минут. Но Щука может перегреться.

— Ты мне должен, Болт. — Тяжело проронила наемница, продолжая сверлить коротышку тяжелым взглядом.

— Я и не отказываюсь. — Выдержал взгляд Элеум механик. — Просто говорю, что…

— Да и черт с ним. — Отмахнулась наемница, подцепив пальцем третью пластинку, поманила к себе настороженно следящую за разговором Кити.

— А ну-ка, принцесса. — Нагнувшись к отшатнувшейся от неожиданности девушке, Элеум, взяв ее за подбородок, приложила кусок металла к уху и резко сжала пальцы. — Не шевелись. Сейчас чуть-чуть пощиплет…

— Ай!.. — Болезненно сморщившись, Кити приложила ладонь к неожиданно оказавшейся закованной в латунь и сталь ушной раковине. — Что это? — Глаза девушки изумленно расширились.

— Ага. — Довольно кивнула наемница. — Там внизу кнопка, чтобы звук настраивать и каналы переключать. Но вообще, в переговорник нейросеть вшита, так что, через пару часов эта штука сама все посторонние шумы уберет.

— Ллойс… А это…

— Привыкнешь, — отмахнулась от девушки Ллойс. — Но учти, — палец наемницы ткнул в сторону Болта. — Этот хмырь храпит.

— Я не храплю, — обижено фыркнул Болт.

— Да плевать. — Насмешливо фыркнула Элеум, окинув Кити оценивающим взглядом, ободряюще хлопнула девушку по плечу. — Ладно, хорош киснуть, принцесса. Давай-ка собираться, а то чую, скоро наши друзья подъедут.

— Срань… — Выдохнул Болт. — Ллойс… Что с солью делать?

— Что-что… Выгружай да прячь… — Встав из-за стола, Элеум с хрустом потянулась и расправила плечи. — Если сдохну, радуйся — всё твоё.

— Ллойс… — Несмело повернувшись к наемнице, девушка с виноватым видом потеребила ворот рубашки. — А можно, я Тэдди с собой возьму?..

— Кого? — Остановившись, удивленно вскинула брови наемница.

— Тедди. Так мишек до войны звали. — Пояснила Кити. — Просто… — Бросив короткий взгляд на что-то бурчащего себе под нос карлика, девушка перевела взгляд на ожесточенно скребущего покрасневшую шею Пиклса, и вздохнула. — Не хочу его оставлять.

— Да, бери, конечно, — фыркнула наемница. — Нам ещё один боец не помешает. Только, помимо лупары винтовку не забудь. И бельишко на смену. В степи жарко, мигом упреешь.

— Ма-ам, а можно, я помоюсь? Шкура что-то чешется, сил нет. — Промычал Пиклс, утирая лицо от катящего градом пота.

— Я тебе дам, шкура. — Замахнулась на подростка тряпкой женщина. — Помоется он. С канистры слей да оботрись, если совсем невмоготу. Сам ведь знаешь, как вышку разбомбили, так воды нет. Вчера ещё была, а сегодня ни капли из трубы не вытекло… — Неожиданно повернувшись к путешественницам, кухарка окинула девушек оценивающим взглядом и недовольно покачала головой. — Еды вам соберу, — буркнула она недовольно. — А то знаю вас, вечно в своих походах дрянь всякую жуете, а потом животами маетесь.

Сан Джа отложил карандаш и нежно провел по выцветшим страницам потрёпанной тетради пальцем. По большому счету, караванщику не нужны были ни гроссбухи, ни журналы перечня товаров. Всё, что необходимо, он всегда предпочитал держать в голове. Остальное хранилось в файлах старенького планшета. Но приобретенная ещё в молодости привычка делать записи осталась. Снова пригладив тонкий, казалось бы, готовый рассыпаться при неосторожном прикосновении бумажный лист, торговец вздохнул. Иногда ему казалось, что эти исписанные мелким почерком блокноты — всё, что останется от него, когда он умрет. Впрочем, сейчас у него имелись на это достаточно веские основания. Этот сезон выдался откровенно неудачным. Сначала ему не удалось продать консервы в Паташьи, приехавший на ярмарку на день раньше него толстяк Брузо Хабба устроился прямо напротив его шатра и упорно сбивал цену до тех пор, пока продавать с таким трудом добытые у контрабандистов Сити консервированные овощи не стало никакого смысла. Потом караван наткнулся на разъезд Песчаных крыс. Если бы это были охотники объединившихся мелких кланов, можно было бы договориться. Но караванщику посчастливилось наткнуться на изгоев. Банду чудом выживших в степи порченных — мутантов, готовых перегрызть горло любому просто для того, чтобы посмотреть, как льется кровь. Рейдеры устроили засаду прямо у единственного на всю округу колодца. Знай Сан Джа об этом заранее, он бы урезал пайки. Приказал бы фильтровать мочу. Загнал бы водителей до полусмерти, угробил бы двигатели машин, но обошёл бы источник девятой стороной. К сожалению, он не знал. Всезнание — прерогатива Распятого, а не усталого, глупого старика, ведущего через пустыню несколько готовых развалиться в любую минуту грузовиков. К тому же он… пожадничал. Не нанял лоцмана. А из охраны настоящей разведки, как ни старайся не получится. Стычка вышла жаркой. Крысы, неслыханное дело, раздобыли где-то настоящий ручной гранатомет, и из вошедших в оазис трех грузовиков вышел только один. Ему было жаль доставшегося рейдерам товара, но еще более жаль было людей. Как он будет смотреть в глаза их женам и детям? Что скажет? Как сможет объяснить, что бросил раненых и умирающих?

Недовольно цокнув языком, торговец устало прикрыл глаза. Сейчас, когда он из-за налета банды застрял здесь, в Бойне, на ярмарках вольных городов можно смело ставить крест. Вырученного серебра с трудом хватит на то, чтобы покрыть затраты и рассчитаться с долгами. Если вскрыть заложенную в днище фургона на черный день кубышку, то возможно, он сможет заплатить охране и семьям погибших. Немного меньше, чем обычно, но достаточно, чтобы не возникло обид. А вот купить новый товар до конца сезона… Тяжело вздохнув, торговец, аккуратно отложив в сторону карандаш, осторожно закрыл тетрадь, отодвинув ее на дальний конец стола, сложил руки на худом животе. Оставалось только одно. Нарушить обещание. Условия Финка были простыми. Не светить товар в Бойне. Но у торговца просто не было другого выхода. В конце концов, если речь идет о выживании, о старых договоренностях не может быть и речи. Если он разорится, то перед ним и его семьей встанет только один вопрос. Сколько он пройдет по пустоши без охраны, покуда не попадет под ножи крыс-каннибалов?

Сан Джа с улыбкой огладил письменный столик пальцами. Предложение человека без лица было щедрым. Очень щедрым. Полкило серебра за карабин. Три килограмма за каждую единицу крупного калибра. Сотня монет за обычные боеприпасы и триста пятьдесят — за каждый винтовочный патрон крупнее двенадцати миллиметров… Он готов был брать все. Человек без лица. Сан Джа решил назвать его именно так. Брокер. Король нищих. Как он узнал, что скромный, не слишком удачный караванщик имеет нужный товар? Кто он такой? Распятый сохрани, Сан Джа занимался торговлей почти пятьдесят лет с тех пор, как его уже достаточно взрослого выгнали с женской половины. Он, способный взвесить измерить и просчитать любого с полувзгляда даже не смог понять, с кем имеет дело. От закутанной в тяжелый плащ фигуры пахло кровью и смертью, пропущенный через голосовые фильтры голос незнакомца принадлежал скорее машине, чем человеку, но предложение хоть и воняло хуже, чем пролежавшая на солнце неделю косуля, было слишком заманчивым. Слишком… сладким. В конце концов, он уже один раз нарушил правило толстяка. Продал девчонке-омеге винтовку и пару карабинов. И ничего ведь не случилось? Или случилось? Караванщик нахмурился. А что, если мутантка, эта отрыжка песчаных демонов, была как-то связанна с Королем нищих? Или это подстава и провокация толстяка? Ослиное дерьмо…

Знал же, что не стоит открывать карты перед этой зубастой дочерью двухголового шакала, но ему нужен второй грузовик. Очень нужен. И батарея. Такое сокровище… Теперь у него есть, что дать в калым за невесту для сына. А еще было в этой девчонке что-то такое… Что-то, отчего даже его застарелая неприязнь к северянам дала трещину. Ему… Сан Джа нахмурился. Глупости. Он уже давно вышел из возраста, чтобы дуреть от одного вида женщины, словно винторог во время гона. Северянка полезна. И боец, эта отрыжка демона, сразу видно, не плохой. Да что там, если верить рассказам сходившего на бои Мали, такого воина могут себе купить только Дома вольных городов и самые богатые ханы. Иметь в сопровождении настоящего альфа-прайм Сити. Пусть даже женщину. Да ему будут платить только за то, чтобы на нее посмотреть… Торговец вздохнул. Мали… вот глупый мальчишка, который день порывается идти в мастерскую, где поселилась мутантка. Даже хотел выехать в степь и собирать для нее поздние полевые цветы, сплести венок, как делают на Севере, благо, дела помешали. Дурак. После того, как сходил на бой, всё твердит, что пора менять традиции. Что, если наемница согласится прийти к его костру, то он откажется от своей доли в грузовике. Что пусть он потеряет покровительство Сан Джи, его род, всё равно, станет только сильнее. Молодой глупый дурак.

Каракуты один раз уже забыли о традициях. Уже приняли помощь серокожих демонов. И чем это кончилось? Теперь они лишены дома, вынуждены скитаться по всему северу, а на их родине у остывших костров воют пятнистые лысые псы. Им даже веру пришлось сменить, ибо Духи не отвечают предавшим запреты, а клану нужен защитник. А сейчас? Стать изгоем, даже среди своих, ради возомнившего о себе невесть что мальчишки? Северяне давным-давно продались демонам, но и они стараются блюсти чистоту крови. Нет. Мали надо как-то окоротить, отвлечь. Может, купить ему рабыню? Затратно, конечно, особенно в его ситуации, но что не сделаешь для любимого племянника. Решено. Завтра же он отправит парня к арене. Пусть выберет себе младшую жену. А если решится дело с ружьями, то можно будет даже задуматься о настоящей свадьбе. У Брузо как раз дочка подрастает. Почти четырнадцать. Самое время подумать о том, что пора прекращать глупые распри. Слишком мало на свете осталось настоящих Каракутов. И слишком много у клана врагов. Торговец невольно улыбнулся. Брузо не дурак. Пусть они чужаки на собственных землях, но возможное объединение двух семей позволит найти им новый дом. Настоящий дом. А мутантка… Жаль, конечно. Грузовик может пригодиться на обратном пути, но пусть он лучше потеряет деньги, чем родного племянника. Вряд ли наемница расстроится, если он откажется от сделки. Отданного товара, конечно, не вернуть, но, как говорят на севере — где убыло, там и прибыло. Глупая варварка, всё равно, отдала за стволы в три раза больше, чем они стоят. Решено. Пусть девка радуется, нежданным подаркам. Пусть называющий себя Брокером, человек без лица выкупает все, что он получил у Финка. Да, в Бойню потом не вернуться, но он сохранит караван и остатки семьи. В конце концов, на севере тоже можно жить. Прихлопнув ладонью по тетради, Сан Джа обернулся в сторону выхода.

— Мали! Вывеси на фургон красную тряпицу! И готовь людей, мы скоро уезжаем!

Входной клапан палатки дрогнул. — Именем Его. Он спит. Не стоит его будить.

Вошедший в палатку не обладал богатырским телосложением, напротив, но Сан Джи достаточно было секунды, чтобы понять — незнакомец опасен. Очень опасен. Он повидал достаточно людей, чтобы знать: самые страшные бойцы, это не огромные, похожие на разъевшихся быков громилы, а именно такие — сухие и гибкие, казалось бы, сплетенные из сыромятных ремней и проволоки каланчи.

— Кто ты такой? — Поинтересовался торговец, стараясь не выдать своего волнения интонацией. Рука караванщика медленно-медленно, словно ящерица после радиоактивной бури, поползла к висящему на бедре револьверу.

— Хар-ла! Таха! Седрик!!

— Они тоже… Спят. — На заросшем густой щетиной изможденном лице незваного гостя расцвела улыбка. — Ты когда-нибудь смотрел в небо, сын песков? Правда, оно прекрасно?

— Охрана! — Голос Сан Джа неожиданно сорвался.

