Глава 20. Бомба

– Я – чёртов гений. Возможно, последний на Земле. Прошу это учесть и относиться соответственно!

Такими словами встретил их Всеволод Александрович Лисин, как только косая щель ворот, замаскированных под скалу, разошлась и пропустила Мигеля, Конвея и Марину внутрь базы «Незабудка».

Мигель окинул взглядом старого учёного.

Ярко-голубые глаза вдохновенно горят; седые волосы всклокочены; белая рубашка выбилась сзади из брюк и торчит хвостом; рукава закатаны неравномерно: левый – по локоть, правый – до середины предплечья; во рту – дымящаяся трубка. Прямо классика жанра. Хотя трубка, конечно, не обязательна.

– Здравствуйте, Всеволод Александрович, – поздоровался он. – Что это вы, решили на трубку перейти?

– А! – махнул рукой учёный. – Мои сигареты кончились, а других я здесь не нашёл. Только несколько трубок и приличный запас табака. Сойдёт. Послушайте…

– Курить вредно, – сообщил Конвей. – Вы же учёный, Всеволод Александрович! Должны понимать. И подавать молодёжи достойный пример. Молодёжь – это мы.

Всеволод Александрович посмотрел на поэта долгим пристальным взглядом. Затем вынул трубку изо рта и произнёс:

– Пример? Легко. Слушайте внимательно и восхищайтесь, – он сделал театральную паузу. – Я нашёл способ закрыть порталы!

Через двадцать минут они сидели в столовой. Мигель, Конвей и Марина с аппетитом уплетали борщ, сваренный Ириной, и слушали Всеволода Александровича. Здесь же сидела Ирина. Близнецы Софья и Сашка находились под присмотром ДАРИНО в детской комнате. Рядом, в дверях кухни, время от времени мелькал силуэт Георга Пятого – андроид был занят приготовлением ужина.

Размахивая руками, Всеволод Александрович расхаживал перед ними вперёд-назад и возбуждённо рассказывал:

– Меня осенило вчера. Я говорил вам, что эксперимент, который провели на Ольхоне, готовился во многом по моим теоретическим разработкам?

– Говорили, – кивнул Мигель и, проглотив очередную ложку борща, сказал:

– Ириш, борщ – объедение. Даже моя бабушка такой вкусный не готовит. А она готовит вкуснее всех, кого я знаю.

– Спасибо, – сказала Ирина. – Это мощный комплимент, правда.

– Я могу продолжать? – холодно осведомился Всеволод Александрович. – Или вопрос приготовления борща нам более интересен, нежели вопрос существования Вселенной?

– Это не вопрос приготовления борща, – сказал Мигель. – Это вопрос благодарности. И – да, благодарность женщине за вкусно приготовленную еду не менее важна, нежели существование Вселенной. Просто потому, что без этого существование последней теряет смысл.

– Браво! – Ирина захлопала в ладоши. – Но хочу заметить, что вовсе не претендую. Пусть Вселенная продолжит существование. Иначе кого я буду кормить борщом?

– Не обижайтесь, Всеволод Александрович, – сказал Конвей. – Нам действительно интересно. Очень. Хотя вы даже не спросили, как прошла наша разведка.

– Ч-чёрт, действительно, – старый учёный смущённо потёр небритый подбородок, сел на стул, вынул изо рта потухшую трубку, растерянно повертел её в руках, сунул в карман. – Так как она прошла?

Мигель вкратце рассказал.

– Нам повезло, – закончил он. – И, конечно, спасибо Марине. Прилетела и забрала нас точно, как договаривались.

– Не за что, – сказала Марина. – Вам пришлось труднее.

– Значит, там у них нечто вроде гнезда? – спросила Ирина.

– Точно, – подтвердил Конвей. – И большущее же гнездо, должен вам заметить. Просто чудовищное.

– Я бы назвал это скорее муравейником, – сказал Мигель. – Или термитником. По аналогии. Но, признаться, – он покачал головой, – ничего подобного я в жизни не видел и предположить не мог, что оно может существовать в реальности. Пусть даже параллельной или какой там ещё.

