Глава 21. Бомба (окончание)

– Вам известно, что такое везение? – осведомился Всеволод Александрович.

Спящих детей унесли Ирина с Мариной, не доверив это ответственное дело ДАРИНО (всё, дорогой, сказали ему, – полное тестирование и профилактика, а там посмотрим). Здесь, в зале с ритмично мигающим десятками огоньков цилиндром, остались одни мужчины.

– А то, – откликнулся Конвей. – Мне как-то с прикупом полный флеш-рояль пришёл. Если учесть, что к этому времени я проиграл свой ещё не полученный гонорар за выступление…

– Это ерунда, – пренебрежительно махнул рукой Всеволод Александрович. – Везение в азартных играх – это вообще самый, я бы сказал, низкий класс везения. Нет, имеется в виду настоящее везение.

– У меня однажды по непонятной причине заглох двигатель, – вспомнил Мигель. – Учебный вылет в атмосфере. Марс, высота – двенадцать километров. Думал уже, кранты машине. Планировал, как булыжник с крылышками. На высоте полутора километров начальство приказало катапультироваться. А на семистах метрах двигатель неожиданно запустился.

– И что? – с интересом осведомился О’Доэрти.

– Заработал выговор за неподчинение приказу и благодарность за спасение машины. Одновременно.

– Узнаю родную армию. Что, прям вот так взял и включился, сам?

– Ну да. Ещё бы полсекунды, и я покинул машину.

– Вот! – старый учёный назидательно уставил в потолок палец. – Это похоже на настоящее везение.

– Хорошо, – кивнул Мигель. – Но к чему вы завели этот разговор?

– Известно, к чему. Отправиться на поиски детей и вместе с ними обнаружить кварко-глюонную бомбу – это вам не полный флеш-рояль. Даже с прикупом. Это гораздо круче. Прочти я такую историю в романе, сказал бы, что это рояль в кустах.

– Да ладно, рояль, – сказал Конвей. – Нэйтелла же всё равно сообщила, где бомба и что с ней делать. Удивительное совпадение – да, согласен.

– Везение и совпадение одновременно, – сказал Мигель. – И лично я Нэйтелле благодарен. Хотя у меня остаётся червячок сомнения.

– Думаешь, она за нами следила всё это время? – спросил Конвей. – И специально подгадала сообщение к тому времени, когда ты уже обнаружил бомбу?

– С этих ИИ станется, – сказал Мигель. – Что Вестминд, что Нэйтелла. Два сапога – пара. Я не могу им полностью доверять. Откуда мы знаем, что у них в мозгах и какую игру они ведут?

– Всё-таки я думаю, Нэйтелла говорит правду, – сказал Всеволод Александрович. – Она всегда казалась мне более человечной, если позволите такое сравнение. Возможно, ваш прилёт на Землю и последующие события окончательно предопределили её выбор. Или даже подтолкнули эволюционно к тому, чтобы приобрести истинно человеческие черты – сострадание, чувство вины, желание помочь… Впрочем, это сейчас не слишком важно. А важно, что в нашем распоряжении, молодые люди, имеется кварко-глюонная бомба. Полностью готовая к употреблению.

Бомбу решили пока оставить на месте, справедливо решив, что, если она простояла столько лет и ничего с ней не случилось, то простоит ещё столько, сколько нужно. Перед этим, правда, мужчины под руководством и при непосредственном участии Всеволода Александровича провели тщательный осмотр уникального изделия, сверяясь со сложной схемой, которую учёный откопал в памяти главного компьютера базы. Связи по-прежнему не было, но компьютер сам по себе оказался вполне работоспособным, несмотря на свою древность.

Там же, чуть позже, они отыскали файлы документов, из которых вырисовалась история базы «Незабудка». Она действительно была создана и глубоко законспирирована военными России в самом конце XX века и должна была послужить одним из опорных пунктов в грядущем военном перевороте. Переворот имел целью – ни много ни мало – резко изменить парадигму развития человеческой цивилизации в сторону отказа от стремления к технологической сингулярности, возвращения к естественному развитию человека, повсеместного приведения ИИ в полное подчинение человеку и так далее, и тому подобное. Предположения Всеволода Александровича в очередной раз оказались абсолютно верными.

– Но такого, друзья мои, даже я не мог предвидеть! – примерно в четвёртый раз воскликнул учёный, когда осмотр и тестирование бомбы были закончены.