— Жарко сегодня, правда? — Незнакомец сделал шаг вперед.

— Стой!

Выхватив из кобуры оружие, караванщик направил рябой не столько от частого использования, сколько от почтенного возраста оружия ствол в сторону незнакомца.

— Не подходи! Я знаю, кто ты такой, монах… — Почувствовав, как его разум затмевает паника, Сан Джа сделал несколько глубоких вдохов. — Я знаю, кто ты такой. — Повторил он уже спокойней. — Я не имею дел с мутантами. Не торгую запрещенным. Не обманываю чистых. Отдаю жертвы Распятому. Оставь себе свое небо. Мне оно ни к чему.

— Мне не нужна твоя жизнь, сын песков. — Остановившись перед столом, монах протянул иссушенную, покрытую частой сеткой безобразных шрамов, болезненно тонкую руку и положил ее на оставленную на исцарапанных досках тетрадь. — Лишь твоя исповедь.

— Убирайся… — Задушено прохрипел торговец и с громким щелчком взвел курок. — Убирайся. — Повторил он чуть тише.

— Слова. — Покачал головой монах. — Твои слова идут от сердца. Но они пусты. Посмотри. — Воздев руку, изможденный мужчина указал на полог шатра. — Неужели ты думаешь, что можешь уйти от неба? Спрятаться от Его ока под жалким куском ткани? Он зовет тебя, Паук. Плачет по твоей черной душе. Ждет исповеди… и раскаяния.

— Помо… — Договорить торговец не успел.

Мир завертелся перед глазами, и на караванщика обрушилась тьма…

— Хорошая машинка, — уважительно присвистнула Элеум и, пнув массивную, доходящую ей почти до пояса покрышку, поправила висящий на плече огромный, чуть ли не в рост своей хозяйки рюкзак. — Это твоя? А это что, пушка тридцатимиллиметровка? — Восторженно ткнув пальцем в сторону установленного на турель оружия, Ллойс с интересом склонила голову набок. — Автоматическая? Зенитная, значит? Круто! Чур, мое место! А снарядов много? А шмотки нам с кисонькой кидать где?

— Я же сказал, брать только необходимое. — Недовольно буркнул Мрак. — Места в пикапе и так на четверых максимум.

— Во-первых, это и есть необходимое, сладенький. — Фыркнула наемница и, сбросив с плеча баул, покосилась на с подозрением разглядывающего её, привалившегося к борту пикапа Зеро. — Вот и свиделись, сладенький. Помочь не хочешь? — Невинно поинтересовалась она и, кивнув подбородком на злополучную торбу, довольно оскалилась.

— Не хочу. — Прищурился здоровяк. — Ты ножик в рукаве прячешь.

— Ну что за мужики пошли, — огорченно пожала плечами Элеум, и повернувшись ко второму свидетелю разговора, склонила голову набок. — Ножей боятся… А ты, наверное, Ставро, — наполовину утвердительно кивнула она. — Клан Сильвер, надо же. Далеко тебя от дома занесло.

— Хм… — Задумчиво полирующий ногти охотник за головами, аккуратно убрал пилку в нагрудный карман расшитого серебром жилета и, одернув рукав блестящего силиконовой смазкой и серебряными заклепками плаща тисненой кожи неожиданно широко улыбнулся. — Верно, подмечено. — Произнес он хорошо поставленным мелодичным голосом. — Впрочем… Ты тоже далеко забралась.

— Любопытно, — протянула, продолжая пристально изучать молодого человека, наемницы и громко хрустнув костяшками пальцев, поправила прикрывающий шею и плечи шарф.

— Действительно. — Слегка прищурился Ставро. — Очень любопытно… Я пропустил твой бой, но говорят, ты кое-что умеешь… — Аккуратно закатав рукав плаща, молодой человек с ухмылкой растопырил пальцы и продемонстрировал наемнице пляшущий на ладони нестерпимо яркий огонек.

— Неплохо, милый. — Хмыкнула Элеум, доставая из кармана комбинезона, сменившего жилет и брюки, сигарету, затем щелкнула пальцами. — Не совсем, как у тебя, — сжав кулак, наемница погасила охватившее кисть пламя, глубоко затянулась и, выдохнув дым через нос, почесала за ухом. — Но тоже, думаю, сойдет.

— О-о-о… — С непонятным выражением протянул молодой человек и насмешливо поклонился Элеум. — Какое великолепное владение техникой. Какая грация. Знаешь… Я, пожалуй, возьму твое лицо. Сделаю из него гульфик. — Губы Ставро растянулись в бешенном оскале, между острых, словно иглы, неестественно белых зубов змеей мелькнул длинный, черный, будто вывалянный в саже, язык.

— Заткнись, Эрик. — Перебил охотника за головами Мрак.

Ставро побледнел. Губы молодого человека сжались в тонкую линию. На лице проступила гримаса с трудом сдерживаемой ярости. Тлеющий на ладони огонек с треском раздулся до размеров футбольного мяча. Во все стороны пахнуло жаром.

— Не бесись, Ставро. Наговоримся еще, дорога не близкая. И огонек погаси… — Неожиданно мирным тоном прогудел с интересом прислушивающийся к разговору Зеро и, почесав состоящую, казалось, в большей степени из полированных стальных пластин, чем из костей и плоти челюсть, отлипнув от грузовика, шагнул к наемнице. — Просто для сведения, — пояснил он, и легко подхватив стоящий у ног Элеум рюкзак, забросил его на плечо. — Если решишь бузить, раздавлю тебя, как таракана. Будешь вести себя хорошо, и я прослежу, чтобы с тебя и твоей подружки и пылинки не упало. Обещаю. Кстати. Насчет девчонки. Зря, кстати, ты ее с собой тащишь…

— Мы — команда. — Выдержав взгляд великана, наемница пожала плечами, повернувшись, ткнула кулаком в плечо Кити, не проронившей ни слова с начала разговора, буквально прикипевшей взглядом, как казалось, к потерявшему всякий интерес к окружающим, что-то раздраженно шепчущему в переговорник Мраку. Вздрогнувшая от неожиданности девушка с испугом поглядела на Элеум и выдавила из себя слабую улыбку. Губы девушки чуть заметно дрожали.

— Оно и видно, — хохотнул Зеро. — Только вот, не пойму, кто сверху. Может, всё-таки дашь ей ружьишко по росту?

— Поверь, — вернула ухмылку гиганту наемница. — Винтовка ей более, чем по размеру. И если дело дойдет до драки, ты будешь умолять, чтобы именно она прикрывала тебе спину. А если нет… СКС твой лоб выдержал, а вот пятидесятку сдюжит?

— Даже так? — Недоверчиво вскинул брови гигант. — Что-то не похожа она на бойца, девочка. Но ладно… Тебе виднее. — Небрежным движением перехватив рюкзак, великан забросил его в кузов пикапа. — Ваше место. — Пояснил он. — Ставро — на башне. Залезайте. Нечего зря булки мять.

— А мы разве никого не ждем? — Вскинула брови наемница и, выплюнув окурок, растоптала его каблуком.

— Нет, — ухмыльнулся великан. — Уже нет.

Словно дожидаясь его слов, на площадь перед ангаром выехал необычный, напоминающий поставленное на три колеса кресло, экипаж. Скрипнув тормозами, машина остановилась перед пикапом, и из нее, кряхтя и охая при каждом движении, выбрался седой, как лунь, старик. Одарив присутствующих недовольно-презрительным взглядом, старец поморщился, зачем-то задрав голову, оглядел эллинг, после чего, буркнув что-то под нос, с тяжелым вздохом поплотнее запахнул толстый стеганый халат и потащил из приваренного к дуге рамы кузова кольца тяжелую, резную трость.

— Ну и чего встали? — Буркнул новоприбывший. — Чего ждем? Второго пришествия?

— Вот, черт. — Неверяще покачала головой наемница. — А не староват ли ты для рейдов, дедуля?

— Тебя не спросили, — хмыкнул старик, и злобно ткнув концом трости в бедро Мрака, кивнул в сторону гаража. — Машину заберешь. Не хочу, чтобы этот мелкий недоучка в ней копался.

— Сделаем. — Кивнул убирающий коммуникатор в карман разгрузки бородач.

Подойдя к машине инженера, Оператор, крякнув от непривычной нагрузки, согнулся в три погибели и, втиснувшись в кресло довольно оскалился. — Вечером загоню на стоянку Финка. А пока, уж не обессудь, но мне кое-куда надо… Не беспокойся, Эвенко. Всё будет в ажуре.

— Знаю я ваше "в ажуре". — Недовольно проскрипел инженер. — Бугай-ухорез. Свихнувшийся от вседозволенности и передоза имплантатов садист, винтовая наркоманка и… — конец трости Экенко на секунду замер… — невезучая шлюшка, — заключил он после секундной паузы. — Цирк уродов, а не команда… Может, перестанете на меня глазеть и поможете залезть в этот гребаный гроб на колесах?

— Да я бы с удовольствием, милый, — задумчиво почесала в затылке наемница, — да только не знаю как, ты ведь, в процессе развалишься…

Кити не нравилась машина. Здоровенный, уже не кар, но еще не полноценный грузовик, чуть слышно загудел мотором, и легко развернувшись, покатил в сторону улицы. Девушка вздохнула. В машине было что-то неправильное. Неестественное. Она не гремела железом, не рычала и не хрипела коробкой передач, не скрипела рессорами, она просто перемещалась в пространстве медленно, но верно набирая скорость. Неожиданно юрко виляя, объезжала уже занявших, несмотря на ранний час, свои посты многочисленных лоточников, чуть притормаживала, давая лишние доли секунды спешащим убраться с пути прохожим, пару раз загудев неожиданно звонким ревуном, не снижая скорости, разминулась с другими автомобилями.

Девушке было неуютно. Не то, чтобы она ожидала чего-то другого. Но… Их даже не вышли проводить. Коротышка, просто махнув рукой и бурча себе под нос что-то явно нелицеприятное, убрел куда-то в глубину своего ангара. Магда ограничилась недовольным фырканьем и всунутой в руки наемницы, пахнущей чем-то печеным торбой, из которой торчали горлышки пары наполненных какой-то мутно-желтой жидкостью мятых пластиковых бутылок. Так и не избавившийся от своего костюма, красный, словно рак, отчаянно чешущийся сразу во всех местах, казалось полностью поглощенный своей проблемой Пиклс ни на что не обращал внимания. Что же касается Майло… Не спавший последние трое суток охранник не удостоил их даже взглядом… Кити украдкой покосилась на наемницу. Опершись спиной на туго набитый бок огромного рюкзака Элеум с недовольным видом посасывая сигарету, играла в гляделки с раздраженно ерзающем на откидном сиденье Эвенко. Расслабленно развалившийся на месте стрелка Ставро, видимо специально, чтобы отделить его от остальной команды, посаженный за турель, казалось, дремал, но девушка то и дело чувствовала спиной и затылком его острые и одновременно липкие взгляды. Что же касается последнего члена рейда… Девушка, не могла видеть Зеро, но буквально кожей чувствовала сочащуюся сквозь отделяющий кузов от кабины броневой лист ауру с трудом удерживающейся в огромном теле силы. Кити вздохнула, подвинувшись поближе к Элеум, положила голову ей на плечо.

— Всё в порядке, девочки. — Неожиданно раздался в ее ухе голос коротышки. — Слышу вас четко и ясно.

— Приняла. — Чуть заметно кивнув, довольно оскалившись, Элеум, выкинув окурок за борт, расслабленно потянувшись всем телом, прикрыла глаза.

Кити недоуменно моргнула. Она ведь, четко слышала, как Ллойс сказала: "Приняла", но девушка готова была поклясться, что губы наемницы не шевелились…

— Это нейронный интерфейс. Говорить необязательно. Ты привыкнешь, принцесса. — Блестящие от скрытого веселья глаза Элеум неотрывно уставились на Кити. — А пока постарайся не думать так громко. Я действительно немного не выспалась.

Девушка кивнула. Она и сама хотела спать. А еще ее начало немного подташнивать.

— Это всё из-за тряски, кисонька. Постарайся уснуть. — Снова раздался в ее голове голос Элеум. Сонных не укачивает. Как и пьяных.

Бросив короткий взгляд на неотрывно смотревшего на нее Эвенко, Кити придвинулась еще ближе к наемнице и прикрыла глаза. Да, Элеум права, это всё от тряски. А бояться нечего — Ллойс рядом, а значит, с ними ничего не случится.