– Мы собираемся их изучать? – спросил Всеволод Александрович. – Их муравейники, термитники, образ жизни? Предупреждаю сразу. При всём своём сумасшествии и беззаветной любви к науке, я – против. Эти существа уничтожили мой мир. Теперь я жажду уничтожить их. И плевать, что они разумны.

– Мы безоговорочно с вами согласны, Всеволод Александрович. – Мигель облизал ложку и аккуратно положил её рядом с тарелкой. – Теперь, наконец, давайте перейдём к главному. Как их уничтожить?

Всеволод Александрович рассказывал долго, часто увлекаясь и сбиваясь на сугубо научную терминологию. По его словам выходило, что существовало два способа захлопнуть порталы. Первый – перестроить установки прорыва реальности – ЭГТ-конвертеры и запустить процесс в обратную сторону. Теоретически это возможно, но потребует кучу времени и океан энергии.

– Сколько времени? – спросил Мигель.

– При самом благоприятном раскладе – два года, – ответил Всеволод Александрович. – Повторяю: при самом благоприятном. Можно сказать, идеальном.

– Идеал потому и прекрасен, что он недостижим, – пробормотал Конвей.

– Вот именно, – согласился учёный. – На самом деле – три или даже больше. Не говоря уже о том, что сначала придётся как-то разобраться со всей этой нечистью… Кстати, я согрешил против истины, когда сказал, что образ жизни этих существ мне совершенно не интересен. Интересен. И даже очень. Но я понимаю, что медлить нельзя. Иначе всё может закончиться очень грустно… Поэтому остаётся второй способ.

Он умолк.

Все ожидаемо уставились на старого учёного. На кухне громко звякнуло, послышался звук льющейся воды.

– Бомба, – сказал Всеволод Александрович и оглядел слушателей с победным видом. – Нас спасёт кварко-глюонная бомба.

– Матрёшка в стакане, – побормотал Мигель. – Вы шутите?

– Нисколько. – Всеволод Александрович ухватил за спинку ближайший стул, развернул к себе, уселся на него сверху. – Я всё рассчитал. Если взорвать такую бомбу там, в иномирье, выделившейся энергии хватит, чтобы разорвать неестественную, не побоюсь этого слова, связь между двумя пространство-временными континуумами – нашим и тем, другим, – он повёл головой, словно обозначая направление, ведущее в упомянутый континуум. – Сейчас эта связь растёт и крепнет за счёт неизвестных (точнее, малоизвестных, но не будем вдаваться в подробности, вы всё равно не поймёте) нам процессов на квантовом уровне материи. Кварко-глюонная бомба превращает в чистую бешеную энергию всё, до чего, грубо говоря, дотянется радиус её действия. Это такая рукотворная сверхновая в очень малом масштабе.

– Почему в очень малом? – спросил Конвей задумчиво и тут же сам себе ответил: – А, ну да, конечно. Потому что жить хочется.

– Молодец, – похвалил Всеволод Александрович. – Хочется жить. Поэтому бомба должна быть определённой мощности. Такой, чтобы не уничтожить оба мира, а лишь разорвать функционально-детерминированную связь между ними. Впрочем, если при этом уничтожится часть того мира, лично я трагедии не увижу.

– И никто из нас, – сказал Мигель.

– Ага, – сообразила Ирина. – Я правильно понимаю, что упомянутую связь можно разорвать, даже если взорвать эту вашу жуткую бомбу в нашем мире? Тут, на Земле?

– Правильно, – кивнул Всеволод Александрович. – Только взрывать надо в районе Ольхонской аномалии. В смысле портала. Поскольку именно оттуда всё началось и там всё должно закончиться. Но если мы это сделаем – потеряем Байкал. Как минимум. А скорее всего, и всю территорию в радиусе пятисот-семисот километров.

– Нет уж, пожалуйста, не надо, – сказала Марина.

– Сам не хочу, – уверил Всеволод Александрович.

– Всё это прекрасно, – сказал Мигель. – Осталось решить один маленький вопрос.