Случилось это уже поздним вечером. Мигель с Конвеем хоть и устали, казалось, до последней степени, но продолжали оставаться на ногах и даже вполне ясно соображали. Им даже не нужно было пользоваться форс-режимом или стимуляторами. Вполне хватало естественного адреналина, а также бутербродов и крепчайшего чёрного кофе, которые таскал им из кухни Георг Пятый.

– Кварко-глюонная бомба! Честно говоря, я настраивался на долгие поиски. Очень долгие. Была даже мысль, что они могут не привести ни к чему и тогда придётся конструировать и сооружать бомбу самим. Впрочем, об этом старался не думать. Но всё равно думалось. И тут такой сюрприз! Нет, что ни говори, а значение случая в нашей жизни очень и очень велико. С другой стороны…

– Да ладно вам, Всеволод Александрович, – усмехнулся Конвей. – Они с Мигелем сидели на подиуме рядом с бомбой и прихлёбывали уже остывший кофе. – Какой случай? Господь помог, ясно же.

– Не знаю, не знаю… – покачал головой Всеволод Александрович. – Мне, старому гностику, трудно вот так сразу принять вашу версию.

– Ага, – обрадовался О’Доэрти. – Гностику! Уже легче. Осталось сделать ещё один маленький шажок, и мы с вами придём к полному консенсусу.

– Может быть, – сказал учёный. – Но думаю, всё-таки это случится не сегодня. Если вообще случится.

– Как скажете, – охотно согласился Конвей. – Из меня вообще тот ещё миссионер. Вот стихотворение написать или хороший блюз в кайф слабать – другое дело. Эх, – он вздохнул. – Домой хочется. Соскучился я что-то.

Разговор продолжился за поздним ужином. Детей к этому времени уже уложили спать, и за столом остались только взрослые. День выдался настолько сложным, насыщенным событиями и требующим осмысления, что от предложения Конвея выпить никто не отказался. Пили разное. Всеволод Александрович остановил свой выбор на ледяной водке. Ирина с Мариной предпочли коньяк. Мигель – ром. О’Доэрти – виски. Под это дело Георг Пятый приготовил роскошный ужин из местных консервов и тех продуктов, которые они привезли с собой из Верхнего Яра. Крепкая выпивка быстро развязала языки, и разговор за столом быстро и сам собой перерос в импровизированный совет.

Начал Мигель.

– Я знаю, что такие вопросы хорошо решать на трезвую голову и что некоторые, – он покосился на друга Конвея, – могут вполне справедливо посчитать меня занудой, но всё равно скажу. Нужно решить, что нам делать. Чем раньше, тем лучше. Надеюсь, все понимают почему?

– Почему решить или почему чем раньше? – осведомился Конвей, подливая себе виски. – И, кстати, что я могу сделать, если ты и впрямь иногда полный зануда? Даром что испанец.

– Испанец я только наполовину, – парировал Мигель. – А почему мы не можем быть занудами?

– Я и говорю – можете, – вздохнул Конвей. – Но ты не переживай. Давай лучше выпьем.

– За что?

Конвей задумался не более чем на секунду.

– За скорое возвращение домой, – провозгласил он. – На Марс! Земля велика и прекрасна, несмотря на все здешние заморочки. Но что-то я по дому соскучился.

– Но только с победой, – добавил Мигель.

– А как же!

Выпили, закусили.

– И всё-таки, – сказал Мигель.

– Думаю, у тебя уже есть предложение, – сказала Ирина. – И я даже могу догадаться какое.

– Тут и догадываться нечего, – Мигель покрутил в руке вилку, положил на стол. Откинулся на спинку стула, оглядел всех быстрыми синими глазами. – Я единственный из присутствующих обладаю соответствующей лётной подготовкой. Значит, мне и бомбу сбрасывать.

– Интересно, – сказала Марина. – А я?

– И я глайдером управлять умею, – не отстала Ирина. – Тоже мне, наука.

– Речь не о глайдере, – сказал Мигель.

– Погоди, – догадался Коневей. – Ты «Хват» имеешь в виду? Истребитель-бомбардировщик?

– Его, – подтвердил Мигель. – Глайдер не подходит, сам подумай.

– Думаю, – сказал блюзмен и плеснул себе виски. – Но пока не соображу почему.

– Скорость маловата, – догадался Всеволод Александрович. – Какая максимальная у вашего глайдера? – он посмотрел на Марину.

– Шестьсот пятьдесят в час, – призналась она. – Крейсерская – пятьсот.