Лед не любил подземелья. И терпеть не мог говнюков. Впрочем, к данной категории, по меркам наемника относилось большинство встреченных им людей, да и нелюдей тоже. Но еще Лед был профессионалом. А одним из главных признаков профессионализма, по его мнению, были пластичная совесть и полное отсутствие брезгливости. Лениво почесав татуированное предплечье, громила бросил взгляд на часы, и раздраженно дернул щекой. Дерьмо. Брокер опаздывал. Сеанс связи должен был начаться три с половиной минуты назад, но висящая на стене коробка рации была мертва, как вытащенный на солнце грязевой выползень, невесть почему называемый в этих краях зобиком. Лед чуть заметно поморщился. Это было неправильно — он уже почти полгода работал на Брокера, и знал: король нищих не из тех, кто опаздывает. Кто вообще может опоздать. Переместив вес на правую ногу, громила прислонился к стене, вытащил из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и закашлялся от дерущего горло ментолового дыма. Дерьмо. Отвратная привычка, которую он получил еще в двенадцать, когда папаша, пусть земля ему ржавыми гвоздями, всучил ему в руки старую разболтанную охотничью двустволку и вышвырнул за порог. Да уж. Его папаша знал толк в жизни. Если честно, Лед не был уверен что вечно пьяный, почти каждый день мутузящий его до потери сознания, одноглазый, тощий мужик был его настоящим отцом, да это было и не важно, ведь именно вбитые ему в голову старым дегенератом ценности и древнее ружье определили всю его дальнейшую жизнь.

Сейчас, спустя двадцать лет, имея за плечами репутацию одного из лучших стрелков, и количество жертв, сравнимых с населением небольшого городка, громила почти жалел, что спустя год вернулся обратно и потратил на гребаного алкоголика целый магазин. Эмоции не должны мешать работе. Те, кто им поддается, обычно плохо заканчивают. А в его профессии нарваться на пулю или нож, это еще неплохо. Как говорил один из его знакомых, Слепой Пью — есть много вариантов. А уж кто-кто, а старый снайпер в этом толк знал. Была у мужика слабость — устроить объекту заказа поганую смерть… То, что именно была, Лед знал точно — рыбоглазый урод пропал лет шесть назад. Поговаривали, что связался с мутным заказом на какого-то мальчишку и исчез. Впрочем, это было неудивительно. Обычное дело. Стрелки редко умирают в постели…

Догоревшая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Лед чертыхнулся. Семь минут. Слишком большая задержка. С раздражением отбросив окурок, наемник покосился в сторону выхода. Ладно. Они уже обговаривали такие моменты. Если его работодатель не выходит на связь в течение десяти минут после установленного времени, то встреча переносится. Три минуты… Вернее уже две с половиной. Хмыкнув, альбинос сплюнул под ноги и, почесав двухдневную щетину, не торопясь побрел к гермодвери. Необычно, конечно, но всё когда-то случается в первый раз. В конце концов, главное, чтобы его наниматель не задерживал плату, а остальное… Лед усмехнулся… остальное не стоит и выеденного яйца.

— Благодарю за ожидание. — Неожиданно прохрипела висящая на стене рация. Похвальная точность.

— Ты платишь. — Пожал плечами наемник и, убрав ладонь с рукояти затвора двери, медленно развернулся. — Неприятности?

— Ничего такого, о чем тебе бы стоило знать. — Прошелестел динамик бесцветным, наполненным механическими обертонами голосом. — Есть работа.

— Цель? — Ухмыльнулся Лед и, сложив руки на груди, принялся раскачиваться с носка на пятку.

— Финк собрал экспедицию. Я хочу, чтобы ты за ней проследил. И помог ей… не вернуться. — Продребезжал переговорник старческим фальцетом.

— Кого собрал? — Нахмурился альбинос.

— Рейд. — Хриплым прокуренным голосом завзятого бузотера и выпивохи каркнула рация. — Одна машина. Пять пассажиров. Идут в сторону холмов. Я хочу, чтобы ты проследовал за ними до конечной точки. И сделал так, чтобы они умерли.

Улыбка наемника стала жестче.

— В чем подвох, Брокер? — Лениво поинтересовался он, потянувшись за следующей сигаретой. — Или ты считаешь, что я поверю, что всё так просто?

— Я не сказал, что это будет просто, — хихикнуло радио проказливым голоском девочки-подростка. — Там Эвенко.

— Эвенко? — Мышцы на предплечьях громилы чуть заметно напряглись. — Этот урод и до ветру меньше, чем с двумя охранниками не ходит, а сейчас поперся в степь всего с четырьмя бойцами? В чем подвох, босс?

— Подвох? — Голос короля нищих снова наполнился лязгом стали и скрежетом перемалываемого стекла. — Все просто, Лед: Зеро и Ставро.

— Дерьмо. — Поморщился громила. — А остальные двое?

В бетонной коробке воцарилось молчание.

— Её зовут Элеум Ллойс. Или Дохлая. Вторую…

Рация снова на секунду замолкла.

— Я не знаю, кто вторая, но поверь, не стоит недооценивать эту парочку.

— Татуированная мутантка с грузовиком. — Понимающе кивнул Лед и прищурился. — Дохлая… Дохлая… Что-то я о ней слышал… Какая-то гнусная история… Нет, не помню… Но судя по тому, как она разделала Клавикуса на арене…

— Мои люди говорят, что она даже не вскрыла капсулу с договором. — Раздраженно прохрипело радио. — Решила работать на жирдяя… Жаль. Мне не помешала бы еще пара рук.

— Значит, оставить ее в живых? — Вскинул брови наемник. — Вряд ли это будет просто. Зеро и Ставро те ещё уроды.

— Нет… — Протянула рация развязным голосом малолетнего "нюхача" из подростковой банды. — Если хочешь, можешь сплясать на ее костях тарантеллу. Зачисти концы. И постарайся прихватить для меня голову старого хрыча. Но второе опционально.

— Что? — Еще больше нахмурился Лед.

— Просто убей их, — тяжело вздохнула рация, — и, если получится, привези мне голову старика.

Альбинос прикусил губу. Черт. Как же он ненавидел мутных засранцев. А его нынешний наниматель превосходит в этом всех предыдущих, как минимум, в десяток раз. Хотя, платит щедро. Лед не отличался излишним любопытством. Специфика ремесла давно отучила его задавать лишние вопросы, но не заметить в этом задании огромную кучу дерьма не мог только слепой. Зеро и Ставро… Столкнись эти двое в четном бою с кулаком паладинов Легиона в полной броне, он бы, пожалуй, поставил на урода-гладиатора и садиста-хлыща. А Эвенко… Пусть старик и выглядит так, будто развалится от одного неосторожного чиха, наверняка, тоже имеет пару козырей в рукаве. Что же касается этой бабы и ее подружки… Черт. А он, ведь, был почти уверен, что разгадал эту чертову загадку. Дерьмо. Надо начинать сначала. Напрасно он поверил в миф, что за личиной короля, за стеной, скрывается старик-инженер. Ну, кто еще в городе мог додуматься отправлять на переговоры с купцами замаскированного раба? У кого еще найдется достаточно серебра, чтобы… Ладно. Он распутает этот узел. Как-нибудь потом, когда у него будет на это время.

Лед усмехнулся. Значит, он всё-таки, искал не там. Значит, за таинственным королем мутантов и нищих стоит другая сила. Настоящая сила. В принципе, альбинос подозревал что-то подобное. Доступ к технологиям, появляющиеся буквально из ниоткуда и так же быстро исчезающие специалисты почти любого профиля и, практически, бесконечный поток серебра могли говорить только об одном. Одному из вольных городов захотелось прибрать Бойню к рукам. Только вот кому именно? Сити? Хаб? Бъорк? Нет, лесовики отпадают: они из своей чащи обычно и носа не кажут. А вот Сити или Хаб вполне, вполне… Да какая, к чертям, разница.

— Колёса. — Широко улыбнувшись, кивнул громила. — Мне нужен транспорт.

— Я дам тебе мотоцикл. — Коротко хрипнула рация и отключилась.

В укрытой глубоко под землей бетонной коробке воцарилась звенящая тишина.

Коротко хмыкнув, Лед звонко щелкнул пальцами. Байк. Байк, черт его дери. Ему только что подарили Байк. Именно подарили, ведь Брокер никогда не потребует машину обратно. Все же он правильно выбрал сторону… Хороший контракт. Денежный. А остальное… Альбинос чуть заметно улыбнулся. Ну, да. Тот же Зеро в прямом столкновении расплющит его одним пальцем. Но кто говорил, что нужно воевать честно?

В очередной раз пересчитав серебро, Пиклс с горестным вздохом смахнул его в нагрудный карман боевого костюма. Обтирание влажными тряпками не помогло. Кожа подростка зудела и горела так, будто его поджаривают на медленном огне. Вытертая от непонятно откуда проступившего на пласторезине красноватого налета, внутренняя подложка костюма неприятно липла к коже. Выйдя из ангара, Пиклс зажмурился. Встающий над городом шар огромного, нестерпимо яркого, раскаленного солнца резал глаза, словно ржавая бритва. Застегивать шлем и включать режим невидимости не хотелось. Придется воспользоваться плащом. У Брокера в городе соглядатаев полно, вмиг донесут, что он не за наемницей и гаражом следит, а по рынку шляется. Черт. Рассеянно почесав под мышкой, малолетний шпион разочарованно сплюнул под ноги. В плаще, наверняка, будет еще жарче. Прищурившись, Пиклс еще раз глянул в сторону зависшего над горизонтом желто-багрового цветового пятна, громко вздохнул и снова двинулся к ангару. Если он правильно помнил, одежда лежит там, где он её оставлял последний раз. На горе покрышек, места, откуда он ночью следил за дерущейся с воздухом Стайницей. Закатив глаза, подросток мечтательно причмокнул. Зря матушка рассердилась. Она ведь знает, что он не просто так шпионит, а для них старается… К тому же, в Светлой книге, что недавно дал ему почитать уличный проповедник, написано, что мутанты — как животные. У них нет души. А значит и заповедей он никаких не нарушает. Это как на козье вымя смотреть. Или на собачью свадьбу. Подросток вздохнул. Хорошая книга. И недорого. А то матушка говорила, что за бумажную библию в храме Распятого аж двести серебром просят… Ладно… В очередной раз вздохнув, Пиклс набросил на себя плащ и, надвинув капюшон на глаза, улыбнулся. Дура всё-таки, эта мутантка. Чип забрала, а про внутреннюю память планшета и не подумала… Черт, как же всё чешется…

Весь мир состоял из боли. Боль стекала по раздробленным пальцам, пульсировала в разбитых суставах, скапливалась в правом подреберье и гнула к земле неподъемным грузом. Превратившееся в агонизирующий кусок мяса сердце молотом било в грудину где-то в районе горла. В ушах боевыми барабанами гремел пульс. Помятая гортань с шипением и хрипом пропускала через себя обжигающий, словно раскаленный металл воздух. Правый глаз ослеп, левый заливало смешанной с потом кровью и поле зрения сузилось до наполненного черным маревом схлопывающегося, конвульсивно содрогающегося при каждом вдохе тоннеля, на другом конце которого стояла смерть. Ее смерть. Иллюзий она не питала. Противник был слишком умел и быстр. Слишком свеж. Сытый. Сильный и умелый. Очень умелый. Он не знал, ни холода бараков, ни проволочного кнута ланисты. Его не били шокерами, не резали, не насиловали, не морили голодом. Ему не ломали кости и не прижигали кожу раскаленным железом, но он, всё равно, оказался жестче её. Он сделал её, как ребенка. Быстро, безжалостно. Мастерски. Словно услышавший её мысли, мелькающий на краю поля зрения противник на мгновение приостановился и растянул рот в глумливой ухмылке.

— Ну, что, пора заканчивать, сладенькая? Или предпочитаешь поиграть?

— Сдохни. — Короткое слово застряло в горле и чуть не заставило ее упасть. Мир покачнулся. Багряный туннель поплыл и начал сворачиваться узлом.

— Значит, хочешь помучиться. — Протянул продолжающий тянуть время противник. Губы мужчины скривились в брезгливой гримасе. На перевитой мощными мускулами широкой груди качнулся тяжелый серебряный крест. — Ну что же, это твой выбор, мутка. Говорят, что тебя так просто не убить. Вот и проверим.