– Где нам взять эту самую кварко-глюонную бомбу, – закончил за друга О’Доэрти. – И компот.

– Компот? – не понял учёный.

– Ага, – усмехнулся блюзмен. – Лично мне после борща всегда компота хочется. Вот я и спрашиваю, где его взять?

После того, как Георг принёс великолепный охлаждённый компот из сухофруктов для Конвея и кофе для остальных, они продолжили. Мигель надеялся, что после всего пережитого им с Конвеем удастся хотя бы немного отдохнуть, но ошибся. Времени на отдых не осталось. Ещё там, на берегу Байкала, они неоднократно ощущали подземные толчки и один раз столкнулись с самым настоящим цунами местного масштаба. Здесь, на хорошо укреплённой подземной базе, толчки ощущались также. Не критично – жить можно, но всё-таки. Всеволод Александрович, который, казалось, обладал неограниченными знаниями в любой области, сообщил, что за последние два дня сейсмическая активность подскочила в несколько раз.

– Здесь, на базе, есть древние, но до сих пор действующие сейсмические датчики. Вообще, мне иногда кажется, что на этой базе есть всё, что только можно пожелать. Вы знаете, что я нашёл документы по ней? Безумно интересно! Оказывается, её создавали радикально настроенные русские военные. Довольно высокопоставленные. Хотели устроить переворот и вернуть старые порядки. Примерно те, между прочим, которые процветают у вас, колонистов. Власть людей, ИИ подчиняются Трём законам и знают своё место, вирт под жёстким контролем, традиционные христианские ценности… и так далее.

– Секунду, – попросил Мигель. – Давайте по порядку. Сначала датчики.

– Ну да, извините. Сейсмические датчики. Предки умели делать вещи на века, как ни банально это звучит… Так вот их, датчики, просто зашкаливает. Что, с одной стороны, удивительно, а с другой – не очень.

– Поясните.

Всеволод Александрович пояснил. Из его слов выходило, что сейсмоактивность на Байкале всегда была довольно велика, землетрясения здесь не редкость.

– Вы знаете, что Байкал – это зародыш океана? – осведомился он с таким видом, будто имеет к будущему превращению озера в океан самое непосредственное отношение.

– Нет, – сказал Мигель.

– Мы на Марсе живём, – добавил О’Доэрти. – Нам как-то не до этого было, уж извините.

– Да, океана! – с воодушевлением воскликнул учёный. – Обычно озёра исчезают с лица Земли в течение десяти – много тридцати тысяч лет. Байкалу – двадцать пять миллионов! И ни единого признака старения! – Он победно оглядел слушателей. – Наоборот. С каждым годом его берега раздвигаются, и он становится больше… Но мы, кажется, отвлеклись.

– Точно, – подтвердил Конвей. – Ближе к делу, Всеволод Александрович.

– Да, я понял. Если совсем близко, то при таком всплеске и усилении сейсмичности я не удивлюсь, если мы с вами станем свидетелями этого рождения.

– Какого рождения? – не понял блюзмен.

– Рождения океана на месте Байкала, – объяснил Мигель.

– Именно! – подтвердил учёный. И, судя по всему, подобные процессы происходят по всей Земле. У нас нет связи, можно только догадываться, но очень вероятно, что по всей планете проснулись вулканы, а землетрясения и цунами превращают в прах города, довершая то, что начали пришельцы. – Он помолчал и добавил: – Если бы я был верующим, то сказал бы, что это очень напоминает библейский Апокалипсис. Конец света.

– Я верующий, – спокойно сказал Мигель. – И я вас уверяю, что вы ошибаетесь. Это не конец света.

– Даже если нам не удастся его предотвратить? – прищурился Всеволод Александрович. – Эх, хорошо быть молодым. Мне бы ваш оптимизм!

– Вот когда не удастся, тогда и посмотрим, – улыбнулся Мигель. – Так что там с нашей базой?

– То есть? – не понял Всеволод Александрович.

– Вы рассказывали, что её создали высокопоставленные русские военные в качестве опорного пункта для государственного переворота.