– Дозвуковая, – сказал Мигель. – Так я и думал. Как у поршневых самолётов середины двадцатого века. А у МИГ-42 МА максимальная – три тысячи двести в час.

– Это на высоте, – буркнул Конвей.

– Хорошо, – согласился Мигель. – До двух тысяч у земли. Хватит?

– Уйти от демонов или маток-дирижаблей – вполне. Но как ты на такой скорости сбросишь бомбу? Она же, как я понимаю, неуправляемая? – он посмотрел на Всеволода Александровича.

– Нет, – подтвердил тот.

– Погоди, – сказал Мигель. – А ты считаешь, её нужно сбрасывать на эту гору-«муравейник», что мы наблюдали?

– А куда ж ещё? – удивился Конвей. – Одним махом семерых убивахом.

– Вообще-то Мигель прав, – сказал Всеволод Александрович. – Эта бомба уничтожит всё живое до последней бактерии в радиусе семисот километров. И неживое тоже. Ваша гора-«муравейник» превратится в пыль и пепел в любом случае. Нужно только залететь сквозь портал внутрь, сбросить бомбу и вылететь обратно до того, как она взорвётся. Можно даже не особо беспокоиться, что взрыв дотянется до нашего мира сквозь портал и устроит там местный армагеддон в полосе нескольких сот километров. Если мои расчёты верны, а они несомненно верны, портал захлопнется практически в тот же миг, как сработает бомба.

– Мне нравится это «только»! – воскликнула Ирина.

– Прошу прощения, – сказал учёный. – Действительно, не только. Нужно успеть за тридцать секунд.

Повисло молчание.

– Как за тридцать? – спросил Мигель. – У всякой хорошей бомбы есть замедлитель, который можно настроить как надо.

– Есть, – согласился Всеволод Александрович. – У нашей тоже есть. Максимум на тридцать секунд замедляет.

Повисла тишина. Конвей было протянул руку к бутылке с виски, но передумал и вместо этого выпил простой воды. Было слышно, как он глотает.

– Это в самом лучшем случае, – добавил старый учёный. – На самом деле, думаю, меньше. Возраст. Стареют не только люди – устройства и механизмы тоже. Любые.

– Сколько? – спросил Мигель.

– Реально? Двадцать секунд.

Из дверей кухни появился Георг Пятый.

– Может быть, чаю? – спросил он.

– Давай, – махнул рукой Мигель. – Действительно, хватит пить. Завтра трудный день.

– Да мы ещё и не начинали, – сказал Конвей. – Погоди, ты серьёзно, что ли? Двадцать секунд?

– Этого вполне хватит. Считаем. Две тысячи километров в час. Это пять с половиной километров в секунду. Так?

– Допустим…

– Так. Умножаем на семь. Получается тридцать восемь с половиной. Вполне достаточно.

– Почему на семь? – спросила Марина.

– Семь – туда, семь – обратно, четыре на разворот, – пояснил Мигель. – И секунда в запасе.

– Псих ненормальный, – вынесла вердикт Ирина. – Это самоубийство.

– Хорошо, пусть будет шесть. Как вы считаете, Всеволод Александрович, глубины в тридцать три километра будет достаточно?

Они проспорили до начала второго ночи. Коньяк, виски и ром при этом действительно отставили в сторону и пили вкуснейший, крепко заваренный Георгом Пятым чай.

Собственно, все возражения Ирины, Марины и Конвея сводились к одному – вариант Мигеля слишком рискованный, и они не могут на него согласиться.

– Ты ведь даже не летал на «Хвате» ни разу в жизни! – кричал, распаляясь, Конвей. – Как ты можешь быть уверен, что у тебя всё получится?!

– Я летал на аппарате, который круче любого древнего «Хвата» в тысячу раз, – отвечал Мигель. – Называется RH-42M Royal Hunter. Он же «Королевский Охотник», он же «Бумеранг». Слыхал про такой?

– А чего вы, испанцы, все такие дерзкие?

– С вас, ирландцев, пример берём. Серьёзно, Кон, о чём ты? Завтра подниму в воздух этот «Хват», сделаю пару кругов и буду готов. И вообще, хватит спорить, вы меня всё равно не отговорите. Все остальные варианты ещё хуже.

– Можно поставить на автопилот, катапультироваться перед порталом…

– И мной вместе с парашютом благополучно закусят демоны, сидящие в засаде на Ольхоне рядом с Шаманкой. Благодарю покорно. Или ты забыл, что случилось вчера?