— Про… ве… рим… — Разбитые пальцы с хрустом сжались в кулак. Правая рука почти не двигалась. Сдавленные пневмотораксом, неотвратимо сморщивающиеся, словно сохнущий на солнце изюм, легкие, казалось, залили раскаленным свинцом. Но это было неважно. Тяжелый вал поднимающейся откуда-то в низу живота ледяной ярости, волной прошелся по искореженному, избитому, истекающему кровью телу, молотом ударил в затылок и вышел из глаз. Сплюнув под ноги крошево зубов, она зарычала и бросилась на противника…

Она всегда любила воду. Любила плавать в озере, пока в нем можно было купаться. Любила лить ее на голову и чувствовать, как она стекает по плечам и спине, смывая и унося налипшую на тело грязь. Вода напоминала ей о тех временах, когда она еще была свободной, хотя последнее время она все чаще и чаще ловила себя на том, что уже почти не помнит родные края. Наверное, это судьба любых воспоминаний — стираться и исчезать… Тяжело вздохнув, она повернула кран. Сетка душа хрюкнула, где-то в глубине труб заклокотало, на голову упали первые капли ржавой, остро пахнущей железом тепловатой воды. Губы невольно разошлись в улыбке. Лучше ржавчина, чем запах крови. Надо ценить, что имеешь. Большинство рабов лишено возможности нормально помыться. Осторожно коснувшись расцветающих на плечах и шее синяков, она принялась намыливать волосы. Если честно, прическа была ее гордостью. Обычно гладиаторов обривали наголо, отчасти из-за неистребимых вшей, отчасти из-за того, что длинные волосы в драке только мешают. Только свободные могут выглядеть, как хотят. Но ее последний хозяин оказался… хорошим. Да, именно так. Хорошим. Он ей нравился. Настолько, что она даже ни разу не попыталась его убить. Смешной старик относился к ней, как к вещи. Дорогому, приносящему доход имуществу. И вел себя соответствующе. Её не били. Не содержали в общих клетках. Ее тренировали лучшие учителя, которых хозяин мог себе позволить. Черт, да её даже кормили досыта… А её длинные рыжие волосы давно стали на арене чем-то, типа визитной карточки. Она умела быть благодарной. За последние два года за её спиной было больше побед, чем у иных чемпионов. Драки на кулаках и копьях, топорах и трезубцах сменялись жаркими перестрелками в увешанных камерами декорациях старого города, бои в воде и под водой, бои с привезенными со всех концов света тварями и монстрами. Она умела быть благодарной. И побеждать. А завтра… Это было глупо, фантастично, почти нереально, но завтра её привычная жизнь кончится. Завтрашний бой будет последним. Она уже отдала старику выкуп. Всё, что смогла украсть, спрятать и выиграть на ставках на саму себя. Так что, всё по-честному. Еще одна драка, и ее ждет свобода. Мыло остро пахло дегтем и щипало глаза, но ей было плевать. Сердце стучало в грудь, словно пойманная в силки птица. Хотелось петь…

Удар чего-то тяжелого толкнул её в стену с такой силой, что на пол упало несколько кафельных плиток. Раздался треск, тело выгнулось дугой, а мир сузился до того места, где с кожей соприкоснулась рукотворная молния. Остро запахло паленым.

— Привет, куколка. — Раздался у нее над ухом вязнущий в паутине наваливающегося на неё мрака, голос. — У меня есть для тебя две новости. Хорошая и очень хорошая. Первая. Меня зовут Муста. Муста Горм, если угодно. Но тебе лучше называть меня "хозяин" или "господин". Да. Да. Тебя продали. Вернее, проиграли. В карты. Вторая. Завтра у тебя просто великолепный день. Четыре боя. Волколак. Снежный ящер. Групповой бой. И напоследок, гвоздь программы — бой с добровольцами из толпы. Тебе понравится. Твои кулачки и зубки против ружей. Ладно, что-то я разболтался.

Снова затрещал шокер, превращая мир в россыпь агонизирующих где-то в основании крестца вспышек. — Мир начал кружиться и расплываться. — Ладно, парни, сколько там я должен за отдельную клетку? Сорок серебряков в месяц? Нет… Слишком дорого… Киньте её к остальным. И сбрейте с её башки эту сраную мочалку. Не хочу от вшей её лечить, к тому же… пусть знает свое место.

Калейдоскоп провернулся, поигрывая затуманенными гранями зеркал…

Голоса слышались невнятно. Мир плыл и раскачивался, меня очертания, был зыбким и податливым. Морфий, чертова туча морфия и другой дряни, которой ее обкалывали каждый раз перед медицинским осмотром. Сраные медики проверяли, не добавилось ли у нее новых нанокультур и имплантатов. Обычное дело. Во всяком случае, перед каждым сезонным турниром. Делалось это под благовидным предлогом распределения бойцов по "весовым категориям", но она крепко подозревала, что на самом деле, это делается только для того, чтобы слить данные о бойцах семейкам, что держат банк. Ставки. Чертовы ставки. И турнир. Турнир, в конце которого она будет свободной. Так или иначе. Пусть чертовы лепилы хоть до умопомрачения ищут в ней хоть что-то. Последний вставленный имплантат, какой-то дрянной ускоритель выброса адреналина, что пытался в нее впихнуть новый хозяин, она выблевала почти месяц назад. Она вообще последнее время часто блевала. Не то, что это было неправильно, ведь уже два сезона ее рацион состоял в основном из вареных опилок, тухлого мяса и гнилых овощей, но она нутром чувствовала: что-то в ней не так. Громадным усилием воли, заставив мир чуть приостановиться, она попыталась сфокусировать взгляд и сосредоточиться на звуках. К несказанному удивлению у нее получилось. Голоса стали ярче, речь чуть более внятной, и на несколько мгновений ей даже показалось, что она улавливает суть.

Стоящий в углу комнаты бледный, то и дело утирающий со лба пот мужчина был недоволен.

— Что значит — беременна? Я, ведь, заплатил вам за стерилизацию! — Визгливо вскрикнул он и, нервно почесав торчащие из безрукавки тощие, густо испещренные мелкими незаживающими язвами запястья…

— Она — регенератор, Муста. Обычная стерилизация не поможет. — Массивная фигура человека в белом, густо залитом потеками красно-коричневой жидкости, халате недовольно колыхнула дряблым животом и, сделав шаг вперед, заставила мужчину отступить. — Она восстановилась. И кстати, кормил бы ты ее получше. Регенераторам нужно есть качественный белок. Много белка. И всего остального тоже.

— Восстановилась? — Скрипнул зубами тощий мужчина, и с отвращением сплюнув под ноги, затряс головой. — Нет, нет, нет. Августо, я тебе заплатил. Заплатил, чтобы у нее детей не было. А сейчас ты говоришь, что я просто выкинул деньги на ветер? Скажи мне, Августо, — кулаки мужчины сжались, а зрачки сузились, превратившись в две булавочные головки. — Я что, похож на лоха, которого можно кинуть?

— Если ты не помнишь, — индифферентно пожав плечами, врач лениво поскреб обломанными ногтями двухдневную щетину и с ухмылкой уставился на трясущегося в бешенстве Мусту. — Я еще тогда говорил, что трубы перевязывать, скорее всего, бесполезно, зато можно химически вытравить матку, но это будет стоить на двести серебряков больше. Ты сам не захотел платить. Так что… Она беременна. Пять месяцев.

— Что? — Мужчина икнул. — Почти пять месяцев? А где… Она же плоская, как доска…

— Крепление плода к задней стенке. Сам плод очень мелкий. Слишком плохое питание. Так что… — стерев с уголка губы капельку выступившей слюны, врач почесал мочку уха и, приподняв бровь, выжидающе уставился на рабовладельца, — ребенка оставлять будешь? Или как? Если будешь, повторюсь, больше корми, меньше нагрузок… Загонял ты ее… Раньше хоть куда кобылка была, на чемпионство шла, а сейчас, — медик брезгливо поджал губу… — отработка. Развалина. Брак. Вон даже брыкаться не пытается.

— Оставить? К черту! Я не собираюсь кормить ее ублюдка-мутантеныша! — Нервно помассировав челюсть, Муста брезгливо сморщился. — Выскоблите из нее эту дрянь! И еще… Куда вы… остатки выбрасываете? Ну, все эти аборты, ампутации, опухоли, гнилой ливер и прочее?

— На задний двор… Что ты задумал? — Пласты сала на лице врача дрогнули, редкие белесые брови сошлись к переносице. — Что за гадство ты задумал, Муста?

— Ну, — истерически хохотнув, мужчина злорадно оскалился. — Ты же сам сказал, ей надо питаться… Думаешь, у меня есть деньги на нормальное мясо?

Перед взором девушки вновь крутанулись затуманенные осколки зеркал…

— Нет, нет, нет!! Отпусти!! Пожалуйста!! Не надо!! Хватит!!С хрипом выдохнул Горм, и попытался отползти в сторону. Получилось плохо. Рабовладельцу мешали сломанные, ощетинившиеся прорвавшими кожу осколками костей запястья. Вывернутые под неестественным углом ноги судорожно сокращались, пытаясь протолкнуть тело хоть на шаг, но лишь бессильно скребли по усеянному мусором и осколками грязной посуды полу.

— Отпустить? Нет, Муста… — Без труда нагнав бывшего хозяина, она присела перед ним на корточки, и сграбастав жидкие, сальные волосы, дернула голову мужчины вверх. — Знаешь. Эта идея с сотней боев подряд… Я тебе даже благодарна. Сдохнуть на арене, всё равно, лучше, чем гнить заживо или терпеть всех этих твоих дружков и знакомых… Не стыдно было продавать меня за дозу?.. Нет?.. Знаешь, я передумала, пожалуй, не стану вынимать из тебя кишки, как хотела вначале… Я сделаю лучше… Помнишь, ты говорил, что если я не буду тебя слушаться, то ты отрежешь мне руки, ноги и продашь в бордель? Так вот, — качнув перед лицом побледневшего, как полотно, мужчины блестящим лезвием тесака, она дождалась судорожного всхлипа и только после этого позволила себе закончить фразу. — Я нашла на тебя покупателя. Он даже сказал, что будет снабжать тебя твоим любимым "кроксом". Чтобы ты протянул подольше… Ну, что скажешь? Я добрая?

Мужчина не ответил. Лишь захныкал и снова попытался уползти. Впрочем, ей было всё равно. В груди поднималась яркая, горячая волна радости и удовлетворения. Она была почти счастлива. А крики? Плевать… Это трущобы. Здесь визгами никого не удивишь.

Брызги дымчато-карминных зеркал на миг сверкнули в сонном мареве…

Жажда. Чертова жажда отнимала все остатки сил. Голова кружилась, в животе жгло, а в суставы, казалось, кто-то щедро сыпанул песка. Простреленное бедро отдавалось болью при каждом шаге. Облизав потрескавшиеся губы сухим, как наждачная бумага языком, она подняла к небу пересохшие от недостатка влаги, нестерпимо зудящие глаза. Ни облачка. Черт. Какая же она дура. Сраный торгаш опоил ее какой-то дрянью и выкинул прямо посреди чертовой радиоактивной пустыни. Без оружия, без вещей и даже без одежды. Впрочем, она сама виновата — знала ведь, что по вере чистых, нарушить клятву, данную мутанту или иноверцу, не только не зазорно, но и почетно. И какого черта она повелась на все эти россказни про то, что караванщик знает путь к теплому морю? Ну, кто в своем уме, найдя путь в рай, из него уедет? Оставался только один вопрос: почему этот ублюдок её не пристрелил? Пожалел пулю? Скорее всего. Ладно. В пекло. Надо идти. Только вот куда? В любую сторону, сколько хватало глаз, одна и та же картина: ровная, как стол, покрытая редкими жесткими пучками травы степь. Первое время она пробовала рвать горькую поросль, жевать острые стебли и сухие, будто деревянный брус корни, но лишь изрезала себе язык и небо. Интересно, что её прикончит быстрей — жажда или радиация? Судя по тому, что она бредет по этой драной, всеми богами пустоши уже вторую неделю… Неожиданно откуда-то из-за горизонта раздался приглушенный расстоянием, но быстро приближающийся звук. Звук, показавшийся ей райской музыкой. Рев допотопного, бензинового мотора. Впрочем, она не питала иллюзий. Тот, кто её заметил и заинтересовался, вряд ли будет делиться с ней водой и пищей. В лучшем случае, мутантке достанется рабский ошейник и неподъемный труд в местных угольных копях, в худшем… Медленно пригнувшись, она подобрала комок сухой земли и размолола между пальцами. Если попытаются взять живьем, можно попробовать бросить кому-нибудь в глаза. Она не в той форме, чтобы драться всерьез, а об огне и молниях даже думать больно, но ослепить хотя бы одного противника… Разошедшиеся в безумной усмешке губы треснули, и на её подбородок потекла тонкая, вязкая струйка крови. Ослепить. Попытаться сблизиться, а потом разорвать горло и напиться чудесной теплой и соленой влаги. Уже похоже на план.

