Пауль Зиберт
Мы пишем незримо той повести главы,
Где каждая строчка дороже, чем жизнь.
«Без права на славу, во славу державы» —
Такой у разведчиков главный девиз.
Влад Азаров
О легендарном разведчике Николае Ивановиче Кузнецове, он же Николай Васильевич Грачев, Лев Николаевич Шмидт, Колонист, Кулик, Пух… заслуженно написано много статей, книг, биографических зарисовок, поставлено фильмов. Многие читатели хорошо знают его биографическую гносеологию: родные места, родственников, годы учебы, работы и службы вплоть до обстоятельств трагической гибели.
Авторы решили остановиться только на его деятельности в отряде «Победители», хотя в Москве, работая спецагентом под псевдонимом Колонист с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата контрразведки НКВД, он зарекомендовал себя человеком решительным и настойчивым в достижении поставленной цели. Умение найти подходы к немецким дипломатам, а затем удачные вербовки некоторых из них при непосредственном участии «молодого авиатора», говорили о его незаурядной личности, высоком профессионализме с прекрасным знанием немецкого языка. Они открывали перспективы для разведывательной работы по линии нелегальной разведки. Но случилась война, и он оказался в разведывательно-диверсионном отряде «Победители».
Настойчивый Н. И. Кузнецов тоже рвался в бой, как когда-то и сам командир отряда. Но здесь, на Ровенщине, Медведев, как уже говорилось выше, Николая Васильевича Грачева, (под таким именем и кличкой Пух Кузнецов находился в отряде), постоянно осаживал. Он, как никто другой, понимал, что 4-е управление НКВД под непосредственным руководством Судоплатова, отправило его в отряд не случайно не стрелком, а с особо важным заданием, полностью детали которого не знал и сам Медведев.
А пока в отряде Грачеву портные готовили мундир — ушивали, подгоняли, приглаживали чужое обмундирование с погонами обер-лейтенанта 230-го пехотного полка 76-й пехотной дивизии Зиберта Пауля Вильгельма, кавалера двух Железных крестов и медали «За зимний поход на Восток». Новые документы надо было подготовить до состояния «ношенных». В конце концов выход «в люди» прошел без происшествий, о чем будет сказано чуть ниже.
В ноябре сорок второго Медведев получил радиограмму из Центра, в которой сообщалось о вероятности нахождения на территории Украины очередной ставки Гитлера где-то в районе треугольника Луцк — Киев — Винница.
Сбор данных Кузнецов начал с изучения украинских газет, издававшихся оккупационными властями. Из газеты «Волынь» он узнал, что в Виннице состоялся концерт артистов Берлинской оперы, на котором присутствовал Герман Геринг. А в другой газете «Дойче Украинише цайтунг» публиковалось, что на постановке оперы Вагнера «Тангейзер» в винницком театре находился генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель.
Через некоторое время Кузнецов при помощи своих связей в рейхскомиссариате Украины установил, что в Винницу на несколько дней из Ровно выехал Эрих Кох. Наконец, туда же срочно отправился хороший знакомый советского разведчика штурмбаннфюрер СС фон Ортель. За рюмкой коньяка он проболтался Паулю Зиберту:
— Возможно, я там встречусь с рейхсфюрером.
— Это будет великое событие.
— Да, Пауль, не каждый офицер может встретиться с шефом такого уровня, — бахвалился Ортель.
«Эврика, — поймал себя на мысли Кузнецов, — рейхсфюрер только один в Третьем рейхе — Генрих Гиммлер. И он там только потому, что в Виннице наверняка присутствует Гитлер».
В конце декабря Кузнецов с товарищами провел дерзкую операцию «подвижную засаду» на участке Киев — Львов. Они захватили офицеров связи в легковой автомашине: начальника отдела рейхскомиссариата, майора графа Гаана и имперского советника связи из Берлина подполковника фон Райса. После изучения штабных документов и в ходе допроса они признались, что в деревне Якушинцы в двухстах метрах от шоссе Винница — Киев находится ставка фюрера.