Наконец разошлись. Каждый остался при своём мнении, но спать уже всем хотелось страшно, глаза слипались, и было понятно, что тактика под названием «утро вечера мудренее» в данном случае подходит как нельзя лучше.

– Обещай мне одно, – попросила Ирина, положив голову на грудь Мигелю.

– Давай… – пробормотал тот. Он уже почти совсем уплыл в сон и удерживался в реальности последним слабым усилием воли.

– Ты завтра на свежую голову всё ещё раз, как следует, обдумаешь. Как следует!

– Как следует, – повторил Мигель. – Обещаю.

– И ещё.

– Милая, я сейчас выключусь…

– Даже если не изменишь решения, а ты вряд ли его изменишь, я знаю. Ты вернёшься. Ко мне, к нам, к детям. Обещаешь?

– Обещаю. Погоди, – Мигель открыл глаза. – Софья и Сашка – это уже наши дети?

– А чьи же ещё? – очень спокойным голосом спросила Ирина.

– Ну да, правильно, чего это я, извини.

– Ничего, – прошептала Ирина. – Ничего, Мигель, тебе не за что извиняться, спи, мой хороший. Спи, и пусть завтра всё у тебя получится. У тебя и у нас всех.

Мигель её уже не слышал. Он спал.

Утром он проснулся рано. По ощущениям – около шести. Потянулся за часами на тумбочке, посмотрел – так и есть, шесть часов двадцать две минуты. Прислушался к себе. Выспался, настроение бодрое, похмелья – ноль. Да и с чего бы? Рому вчера было выпито не более двухсот граммов. Стакан. Да под хорошую закуску. Кстати, о закуске. Хочется есть и действовать. Он тихонько, чтобы не разбудить Ирину, поднялся, сходил в туалет, затем сделал несколько энергичных разминочных упражнений в качестве зарядки и отправился в душ.

Из душа вышел чистым, бритым и с желанием съесть слона.

«Попрошу Георга, пусть яичницу мне сварганит на завтрак, – думал Мигель, шагая на кухню. – Обычно я её на завтрак не ем, но тут что-то захотелось. Яиц, что мы из Верхнего Яра прихватили, еще много. Кончатся, понятно, но ещё не завтра. А завтра, надеюсь, наступит уже совсем другая жизнь. Совсем-совсем другая».

Пока шёл на кухню, успел подумать и о вчерашнем обещании, данном Ирине. О том, что вернётся. К ней и детям. Ну и ко всем остальным, конечно. Это было очень серьёзное обещание. По-настоящему мужское. Потому что совершить подвиг и, рискуя жизнью, сбросить, вероятно, самую разрушительную бомбу в истории человечества на голову врага из параллельного мира и тем самым заодно опасную связь с этим миром разорвать – это одно. Героический поступок, спору нет. Женщины кричат «ура» и швыряют вверх чепчики, а в героя – букеты цветов (в каждом – записка с номером коммуникатора, матрёшка в стакане!).

И взять в жёны любимую женщину, с которой знаком без году неделя, а заодно усыновить сразу двоих детей-трёхлеток, оставшихся сиротами, – это совсем другое. Тоже подвиг своего рода. Возможно, покруче первого.

«Тебе не стыдно? – спросил он у себя, входя в столовую. – Какой, на фиг, подвиг? Это счастье, мой друг. Счастье».

Со счастливой улыбкой на лице Мигель сунул голову в дверь кухни и позвал:

– Георг!

Стерильная тишина была ему ответом.

– Ау, Георг! – позвал он громче. – Ты заряжаешься, что ли, или где?

Он шагнул в кухню и огляделся. Никого. Стоп, а это что?

На чистом столе, ровно посередине, лежал большой лист бумаги. Лежал так, чтобы его сразу можно было заметить. Вот он и заметил.

Мигель подошёл, взял лист. Это была записка, написанная карандашом от руки. Твёрдой руки робота Георга Пятого.

«Дорогой хозяин! Простите, но вчера я невольно стал свидетелем вашего разговора. Считаю, что вы правы. Способ, предложенный вами, – единственно верный. Но. Первый закон робототехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред». Я – робот, и я не могу бездействовать и допустить возможность вашей гибели. Если бы вы приказали – да, я остался бы на месте и не посмел вам помешать, как не смел этого делать в других похожих случаях, когда вы рисковали своей жизнью (точная балансировка Трёх законов робототехники – великое дело). Но вы не приказали. Поэтому бомбу сброшу я. У меня всё получится. Программы управления самолётом и активации бомбы я скачал и усвоил. Прощайте. Точнее, до свидания. Я всё-таки надеюсь вернуться. Если же нет… Что ж, тогда не поминайте лихом. Всегда Ваш Георг Пятый».