Отблески алмазно-зеркальных искр во тьме полусознания

Лодку трясло, как в лихорадке. Палуба ходила ходуном, била по ногам, в лицо летели колючие, ледяные брызги. Раскаленные до красна двигатели рассыпали искры и выли от напряжения. Шум рассекающих волн, бьющий в лицо пропитанный электрическими разрядами воздух сбивался на надрывный вой сошедшей с ума баньши. Иногда катер подпрыгивал, штурвал рвало из сведенных судорогой пальцев, и ей казалось, что сейчас она вылетит за борт прямо в беснующийся за бортом взбитый кисель из обрывков тины, ледяного крошева и радиоактивной воды, воняющей серой и метаном.

Над головой взвизгнуло. В пошедшую трещинами приборную панель впились горячие свинцовые шершни.

— Черт, черт, черт. — Выхватив из кобуры бьющий по бедру револьвер, она, на секунду развернув голову, не целясь выпустила последние три пули в сторону скрывающихся в круговерти водяных брызг и тумана преследователей. На четвертом выстреле револьвер бесполезно щелкнул.

— Дрань.

Это были её последние патроны. Словно в ответ на проклятье, по правому борту мелькнула быстрая тень. Коротко грохотнуло, и борт аэролодки отозвался басовитым звоном. Все. Ей не уйти. Преследователей слишком много. Но будь она проклята, если хотя бы не попытается сдохнуть на собственных условиях. Рывком переведя рычаг форсажа на максимум, она на пределе усилий рванула штурвал влево, и содрогаясь от рвущегося изо рта злорадного хохота отправила катер прямиком в кружащий по левому борту огромный, почти такой же черный, как низкое грозовое небо водяной смерч.

Ребенок плакал… Плакал уже третий день, и она ничего не могла с этим поделать. Ей нужно молоко, гребаное молоко для младенца. Потому что, ни пережеванная в кашу сосновая кора, ни с таким трудом высосанный сок из корня удачно попавшегося по пути лопуха не годились. Она пробовала. Один раз даже потратила почти полтора часа, раскапывая чудом замеченное мышиное гнездо и попыталась напоить мелкого заморыша, выжатой из пищащего и расползающегося в стороны мышиного семейства, кровью, но вышло только хуже. Чертового младенца вырвало прямо ей на руки. Так что ей нужно было молоко. Возможно, подошло бы даже то сухое, что она всегда, когда была такая возможность, брала в походы, но проблема была в том, что сублиматы и обеззараживающие таблетки, как и большая часть снаряжения, остались в сотне километров от того места, где она сейчас находилась. Младенец снова заорал.

— Я же сказала, терпи. — Буркнула она себе под нос и принялась осторожно снимать заскорузлые бинты с ручки малыша. В нос шибануло сладковатой вонью. — Черт… У нас проблемы, парень. Раны загноилась.

Проведя острым ногтем по вспухшей зловещими багровыми полосами плоти, она сосредоточила взгляд на лице младенца. Малыш притих. Глазки-бусинки сосредоточенно и сердито уставились ей в переносицу. — Только не делай вид, что понимаешь. — Прошипела она сквозь зубы, и отвела взгляд. — У нас нет антибиотиков. И медшота тоже нет. Так что, остается только одно… — С трудом подавив колыхнувшуюся в груди ярость, она с рычанием впечатала кулак в ствол сосны. Во все стороны брызнули щепки. — Остановимся здесь, парень. Вроде неплохое место…

Костер почти прогорел, стемнело, и рдеющие угли окрашивали место стоянки в зловещий багровый свет. В наспех обустроенном из сосновых лап шалаше было тепло, даже жарко, но её, всё равно, колотила дрожь. Она сделала всё правильно. Она делала такие вещи не один десяток раз. С раненными друзьями. С боевыми товарищами. С невезучими попутчиками. Один раз, поддавшись на уговоры полусумасшедшего репоеда, с попавшей в капкан свиньей. Но никогда ей не было настолько гадко. Ребенок уже не кричал. Просто лежал, не шевелясь, и смотрел куда-то вдаль запавшими бусинкам-глазами. Бинт на культе пропитался кровью. Дыхание малыша было тихим, почти незаметным. Она дрожала. Мелкий гаденыш даже не пытался вырваться. Просто орал и смотрел прямо в глаза. А еще он обмочился. Кровью. Плохой признак. Очень плохой. Видимо, схваченная ими доза намного больше, чем она думает. Единственная хорошая новость, это то, что с рукой засранец потерял большую часть ожогов, и теперь не придется так сильно беспокоиться о заражении. Черт. Юмор висельников и гробовщиков. Говорят, лучший в мире. Но почему же так не смешно… Если она не найдет еды… Может, удастся набрести на какую-нибудь зверюгу с детенышами? Или опять попытаться выдавить, что-нибудь из себя? Чушь… Это так не работает. Понимая, что засыпает, она встряхнула головой, словно вылезший из воды пес. Нельзя. Нельзя спать. Нельзя делать слишком длинных привалов. За ними наверняка ещё идут. Зря, наверное, она развела костер, но ей над было прокалить нож. Ладно. Нечего рассиживаться. Пора идти дальше. Может ей всё-таки удастся обмануть преследователей и оставить ребенка в ближайшей деревне. Если она правильно припоминает карты, до неё около семидесяти километров. Часов двадцать пути. Да. Просто прокрасться в какой-нибудь двор, оставить заморыша на пороге и надеяться, что его не скормят свиньям. Именно так. Проведя по лицу ладонью — четвертые сутки без сна давали, о себе знать, она поправила перевязь и осторожно взяла на руки младенца. Малыш всхлипнул.

— Держись, говнюк… Если ты везучий и твой Бог за тобой приглядывает, то завтра к вечеру ты получишь свой шанс. Или ты думал, что я буду таскать тебя вечно? Нет, парень, я не твоя мамаша, а даже если бы и была…

Малыш не ответил. В прорехах крыши шалаша было видно, как в темнеющем небе начинают разгораться первые далекие и холодные звезды….

***.

— Эй, кисонька, что с тобой? — Ткнув кулаком в плечо невидящим взглядом уставившуюся в костер девушку, наемница с тревогой заглянула в лицо Кити. — Устала? Укачало так сильно? Хочешь спать, вон в машину лезь. Зеро тебе место в кабине уступит. — Показав пальцем в сторону застывшей в отдалении громады пикапа, наемница повернулась к великану. — Уступишь ведь, сладенький?

— С чего это? — Лениво прогудел великан, и громким щелчком отомкнув стволы несуразно огромного, явно самодельного трехствольного ружья четвертого калибра, принялся внимательно разглядывать механизм оружия.

— С того, что ты туда не поместишься, милый. — Растянула губы в подобии улыбки наемница. — А нам с принцессой в самый раз будет.

Словно услышав слова Элеум, Кити кивнула, но с места не сдвинулась. Зрачки девушки сузились, превратившись в две булавочные головки. На тонкой шее вздулись жилы.

— Не будет. — Хмыкнул гигант и, повернувшись к Ллойс, расплылся в широкой улыбке. В свете костра сверкнули стальные зубы. — Я что, похож на идиота? Думаешь, я дам тебе сбежать?

— Нет. — Прищурилась хитро Элеум. — Не думаю. — Добавила она после некоторого размышления. — Вот только у нас есть одна проблема, здоровяк. — Я не собираюсь бежать.

— Рассказывай… — С усмешкой кивнул великан и, пристегнув к ружью блок стволов, отложил дробовик в сторону. — Можете в кузове лечь. Или у костра. Главное, далеко не уходите. А то я занервничаю.

— А в кустики? — Усмехнулась наемница.

— А где ты тут кусты увидала? — Вскинул брови гигант. — За каром пристраивайся, если такая стеснительная.

— За каром? — Скривилась наемница, и с сомнением глянув на пикап, страдальчески сморщилась. — Чтобы потом половину ночи нюхать? А ты подглядывать не будешь?

— Обязательно. — Насмешливо фыркнул великан, наклонившись к костру, запустил руку за пазуху и, достав из-под полы расстегнутого кожаного жилета тяжелый тесак, принялся лениво ворошить кончиком ножа угли. Для любого нормального человека этот нож вполне мог бы сойти за короткий меч, но в руках великана клинок выглядел как зубочистка. — Всё, что мне нужно, я уже видел. А что до остального, — колосс чуть склонил голову, и на охватывающих череп металлических пластинах заиграли отсветы пламени. — Не люблю баб, у которых задница меньше, чем мой кулак.

— Тяжело тебе тогда. — Криво усмехнулась Элеум и, вздохнув похлопала по прикладу лежащего у нее на коленях СКС. — Так кто дежурит первым?

— Ставро… — усмехнулся Зеро. — И первым, и последним. Он предпочитает спать днем.

Словно в подтверждение слов великана, откуда-то из-за границы освещенного костром пространства раздался истошный вопль.

— Волколак. — Прокомментировала наемница и озабоченно нахмурилась. — Был. Слушай, Зеро, может, сходишь угомонишь своего дружка? Мы тут и так с костром как прыщ на заднице. А еще этот живодер-любитель…

Неопределенно хмыкнув, великан прищурился, сделавшись похожим на огромного лесного кота.

— Боишься дикарей? — Поинтересовался он, наконец, безразличным тоном. — Ну да. Из твоей пукалки много не настреляешь. Патрон слабый, пуля мелкая… Против людей сделано… Да и то, если без бронника.

— Я из почти такого же снежного ящера валила. — Обиженно заявила наемница. — Что до патронов… Зато они легкие. Не то, что твои дурищи. Каждый, небось, грамм двести весит.

— Двести десять. — С достоинством кивнул великан. — Пуля удлиненная. Сто двадцать грамм свинчатки. Заряд — дымарь и бертолетовая соль. Громко, грязно и серой воняет. Зато накоротке одним выстрелом любую тварь с ног свалит. Даже неважно, куда попасть. Так что там, где тебе и магазина не хватит, мне достаточно один раз пальнуть.

— Ну да. Только в упор. К тому же у этой дуры, наверняка, отдача — как бык лягнул. — Поморщилась Элеум и покосилась в сторону бледной, как мел, зябко обхватившей руками плечи, неотрывно смотрящей на огонь Кити. — Принцесса, всё в порядке?

Никак не отреагировавшая на слова наемницы Кити продолжала смотреть в костер невидящим взглядом.

— Кисонька?

— Анализ. Сорок шесть… Вектор… Перерасчет… — Неожиданно подал голос неподвижно застывший у костра Эвенко. Лицо старика на мгновение сморщилось, превратилось в опаленную огнем пластиковую маску. — Нет. У нее не всё в порядке. Учитывая общую эмоциональную нестабильность этой породы, одевать на девчонку нейрокоммуникатор было довольно… жестоко. И глупо. Ты вообще знаешь, что от этой технологии отказались еще до войны?

— Породы? — Прищурилась наемница, отложив карабин в сторону, придвинулась к вздрогнувшей Кити, аккуратно притянув к себе, казалось, полностью погрузившуюся в себя девушку, попыталась заглянуть ей в глаза.

— Не цепляйся к словам, Нежить… — Отмахнулся старый инженер. — Главное то, что ей плохо, а я могу помочь это прекратить. И еще — коммуникатор… Не вздумай его снимать. Сделаешь только хуже.

— Задницу, трогать не дам. — С подозрением покосилась на старика Элеум. Кулаки наемницы медленно сжались. Между пальцев левой руки блеснула сталь.

— Дохлая. — Многозначительно покачал головой Зеро. — Не стоит.

— Чудесный навык — переводить любой разговор в сторону секса. — Скривился старик, и с хрустом расправив плечи, протянул руки к огню. — Предлагаю тебе небольшую игру. Просто будем задавать друг другу вопросы. По очереди. Не думаю, что это займет много времени. Но учти. — Глаза старика неожиданно распахнулись, превратившись в две плошки, мерцающие в свете костра желтым. Я слишком стар и устал, чтобы пытаться меня обманывать.