Ставка главковерха Третьего рейха с июня 1941 года, носившая кодовое название «Вольфсшанце» («Волчье логово»), то есть с момента вторжения германских войск в Советский Союз, находилась в Восточной Пруссии, близ города Растенбург. Она перемещалась в соответствии с ходом боевых действий, вслед за удаляющейся линией фронта. С июля 1942 года ставка была перенесена на Украину под Винницу и опять с волчьим оттенком — «Вервольф» («Волк-оборотень»). Именно здесь под бетонным панцирем фюрер чувствовал себя спокойно. И часто устраивал трапезы с разглагольствованием на «философские темы» о цели жизни, задачах войн, необходимости решения славянского и еврейского вопросов и т. д. Помимо постоянных обитателей ставки Кейтеля и Йодля тут бывали и высокопоставленные партократы Геринг, Геббельс, Гиммлер, Лей, Розенберг, гауляйтеры, министры — весь нацистский Олимп.
Жирную точку в существовании этого «тихого уголка» поставила советская бомбардировочная авиация, хотя немцы и говорили, что там не работали советские бомбовозы.
Главной миссией для Кузнецова был не террор, не ликвидаторство, а глубокая разведка. Свой первый выход в Ровно Николай Кузнецов сделал вместе с отцом Николая Струтинского — Владимиром Степановичем Струтинским, хорошо знающим город и имеющим там родственников и знакомых…
Выход оказался удачной рекогносцировкой. Николай Иванович в форме немецкого офицера прочувствовал реальность обстановки и вполне адаптировался для очередных целевых выходов.
Местные власти были бессильны с партизанами. Так, немецкий офицер, комендант местечка Моквин, затерянного в Сарненских лесах, писал в Берлин:
«Дорогая жена Гертруда!
Положение стало очень серьезным. Кругом партизаны. Мы не показываем носа из своего дома. Никогда в жизни у меня не было таких рождественских праздников. Сижу и дрожу за свою жизнь, каждую ночь жду прихода партизан. Прислали мне жандармов — да разве десяток жандармов справится с партизанами, которым помогает все население.
Послал тебе посылочку; не знаю, дошла или нет. Посылаю двести марок и не уверен, что они дойдут до тебя, получишь, немедленно сообщи».
Комендант сомневался не напрасно.
И посылочку, и двести марок, и это недописанное письмо перехватили партизаны. Попал к партизанам под самый Новый 1943 год и муж Гертруды.
Новогодние елки в каждой советской семье были всегда желанны — счастливые и радостные. Партизанская елка должна быть, по мнению бойцов отряда, боевой и беспощадной к врагу.
В новогоднем номере газеты отряда было помещено такое объявление:
«От желающих участвовать в новогодней елке требуются елочные украшения. Мы принимаем:
1. Светящиеся гирлянды из горящих фрицевских поездов.
2. Трофейные автоматы для звукового оформления.
3. Фрицев любого размера.
4. Каждый может проявить свою инициативу.
Подарки сдавать до 31 декабря».
Обаятельный советский разведчик в облике немецкого офицера обер-лейтенанта Пауля Зиберта и в Ровно обзавелся широким кругом женской агентуры. Как глубокий аналитик он понимал, что ровенские дамы могли быть связаны с гитлеровской разведкой. Среди таких негласных помощниц были Лидия Лисовская и ее двоюродная сестра Майя Микота, бесстрашная Валя Довгер и другие.
Вот что Кузнецову в порывах откровения рассказала о себе победительница польского конкурса красоты — балерина из Варшавской оперы и красотка Лидия Лисовская. В тот момент, наверное, самый великий предсказатель не мог предвидеть того, что эта милая, беззащитная девушка со временем будет одинаково успешно стрелять из обеих рук, брать призы на верховой езде. Именно она и ее кузина Майя Микота своими сообщениями предупредили Пауля Зиберта о готовящемся в Тегеране покушении на руководителей большой тройки — Сталина, Рузвельта и Черчилля, и о готовящемся фашистами применении реактивных снарядов Фау-1.
Кстати, Лисовская была дважды замужем. Первый муж через два месяца умер, второй Лисовский — офицер польской армии, погиб в сентябре тридцать девятого. Выяснил он и такую деталь, что в польской армии существовал закон, согласно которому офицер мог вступить в брак и завести семью только тогда, когда он станет капитаном. Именно в этом звании офицер мог обеспечить достойное содержание жене и детям.
Спортсмен капитан Лисовский привлекал жену к стрельбе в тире и верховой езде на манеже. Он как лихой кавалерист любил лошадей.
«Историческая справка.
Лисовская (Демчинская) Лидия — 1910 г. р. Оперативные псевдонимы — Лик, Веселовская, пани Лёля, Фарфоровая куколка.