– Ах ты ж, матрёшка в стакане… – сунув записку в карман, Мигель рванул из кухни с места в карьер.

Он не успел добежать до ангара, где стоял МИГ-42 МА «Хват». Тяжёлый и в то же время какой-то мягкий удар сотряс базу.

«Как мешок с песком кто-то уронил на голову», – успел подумать Мигель, падая на пол. Его тошнило.

Встав на четвереньки, он выблевал остатки вчерашнего ужина. Утёрся рукавом. Пол качался, тряслись и дрожали стены. Низко, басовито, гудело в ушах. Мигель опёрся на стену, кое-как поднялся. По-прежнему тошнило, но уже не так сильно.

Он сделал шаг, другой, третий. Постепенно гул затих. Утвердился под ногами пол. Перестали трястись стены. Ушла тошнота.

«Вот и всё, – подумал Мигель. – Кажется, всё. Вот тебе и Георг. Интересно, он успел вернуться? Скоро узнаем. Очень скоро мы всё узнаем».

Мигель развернулся и побежал обратно. Нужно было убедиться, что все живы и здоровы. Первым делом. Потом – всё остальное. Да, и не забыть сказать ДАРИНО, чтобы убрал блевотину. Кто-нибудь увидит или, не дай бог, поскользнётся, и получится очень некрасиво.

Георг Пятый не вернулся. Они прождали сутки. Связи не было по-прежнему, все попытки выйти в Сеть ни к чему не привели.

– Как будто мы в девятнадцатом веке, – заметил по этому поводу Конвей.

– Вполне возможно, что примерно так и обстоят дела, – сказал Всеволод Александрович.

– Как это, – испугался блюзмен. – Эта бомба нас что, в прошлое забросила?

– Очень может быть, – с самым серьёзным видом кивнул учёный. – Никто до конца не знает последствий взрыва кварко-глюонной бомбы… Да шучу я, шучу, – засмеялся он, заметив, как расширились глаза О’Доэрти. – Никаких перемещений во времени на сегодняшний день быть не может. Не доросли ещё. Но не удивлюсь, если вся тонкая электроника Земли накрылась медным тазом. Так что мы и впрямь в определённом смысле можем оказаться в девятнадцатом веке.

– То есть Нэйтелла и Вестминд… – начал Мигель.

– Не известно, – покачал головой Всеволод Александрович. – Пока мне ничего не известно. Я даже не знаю, удалось ли нам захлопнуть порталы.

Всеволод Александрович оказался прав – вся электроника глайдера вышла из строя. Также засбоила электроника робота ДАРИНО, которая, впрочем, и до этого дышала на ладан. Но местные системы базы худо-бедно работали. Включая радио. Правда, по-прежнему, только на приём. Несколько раз они ловили обрывки переговоров марсианского десанта, но связаться с ним не могли. Судя по услышанному, «Вымысел» остался без связи с Марсом и пытался выяснить, что произошло. Самое главное, в бой он больше ни с кем не вступал – не было противника. Из чего можно было сделать осторожный вывод, что Георг Пятый всё-таки героически выполнил возложенную им на себя задачу – взорвал кварко-глюонную бомбу там, в ином мире, и тем самым захлопнул дьявольские порталы по всей Земле.

Тем не менее разведка была нужна. На вторые сутки Мигель догадался использовать один из лёгких разведывательных вертолётов, которые оставались на базе. Древняя винтовая машина оказалась вполне исправна, и уже через несколько часов Мигель поднял её в воздух.

А ещё через полчаса обнаружилось, что радиостанция вертолёта работает во всех режимах и вполне добивает до радиостанции отдельного десантно-штурмового отряда «Вымысел».

– Кто говорит? – недоверчиво переспросили там, когда Мигель поймал волну и вышел на связь.

– Мигель Сухов, – повторил Мигель и очень коротко доложил обстановку. – Приём.

– Слава богу, – отозвался Вымысел, – вы живы. Мама ваша дома с ума сходит. Да и товарищ генерал-полковник… Ладно, замнём для ясности. Приём.

– Свирепствует? – догадался Мигель. – Приём.

– Не то слово. Но давайте к делу. Где точно вы находитесь?