— Ллойс… — Неожиданно простонала Кити и, протянув руку, коснулась кончиком пальцев плеча наемницы. — Ребенок… Огонь… Почему так больно… — Глаза девушки закатились и она, обмякнув, повалилась на руки наемнице.

— Черт. — Осторожно пощупав лоб почти не отреагировавшей на её движение девчонки, Элеум с подозрением и беспокойством посмотрела сначала, на казалось, потерявшего интерес ко всему и вся, заворожено ковыряющего клинком угли костра Зеро. Потом перевела взгляд на выжидающе смотрящего на нее старого инженера и тяжело вздохнула. — Хорошо. Только не тяни, милый.

Старик одернул полы плаща пыльника, поерзал, устраиваясь поудобнее, помассировал переносицу и, склонившись над рюкзаком, принялся не торопясь распускать завязки клапана.

— Будем считать, что договорились. — Протянул он, наконец. — Что ты помнишь из детства? Какое твое первое воспоминание?

Ллойс с недоумением уставилась на старика.

— Это шутка?

— Нет. — Покачал головой Эвенко. — Ты ведь хочешь помочь подруге?

В лагере воцарилось напряженное молчание.

— Ладно. — Вздохнула, наконец, Элеум. — Ладно. Просто боюсь, что я тебя разочарую. Мое первое воспоминание — собачья конура. И пес. Большой. Рыжий, в подпалинах. Еще помню озеро. Чистое. Холодное. Я туда убегала. Плавать. И дом. Старый. С прохудившейся крышей. А еще…

— Что стояло у крыльца? — Неожиданно перебил наемницу инженер.

Брови наемницы сошлись к переносице.

— По-моему, бочка. — Неуверенно протянула она. — Желтая пластиковая бочка.

— Великолепно, — всплеснул руками старик и неожиданно довольно хихикнул. — Второй вопрос. С какой стороны у тебя сердце?

— Не торопись, — оскалилась наемница. — Моя очередь. Что за херня творится с Кити и как это прекратить?

— Это два вопроса. — Покачал головой инженер.

— Я тоже ответила на два. — Жестко прищурилась наемница. — Или ты решил меня кинуть?

— Я бы на твоем месте не стал её обманывать, Эвенко. — Неожиданно прогудел продолжающий заворожено смотреть на огонь гигант. — Во-первых, ты заключил сделку. А я не люблю, когда кто-нибудь нарушает слово. Во-вторых, если с малявкой что-то серьезное, то нам лучше бы заняться этим сейчас.

— Ладно, — слегка поморщился инженер. — Твоя "кисонька" — великолепный эмпат. У нее врожденная гиперчувствительность. А ты воткнула в нее нейрокоммуникатор. Судя по всему, настроенный на прямой канал. Даже без фильтров. — Лениво ткнув в сторону охватывающих мочку уха наемницы пластин, инженер направил обвиняющий перст на Кити и криво усмехнулся. — Как я и говорил, от этих штук еще до войны отказались — прямая передача сигнала слишком сильно нагружает кору головного мозга. К тому же, если бы ты читала инструкции, то знала бы, что при подключении этих штук первые двадцать часов, пока нанотрубки не прорастут в мозг, а нейросеть не настроит фильтры, категорически запрещено спать. Подсознание слишком мощная штука. Это очень неприятно даже самому толстокожему душегубу. А в случае с девчонкой… — Старик пожевал губами, подбирая слова. — То, что ты ощущаешь как легкое дуновение, для нее настоящий ураган. Напряжение копится постепенно, но срыв неизбежен. Сколько вы были в связке? Часов двенадцать-четырнадцать? Сейчас в ее маленькой симпатичной головке крутится мешанина из чужих мыслей, эмоций и воспоминаний, и она с трудом понимает, где её, а где твои. Нагрузка растет, и все может кончиться очень и очень…

— Срань!! — Болезненно зашипела наемница и потянулась к клипсе на ухе Кити. — Прости, принцесса, я не знала!

— Я ведь уже сказал: нет!! — Неожиданно рявкнул Инженер. — Оборвешь соединение сейчас — точно оставишь её идиоткой. Вот… — Покопавшись в рюкзаке, Эвенко продемонстрировал наемнице блистер с таблетками. — Это должно помочь. Я сам их использую. В качестве корректоров.

— Дай! — Требовательно протянула руку Элеум.

— После ответов. — Покачал головой старик. — Только после ответов.

— Дай, пока я не рассердилась!! — Голос наемницы наполнился хрипом и рычанием.

— Если ты хоть пальцем тронешь Эвенко… — Склонив голову набок, великан медленно повернул лицо к наемнице. В глазах колосса сверкнуло пламя. — Я сделаю из тебя черный пудинг. Ты ведь знаешь, что такое черный пудинг?

На лбу Элеум вспухли жилы. Лицо поплыло, в глубине глаз мелькнуло что-то звериное. Осторожно отпустив что-то невнятно пробормотавшую девушку, Ллойс поднялась на ноги. В руках, будто из ниоткуда, появился длинный нож.

— Дай!

— Только после ответов. — Глумливо хохотнул Эвенко и, подбросив в ладони блистер с таблетками, сунул его в карман плаща.

— Мне не хочется тебя калечить. — Проворчал не торопящийся вставать великан. — Но я пообещал Финку, что, если ты выкинешь какой-нибудь фокус, то я вырву тебе руки, а то, что осталось — отдам Ставро. Твою подружку, кстати, тоже. Ты ведь уже поняла, на что он способен? Ну да… — На лице гладиатора мелькнула тень улыбки. — Конечно, поняла. Вы ведь так друг другу понравились. Настолько понравились, что целый день старались друг друга не замечать. Слишком похожи, да? Сейчас он занят. Охотится и потрошит идущих на огнь тварей. Спускает накопившийся за день пар. Но если ему придет в голову, что это слишком скучно и решит посмотреть, что внутри у тебя или твоей подруги… Для этого я здесь и нужен.

У костра воцарилась долгая пауза.

— Считай, что я тебя услышала. — С подчеркнуто-безразличным видом опустившись обратно, наемница сунула нож за голенище сапога, и повернувшись к беззвучно хихикающему старику, прожгла его тяжелым, ненавидящим взглядом. — Вопросы. — Проскрипела она чуть слышно. — Твои. Чертовы. Вопросы.

— Сколько тебе лет? — Улыбнулся инженер.

— Не знаю. Около тридцати. Может больше. Может меньше. — Нервно пробормотала Элеум.

— Тебя действительно звали Фурия?

— Да. Меня звали Фурия. Рыжая погибель. Вдова. Коса смерти. И еще кучей других дурацких прозвищ. Я — единственная женщина альфа-прайм Сити. Быстрее, Эвенко. Быстрее.

— Вранье. — Неожиданно скривился Зеро. — Фурию убили. Она связалась со Стаей и сдохла поганой смертью.

— Черт!.. — Содрав с себя шарф, Элеум зло дернула молнию комбинезона. — Вот, на! Любуйся! — Выдохнула она и, выпростав руки из рукавов, наклонилась поближе к свету. — Смотри!

— Классные сиськи, — ухмыльнулся великан. — Я уже видел твою татуху. Она меня и в первый раз не убедила.

— Срань. — Покачала головой Элеум, торопливо натягивая комбинезон обратно на плечи. — В другой ситуации я бы была даже рада, но сейчас… Эвенко. Надеюсь, ты не будешь…

— Раздевайся, — проскрипел о чем-то сосредоточенно размышляющий инженер.

— Что? — На лице Ллойс отразилось непонимание.

— Эвенко, тебе не кажется, что это слишком…

— Не кажется… — Старик пожал плечами и, выбив по клапану рюкзака замысловатую дробь пальцами, гадко ухмыльнулся наемнице. — Я просто хочу на неё посмотреть. К тому же, она сама начала.

— Я… — Наемница сжала кулаки, бросила быстрый взгляд на, казалось, полностью поглощенного созерцанием рдеющих углей костра Зеро, перевела взгляд на безвольно лежащую, глядящую в одну точку невидящим взглядом Кити… — Ладно. — Выдохнула она. — Плечи Элеум поникли. — Ладно, чтоб тебя черти драли. — Нервно содрав сапоги, наемница резкими движениями стянула с себя комбинезон, и шагнув ближе к костру зябко обхватила себя за плечи. — Доволен?

— Белье… — Недовольно цыкнул зубом Эвенко, и приглашающее махнул рукой. — И хватит прикрываться. Я же сказал, мне надо тебя рассмотреть.

— Пидор старый, — скрипнула зубами наемница и, содрав майку, развела руки в стороны. — Так лучше?

— Белье… — недовольно поморщился старик.

— Классные труселя. — Неожиданно подал голос Зеро. — То-то я думаю, почему Айоро второй день так бесится… А вот рана хреновая. Это тебя Клавикус так? Быстро же на тебе всё заживает.

— Рана?.. Да… А белье… Паучий шелк. Мне понравились. — Бесцветным голосом заметила наемница, и отбросив брэ в сторону, в очередной раз повернулась к старому инженеру. — Теперь всё?

— Семьдесят шесть… Вероятность… Вектор… Перерасчет модели… Прогноз… Повернись… — Прохрипел, буквально впившийся взглядом в наемницу Эвенко. Лицо инженера дернулось в приступе нервного тика, ухмылка превратилась в кривой волчий оскал.

— Хорошо. — Развернувшись спиной к инженеру, наемница замерла. — Достаточно или пора уже на четвереньки вставать?? — Голос Элеум неожиданно дрогнул, растеряв всю уверенность и жесткость. Шея и плечи Ллойс напряглись. — Ну, что?

— Прекрасно. Можешь одеваться.

— Повезло мне, да?.. — Зло сплюнула Ллойс и, подхватив одежду, принялась натягивать ее обратно. Руки наемницы ощутимо дрожали.

— Можно сказать и так. — Кивнул инженер и, небрежным жестом вытащив из кармана блистер с таблетками, швырнул его в руки Элеум. — Приятного аппетита.

— Черт, — разорвав упаковку, наемница вытряхнула в ладонь небольшую, совершенно безликую таблетку и наклонилась над девушкой. — Открой ротик, принцесса. Сейчас будет легче…

— Вообще-то, это для тебя. — Хмыкнул Эвенко. — Рекомендую принять сразу несколько. Уж больно ты… горячая.

— Мне? — Недоуменно нахмурилась наемница. И скрипнув зубами, уставилась на упаковку с лекарством так, будто это была ядовитая змея.

— Ага. — Безразлично кивнул старик. — Это успокоительное. На травах… Извини, что сгустил краски. Ей просто очень больно. Твои эмоции делают ей больно… Можно наесться таблеток. Но лучше всего, просто отключи коммуникатор. Не снимай, а отключи. Там должна быть кнопка. Снизу…

— Я знаю. — Бесцветным голосом кивнула наемница и, прижав к мочке уха указательный палец горько усмехнулась. — А ты меня сделал, да? Поставил на место?

— Неприятно, да? — Хмыкнул старик. — Такая сильная, молодая. Пялилась на меня весь день, как на кусок дерьма. Ну что, до сих пор считаешь, что сила и молодость что-то значат? Мозги, девочка.

— А мне почему-то кажется, что ты совершил глупость. С огнем играешь. Такие, как Дохлая, обычно довольно мстительны. — Неожиданно фыркнул Зеро и, подцепив из костра уголек, начал с задумчивым видом вертеть его в поблескивающих металлом пальцах. — К тому же… Черт… — Слитным движением вскочив на ноги, гигант с лязгом выпустил когти. — Тревога!

— Срань! — Скидывая с колен безучастно глядящую в пространство девушку, выдохнула Элеум и, развернувшись спиной к костру растопырила руки в стороны. На кончиках ее пальцев заплясало пламя.

— Сраный Ставро! Он его пропустил! Зуб даю, специаль…

Вывалившаяся из-за границы отбрасываемого костром света туша, на задней лапе которой болталось полубессознательное тело Эрика, наклонила морду и, зачерпнув торчащим из раскрытой пасти бивнем несколько пудов земли, смело наемницу, как пушинку. Раздался звук, будто кто-то с размаху ударил кувалдой в мешок с мясом, и Элеум изломанной куклой отлетела во тьму.