Победительница польского конкурса красоты — мисс Полония 1930 г.,
1938 г. — завербована польской разведкой (впоследствии член союза боевиков запада «Блеск» Армии Крайовой),
1939 г. — завербована подразделением английской разведки МИ-5 — Security Service,
1939 г. — завербована советской разведкой Ровенского отдела НКВД,
1941 г. — завербована немецкой разведкой сотрудником политотдела СД,
С 1942 г. предоставляла значительные и весомые услуги партизанскому разведывательно-диверсионному отряду НКВД «Победители» полковника Дмитрия Медведева.
После установления советской власти в Ровно на Лидию с ее богатой биографией вышел и привлек к сотрудничеству начальник контрразведки Ровенского НКВД УССР Иван Михайлович Попов. Когда его перевели во Львов, он взял с собой и Лидию, устроив на работу. Когда началась война, его отозвали в Москву. При прощании он сказал:
— Возвращайся в Ровно. Береги себя. Если когда-нибудь к тебе придет человек и скажет: «Вам привет от Попова», можешь ему довериться. Знай, это наш человек.
Этим «нашим человеком» оказался Н. И. Кузнецов.
Видно, П. А. Судоплатов владел полнотой всех данных о жизни Лидии Лисовской в довоенный период.
Весной 1943 года Кузнецову удалось получить чрезвычайно важную разведывательную информацию о подготовке противником крупной наступательной операции под Курском. Одна за другой ушли в Центр три шифровки, подписанные Пухом, о срочной передислокации из Франции в Белгород пехотной дивизии, о следовании из-под Ленинграда на Орел окружным путем танковой дивизии и переброске под Курск танковых частей, снятых с африканского театра военных действий, которыми еще недавно командовал «лис пустыни» фельдмаршал Эрвин Роммель.
Кроме того, из бесед «под градусами» с офицерами вермахта Ровенского гарнизона, а также через агентуру из числа слабого пола ему удалось узнать, что под Курском будет применена новая бронированная техника — танки «Тигр» и «Пантера». Эти данные помогли советской разведке заблаговременно раскрыть тайну немецкой операции «Цитадель».
Кузнецов первым проинформировал Центр о готовящемся покушении немецкими диверсантами на руководителей т. н. союзнической Большой тройки — Сталина, Рузвельта и Черчилля, собиравшихся на историческую встречу в Тегеране. Об этом «важняке» сообщила Паулю Зиберту Мария Микота, познакомив его с майором СС Ульрихом фон Ортелем, который раньше интересовался, что ей привезти из Персии.
Кстати, Мария (Майя) Микота работала официанткой железнодорожного кафе «Дойчехауз» в городе Ровно. Завербована польской и немецкой разведками (оперативные псевдонимы Семнадцать и Маленькая Майя). В то же время она успешно работала и на советскую разведку.
После того, как немцы покинули Ровно, руководство НКВД УССР пригласило отважных разведчиц прибыть поездом в Киев для получения правительственных наград. Девушки отказались ехать по железной дороге и решили, что на попутной военной машине Studebaker можно будет быстрее добраться до столицы Украины. Это была подстава бандеровцев.
Майя Микота вместе с Лидией Лисовской были зверски убиты по одной версии из засады уповцами 26 октября 1944 года в районе села Каменка, на трассе Острог — Шумск. По другой, наиболее правдоподобной версии, их расстрелял офицер с «золотыми погонами», который ехал вместе с ними на грузовике. Майя и Лидия были награждены орденом Отечественной войны II степени посмертно.
* * *
Помимо активной разведывательной работы Николай Иванович как ликвидатор принимал участие в физическом истреблении гитлеровских палачей на оккупированной территории. Действуя под видом немецкого офицера, Кузнецов в городе Ровно 20 сентября 1943 года уничтожил имперского советника финансов доктора Ганса Геля и его секретаря Адольфа Винтера, прибывших из столицы Третьего рейха с заданием активизировать вывоз в Германию ценностей и продовольствия из Украины.
В своих мемуарах Дмитрий Медведев описывает эпизод, когда убийство Кузнецовым Геля было представлено как дело рук бандеровцев. После очередной ликвидации нациста, Кузнецов «нечаянно» обронил портмоне с документами. Бумажник принадлежал захваченному ранее партизанами эмиссару Степана Бандеры. Дополнительно к имеющимся документам партизаны добавили в бумажник несколько купюр рейхсмарок, долларов, фунтов стерлингов, советских денег, несколько золотых коронок и монет царской чеканки «из ранее захваченных у бандеровцев». Из бумажника была изъята бандеровская директива о необходимости усиления борьбы с партизанами, а вместо нее была вложена записка следующего содержания:
«Дорогой друже! Мы очень удивлены, что ты до сих пор не выполнил нашего поручения. Немцы войну проиграли, это теперь ясно всем. Нам надо срочно переориентироваться, а мы скомпрометированы связью с гитлеровцами. Батько не сомневается, что задание будет выполнено тобой в самое ближайшее время. Эта акция послужит сигналом для дальнейших действий против швабов».