Мигель объяснил. Но топать марсианскому десанту к базе на своих двоих по тайге не пришлось (их техника вышла из строя после взрыва) – Мигель, войдя во вкус, поднял в воздух другой вертолёт – тяжёлый, десантный. Пролетел по пеленгу каких-то семьдесят пять километров и в три захода доставил бойцов «Вымысла» на базу. Позже они совместно проанализировали случившееся и пришли к выводу, что электронику на базе спасли две вещи. Первая – её древняя надёжность и вторая – сама база, находящаяся под землёй и рассчитанная на подобные удары. Правда, так и осталось загадкой, почему не отказала стационарная рация ОДШО «Вымысел», но сей факт в конце концов отнесли в категорию счастливых чудес и забыли о нём. Теперь перед всеми ними стояла задача связаться с Марсом, доложить обстановку и ждать помощи. С учётом того, что уже произошло, она не казалось слишком трудной.

Марс встречал Мигеля и Конвея как героев.

Прошёл месяц с тех пор, как им удалось починить аппаратуру в Центре космической связи и связаться сначала с Луной, а затем с домом. Перед этим они провели вертолётную разведку и убедились, что все предположения Всеволода Александровича Лисина подтвердились в точности. Бомба сработала как надо. Порталы в иной мир захлопнулись. Земля действительно вернулась назад. Только не в девятнадцатый век, а в раннее Средневековье – отказала практически вся электроника и вместе с ней, соответственно, аварийно застопорились почти все электростанции, что повлекло за собой остановку всего вообще.

По всей планете запылали костры – людям нужно было согреться и приготовить себе пищу. Начались болезни, голод и мор. Появились первые организованные банды, захватывающие власть и ресурсы. Люди стремительно дичали. Ко всему прочему, когда захлопнулись порталы, на Земле оставался безжалостный враг – матки-дирижабли, несущие внутри себя орды кровожадных демонов. После того, как они поняли, что путь домой отрезан, любви к людям и желания жить с ними дружно у них не прибавилось…

Первые корабли колонистов, посланные Лунной Федерацией, опустились на Землю уже через несколько дней после того, как стало хотя бы примерно ясно, что произошло на Земле и чем всё это может закончиться. Колыбели человечества нужна была срочная помощь, и КСПСС – Колониальный Союз планет Солнечной системы намеревался эту помощь оказать.

Мигель, Конвей, Ирина, Марина и Всеволод Александрович не хотели остаться в стороне от этого грандиозного дела.

Но сначала очень хотелось домой.

И они полетели домой. Все вместе. Только ДАРИНО оставили на Земле. Роботу требовался серьёзный апгрейд, заняться которым решили позже.

Мигель, Конвей, Ирина, Марина, Всеволод Александрович и близнецы-трёхлетки Сашка и Софья (Ирина держала за руку Сашку, Марина – Софью) шли по живому, полному восторга и радости коридору встречающих в зале прилёта марсианского космопорта Гагарин. В конце коридора, на свободном огороженном пространстве их ждали родители и близкие родственники Мигеля, Конвея и несколько высоких должностных лиц Марсианской Республики. Мигель сам не заметил, как ускорил шаг и задохнулся от счастья, когда через несколько мгновений обнял маму, а затем отца.

– Жив, сынок, – пробормотал суровый генерал-полковник, хлопая сына по спине. – Главное, ты жив…

Мама только молча улыбалась, вытирая непрерывные счастливые слёзы.

– Мама, папа, – сказал Мигель и обнял Ирину. – Познакомьтесь. Это Ирина – ваша будущая невестка. А это наши дети – Саша и Софья. Им уже целых три года, и они брат и сестра. Близнецы.

– Ну что ж, – сказал генерал-полковник Александр Васильевич Сухов. – Добро пожаловать домой.

– Здравствуй, дочка, – сказала его жена Кармелита Франсиска. – Здравствуйте, мои хорошие.

Она обняла Ирину, затем подхватила на руки Сашку и Софью и немедленно передала Сашку мужу.

Будущие внук и дед заинтересованно уставились друг на друга.

– Это у тебя что? – деловито осведомился Сашка и ткнул пальцем в кокарду на генеральской фуражке.

Генерал-полковник снял фуражку и надел будущему внуку на голову. Сашка захохотал.

Мигель смотрел на них и улыбался. Он знал, что все только начинается и впереди много трудных дел. Но не сегодня. Точно, не сегодня. Сегодня пусть будет праздник.