— Дерьмо. — Выдохнул Зеро, наставив на монстра свое ружье, прищурил левый глаз. Он верил в свое оружие. Это ружье спасало ему жизнь не один десяток раз. И один выстрел из него действительно сажал на задницу даже снежного ящера. Но только вот с точностью у гладиатора всегда были проблемы…

Гром триплета разорвал ночь. Монстр попятился и зарычал. Чертыхнувшись, Зеро отбросил ставшее бесполезным оружие в сторону и широко растопырил руки.

— Ну, давай… — Крикнул великан во всю мощь легких и усмехнулся. — Давай, малыш! Потанцуем!

— Где она!

Плотнее прижав к плечу приклад ставшего неожиданно тяжелым и скользким пулемета, Майло в очередной раз настороженно оглядел вошедших в гараж мужчин. Все, как на подбор, высокие, крепкие, молодые, одетые в непривычно массивную и с виду неуклюжую, всю опутанную какими-то проводами и трубками броню, они были похожи, как братья. Дело было даже не в одежде, скорее, в повадках, ленивой плавности скупых, выверенных до миллиметра движений, и безразличном прищуре поблескивающих из-под прозрачных забрал шлемов, холодных, ничего не выражающих глаз. Профессионалы. Плохо. В принципе, в том, что вошедшие в гараж были профи, Табс узнал секунды через две, как засек идущую к эллингу группу вооруженных людей. А еще через две секунды все его с таким тщанием выставленные сигнальные и боевые мины, просто-напросто, отключились, превратившись в обычные, набитые химической дрянью, консервные бани. Молодой человек поморщился. Хорошо всё-таки, что выскочивший на крышу Болт приказал ни в коем случае не стрелять. В одиночку Майло бы эту войну не вытянул.

— Привет, Аладдин. Давно не виделись. — Неискренне улыбнувшись, Мотыль неспеша отложил в сторону тряпицу, которой вытирал пальцы и, повернувшись к одному из мужчин, сложил на груди руки.

— Хорошо выглядишь. Почти не изменился. Поседел, разве что, чуть-чуть…

Табс невольно нахмурился. Легендарный Аладдин? Командир одного из самых сильных отрядов наемников на всем Севере? Он представлял себе, что знаменитый капитан "Летающей армии" будет… выше. Предводитель стрелков представлялся ему великаном. Что-то типа Зеро, или, на худой конец, типа Мрака, но, чтобы так. "Легкая" прыжковая механизированная броня искажала фигуру, но не могла скрыть, что её обладатель был самым низкорослым и тонкокостным из всех окружающих его людей. Также броня не могла скрыть ни болезненной худобы, ни туго натянувшейся, желтоватой, покрытой седой щетиной кожи на подбородке, выглядывающем, из-под прозрачного забрала шлема, ни поблескивающих из-под плексигласа глаз, нервно блуждающих по сторонам, воспаленных от хронического недосыпа.

Стрелок опустил оружие и, подняв руки, стянул с головы шлем.

— Ты тоже неплохо выглядишь, Болт, — улыбнулся он. — Разве что, пузцо выросло.

Майло чуть заметно прищурился. Кем бы не был этот Аладдин, легендарным командиром легендарного отряда или самозванцем, Болта он явно недолюбливал. Улыбка мужчины была насквозь фальшивой. Она растягивала губы, рождала ямочки на щеках, но в глубине глаз незваного гостя плавала липкая муть с трудом сдерживаемой злости.

— Правильный образ жизни. Свежие овощи, зарядка по утрам… — Склонил голову на бок карлик. — Я даже не курю, веришь нет?

С глубоким вздохом коротышка вытащил из-за пазухи измятую сигарету, прилепил её к губе и, громко хрустнув колесиком сделанной из пулеметного патрона зажигалки, с наслаждением прикрыл глаза.

— Верю, — легко согласился мужчина. — А друзей представить не хочешь?

— Друзей… — Покосившись на испуганно замершую в кухонном углу мастерской Магду, механик перевел взгляд на тискающего пулемет охранника и картинно развел руками. — Это не друзья, скорее, наемные работники. Магда, например, готовит и убирает тут, а Майло помогает мне разобраться с несговорчивыми клиентами… Знаешь, — коротышка вздохнул. — Я предложил бы тебе выпить кружечку пива, но мы не в трактире, а твои парни, как я понимаю, вряд ли сбегают за выпивкой.

— Правильно понимаешь, — жестко усмехнулся Аладдин и оглянулся в сторону всё так же держащих обитателей эллинга на прицеле отряд. — Боюсь, что, если нас станет хоть немного меньше, ты можешь… поступить необдуманно. Ты часто поступал необдуманно, Болт… Слишком часто.

— Ну что ты хочешь от тупого, озлобленного на весь мир недомерка? — Ненатурально вздохнул Механик и, метко плюнув точно между высоких стальных сапог наемника, успокаивающе махнул взопревшему от усилий Табсу. — Расслабься, парень. И опусти пушку. Во-первых, никакого толку от твоей пукалки не будет. Во-вторых, я не хочу с ними ссориться. Эти ребята шутить не умеют…

— Я рад, что ты это запомнил. — Ощерился Аладдин.

— Всё еще злишься. — Покачал головой коротышка. — А зря. Я ведь, предупредил тебя, что ухожу.

— Провоцируешь? — Прищурился наемник и, повернувшись к одному из стоящих за спиной мужчин, вооруженному кажущимся игрушечным в его руках пулеметом здоровяку, отрывисто пролаял. — Прострели этому недомерку ноги!

— Воу! Воу! — Поднял руки Максимус. — Зачем же так грубо? — На висках и лбу маленького механика выступили мелкие капельки пота, глаза забегали.

Но неожиданно Табс понял, что, на самом деле, карлик не боится. Совершенно не боится.

— Ладно… — Усмехнулся Аладдин и, небрежно махнув уже направившему в сторону коротышки пистолет-пулемет громиле, выжидающе склонил голову набок. — Тогда… Думаю, я просто повторю свой вопрос. Где она?

— Уехала. — После минутной паузы проворчал карлик. — Сейчас она работает на Финка. Как и ты. Он отправил её в степь.

— А с чего это ты решил, что я работаю на жирдяя? — Удивленно вскинул брови командир стрелков. — Может, совсем наоборот?

— Если бы ты работал "наоборот". — Карлик скривился. — Половина города уже лежала бы в руинах.

— Рад, что ты это понимаешь… — Кивнул предводитель стрелков после минутной паузы. — Это ее грузовик?

— Да. — Пожал плечами коротышка. — Но я не думаю, что она за ним вернется.

— Даже так? — Рассмеявшись, командир стрелков громко хлопнул себя по бедру. — И почему это ты так думаешь?

— Потому, что ты не прилетел бы сюда, не будь у города больших неприятностей. — Проворчал Болт и, развернувшись к Майло, махнул рукой. — Да опусти ты свою дуру…

Телохранитель со вздохом опустил оружие.

— Ну… Об этом-то догадаться не сложно… — Протянул Аладдин и, переступив с ноги на ногу, скрестил руки на груди. — Значит, думаешь, что она сбежала?

— Финк выкинул ее на арену. — Вздохнул коротышка. — Так что, думаю, она приложит все силы, чтобы улизнуть. Ты ведь, знаешь, как она не любит, когда…

— Помню. — Перебил карлика командир стрелков. А еще помню, что она никогда не бросает друзей.

— Мы не друзья. — Буркнул коротышка.

— Так я тебе и поверил, — хмыкнул Аладдин и многозначительно покосился на стоящих у него за спиной вооруженных мужчин. — Может, всё-таки, передашь ей привет?

— Что? — Удивленно моргнул коротышка.

— На твоем гребаном ухе гребаный нейрокоммуникатор! — Гаркнул неожиданно растерявший всё свое благодушие предводитель стрелков. — Думаю, сейчас она нас и так слышит, но всё же… Я хочу, чтобы ты передал ей привет. И сказал, что я по ней соскучился. И очень, очень жду встречи.

— К сожалению, я не смогу этого сделать, Аладдин. — Вздохнул коротышка и, пригладив охватывающую ухо клипсу улыбнулся. — Управляющий контур на ней. А ей не понравилось, что я заговорил с ее подружкой. Так что, она отключилась…

— Вроде бы не врешь… — Прищурился командир наемников. — Или мне, всё-таки, прострелить здесь пару ног?

— Не думаю, что ты этого хочешь. — Проворчала Максимус и, прищурив один глаз, выпустил из рта колечко дыма. — Раз, два, три… — поочередно тыча пальцем в каждого из стрелков, он принялась считать.

— Пятнадцать… Многовато, конечно, но сам понимаешь, для моей деточки не предел.

В глубине эллинга послышался треск и приглушенный гул. Пол мастерской ощутимо дрогнул.

— Щука?.. — Глаза командира наемников распахнулись от удивления.

— Ну да… — Улыбнулся коротышка. — А кто же еще… — Так что, если я повторю, что у меня не получится с ней связаться. Может, ты мне всё-таки, поверишь, а? — С кряхтением потянувшись, маленький механик с отвращением выплюнул догоревшую до фильтра сигарету и покосился на нервно тискающую полотенце смотрящую то на него, то на окруживших их вооруженных мужчин кухарку. — Не хочу я крови…

— Я слишком хорошо тебя знаю. — Отступив на пару шагов назад, Аладдин зло осклабился. — Ты убийца, Болт. Такой же, как я или Дохлая. Ничем не лучше и не хуже любого в моем отряде. Ты можешь хоть каждый день твердить, что не хочешь лить крови и не хочешь неприятностей, но рано или поздно нарываешься на них сам. Помнишь ее любимое дурацкое присловье? "Драться или трахаться?" — Повинуясь почти незаметному жесту лидера пара наемников, разойдясь в стороны, направили стволы оружия на коротышку.

— Жарковато сегодня. — Задрав голову, карлик, прищурившись, посмотрел на качающуюся под потолком лампу.

— Осень, а всё равно, жарко. А ночью холодно. Как думаешь, скоро бури начнутся?

— Ты испытываешь мое терпение. — Прорычал Аладдин. — Ты ведь, знаешь, по-плохому будет больно.

— И всё из-за того, что я сказал тебе правду, — покачал головой коротышка и, горестно вздохнув, принялся с усталым видом массировать переносицу. — А ты теряешь хватку, Ал… Готов устроить здесь бойню только из-за того, чтобы показать своим людям, что ты круче меня… Знаешь, — Болт неожиданно улыбнулся. — Мне кажется, они уже запарились от жары. И потому нервничают. А нервный снайпер — хуже не придумаешь. — Испустив очередной вздох, механик, не обращая никакого внимания на вскинувшиеся автоматы и пулеметы, прошествовал в сторону кухонного угла, отодвинул стул и, забравшись на высоковатое для него сиденье, принялся беспечно болтать в воздухе ногами.

— Иногда мне кажется, что ты был прав, командир. Работа есть работа, приказы не обсуждают, а выполняют, и всё такое… Но если бы я мог вернуть всё назад, то поступил бы точно так же. А ещё я думаю, что ты такой злой потому, что до сих пор к ней неравнодушен. И понимаешь, что она права. Сколько тебе лет… Дай-ка посчитаю. Сорок семь?

В глубине ангара снова послышался треск и чьи-то мерные, тяжелые шаги.

— Сорок восемь, — процедил Аладдин и отступил еще на пару шагов. — Хватит, Болт. Останови её. Живо.

— Сорок восемь, — покачал головой Коротышка. — Даже если я остановлю Щуку… Думаешь, это что-то изменит? Вы на прицеле с того момента, как я ее включил. Ты. Твои ребята. Снайперы на крышах. Гранатометчик, что сидит с ПЗРК в двух кварталах отсюда. И даже твой джет. На площади у складов оставил… Неплохо…

— Откуда ты… — Аладдин нервно сглотнул слюну.

— Разогнал имплантат. — Грустно улыбнулся коротышка. — Теперь, моя девочка смотрит моими глазами глазами, а я — ее. Эх, Ал… Как время-то идет, а? А жены у тебя, наверное, до сих пор, нет. И детей нет. И всё, что ты умеешь — это делать другим больно. Я-то хоть, гайки крутить могу, а вот ты… Тебе не бывает обидно, а? Просто-напросто обидно оттого, что какой-нибудь сраный репоед в твоем возрасте уже качает на коленях десяток внуков? Что есть люди, которые вспоминают его без ненависти? Не обидно, что ты до сих пор вынужден мотаться по всей пустоши, спать на земле, жрать тухлую тушенку и стрелять в людей и нелюдей, которых ты видишь первый и последний раз в жизни? Тебе никогда не казалось, что это несправедливо?