После этого немцы арестовали и расстреляли 38 виднейших украинско-немецких националистов.
Кузнецову ставилась еще одна задача — по мере своей адаптации в Ровно создать условия для ликвидации гауляйтера Украины Эриха Коха, античеловеческие слова которого сначала покорежили, а потом взорвали славянское сообщество:
«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли…
Украинцы — это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской Державы готовы зарезать даже свою фрау. Они — идеальные бойцы против Красной армии, но после подлежат тотальной санации, как самые страшные варвары».
Противодействовать Коху должен был Кузнецов, в совершенстве знающий немецкий язык и даже владеющий шестью его диалектами. Обер-лейтенант Пауль Зиберт дважды пытался ликвидировать палача. Первый раз на параде 20 апреля 1943 года в день рождения Гитлера. Но эта попытка провалилась, так как рейхскомиссар не прибыл на торжество. Второй выход на Коха оказался тоже неудачным: Кузнецов запросил личную аудиенцию у гауляйтера по случаю своей «женитьбы» на девушке-немке, роль которой артистически исполняла партизанка Валентина Довгер…
Они шли вдвоем по улицам Ровно. И люди зло смотрели им вслед. Некоторые произносили: «Шлюха!». А они делали вид, что ничего не слышат и не замечают, и даже слова не могли сказать в свое оправдание. Любая попытка объясниться была бы чревата гибелью и для них, и для всего подполья…
Есть смысл остановиться на этом эпизоде конкретней.
Как уже говорилось выше, Эрих Кох (19.06.1896-12.11.1986) столицей рейхскомиссариата Украины выбрал не Киев, а Ровно — понятно, подальше от фронта — более спокойно. Рейхскомиссариат «Украина» размещался в здании бывшей гимназии, в которой, кстати, учился великий русский писатель Владимир Короленко. Это здание находилось на бывшей улице Калинина, переименованной гитлеровцами после оккупации Ровно в Шлоссенштрассе. Здесь же Эрих Кох разместил и свою личную резиденцию, утопающую в деревьях большого парка, с цветниками и фонтанами, клумбами и дорожками, беседкой и бассейном с подогреваемой водой.
На территории рейхскомиссариата располагались также дополнительные сооружения: вилла для адъютанта, медпункт, кухня, казарма для личной охраны и псарня для дрессированных собак, возглавляемая обер-ефрейтором Шмидтом. Именно знакомство с ним помогло Николаю Кузнецову и Валентине Довгер встретиться с Кохом.
Для безопасности в саду рядом с беседкой были сооружены мощный бетонный бункер, подземные переходы, бомбоубежище, пулеметные гнезда и специальные, наблюдательные посты. В окружении виллы днем и ночью дефилировали переодетые в гражданское платье всякого рода филёры от эсэсовских и до гестаповских служб.
По натуре являясь трусом, он даже в своей столице — Ровно, бывал не часто. Как правило, показывался в ней наездами, — остальное время отсиживался в родовом гнезде на территории Восточной Пруссии. За период своего почти трехлетнего правления на Украине было уничтожено около четырех миллионов жителей и два с половиной депортировано в Германию в качестве «остарбайтеров». Такое поведение объяснимо боязнью широкого партизанского движения на Ровенщине и Волыни.
На одном из совещаний в Ровно 5 марта 1943 года он безапелляционно заявил:
«Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я выну из этой страны все до последнего.
Мы должны осознать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население».
За жестокость «коричневого короля» Украины критиковал даже министр оккупационных территорий Востока сам Альфред Розенберг, призывая его «не быть таким зверем с украинцами».
Неслучайно советские органы государственной безопасности поставили задачу разведчику Николаю Кузнецову на устранение кровавого палача Украины.
Обер-лейтенант Пауль Зиберт, в образе которого выступал наш разведчик, 25 мая 1943 года оказался в ровенской резиденции рейхскомиссара Украины вместе с патриоткой нашей Родины, бесстрашной партизанкой Валей Довгер, которую он выдавал за свою невесту-немку. Прибыл Николай Иванович на прием якобы для получения благословения на брак с любимой женщиной.