– Да! Верно! – воскликнул Всеволод Александрович. – Таких баз по всей России было около сотни, и эта ещё не самая крупная…

Рассказ учёного о базе был прерван звуковым сигналом, похожим на басовитый писк исполинского комара, охрипшего от ветра и человеческой крови, полной алкоголя.

– Эт-то ещё что? – Мигель обеспокоенно завертел головой.

– Радиорубка! – Ирина вскочила. – Автоматический радиопоиск засёк сигнал!

– Мы настроили местную радиостанцию, пока вас не было, – объяснил Всеволод Александрович. – Ирина, сядьте, мы всё услышим и здесь. Если…

– Вымысел, Вымысел, это Первый, как слышите меня, приём! – прорвался в динамики сквозь треск разрядов низкий мужской голос.

– Здесь Вымысел. Слышу вас, Первый, доложите обстановку. Приём.

– Вымысел! – теперь на ноги вскочил Мигель. – Вымысел! Это же ОДШО – особый десантно-штурмовой отряд! Мой отец его когда-то лично создавал… Конвей, ты слышишь? «Вымысел» здесь!

– Вымысел, это Первый. Иду над тайгой. Через две минуты – Байкал. Враг не обнаружен, горизонт чист, всё штатно. Приём.

– Мы можем с ними поговорить? – взволнованно спросил Мигель.

– Увы, – Всеволод Александрович развёл руками. – Передатчик не работает, починить не смогли. Только приём.

– Матрёшка в стакане! – выругался Мигель.

– Вымысел, это Первый, – вновь ожил эфир. – Вижу Байкал и остров Ольхон. Вижу странное образование над островом в районе скалы Шаманка. Думаю, это и есть портал. Приём.

– Опишите его, Первый. Приём.

– Хм. Если честно, больше всего он похож на гигантский женский половой орган. Та же форма… Господи, а это что такое?! Сеня, в сторону! Уходи! Форсаж, мать твою, Сеня!

Раздался треск, словно злой великан разорвал гигантскую мокрую простыню, и голос Первого умолк.

– Первый, Первый, здесь Вымысел, что у вас произошло? Первый, ответьте! Приём.

Тишина. Секунда, вторая… Они растягивались, эти секунды. Растягивались, как только могли, словно это могло хоть как-то помочь Первому…

– Вымысел, это Первый! – ожил эфир. – Ведём бой с противником. Гигантские… Да что там гигантские – исполинские летающие существа, похожие на старинные дирижабли. От восьмисот до километра с лишним длиной. Их три, вынырнули из-за сопок, похоже, ждали в засаде. Ракеты их не берут, какое-то силовое поле! Сеня, вверх! Вверх, Сеня, проклятье…

Снова треск. На этот раз простыня была крепче, а рывок великана яростней.

– А-ааа! – чей-то полный боли крик и сразу громкий хриплый шёпот:

– Сеня, Сеня…

– Первый! Это Вымысел! Приказываю немедленно выйти из боя! Уходите, Первый! Уходите, это приказ! Приём.

– Вымысел, это Первый. Мы в ловушке. Передайте родным и близким, мы их любим. Жаль, что так получилось. Прощайте.

И опять секунда, растянувшаяся в вечность. Бешеный крик:

– За наших!

Великан оглушительно кашлянул и умолк.

– Первый, это Вымысел, ответьте. Приём. Первый, это Вымысел, ответьте. Приём. Первый, это Вымысел, ответьте…

– Мы точно никак не можем связаться с Вымыслом? – спросил Конвей.

Всеволод Александрович молча покачал головой. Так они сидели и слушали методичный повтор вызова ещё примерно минуту, пока Мигель не попросил выключить звук. Вызов умолк. Люди вздохнули и переглянулись. На языке вертелось много разных слов, но они так и оставались на языке. Не слетали, не уходили, не отлипали.

– Вы как хотите, – сказал, наконец, О’Доэрти, – а мне нужно выпить. И чем скорее, тем лучше.