Шаги приближались. Майло оглянулся за спину, ему показалось, что над верхушкой одной из стен рукотворного лабиринта из завалов запчастей, покрышек и ящиков мелькнула огромная, поблескивающая металлом тень.

— Я сказал, останови! — Зло прошипел наемник. — Если мои парни начнут стрелять…

— Тогда умрут все. — Закончил за Аладдина коротышка. — И я, и ты, и твои люди. Все люди. Я оснастил Щуку виртуальным интеллектом. Оставшись без моего контроля, он начнет мстить. Неплохой будет конец, да? Командир небольшой армии сдох просто потому, что захотел сломать своего бывшего бойца…

Неожиданно один из стеллажей с грохотом обрушился на пол, и в свободное пространство вступило чудовище. Майло открыл рот. Больше всего это напоминало смесь паука и скарабея. Тяжелые ходильные ноги, несколько пар. Выпуклая грудная броня. Громадные обманчиво расслабленно свисающие по бокам мощного торса манипуляторы. На одном плече опасно поблескивают блоки стволов спаренных крупнокалиберных роторных пулеметов, за другим угадывались массивные выпуклости лафетов ракетных турелей и торчал ствол также спаренной автоматической пушки. Громко лязгнув массивными когтями конечностей, стальной монстр развернулся к стрелкам и угрожающе встопорщил острые пластины торчащей в разные стороны, будто перья неведомой птицы, брони.

— Ладно, ладно. Только успокойся, Болт. — Обезоруживающе улыбнувшись, неожиданно поднял руки в умиротворяющем жесте Аладдин. — Будем считать, что мы погорячились…

— Будем. — Кивнул карлик после долгой паузы. — Конечно, будем… Знаешь… — Почесав стянутое пластиной нейрокоммуникатора ухо, коротышка горестно покачал головой. — Наверное, ты прав. Мы похожи. Ты, Я, она. Ты готов пытать или убить любого, взять в заложники, только чтобы вернуть Ллойс. Что это тебе даст? Пустишь ей пулю в лоб? Или опять потащишь в постель? Какая разница… Соскочив со стула, Болт, криво усмехнувшись, махнул рукой и, достав из-за пазухи следующую сигарету, сосредоточенно защелкал зажигалкой.

— Да и я не хуже. — Пробормотал он, наконец. — Готов был расстрелять половину города, лишь бы не прогнуться… Тупые принципы… Интересно, а Финк знает, что ты здесь?..

— Финк сказал, чтобы с твоей головы не упал и волос. — Неожиданно расхохотался командир стрелков. — А еще сказал, что тебе надо организовать охрану. Вот эти молодцы, — коротким жестом кивнул за спину Аладдин, — твое прикрытие.

— Может, объяснишь зачем? — Хмыкнул коротышка, сложив на груди руки, многозначительно посмотрел на неподвижно застывшего в угрожающей позе дрона.

— А я не сказал? — Деланно удивился командир наемников. — Набег Стаи. Сутки назад они перешли Мертвый язык. Сейчас до них километров триста — не больше.

Майло невольно скрипнул зубами. Магда ахнула.

— Черт. — Сплюнул под ноги Болт. — Клан… Какой клан?

— Шипы… — Жестко усмехнулся стрелок. — И, кстати, мне наплевать на Ллойс. Я её почти простил. Если она умудрилась пережить то, что с ней сделали чистильщики… Неважно… — Аладдин тяжело вздохнул. — У меня есть жена. И сын. Это мой последний контракт. Я ухожу на покой. И просто хочу закрыть должок.

— У стрелков не бывает последних контрактов. По себе знаю. — Проворчал Механик. — От войны не убежать.

Словно подтверждая его слова, где-то на вершине холма раздался надсадный вой сирен.

— Ну, наконец-то, — хмыкнул командир стрелков.

— Черт… Как же я не люблю осады… — Тяжело вздохнул Майло, и закинув пулемет на плечо, двинулся к лестнице на крышу.

Аладдин и коротышка синхронно проводили его недоуменными взглядами.

— Интересный у тебя охранник… — Задумчиво протянул предводитель наемников.

— Сам тащусь… — Буркнул Максимус.

Очнулась Кити от того, что рядом кого-то громко и мучительно рвало. Голова болела, тело казалось распухшим и неуклюжим, будто набитым ватой, во рту стоял привкус горечи. Несмотря на идущий откуда-то справа равномерный жар, девушка чувствовала, что её пробирает мерзлая дрожь. С трудом повернувшись в сторону источника шума, Кити попыталась сфокусировать взгляд. Получилось не сразу.

— Ллойс…

— Ага… — Прохрипела стоящая на коленях на границе света и тьмы наемница, бросила короткий взгляд в сторону лежащий на одеяле Кити, после чего отвернулась, и ее снова вырвало. — Черт…

— Попей. — Склонилась над наемницей соткавшаяся из мрака гигантская тень. — Сказал же, хватит эту дрянь жрать.

— Это не от винта… — Выплюнув очередной сгусток желчи, Элеум, зло оттолкнув в сторону руку гиганта, сжимающую кажущуюся игрушечной в его ладони флягу, отвалилась в сторону и, встав на ноги, развернулась в сторону Кити. — С пробуждением, кисонька. Извини, что так вышло. Это я виновата…

— Ллойс… — Громко сглотнув слюну, девушка в ужасе уставилась на наемницу. — Твое лицо…

— Лицо? — Сжав свернутый набок нос между пальцами, Элеум с громким хрустом поставила его на место и, шумно высморкавшись, вытерла руку об штанину. — Пустяки. К утру заживет.

— Ллойс… — Перевернувшись на живот, девушка поднялась на четвереньки и, усилием воли справившись с приступом головокружения, попыталась встать. — Ой…

В десяти шагах от одеяла лежала огромная туша, величиной почти с кар, состоящая, казалось, сплошь из шипов, копыт и торчащих из огромной, словно капот грузовика, пасти клыков.

— Ты много пропустила… — Буркнула Элеум и, вытащив из кармана комбинезона платок, принялась вытирать лицо. — А вообще, ты как?

— Нормально… — Девушка выдавила из себя улыбку. — А что произошло?

— Да, так. — Вышедший на свет великан пожал плечами и потер слегка припухшую челюсть. — Тут к нам гость зашел. Теперь отдыхает. — Кивнув в сторону лежащей на границе света и тьмы здоровенной твари, Зеро коротко ткнул наемницу в плечо и провел большим пальцем у себя под носом.

— Ага… — Бросив удивленный взгляд на гиганта, Элеум стерла кровь с губ и ухмыльнулась. — Станцевал на мне джигу, засранец. Если бы не Зеро… Кстати, сладкий, а почему ты его не обоссал? Или ты так только с девочками делаешь?

— Ты всегда такая, да? — Прищурился великан.

— Какая? — Вскинула бровь наемница.

— Почему ты всё усложняешь…

— Ты не поверишь, — убрав платок обратно в карман, Элеум вытащила из него раздавленную пачку сигарет, с сожалением осмотрев ее со всех сторон, отбросила в сторону.

— И всё же. — На лице гиганта мелькнула тень улыбки.

— Я же сказала, ты не поверишь. — Широко открыв рот, Элеум, скривившись, осторожно пошатала клык подушечкой пальца и усмехнулась.

— Ллойс… — Кити моргнула, — это… не из-за меня?

— Нет!! — Хором ответили Зеро и Ллойс, и, посмотрев друг на друга, синхронно поджали губы…

— А где этот засранец Эрик? — Поинтересовалась Ллойс через минуту.

— Как очнулся, снова в степь ушел. — Фыркнул Зеро. — По-моему, это происшествие слегка ударило по его самолюбию. Обычный свинотавр, а чуть не растоптал. Ты в отключке была, пока он орал… Такое зрелище пропустила. А Эвенко обиделся, спать пошел.

— Его тоже?

— Нет, — слегка качнул головой великан. — Просто он всё подбивал меня помочь ему сделать у тебя забор костного мозга, а я его послал.

— Он, что…

— Не… — Отмахнулся гигант. — Я же сказал. Меня попросили следить, чтобы никто из вас друг другу ничего не сделал. — Плечи великана поникли. — Вечно мне подобное дерьмо достается…

— Скучаешь по арене, сладенький? — Неожиданно поинтересовалась Ллойс, садясь на корточки перед непонимающе моргающей Кити.

— Иногда бывает, — неопределенно протянул гигант и, кивнув в сторону девушки, переводящей недоуменный взгляд с Ллойс на Зеро, добавил:

— Там, во всяком случае, было проще.

— А я… По-моему, я всё проспала… Почему я проспала?.. — Рассеянно почесав челюсть, Кити досадливо нахмурилась и вопросительно посмотрела на наемницу. — А ещё мне кошмары снились… Как будто я — это ты, а ты — это я…

— Действительно, кошмары. — Хмыкнула Элеум.

Кити покраснела.

— Просто укачало тебя, девочка. А еще жара. Завтра гнать так не буду, тем более, осталось почти ничего… Километров пятьдесят. — Прогудел великан и, хлопнув по плечу пошатнувшуюся от подобного проявления чувств наемницу, улыбнулся во все тридцать два стальных зуба. — Ну, что, Дохлая, мир? Пока дела не сделаем? Может, хватит видеть во мне врага?

— Мир. — Кивнула наемница. — Только ничего вам там не светит, сладенький…

— Почему? — Удивился гигант и, присев на корточки, с сомнением посмотрев на догорающий костер, осторожно принялся скрести покрытый грязью и пылью затылок кончиками металлических когтей.

— Потому что, я там бывала. — Потрепав девушку по волосам, наемница с резким выдохом распрямила спину, сплюнула под ноги и, растерев кровавый сгусток каблуком сапога, довольно усмехнулась. — Железячники, когда уходили, там всё под чистую выгребли. Ни болта, ни обрывка. Только голые стены да пустые шахты с готовыми обвалиться крепями.

— Интересно… — покачал головой Зеро. — Ладно… Забирай свою спящую красавицу и шуруй в кабину. Только сиденья кровью не заляпайте — Мрак расстроится. А я пока нашего друга оттащить попробую.

— Может, проще лагерь перенести? — Вскинула брови наемница.

— Нет, — покачал головой бывший гладиатор. — Не стоит. В степи ночью звуки далеко расходятся. Хватит того, что костер разожгли.

— Что-то ты щедрый… — Прищурившись, Элеум с подозрением посмотрела на гиганта, задумчиво ковыряющего когтями песок.

— Просто я понимаю, зачем ты это сделала… — задумчиво подцепив стальным лезвием мелкий камешек, Зеро принялся катать его по ладони. — И уважаю тех, кто ценит дружбу.

— Что сделала? — Подозрительно нахмурилась Кити.

— Ничего, просто Зеро заговаривается. Эта свинка-переросток его по голове лягнула… — Кивнув в сторону туши, наемница, подхватив продолжающую непонимающе хлопать глазами Кити под руку, потащила ее к машине. — Интересно, а свинотавры вкусные?

— Насколько я слышал, несъедобные. — Прогудел великан. — Слишком много жрут. В их мясе полно радионуклидов, солей тяжелых металлов и дрянной химии.

— Значит, с завтраком облом. — Досадливо покачала головой Элеум. — Пошли-ка спать, кисонька. Завтра тяжелый день… Пойдем, пойдем, завтра вставать рано…

— Но Ллойс… Я… не хочу… Я весь день… — Остановившись на середине фразы Кити широко зевнула.

— А ты, всё-таки, забавная… — Хмыкнул великан и, отбросив камень в сторону, разогнувшись, принялся пристально вглядываться во тьму. — Пойду, прогуляюсь, а то Ставро что-то давно не слышно. Заодно и трупик оттащить поможет. Тут овражек есть метрах в ста… Если бензином облить, падальшики до утра не унюхают…

— Здравая мысль… — Буркнула Элеум. — И, кстати. Спасибо…

— Не за что, — фыркнул колосс.

— Ллойс… — несмело дотронувшись до плеча наемницы, Кити с недоумением покосилась в сторону громилы, — а…

— Спать… — Отрезала наемница.

— Ллойс… — Широко зевнув, девушка посмотрела на наемницу сонными глазами… — Ллойс… А… тот ребенок… Ну… которому ты руку отрезала…

— Это просто сон, кисонька. Плохой сон… — Прикусила губу Элеум. По подбородку наемницы потекла тонкая струйка крови.

— Чертов кошмар, — прошептала она чуть слышно.