На самом деле разведчик готовился осуществить возмездие. Однако привести приговор в исполнение Кузнецову не удалось — при беседе присутствовала многочисленная охрана, которая не спускала глаз с посетителей вместе с натренированными на людей немецкими овчарками.
Об этом эпизоде так вспоминал командир взвода партизанской разведки Борис Черный:
«Он сидел перед Кохом — он, советский разведчик, с пистолетом в кармане. Он мне, помню, рассказывал — у него в брюках лежал небольшой пистолет со специальными пулями. Исключено было даже руку сунуть в карман. А еще его надо было вытащить, взвести, нацелиться. А тут и овчарки. Да нет, ничего бы не получилось… Они умели охранять».
Не случилось удачи в совершении возмездия, — не было счастья, но несчастье помогло. Как описывал начальник разведки отряда «Победители» А. Лукин в документальной повести, основанной на рассказе Н. И. Кузнецова, Кох спросил обер-лейтенанта:
— Где вы были ранены?
Последовал «чистосердечный» ответ:
— Под Курском, господин рейхскомиссар. В связи с ранением я вынужден временно, до полного выздоровления, служить в тылу. С нетерпением жду возвращения на фронт, чтобы помочь моим друзьям по оружию и отомстить коммунистам за пролитую ими мою кровь.
— О, скоро вы получите удовлетворение за свою рану. Фюрер готовит большевикам сюрприз как раз в том районе, — произнес Кох.
От неожиданности Кузнецов чуть не привстал, — на стуле стало неудобно сидеть. Не может быть — или он ослышался? Нет-нет, это действительно произошло. Важное слово слетело с уст довольно-таки осведомленного человека. Подумать только — сам рейхскомиссар Украины и гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох в случайном разговоре с каким-то обер-лейтенантом выболтал стратегическую военную тайну о намеченной гитлеровской ставкой важной операции!
Едва ли Кох подозревал, что его беседа с одним из обычных посетителей с точностью до одного слова в тот же вечер станет известна вначале командованию отряда, а затем и Центру — Лубянке и Ставке Верховного Главного Командования.
Пройдет некоторое время, и в мемуарах о Второй мировой войне битых гитлеровских генералов Типпельскирха и Цейтлера наш читатель сможет встретить «чистосердечное признание» в том, что гитлеровцы еще в 1943 году поняли, что секрет тщательно охраняемой и хорошо подготовленной операции «Цитадель» был заблаговременно раскрыт командованием Красной армии, советскими разведчиками и в первую очередь Николаем Ивановичем Кузнецовым.
После окончания Второй мировой войны Кох бежал во Фленсбург, где, по свидетельству рейхсминистра Альберта Шпеера, явился к новому рейхспрезиденту Карлу Дёницу и потребовал предоставить в его распоряжение подводную лодку, чтобы уплыть на ней в Южную Америку, на что получил категорический отказ.
Четыре года Кох успешно скрывался в британской зоне оккупации, выдавая себя за бывшего майора в запасе Рольфа Бергера. Все это время Кох занимался сельским хозяйством, жил в основном на доходы от небольшого участка сада и огорода.
Кох был арестован британцами 24 мая 1949 года в Гамбурге и в начале 1950 года передан польскому правительству.
19 октября 1958 года его судили и 9 марта следующего года приговорили к смертной казни. Вскоре приговор был заменен пожизненным тюремным заключением по причине слабого здоровья Коха. По польским законам того времени казнить разрешалось только здоровых преступников. В заключении Кох прожил еще 27 лет и умер в тюрьме Барчево в 1986 году в возрасте 90 лет.
Интересна одна деталь — правительства УССР и СССР никогда не добивались его выдачи для суда за преступления, которые он совершил как рейхскомиссар на Украине. Почему? Загадка, которую должны со временем отгадать историки.
Надо заметить, что Медведев тогда резко отозвался о провале операции. В горячке назвал Кузнецова трусом. Эта оценка встречается в современной историографии, изучающей последний эпизод покушения.
30 сентября 1943 года Кузнецов привел в исполнение народный приговор вместе с Николаем Струтинским — псевдоним Спокойный — смертельно ранил брошенной противотанковой гранатой (оторвало ноги) заместителя рейхскомиссара Украины Эриха Коха, одновременно гауляйтера и обер-президента Восточной Пруссии Пауля Даргеля, который отвечал за взаимодействие немецких оккупационных властей с руководителями украинских националистов.