– Я, пожалуй, тоже не откажусь, – поддержал Мигель и позвал:

– Георг!

– Да, хозяин! – андроид Георг Пятый показался в дверях кухни. В правой руке он держал большой нож.

– Принеси нам коньяка, пожалуйста. Есть тут коньяк? – Он посмотрел на учёного.

– Есть, – ответил тот. – Чего-чего, а спиртного тут полно всякого. Любили русские господа офицеры дерябнуть, сразу видно. Что, впрочем, не мешало им…

Всеволод Александрович не договорил. Двери в коридор отворились, и в столовой появился робот ДАРИНО. Чуть вразвалку он прошёл на середину, остановился и произнёс своим глуховатым, лишённым эмоциональной окраски тенором:

– Дети пропали.

У Георга Пятого, который в этот момент снова возник в дверях кухни, соскользнула с подноса бутылка коньяка. Она бы наверняка разбилась, но андроид ловко её поймал и водрузил на место.

– Что?! – Ирина и Марина вскочили с места. – Что ты сказал?!

Мигель и Конвей поднялись вслед за сёстрами. Георг Пятый благоразумно оставался на месте с подносом и коньяком.

ДАРИНО повторил. По его словам, Софья и Сашка играли в комнате, он был рядом и всё время держал их в поле зрения, но в какой-то момент поле оказалось пустым. Обыскал комнату – детей нет. Вышел в коридор – тоже нет.

Он прошёл по коридору сотню метров туда-назад – никого. После этого ещё раз проанализировал ситуацию, провёл ускоренную диагностику всех систем и обнаружил, что отсутствовал в реальности больше часа. Точнее – час и одиннадцать с половиной минут. Причина – отошедший контакт в древней микросхеме, которую не меняли последние сто двадцать четыре года. ДАРИНО самостоятельно произвёл ремонт и сразу же двинулся к людям – докладывать. На ремонт ушло ещё пятнадцать минут. И пять на дорогу до столовой.

– Полтора часа, – быстро подсчитал Мигель. – За это время двое шустрых и любознательных детей могут забраться куда угодно. У нас есть полный план базы?

– Разумеется, – сказал Всеволод Александрович.

– Давайте его сюда. Разобьём на сектора, каждый возьмёт по сектору и – на поиски. Связь… Что у нас с внутренней связью, она везде работает?

– Я не проверял, – сказал Всеволод Александрович. – Но будем надеяться, что везде.

– Тогда вперёд.

Всеволода Александровича оставили на месте в качестве диспетчера и координатора. Он и сам был не против, хотя поначалу рвался в бой. Но затем почесал в затылке, несколько раз тяжко вздохнул и признал, что молодёжь права – ему нужно остаться. И дело даже не в старости, хотя и в ней тоже. Просто это самое логичное решение.

– Вы – наш мозг, Всеволод Александрович. А мы – руки-ноги. Нам драться, работать и бегать. Вам – думать, – сказал Мигель.

– Спасибо на добром слове, – было видно, что старому учёному приятно. – Хотя думать вы и сами прекрасно умеете.

– Вы думаете глубже. Я уже не говорю про опыт. Всё, мы отправляемся, каждая минута дорога.

Через три с половиной часа дети найдены не были. Четверо людей и два робота обыскали военную базу сверху донизу, слева направо и справа налево. Было тщательно осмотрено каждое помещение, обозначенное на карте, и все возможные закоулки, куда могли бы залезть двое шустрых трёхлеток. Включая боевую технику внутри и снаружи. С особой тщательностью обыскали продовольственный и вещевой склады, где хватало мест для игры в прятки.

Всё напрасно, близнецов нигде не было, дети словно испарились или перенеслись при помощи волшебства или ещё не изобретённого Нуль-Т куда-нибудь за тридевять земель. Ирина и Конвей сорвали голоса и уже не разговаривали, а хрипели. Мигель сломал голову, пытаясь догадаться, где могли спрятаться близнецы.

А может быть, они и не прятались вовсе? Увидели, что ДАРИНО отключился, вышли из комнаты и отправились, куда глаза глядят. Исследовать, так сказать, окружающий мир. Без помех. Робот-нянька не мешает, взрослые тоже – лафа! Любопытные же, как молодые воронята. И энергии – немерено. Ушли далеко, заблудились и не смогли вернуться. Устали, забрались куда-нибудь в укромное местечко и спят теперь.

Хорошая версия. Только вот незадача – все укромные местечки они уже обыскали. Некоторые даже дважды. Пусто. Что тогда? Одно из двух. Или не все или не так тщательно, как думали. Эх, собаку бы сюда. Может, слетать в Верхний Яр, найти собаку? Там оставались. У них, помнится, даже была мысль взять одну с собой, но потом от этой мысли отказались, поскольку непонятно было, что их ждёт. Только нужна не просто собака, а эта… как её… ищейка. Были такие в деревне Верхний Яр?

Некоторое время Мигель стоял и размышлял на данную тему. Он совсем уж было собрался через Всеволода Александровича связаться с Ириной или Мариной и задать соответствующий вопрос, как увидел тонюсенькую, едва заметную вертикальную полоску на тупиковой стене коридора.

В этой части базы он находился уже второй раз и точно помнил, что в первый этой полоски не было.

Или была, а он просто не заметил?

Тонюсенькая вертикальная идеально ровная полоска, идущая от пола до потолка.

Мигель сделал шаг в сторону – полоска исчезла. Вернулся на место – появилась. Ага, вот в чём дело – угол зрения. Вероятно, первый раз он смотрел на эту стену под другим углом.

Ну-ка.

Он вытащил нож, раскрыл лезвие и шагнул к стене.

Это и впрямь оказалась дверь. После некоторого усилия лезвие ножа расширило щель, вошло в неё полностью. Мигель надавил, боясь, что лезвие сломается. Но обошлось – левая половинка двери мягко отошла в сторону, он ухватился пальцами, ещё нажал.

Есть!

Половинка бесшумно и невесомо ушла в стену, и Мигель в очередной раз подумал о том, что база сделана на века. Умели предки, чего уж там. Мы, понятно, тоже не лыком шиты, иначе не смогли бы столько лет удержаться в ближнем космосе. Не просто удержаться – развиться, оживить Марс, достичь самых отдалённых уголков Солнечной и обследовать их. Нет, шагать к звёздам мы, пожалуй, не готовы пока. Маловато нас, да и технологий нет соответствующих (хотя вот-вот должны появиться). Но предки… Этой секретной военной базе около ста пятидесяти лет. Полтора века! И она до сих пор готова принять людей, полностью функциональна (мелкие неисправности не в счёт). Собственно, уже приняла. Нас. Способны мы сегодня выдать близкое качество? Не знаю, не знаю. С другой стороны, каждое поколение почему-то считает, что предыдущее умело делать более качественные вещи. Чем дальше в прошлое – тем качественнее, хе-хе. Но, будь так, нам бы уже хватало рубашки и штанов ровно на один день. Много – два. Про космические корабли вовсе говорить нечего – они рассыпались бы уже на стадии проектирования…

Он толкнул правую половинку двери и через секунду вместо тупиковой стены перед ним снова открылся коридор, освещённый редкими потолочными круглыми плафонами.

Мигель посмотрел на карту. Никакого коридора здесь не значилось – тупик и тупик. Он спрятал нож, нашёл ближайший коммуникатор и связался с Всеволодом Александровичем. Связь, слава богу, работала безупречно.

– Где вы? – переспросил старый учёный.

Мигель повторил.

– Всё правильно, на карте обозначен тупик.

– На самом деле нет, – сказал Мигель. – Тут дверь, и я её открыл. За дверью коридор. Освещён.

– Ваши действия?

– Иду дальше. Если эту дверь нашёл я, могли найти и дети. И даже наверняка нашли. Больше им некуда было деться – мы всё обыскали. Пришлите сюда остальных, а я пошёл. Время дорого.

– С Богом, – сказал Всеволод Александрович.