Практически через полтора месяца, а точнее 15 ноября 1943 года Пауль Зиберт, ставший Гауптманом (капитаном) вместе с боевыми товарищами Каминским, Струтинским, Стефаньским, Лисовской и Микотой провели одну из самых дерзких и смелых операций советской разведки в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу — похитили и доставили в отряд «Победители» командующего карательными войсками на Украине генерал-майора фон Ильгена и личного шофера Эриха Коха — капитана Гранау. Первую скрипку по отслеживанию обстановки в ходе операции сыграли агенты Кузнецова, женщины — Лидия Лисовская и Майя Микота. Немцев затолкали в машину марки «Адлер», вмещающей пять человек, — влезло восемь, — и доставили в лагерь. В течение ночи немцев допрашивал Кузнецов. После получения разведывательной информации фашистов расстреляли.
В ходе разбирательства по процессу похищения генерала и капитана вермахта арестовали Лисовскую и Микоту. И только вмешательство гестаповца фон Ортеля, заступившегося за своих «негласных помощниц», спасло жизнь девушкам. Он подтвердил, что в период ЧП находился в обществе этих милых дам.
А Валю Довгер схватило гестапо. Ее жестоко пытали, но она настаивала на своем: она-де не знала, что ее жених Пауль Зиберт — советский шпион. Победу Довгер встретила в одном из немецких концлагерей.
После войны она служила переводчицей в ГСВГ, там вышла замуж за военного следователя Савву Рыбака, родила сына. С 1950 года после назначения мужа жила в Воронеже. Ушла из жизни в 1990 году.
Но вернемся к событиям в Ровно.
Через сутки 16 ноября в здании верховного суда был застрелен Кузнецовым жестокий палач — верховный судья на оккупированной Украине оберфюрер СС (бригадный генерал в вермахте. -Авт.) Альфред Функ. Это по его приказу были расстреляны все заключенные ровенской тюрьмы.
Все эти действия наших партизан создавали невыносимые условия фашистским захватчикам, что высоко было оценено военным командованием Красной армии и НКВД СССР.
26 декабря 1943 года за образцовое выполнение специальных боевых заданий в тылу врага и проявленные при этом отвагу и мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР Николай Кузнецов был награжден орденом Ленина.
15 декабря 1943 года Эрих Кох отдал приказ об эвакуации из Ровно всех немецких учреждений. Лубянка приняла решение о передислокации спецотряда «Победители» на Запад: двигаться рокадой с гитлеровскими войсками для получения новых разведывательных данных о противнике. А в начале января 1944 года Н. И. Кузнецов получил задание — развернуть деятельность во Львове, куда направились из Ровно немецкие учреждения. С ним выехали Иван Белов и Ян Каминский, у которого во Львове были родственники и многочисленные знакомые.
9 февраля 1944 года группа Кузнецова ликвидировала вице-губернатора Галиции Отто Бауэра и начальника канцелярии губернаторства доктора Генриха Шнайдера.
Перед выходом группы (тройки партизан) во Львов, полковник Медведев, улыбаясь, спросил Кузнецова:
— С нами останешься или со своими «побратимами» отступать будешь? Всем приказано двигаться на запад.
Кузнецов, как всегда, молчал, только внимательно слушал своего командира, словно анализировал ход дальнейших действий.
— Бери людей, — продолжал Медведев, — и во Львов вместе с немцами отступай, там для тебя найдется работа. Здесь уже всё равно толку не будет, а во Львове еще есть возможность шуму наделать, тем более ты уже на повышение пошел — гауптмана тебе присвоили. Теперь и ответственность большая, чем у обер-лейтенанта. Действуй, твоя жизнь в твоих руках, смотри, еще и встретимся все вместе, живые здоровые на освобожденной от врага территории. Хотя, сам понимаешь, пока жив гауляйтер, тебе в Москву возвращаться бессмысленно. Хоть в Краков за ним езжай, хоть в Торонто, но достань. Во Львове тебя будут ждать, есть подготовленные квартиры, работают наши подпольщики, останется одно — действовать.
— Ясно! — по-военному четко ответил «гауптман» Пауль Зиберт.
Как писал в своей книге «Найти и уничтожить» Александр Намозов, Медведев солгал. Во Львове Кузнецова никто не ждал, конспиративные квартиры были давно провалены, а из подпольщиков практически никого не осталось в живых. Ждали разве что агенты СД.