– Аминь, – Мигель проверил, легко ли вытаскивается из кобуры пистолет, и шагнул в незнакомый пустой коридор.

Метров через тридцать он закончился, упершись в другой – более широкий и с рельсами, проложенными в углублённом полу. Пожалуй, это уже можно было назвать не коридором, а тоннелем. Здесь тоже был свет, хоть и более скупой, чем в первом коридоре. Его давали «вечные» белые лампы, забранные в решётчатые плафоны. Рельсы – без единого пятнышка ржавчины! – уходили влево и вправо. По тёмно-коричневым стенам змеились чёрные кабели. Прямо перед ним, на рельсах стояла… Как же это называется? Открытая металлическая площадка на четырёх колёсах. Спереди простенький пульт управления и сиденье для водителя. На самой площадке – широкие расстёгнутые крепёжные ремни.

Дрезина!

Ну конечно, дрезина. Видимо, для перевозки грузов. Каких и куда?

Мигель посмотрел влево, потом вправо.

Похоже на то, что на этой дрезине когда-то что-то привезли, выгрузили и… И на этом всё закончилось. Или, наоборот, подогнали, чтобы увезти что-то. Но не увезли. Ладно. Не важно. Дети где?

Он оглянулся, пристально всматриваясь в матовые, салатного цвета, стены коридора.

– Ага, – вот она, дверь. И не сказать, что так уж незаметна. Где были мои глаза, спрашивается. Видать, и впрямь устал.

Мигель подошёл к двери, откатил её в сторону. И сразу увидел детей.

Софья и Сашка, обнявшись, спали возле странной штуковины. Штуковина возвышалась посреди зала на широком подиуме, который был приподнят над полом сантиметров на десять-двенадцать, и была похожа на стоящий торчмя зелёный цилиндр, сплошь усеянный круглыми выпуклыми заклёпками – каждая диаметром с кофейное блюдце. В центре каждой заклёпки неярко горел в стеклянном глазке, подмигивая, алый огонёк. Диаметр цилиндра на глаз – чуть более полуметра. Высота – метра два. Нет, пожалуй, больше. Два десять – два двадцать.

Мигель подошёл вплотную, склонился над детьми. Софья и Сашка спали крепко и спокойно, как спят уставшие дети. Ему показалось, что от цилиндра идёт едва ощутимое тепло. Он приложил к зелёной поверхности ладонь. Так и есть – тепло. Едва заметное. Как от валуна, нагретого летним марсианским солнцем. Только сейчас он заметил, что алые огоньки мигают в определённом ритме.

Словно лампочки на новогодней ёлке, подумал он. Интересно, что это за фиговина? Ничего подобного ему на базе раньше не попадалось. И не только на базе.

Он огляделся. Кроме странной новогодней штуковины, в большой прямоугольной комнате ничего примечательного не было. Несколько металлических на вид шкафов вдоль стен. Большая и мощная тележка с длинной рукоятью – для перевозки крупногабаритных и тяжёлых грузов. Высота тележки в точности соответствовала высоте подиума.

Мигель вспомнил дрезину. В голове сама собой возникла картинка. Мигающий новогодними огоньками зелёный цилиндр привозят откуда-то на дрезине. Сгружают в комнату, где уже ждёт тележка.

Дальше что?

Ничего. Так он здесь и остаётся. Вместе с тележкой.

Мигель почесал подбородок, подумал, что неплохо бы побриться, углядел на стене коммуникатор и направился к нему. Пора было сообщить, что он нашёл детей.

Однако коммуникатор ожил сам, как только Мигель протянул руку, чтобы его включить.

– Алло, – раздался из динамика негромкий женский и очень знакомый голос. – Мигель, Конвей, Ирина, Марина, Георг или любой, кто меня слышит. Это Нэйтелла. Отзовитесь.

«Однако, – подумал Мигель. – Вовремя».

– Здесь Мигель, – сказал он. – Слушаю, Нэйтелла.

– Здравствуй, Мигель. Значит, я правильно догадалась, что вы на базе «Незабудка». У меня очень мало времени. Поэтому слушай и не перебивай…