18 января 1944 года автомобилю, в котором находился «гауптман» Пауль Зиберт, Ян Каминский и Иван Белов удалось втиснуться в колонну отступающих немецких частей. Кузнецов на большом щите прочел объявление на немецком:
«Военным, которые прибывают во Львов, необходимо зарегистрироваться в местной комендатуре. Регистрация при прибытии и убытии обязательна. Ночлег и расквартирование без регистрации — запрещены!»
На КПП проверили документы. Они подозрений не вызвали. Хотелось есть. Маковой росинки во рту не было уже продолжительное время. Голод не тетка. Голод и волка из лесу гонит. Решили зайти в ресторан. Там Кузнецов познакомился с подполковником, который оказался заместителем коменданта и приютил их на время поиска квартиры у себя. Везло нередко Кузнецову. В жизни везет тому, кто везет. В ванной комнате захмелевшего подполковника он обнаружил незаполненный бланк пригласительного билета на совещание военной и общественной администрации города, которое должно состояться в Львовском городском театре.
«Надо воспользоваться случаем» — подумал Николай Иванович. Тут жажда жизни преобладала над чувством страха. Несмотря на то, что его уже давно искало СД, он решил пойти на заседание. Его интересовали лица губернатора Вехтера и его заместителей. Не зная, что его ждет ловушка, Зиберт каким-то образом оказался в доме на Валовой в штабе ВВС. Дежурный офицер сразу же остановил пехотного капитана в штабе люфтваффе и отвел его к начальнику — подполковнику Гансу Петерсу. Документы «пехотинца» вызвали подозрение. Подполковник потребовал подождать его — решил проконсультироваться. И тут Кузнецов понял — попал в капкан. В одно мгновение он привинтил глушитель к своему пистолету и догнал подполковника и ефрейтора. Трижды нажал на курок, чтобы двоих фашистов отправить на тот свет…
Полевая жандармерия при местной комендатуре № 365 сообщала;
«31 января 1944 года в 17:00 во Львове в помещении штаба военно-воздушных сил, Валовая 11а, убит Ганс Петерс. В этот день неизвестный в форме гауптмана находился в вышеуказанном здании. Его задержали и доставили к подполковнику Петерсу. При проверке удостоверения о командировке гауптман, который назвался Паулем Зибертом, тремя выстрелами из пистолета убил подполковника. Мнимый гауптман успел исчезнуть.
На месте убийства найдено три гильзы 7,65, которые к этому прилагаем…»
Почти неделю ликвидаторы отсиживались на квартире, которую за огромные деньги удалось нанять Каминскому. И все же жажда мести немцам толкала Кузнецова на действия.
— Хватит сидеть, давайте съездим в ресторан, — предложил он своим товарищам, которые стали отговаривать его от этой затеи. Но не получилось. И вдруг они встретили на одной улице города Лидию Лисовскую, — агента и любимую женщину Кузнецова, который понял, что во Львов Лёлю привезли для его поиска. Ни один мускул не дрогнул на лице ни у него, ни у нее. Прошли мимо и разошлись, как в море корабли.
— Все, ребята, приехали, надо срочно уходить. Но не с пустыми же руками. Кого-то надо из высоких гитлеровцев пристрелить…
9 февраля 1944 года, в 7:30 на Лейтенштрассе, напротив особняка вице-губернатора Галиции, остановилось «пежо» серого цвета. Водитель выскочил из машины, открыл капот и стал ковыряться в моторе. Минут через пять к особняку подъехал черный «Мерседес-Бенц». Из дома вышли двое. С противоположной стороны улицы к ним направился Гауптман Пауль Зиберт.
— Я извиняюсь, — обратился офицер к одному из мужчин, — вы доктор Бауэр?
— Да! А для чего я вам понадобился? — удивился вице-губернатор.
— У меня срочный пакет, я должен его вам вручить. Мгновение, и заработал вальтер. Четыре тела распласталось на мостовой: охранник особняка, водитель автомобиля, вице-губернатор Галиции и его помощник.
Через несколько часов появилось два документа — приказ и рапорт:
1. 9 февраля 1944 года, 9:30. Приказ полиции дистрикта Галиция: «Перекрыть все дороги, которые ведут в город! Провести массовые облавы в городе Львове! Город Станислав взять под особый надзор!»
2. Рапорт гестапо: «9 февраля 1944 года около 7:45 во Львове на Лейтенштрассе неизвестной особой было совершено нападение на вице-губернатора Бауэра и доктора Шнайдера. Нападающий стрелял из пистолета в обеих. Они сразу умерли…»
Заметьте, ничего не говорится о других двух погибших. Видно для фашистов это были люди второго сорта, по сравнению с элитарными личностями, которых надо оплакивать Третьему рейху…
По всей Галиции разлетелись приказы: любой ценой, живого или мертвого, найти террориста. Были указаны приметы таинственного «гауптмана Зиберта». За поимку немцы обещали награду в сумме 25 000 рейхсмарок, а вот УПА* наград не обещало. СБ УПА* и стрельцы знали приказ начальства: «Найти и уничтожить».
Центральный «провод» ОУН* во главе с платным агентом гестапо — Степаном Бандерой издавал «наказы» о физическом устранении советских патриотов. Бандеровцы волчьими стаями бродили в прифронтовой полосе, устраивая по селам «варфоломеевские ночи».
Согласно историку и исследователю советских спецслужб Александру Колпакиди свою последнюю акцию Кузнецов совершил 12 февраля 1944 года в 18 километрах от Львова, когда у него проверяли документы у села Куровичи. Им был убит майор фельджандармерии Кантер.
Голод и холод делали свое дело. 1 марта 1944 года Кузнецов, Каминский и Белов вышли к небольшому полесскому селу Белгородка. Кузнецов и Каминский зашли в хату, стоящую на краю села. Белов остался на улице. Это оказалась засада. Белова быстро нейтрализовали бандеровцы из отряда «Заграва», а Кузнецова и Каминского задержали. Всех троих бандеровцы расстреляли…
А тем временем отряд Медведева двигался в сторону Львова, но бандиты УПА* не давали покоя. С ними партизанскому отряду «Победители» приходилось встречаться почти каждый день.
* * *
Но есть и другая версия. Ее озвучил Николай Струтинский, глубоко изучавший все материалы дела о гибели группы Н. И. Кузнецова на встрече с оперативниками 00 КГБ по СМ СССР по Прикарпатскому военному округу.
Многих тогда в конце шестидесятых интересовали последние данные об обстоятельствах гибели Николая Кузнецова.
— Николай Владимирович, хотелось бы из ваших уст услышать, как же это случилось, и чем вы руководствовались в поисках места гибели Кузнецова? — спросил кто-то из оперативников военной контрразведки.
— Поисковики сначала прочесали села и хутора Волыни и Ровенщины, где сражались партизаны. Но не найдя ничего существенного, переключились на Львовщину. Установили места пребывания партизан-медведевцев из группы Василия Дроздова. Ознакомились с архивными материалами о партизанском движении на Львовщине. Разыскали бывших участников бандеровских банд, действовавших по маршруту Кузнецова из Львова до села Куровичи.
И вот в одной из таких поисковых ходок мы наткнулись во время привала на Львовщине на старика по имени Жорж. Разговорились, предложили ему перекусить, угостили вином, и вдруг он выдал такое, после чего зауважали старика:
«Эх, сынки, сынки! Мир на земле — высшая благодать!
Лютые на здешней земле были времена. А палачи из своих какие! Хуже немцев. Не приведи Господи видеть еще раз таких душегубов! А за что проливали кровушку? По указке своих хозяев, фашистов! Как же они багато нашкодили после войны! Особенно свирепствовал бандит по кличке Скиба. Не одной семье принесла горе его шайка головорезов. И сегодня в селах оплакивают загубленных им жен, мужей, матерей и детей!
Летом 1944 года ворвались они в село и замучили семью из восьми человек. Пятились и прятались потом в свои схроны… Однако всякий раз пугали — куражились:
«С каждым так будет, кто нам не станет повиноваться!»
— А партизаны тут бывали? — спросил я его.
— Бывали, они нас не трогали, зато немцев и предателей не щадили. Люди говорили, что перед приходом Красной армии тут были трое партизан в немецкой форме. Они погибли от рук бандеровцев.
— Где?
— Та, за тым лугом. На Березине — село такое есть…
По рассказам жителей Боратина Бродовского района мы узнали о трех «немцах», которые погибли от рук националистов. Установили, что все происходило на сельской окраине, так называемой Березине, под лесом, в доме, где и поныне проживает Степан Голубович. Зашли к нему. Он подтвердил случай, происшедший в его доме в ночь на девятое марта 1944 года…
Этими тремя «немцами» были наши герои из отряда полковника Медведева «Победители».
Николай Иванович Кузнецов — Пауль Зиберт, вместе с Яном Каминским — Пухом и Иваном Власовцем — Беловым, геройски погибли.
Николай Иванович подорвал себя гранатой вместе с набросившимися на него бандеровцами…
